«Я уйду с ними. Очень далеко. Подальше от людей…»

Прошло несчётное количество кровавых ночей после того, как Нильфгаард предпринял третью попытку перейти Яругу. Император, желавший получить многочисленные лавры как Великий Покоритель Севера, вовсе не терял надежд на быстрый исход войны. Его уверенность подкреплялась ослаблением стоящей первой Темерии, пройти которую не составило труда. Оставшиеся государства, надеясь избежать кровопролития, не стали препятствовать чёрным и одно за другим входили в состав Нильфгаарда. Незавидное положение занимала Редания, король которой не хотел даже слышать мольбы Севера о помощи. Как считал весь Континент и даже некоторые дикари с островов Скеллиге, придерживающиеся "исключительно" оборонительной позиции, его вассальная присяга империи должна была стать логичным завершением войны. Однако Радовид испортил весь праздник Эмгыру: его немыслимый и, казалось, совершенно безнадёжный манёвр в Каэдвене обеспечил ему ещё один фронт. После этого масштаб битв простирался до самого Велена, где в 1272 году и произошла одна из самых ожесточённых. Лакомым кусочком по-прежнему оставался свободный Новиград, манивший обоих противников своим портом и, разумеется, казной. Свободным город был только лишь на словах: его почти полностью оккупировали служившие Радовиду охотники за колдуньями, а также и сам король, буквально поселившийся на своем корабле в порту у Храмового острова. В самом Новиграде без участия главенствующих лиц, но под их прямым руководством, проходили мирные переговоры. После каждого контроль над городом попеременно перетягивали на себя обе стороны: огромное влияние оказывал религиозный культ Вечного Огня, искоренить который было уже невозможно. Однако, как быстро менялись моральные порядки, так и больше люди боялись вполне реальной армии Нильфгаарда. Радовид посылал на переговоры как раз тех самых жрецов, неустанно кричащих о мужском начале как в жизни, так и в политике. В свою очередь Эмгыр, будто в насмешку, отправлял туда племянницу своего верного друга Ваттье – Селлесту де Ридо. Каждый раз, когда острая на язык женщина появлялась на пороге, у реданских посланников нервно дёргался глаз. Растоптать их уверования и при этом не поменяться в лице для неё есть и будет в порядке вещей. Она же была совершенно непокорна своему императору в этом вопросе: хоть и не переча Эмгыру и даже соглашаясь с ним, Селлеста всегда всё делала по-своему. Объяснением было то, что тот совершенно не мыслил в такого рода делах, отдавая предпочтение более жестоким и кровавым методам. Разумеется, император был не в восторге от её выходок, но как только она достигала нужного ему результата, пусть и используя неизвестную ему тактику, его негодование тут же сходило на нет. «Госпожа де Ридо – прирождённый дипломат, чьи слова так больно впиваются в спину Свирепого», — шептали при дворе, встречая вернувшуюся с очередной "победой" Селлесту. Так было и в этот раз, когда ей с трудом удалось получить долгожданное соглашение на использование половины новиградских доков для торговых кораблей из Вызимы. Это положительно влияло на внутреннюю экономику империи, потому как в казну отправлялась приличная сумма с продаж, которая в несколько раз окупала расходы на непрерывно строящийся флот. Эмгыр, как того и следовало ожидать, начал разговор не с тёплого приветствия, а с возмущений, но уже через несколько минут возразить ему было попросту нечем. Заняв позицию мудрую и дальновидную, Селлеста молча выслушала все претензии императора, ничего, само собой, не обещая на будущее. — Меня не устраивает самовольность, а ты бесчестно пользуешься моей к тебе снисходительностью… — заканчивая свой долгий монолог, устало, но всё ещё рассерженно произнес Эмгыр. — Вы всегда говорили, что вас интересуют исключительно результаты, — не поднимая головы, чтоб тот не увидел её довольной улыбки, деликатно напомнила Селлеста. — Или вы боитесь предательства? Он только выпустил горячий воздух из носа и потёр переносицу, уговаривая себя не начинать всё по второму кругу. Когда тот окончательно успокоился, привычно соединяя за спиной руки, женщина наконец подняла голову. Глядя на всё ещё девичье светлое лицо с россыпью небольших родинок в обрамлении каштановых волос, всегда строго собранных в низкий хвост и разделённых на боковой пробор, Эмгыр вовсе не видел в ней черт Ваттье, за исключением глубоких карих глаз. Она всегда одевалась в чёрные платья, богато расшитые золотом, подобно нильфгаардскому флагу, отдавая предпочтение бархату или шёлку. Сейчас же она была закрыта тяжёлым плащом с широким капюшоном, лежащим на её плечах. Несмотря на молодость и всю напускную лёгкость, Селлеста была чрезвычайно дотошна и жестока. «Самое красивое оружие Нильфгаарда», она никогда не упускала шанса прибегнуть к пыткам для получения интересующей её информации. Разумеется, самые зверские подробности до ушей императора не доходили, но можно полагать, что он сам о том догадывался. — В твоей мне верности я не сомневаюсь, — уверенно отрезал вар Эмрейс, затем добавляя: — Я привык, когда всё находится под моим непосредственным контролем. Неведение меня… раздражает. Их отвлёк раздавшийся позади предупреждающий стук в дверь, которая впоследствии сразу же отворилась. Подобным образом к императору "врывался" только командир дивизии «Альба». Почтительно поклонившись Эмгыру и встретившись краем глаза со взглядом Селлесты, старательно скрывающей недовольство из-за его появления, Морвран протянул вар Эмрейсу чёрный конверт: — Из посольства в Туссенте; им нужна помощь в восстановлении города после нашествия вампиров… Анна-Генриетта до сих пор не дала распоряжения. — Почему же? — жестом попросив женщину подождать и бегло пробежавшись по строчкам письма, поинтересовался император. — Сильвия-Анна погибла от рук высшего вампира, — уже не так смело ответил Воорхис, намекая на долгую скорбь княгини. — Говорят, сам Белый Волк его отпустил… Поймав резкую смену настроения вар Эмрейса, недовольно приподнявшего бровь, тот сразу замолчал. Ещё минуты две Селлеста и Морвран обменивались ядовитыми улыбками, пока Эмгыр что-то выписывал на бумаге и время от времени поглядывал на них. Наконец, отложив перо и скрутив пергамент в трубочку, император поднялся из-за стола и протянул документ женщине. — Поезжай в Туссент и разберись с этим. Делай, что хочешь, но сделай так, чтобы я больше не слышал о вампирах из Боклера, — опираясь кончиками пальцев о крышку лакированного стола, приказал Эмгыр. — Генерал Воорхис введет тебя в курс дела. Можете приступать. — Благодарю вас… за доверие, — натянуто улыбнулась Селлеста, принимая из его рук грамоту. Они оба, поклонившись, стремительно покинули помещение с горящими глазами, только у мужчины они ехидно искрились от предвкушения совместной работы, а у женщины от непонимания, чем она сегодня разозлила Солнце. Только хлопнула массивная дверь в комнату для аудиенций, генерал буквально расплылся в улыбке, поворачиваясь к Селлесте лицом и идя задом-наперёд. — Я уверен, тебе понравится в Туссенте, — с восторгом приподнимая руки над головой, мечтательно начал Морвран. — Природа… Вино… Ах, как жаль, что я не могу присоединиться. Договорить ему не дал упёршийся в защищенную кирасой грудь тонкий палец. — Как он тебя только терпит? — не сразу прошипела женщина, неустанно борясь с эмоциями. Тот лишь развёл руками, теперь повернувшись прямо и вернув лицу каплю серьёзности. — Не сказал бы, что это путёвка в беззаботный отпуск… — ведя её по длинным коридорам, продолжил генерал. — Город хорошо потрепало, а воду из реки Сансретура невозможно пить до сих пор... из-за металлического привкуса. — Я слышу волнение в твоём голосе? — проходя в его кабинет первой, не глядя, саркастично заметила Селлеста. — Избавь меня, Морвран… Он разумно не ответил и, прикрыв дверь, жестом пригласил даму устроиться в его кресле. Женщина проследила за ним взглядом и, наконец, сняла тяжёлый плащ, развязывая атласные ленты на шее. Она оставила его на тумбе у входа. Скрывшись в глубине комнаты, Воорхис искал что-то на полках широких стеллажей с макулатурой. Даже издалека был заметен толстый слой пыли на обложках многочисленных книг. Заострив взгляд на крышке шкафа, где пирамидкой лежали длинные скрученные чертежи, мужчина кинул на рабочий стол энциклопедию о вампирах. Покрутив книжку, которая, должно быть, старше её в несколько раз, Селлеста только сдула с неё застоявшуюся пыль и отложила в сторону. — Вампирами меня не удивишь, если только не расскажешь, как наверняка искоренить в них способность регенерировать, — по-хозяйски устроившись в обитом чёрной кожей кресле, проговорила женщина. Непроизвольно чихая от пыли, генерал развернул широкую карту и, удостоверившись, что достал нужную, кинул её на стол. — Удивляю я немного по-другому, миледи, — улыбчиво ответил Воорхис, пальцами придерживая края так и норовившей свернуться обратно карты. — Советую поизучать на досуге. Хотя бы маломальски знать, где находится дворец её княжеской милости и наше посольство. Он поочерёдно прочертил другой рукой произвольные круги, выделяя названные объекты. Почувствовав на лбу прожигающий кожу взгляд, Морвран в знак капитуляции поднял руки, из-за чего туссентская карта в миг свернулась. — Вампиры массово не нападают на города… — подводя мужчину к главному, произнесла Селлеста, устало закатив глаза. — Конечно… — вспомнил генерал, легко воздев палец к потолку, и вновь ушёл за какими-то бумагами. Пересчитав письма с чёрной нильфгаардской печатью, лежавших в отдалении, он быстро вернулся и протянул ей целую пачку бумаг. — Всё, что нам известно из писем, – чистой воды формальность, — начал кружить по периметру кабинета Воорхис. — В Боклере завелась кровожадная Бестия, охотящаяся исключительно на престарелых рыцарей, служивших ещё при родителях княгини. Анна-Генриетта же призвала ведьмака, Геральта из Ривии, при котором убили уже четвёртого рыцаря, и он, говорят, увидел вампира и погнался за ним через всю столицу, но упустил его из виду. Из-за чего тот решил напасть на Боклер и привёл туда друзей, мы так и не установили. — Этот вампир не так прост, если смог призвать целую армию себе подобных… — откладывая одно письмо за другим, задумчиво процедила женщина. — Воорхис, не мельтеши перед глазами. Тот резко встал на месте, как по команде, и как-то странно обернулся к Селлесте: — Вампир до сих пор по Туссенту ходит… — Я поняла это с первого раза, — не поднимая на него карих глаз, безучастно проговорила та. — Мне казалось, я не с вампиром еду бороться, а с последствиями его вторжения в город. Морвран лишь молча кивнул, невольно вспоминая, что за женщина перед ним. Она собрала все письма и под настойчивым взглядом генерала всё-таки взяла с собой и книгу про кровожадных упырей. Не прощаясь, Селлеста незамедлительно покинула кабинет, оставляя Воорхиса наедине со своими мыслями и напрочь забыв о брошенной мантии. Мужчина успел лишь проводить её взглядом и сжать в руках подобранный с тумбы чёрный плащ, ещё пахнущий жасмином.

***

Дорога в край вина прошла без сюрпризов, правда, заняла почти неделю. Сквозь окна, закрытые скошенной по диагонали деревянной решёткой, в тёмной карете цветастый пейзаж Туссента больно резал глаза. Уже несколько раз возничий останавливался: проезжающие мимо странствующие рыцари предлагали сопроводить нильфгаардскую карету прямиком в Боклер. Получая согласие уже порядком уставшей от этого женщины, кучер легко ударял вороных лошадей поводьями, и они продолжали путь. Туссентские угодья нельзя сравнить с какими-либо ещё на Континенте – это сродни оскорблению. Почти круглый год южное государство сохраняет живой вид, где ковром простирается изумрудная трава, разбавленная одинокими полевыми цветами. Небо насчитывает несколько пушистых облаков, что означает только одно – совсем скоро должен начаться сезон проливных дождей. Именно они поддерживали баланс между непрекращающимся зноем и лёгкой прохладой, которые по очереди сменяли друг друга в течение всего светового дня. Тёплые ночи Туссента были ещё одним чудом этого загнивающего мира. Уже несколько дней пребывая в Боклере, Селлеста вовсе не наслаждалась живописными видами, а работала, выходя из здания посольства только ради того, чтобы оценить успехи по восстановлению города. За первые две ночи удалось убрать все трупы с улиц, а самым интересным занятием было собирать разбросанные по дороге конечности. В это же время солдаты вымывали кровь с белой брусчатки, которая, казалось, навсегда окрасилась в розовый цвет. По примерным подсчётам работы растягивались не на три-четыре недели, как ожидалось, а должны были закончиться только через два полных месяца, к началу осени. Не сказать, что Селлеста была в восторге от этой мысли, но и расстраиваться тоже было бы глупо. Если правильно приластиться к суровой руке Эмгыра, можно было не только привести Боклер в божеский вид, но и получить вполне заслуженный отпуск в тёплом краю. Выгнанный из собственного кабинета посол фон Хинн выплясывал перед женщиной уже в который раз, уведомляя о проведённых работах в Верхнем городе, который получил наибольший урон. Медленно кивая и поручая ему новые задания, Селлеста не отрывалась от многочисленных бумаг и письменных просьб горожан. Здесь и сейчас она обладала большей властью, чем он. — Будет сделано, госпожа де Ридо… — старательно скрывая своё раздражение от того, что прислуживает именно женщине, кланялся посол. Жестом руки она попросила его выйти; тот так сильно желал покинуть кабинет, что чуть не столкнулся с командиром нильфгаардской стражи, Арнольдом аэп Блюме. Он только обречённо покачал головой. — Прибыл по приказу великой княгини Туссента Анны-Генриетты, — встав в стойку, проскандировал вошедший командир. — Получите, госпожа. Он протянул заинтересованной женщине прямо-таки идеальное письмо с красной княжеской печатью. Задумчиво покрутив его в руках, Селлеста направила в сторону служивого вопросительный взгляд с недовольно приподнятой бровью. Тот быстро опомнился и поспешно вышел из помещения, плотно закрыв за собой дверь. Не то чтобы она не доверяла кому-либо, скорее не любила тех, кто лезет не в своё дело, чьи любопытные глаза почти просверливали в ней дырку. Наконец, в предвкушении тонкие пальцы без проблем сломали княжескую печать и раскрыли письмо. Пробегаясь по искусно выведенным красной тушью буквам, Селлеста в который раз удивлялась красноречию туссентского писаря. Самое важное в его словах всегда находилось в конце текста. — "…Анариетта, любимая кузина великого Белого Пламени, Плащущего на Курганах его Врагов, желает с должным гостеприимством встретить его поданную, советницу де Ридо, так упорно помогающую в восстановлении славного города Боклера…" — на одном дыхании она прочитала отрывок из не знающего конца письма, после сложив его в два раза и убрав в стол. — Весьма любопытно… Отказать туссентской княгине она не могла, формальность требовала и некоторого участия при дворе, к тому же её помощь не была бы лишней. Вспоминая местную моду и здешнюю знать, Селлеста критично оглядела себя в стоящем у окна зеркале. Образ измотанной женщины в тёмном костюме, чем-то похожем на лёгкие доспехи нильфгаардских солдат, совсем не радовал глаз. Она покрутилась в комнате, спешно выбирая приличное платье в дорожном сундуке. Сравнив фасоны нескольких из них и вспоминая, как сильно сейчас печёт солнце, Селлеста решительно вытащила из кучи вещей шёлковое платье, сшитое из чёрных нитей, длина которого доходила аж до щиколоток. Корсет по выступающие точки груди изящно обвивала тюлевая ткань, тянущаяся длинным шлейфом позади. Чтобы прилично обыграть обнажённые плечи, на руки были надеты такие же полупрозрачные перчатки, закрывающие острые локти. Сквозь такую ткань можно было разглядеть не только миндалевидные ногти, но и несколько белёсых шрамов на предплечьях, которых она вовсе не стыдилась. Дополняло образ чистое золотое колье с инкрустированными в него большими чёрными самоцветами, подаренное ей дядюшкой Ваттье. Обычно непослушная шёлковая ткань приятно глазу легла по фигуре, хоть та и скрывалась за струящимся тюлем. Вновь окликнув удивлённого её нарядом фон Хинна, Селлеста велела ему готовить карету для поездки в княжеский дворец. Наверное, впервые он с радостью выполнил её приказ. Спустя десять минут она спустилась вниз и прошла сквозь чёрные двери здания нильфгаардского посольства и, рукой закрываясь от яркого солнца, села в карету. Идущий в гору путь к дворцовым воротам длился не более четверти часа, но со всеми проверками и досмотрами отнял ещё сорок минут. Попасть на приём к княгине весьма непростой процесс, даже исходя из её личного приглашения. Белокаменный замок был разделён на несколько частей и, опираясь на климат Туссента, все аудиенции проходили на широком балконе, открывающем просто незабываемый вид на Боклер. Окружавшие Анариетту дворяне изумлённо расступились перед нильфгаардкой, оценивающе провожая её взглядом. Пойдя ближе и поклонившись княгине, женщина представилась без помощи сопровождающего её лакея: — Селлеста де Ридо, виконтесса Эиддон, верная поданная Нильфгаарда, советница великого императора Deithwen Addan yn Carn aep Morvudd. — Неудивительно, что вы приглянулись моему кузену, — отмечая что-то в голове, вслух произнесла Анна-Генриетта. — Я обязана вам до гробовой крышки, ваши успехи бегут впереди вас самой, леди де Ридо. — Для меня честь служить на благо Туссента и его жителей, ваша милость… — ещё раз склонив голову, почтительно проговорила та, затем демонстративно озираясь на местных сплетников. — Но позвольте уточнить, что с императором меня связывают исключительно дела Нильфгаарда. Княгине слабо в это верилось, как и стоящим по обеим от неё сторонам дворянам, старающимся не сталкиваться с Селлестой взглядами. — В первую же ночь он бы меня придушил, поверьте на слово… — убедила их статная нильфгаардка, говоря вполголоса. — В таком случае и отказываться от моего приглашения остановиться во дворце вы не станете, — любезно решила за неё Ласочка и, получив утвердительный кивок, обратилась к оставшимся позади той слугам. — К ночи вещи моей гостьи, виконтессы Селлесты, должны быть в замке. Освободившись от плетущейся вокруг неё свиты, княгиня подошла ближе и жестом пригласила нильфгаардку пройтись по ближним садам. Идя вровень с Анариеттой, она восхищённо разглядывала великолепие дворцовых теплиц, укрытых розовыми кустами и декоративными виноградниками. Они прошли уже несколько небольших прудов, на поверхности которых в кувшинках цвели белоснежные лотосы, уходя все дальше в бесконечные сады. — Полагаю, вам известно о произошедшем здесь кошмаре… — нетерпеливо прошептала княгиня, останавливаясь у резной скамьи. — Доподлинно, ваша милость, — нарочно блефовала её спутница, устраиваясь рядом. — Я соболезную вашей утрате… Селлеста неожиданно для себя буквально развязала той язык, судя по всему княгиня действительно была в глубоком трауре, не забыв ненароком пролить пару горячих слёз. Она рассказала ей всё в мельчайших подробностях: её сестра, Сианна была в отношениях с тем кровожадным вампиром и использовала его, чтобы отомстить самой княгине за изгнание в своё время, однако, как только этот обман раскрылся, он пообещал ей растоптать Боклер и впоследствии убил бедную девушку в порыве гнева. Больше всего её злил небезызвестный ведьмак, просто отпустивший злодея восвояси, за что Анна-Генриетта упекла того в темницу, но позже смягчилась и отпустила при условии, что тот никогда не появится в Туссенте. — Кем был тот вампир? — мысленно запоминая все детали, словно записывая их, поинтересовалась женщина после нескольких тяжёлых минут молчания. — Путешественник из чёртового Назаира… Детлафф… — отрывисто, почти по слогам произносила имя виновника всех её несчастий Анариетта. — …Детлафф ван дер Эретайн. Безуспешно Селлеста пыталась всеми силами потушить случайно разожжённый ею огонь в сердце княгини, держа в своих руках дрожащие от злости мягкие ладони. Верховный монарх по всем канонам и в её собственных представлениях никогда не должен показывать эмоций, сохраняя нейтральную личину, не выражавшую ничего, за исключением, может, злобной радости. Сейчас же перед ней сидела совершенно беззащитная женщина, которая не в состоянии позаботиться о собственном княжестве. К её счастью где-то близко послышался топот тяжелых сабатонов, определенно направляющихся сюда. И вот у поворота в зелёный лабиринт появился прославленный капитан гвардии, как недавно выяснилось. — Ваша милость! — привлекая их внимание резким возгласом, подошёл Дамьен де ла Тур, после чего непонятно замялся, но всё же сообщил. — Только что во дворец доставили Бестию… Анариетта тут же изменилась в лице и резко подорвалась с места, руками поднимая многочисленные юбки с земли. — Кто?! — с пеной у рта неверяще спросила княгиня, разъярённо глядя на мужчину. — Говорят, что наши гвардейцы, не могу сказать точно, — по команде взволнованно протараторил де ла Тур. — Надёжно заковали его в двимерит, ваша милость… Стоящая позади Анны-Генриетты Селлеста была удивлена подобным заявлением, но разумно не подала виду. Она без препятствий проследовала за ними, с интересом размышляя о том, как вампира смогли именно "доставить". Вскоре ведомая, казалось, убегающей парой, которая в отличие от неё самой ориентировалась по территории дворца, женщина попала в тронный зал, где у главных ворот стоял круг из почти сорока солдат. Все, как один, неподвижно стояли в позолоченных рыцарских доспехах. Видимо, это был отряд не гвардейцев, а скорее странствующих рыцарей. Селлеста в ожидании встала у бокового входа. Перед подошедшей к ним княгиней рыцари в миг расступились, показывая ей замученного вампира, без сил сидящего на коленях. Он и вправду был закован в двимеритовые кандалы по рукам и ногам, что вызвало у нильфгаардки неподдельный интерес. Забавное сравнение вампира и чародея; только вот тот совершенно не зависит от магической энергии, и уж тем более металл не сковывает его движения. Становилось всё интереснее, потому как вампир явно боролся с регенерацией и не давал зажить многочисленным ранам на лице, по которым даже трупы опознавать сложно. — Почему он всё ещё здесь? — не отрывая глаз от поднятой головы пленника, рявкнула Анариетта. — Он должен быть казнен! И немедленно! Неожиданно напряженную тишину прервал совершенно спокойный голос нильфгаардки: — Подождите рубить головы, ваша милость. Разве вампир не заслуживает суда? Она медленно вышла вперёд, скрестив руки на груди и вопросительно глядя на княгиню. Та вот-вот должна вскипеть от накрывающей её злости. Но, оторвав взгляд от Детлаффа, Анна-Генриетта поубавила свой пыл и теперь молча прожигала взглядом лицо Селлесты. — Исходя из вашего рассказа, смею предположить, что он был только пешкой в руках Сильвии-Анны, — вовсе не подбирая слова помягче, продолжила женщина. — Вампир разумен, а значит заслуживает справедливости… Своими словами она вызвала недовольство не только у княгини, но и вампира. То, как она его назвала, совершенно не пришлось ему по вкусу. Затянулось пару царапин на бледном лице. Терпеливо ожидая ответа её сиятельства, Селлеста достаточно близко подошла к нему, чем только напугала рыцарей, стоящих подле пленника. Он же не никак не отреагировал, продолжая смотреть сквозь неё на застывшую Анариетту. С правой руки Селлесты упала чёрная тюлевая перчатка, полностью оголяя белую кожу. Она требовательно приподняла пальцами изуродованное рваными ранами лицо вампира, от чего все присутствующие нервно затаили дыхание. Детлафф оскалился, человеческие черты лица сменились звериными, прошла волна регенерации. Он вдруг клацнул вытянувшимися зубами: женщина сразу же одёрнула руку, но верхним клыком вампир всё же задел её палец. Несмотря на "ранение", Селлеста победно улыбалась, теперь точно зная, что тот притворяется. Зачем? Это уже другой вопрос. — Так что? — всем телом она обернулась к Анне-Генриетте, зажимая кровоточащий палец ладонью. — Для меня важно, чтобы больше не происходило беспорядков в городе и за его пределами… Ваша милость? Будучи опытным дипломатом и переговорщиком, ей не составило большого труда убедить подавленную княгиню в своей правоте. Верный приём – ненавязчивое психологическое давление, когда на жгучий гнев Анариетты она отвечает бесстрастным спокойствием. Неси Селлеста полную околесицу с таким же сосредоточенным лицом, та бы в миг приказала де ла Тура обрядить в шута и пустить по боклерским улицам. — Заприте его в подземелье… — наконец, обречённо выдавила из себя княгиня, до хруста сжимая пальцы. — Завтра же состоится суд присяжных, сообщите об этом всем. Неустанно сверлившего взглядом спину нильфгаардки вампира подняли на ноги, он оказался порядком выше её, из-за чего провожать его глазами, слегка повернув голову, было невозможно. Потерянную княгиню, держа под руку, капитан гвардии увел из зала, отдавая вовремя подоспевшей свите. Он с минуту следил, как её уводят, и раздражённо обратился к Селлесте: — Княгиня сама не своя уже несколько недель, а ты позволяешь себе говорить о помиловании этого чудовища… — Следи за языком, солдат, — язвительно произнесла женщина, за секунду меняясь в лице. — Ты лучше меня должен знать, каким должен быть настоящий князь. При такой чувствительности и мягкости я не понимаю, как её ещё не свергли с престола. Запала у того заметно поубавилось; де ла Тур нервно вжал голову в плечи. Дамьен хотел ещё что-то добавить, но не стал. — Даже не вздумай возражать мне, — шаг за шагом угрожающе подходила Селлеста, почти нависнув над капитаном. — Ты сам отлично понимаешь, что я права.

***

Остаток вечера Анна-Генриетта не покидала собственной спальни даже для того, чтобы банально поужинать. Слуги, чуть ли не сбивая друг друга, словно муравьи, то и дело бегали к своей княгине, а потом, как побитые псы, возвращались ни с чем. Не сказать, что Селлеста была расстроена от знания этого факта, она считала, что таким образом заботится о любимой кузине своего императора. Опять же женщина опиралась исключительно на собственные принципы и использовала собственные методы для достижения желаемого. Хотя эта выходка скорее была своеобразным бонусом к проделанной работе, если княгиня встанет на ноги, то и весь Туссент продолжит жить вместе с любимой Ласочкой. Гостевую комнату, в которой отныне обреталась Селлеста, комнатой назвать можно, только если сильно притянуть за уши. Это были целые покои с отдельной ванной комнатой и просторным гардеробом. Они даже напоминали ей некоторые уголки крепости в Вызиме, словно она и не уезжала вовсе. Особенно манила кровать, заправленная неестественно белым бельем, больше похожая на мягкое облако. Женщину даже уколола совесть за чересчур острый язык, но продлился этот момент весьма-весьма недолго. Уже село солнце, а ей осталось разобрать хотя бы часть вещей и отправляться спать на неземную постель. Аккуратно расстегнув никак не поддававшуюся застёжку, Селлеста сняла с груди довольно массивное колье и оставила его на крышке шкатулки с прочими драгоценностями. Она покрутила головой в разные стороны, чтоб размять почти затвердевшую от веса золота шею. После скинув с себя всю одежду, женщина, словно кошка, довольно прыгнула в кровать и раскинула руки по всей ширине, попутно заворачиваясь в тонкое покрывало. В такой зной невозможно спать, но лежать в прохладной постели не менее приятно. Прикрыв карие глаза, Селлеста размеренно дышала и время от времени сладко потягивалась. Ночь обещала стать незабываемой.

***

Должно быть, прошло уже часа четыре, а туссентская луна все также стояла высоко в небе, даже не думая уступать место палящему солнцу. Воздух стал легче, теперь он не такой влажный, как при свете дня. Селлеста почти полностью погрузилась в ночное царство Морфея, но сквозь сон почувствовала до боли знакомый аромат, резко ударивший в нос. Не открывая глаз, она прислушивалась к другим органам чувств. Слух ей ничего не дал, хотя кожей женщина ощущала прокравшийся в комнату сквозняк из открытого окна. Внутри точно кто-то есть, на загривке предупреждающе поднялись волосы. Через пару минут ей всё-таки удалось распознать исходивший от неизвестного аромат – это несомненно была кровь, притом не из свежей раны, а словно это шлейф дорогих духов. В её голове старательно и, может, громко крутились шестерёнки, сразу отбрасывая мысль о ворах. Какой безумец полезет в окно, которое находится над землей в тридцати метрах, и тем более попадет в него так бесшумно? Насильник? Пожалуй, именно в этот момент она выглядела особенно привлекательно: руки и покрывало едва закрывали наготу стройного тела, освещённого светом луны. На полностью обнажённом животе играли тени, выделяя незаметный днём пресс. А лицо, укутанное водопадом каштановых волос, не могло не привлечь внимания. Правда, по уже известной причине эту догадку тоже пришлось отмести. Видимо, она действительно размышляла слишком явно, потому как где-то над ухом раздалось прерывистое дыхание, которое за сегодня женщина слышала не в первый раз. Слёзно благодаря собственную память и находчивость, женщина тихо радовалась, что пазл в её голове, наконец, сошёлся. Определённо, в комнате был оскорблённый ею, вампир, прикинувшийся узником судьбы. Легче от этой мысли не стало, нильфгаардка нервно вспоминала, куда Воорхис сунул ей серебряный кинжал. Шли драгоценные секунды, а она уже отчаялась, драться с вампиром не получится. Значит, пришло время для её излюбленных методов и "магии" дипломатии. Лежащая в кровати и прикрытая разве что белым хлопковым одеялом, она, мягко потягиваясь, спокойно открыла глаза и, не поворачивая голову, безошибочно нашла в полумраке вампира, стоящего над ней. Тот заметно опешил, сделав шаг назад и спиной касаясь входной двери. — А я почти поверила в сказку про вампира и двимерит… — прикрывая рукой рот, привычно зевнула Селлеста. — Что же тебя тогда так держит в княжеском дворце? — Ты отчаянная… — сквозь зубы процедил мужчина, освещаемый лунным светом, пробивающимся сквозь окно, игнорируя её вопрос. — И почему же? — мастерски скрывая нарастающее волнение, она пошла в наступление и приподнялась на локти, продолжая исподлобья следить за ним. — Слишком спокойно реагируешь на появление незнакомца в собственной спальне, — пояснил вампир. — Но я чувствую, как сильно бьётся сердце в твоей груди… Да, её сердце отбивало бешеный ритм, больно стуча по грудной клетке, так и норовя выпрыгнуть из неё. Понимая, что столкнулась с серьёзным противником, который может прочесть её словно открытую книгу, Селлеста слегка сдала назад, но сдаваться вовсе не собиралась. Теперь она устроилась на краю кровати прямо перед мужчиной и изящно закинула одну ногу на другую, рукой опираясь о неровную поверхность матраса. — Я знаю, кто ты, — не скрывая раздражения, прыснула нильфгаардка. — Что конкретно тебя интересует… Детлафф? Вампир сдержанно смерил открывающуюся картину полуобнаженной молодой женщины взглядом и, незаметно сглотнув, с двинулся с места, подходя к распахнутому окну. Он долго молчал, а ей никак не удавалось понять в чём причина. — Почему ты помогла мне? — спустя минут пять выдохнул Детлафф, ладонями держась за узорчатый белый подоконник. — Почему не дала княгине пришить тебя на месте? — не бросая попыток развязать ему язык, уточнила женщина, только повернув голову влево. — Знаешь легенду о гидре? На месте одной отрубленной головы тут же появляются две новые. Я скорее спасла весь дворец… Потому возникает вполне очевидный вопрос: зачем ты дал себя поймать? Вампир промолчал, а она задала ещё вопрос: — Что сподвигло тебя появиться здесь, Бестия из Боклера? Закончив фразу, она почувствовала, как сильно мужская ладонь сдавила её плечо. Не сейчас, но потом несомненно проступят багровые кровоподтёки. Невыносимая боль заставила её инстинктивно выгнуть спину и прикусить кончик языка, не позволяя воплю вырваться из глотки. Вампир неожиданно резко отпрянул, гневно сжимая собственную кисть, и, превратившись в кроваво-красный туман, исчез из спальни так же, как и появился. Как только он пропал, Селлеста болезненно застонала, едва касаясь левого плеча кончиками пальцев и шепотом молясь Солнцу, чтобы хотя бы ключицы остались целы. Она вовсе не думала, что конкретно не понравилось Детлаффу в её словах, боль буквально застлала ей глаза. Женщина только поздно выглянула в окно, где её встретило поднимающееся над горизонтом туссентское солнце. Селлеста ещё планировала с ним поквитаться.