Суды в Туссенте всегда были максимально просты и примитивны: круг, участвующих в процессе лиц ограничивался дюжиной человек, включая судью, выступающих с обеих сторон и, может, пару присяжных. Чтобы предугадать вынесенный виновному приговор, не требовалось и десяти минут. А случаи, когда людям удавалось доказать свою невиновность, можно пересчитать на пальцах одной руки. Никто не будет тратить время на разбирательство из-за кражи зерна, бочек вина или скота. Потому, если находился хотя бы один подозреваемый, к которому подходят такие определения, как конфликтный или нелюдимый, то совершенно неважно, виновен ли тот на самом деле.
Сегодняшний же суд разительно отличался от всех предшествующих. И дело было не только в количестве туссентцев на квадратный метр. Во-первых, само заседание было решено провести на турнирных полях, где пришлось приостановить рыцарские соревнования. Конкретно арену выбрали неслучайно, она гарантировала хоть какую-то безопасность, если вдруг Бестия вырвется из двимеритовой клетки. К тому же именно здесь сжигали трупы после «ночи длинных клыков». Судьей, что странно, была не Анна-Генриетта; княгиня выступала с обвинительной стороны от лица всего Боклера. Видимо, это представление не более чем формальность. Горожан это мало интересовало, они желали лишь пустить кровь мерзавцу, погубившему их братьев. В его казни уже никто не сомневался.
— Госпожа де Ридо! — где-то позади раздался лязг гвардейских доспехов вместе со сдавленным голосом.
До этого наблюдая за ещё пустой ареной с восточных подмостков, она невольно услышала этот возглас и повернула голову так, чтобы краем глаза видеть ближнего к ней гвардейца.
— Что там ещё? — равнодушно спросила женщина и, не получив ответа, медленно подошла ближе к краю.
Три стражника в тяжёлых доспехах безуспешно пытались скрутить худощавого мужчину средних лет, вооружённого разве что торбой с ядовитыми травами. Словно змея, он часто метался среди них, из-за чего они то и дело сталкивались головами.
— Великое Солнце… Отпустите его, наконец, — скептически разглядывая сверху уставших гвардейцев, приказала Селлеста.
Повторять не пришлось. Будто с радостью, но гвардейцы всё же разошлись по своим местам, оставляя мужчину в покое. Тот с благодарностью поклонился ей и представился.
— Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, к вашим услугам, — без зубов улыбнулся мужчина, задрав голову и держась рукой за ремень на груди. — Позволите мне отнять пару минут вашего драгоценного времени?
Поднявшись на уровень подмостков, он оказался немногим выше женщины. Она с интересом разглядывала нежданного гостя: бледная кожа, седые волосы, зачёсанные в три стороны и породистый, слегка горбатый нос. Но больше всего её привлек его лаконичный голос, который даже не нёс в себе никакой эмоциональной окраски. В нём было что-то магическое и притягательное. У неё появилось несколько догадок, а их стоило как можно быстрее проверить.
— Столовое серебро подходит для кровопийц? — шёпотом, но так, чтобы он слышал, проговорила нильфгаардка, резко отстраняясь от него.
— Как вы… — опешив, успел произнести Регис, тут же перебиваемый женщиной.
— Блефовала… И не думала, что окажусь права, — победно улыбнулась Селлеста, чуть приподнимая брови. — В вас есть что-то явно нечеловеческое. К тому же сейчас имена несколько короче, Эмиель…
Рукой поманив его, она вновь отошла к краю подмостков. Небольшое пространство было обставлено в чёрно-золотом стиле: несколько вышитых кресел, невысокий столик со стоящим на нём подносе. По резкому запаху он сразу узнал выдержанный «Эст-Эст» в её бокале.
— Я слушаю, — напомнила Селлеста, как-то странно придерживаясь левой рукой за спинку бархатного кресла.
Регис в последний раз оглянулся на "грозных" гвардейцев и робко прошел дальше. За ним ненавязчиво следила пара карих глаз, пока он не поравнялся с женщиной у края.
— Я пришел по собственному желанию, — не скрывая правды, заговорщически проговорил вампир. — Детлафф… У него очень доброе сердце, но он не властен над своими чувствами и…
— Может, сразу к сути? — перебила нильфгаардка, многозначительно кивая в сторону арены, на которую вот-вот выведут его друга.
— Он хочет отдать себя на растерзание людям, — на одном дыхании выпалил Регис, теперь по-настоящему удивляя её. — За то, что произошло в Боклере. Это не благородие, а глупость, поймите…
Женщина задумалась. Во-первых, стоит ли игра свеч? Вытащить Детлаффа явно не получится, а вот как-нибудь смягчить приговор вполне. А во-вторых, чем это для неё обернётся? Княгиня уж точно не оценит такого жеста доброты и признательности.
— На что я могу рассчитывать взамен? — не поднимая на него глаз, деловито поинтересовалась Селлеста.
Брать у вампира нечего – это очевидно. Но есть то, что можно стребовать с кого угодно и когда ей будет угодно. Мужчина неуверенно сглотнул, по-видимому она планирует воспользоваться правом неожиданности, хотя это затея заведомо бессмысленна. И все же он с сомнением кивнул:
— Обещаю отдать вам то, что первым встречу… на пороге своего дома…
Как по команде Селлеста сорвалась с места, завидев открывающиеся ворота, откуда обычно выводят шарлеев, и только на секунду остановилась в проходе:
— Два месяца, Регис.
Оставив его наблюдать на её месте, она стремительно спустилась вниз по лестнице и, миновав несколько стражников, оказалась впереди них. В самом центре уже был готов помост для казни, где пока не установили гильотину. Нещадно пекло солнце, а жар от земли раздражающе застревал в носу. Люди, не понимая, как нильфгаардская аристократка оказалась за защитной стеной, только переглядывались между собой. Как раз в это время выкатили и клетку со сидящим в ней высшим вампиром, собираясь вывести его к эшафоту. Теперь все внимание переключилось на Бестию: туссентцы вопили, искусно орали матом и даже кидали в него камни или что потяжелее.
— Наденьте на вампира, — громко велела преграждающая путь женщина, настойчиво протягивая сопровождающему гвардейцу необычный металлический кляп, появившийся из ниоткуда.
Ей пришлось продемонстрировать небольшую, но при том глубокую царапину на пальце, чтобы солдат подчинился приказу. Он опасливо вошёл в клетку и нацепил на вампира странный "намордник". Детлафф непроизвольно щурился от яркого света, недоверчиво глядя на Селлесту через толстые прутья. Она лишь приложила указательный палец к губам, вовсе не скрывая своей ядовитой улыбки. Затем нильфгаардка плавно развернулась на каблуках, выходя в центр арены.
Шум никак не прекращался, казалось, он стал только сильнее. Женщине требовалось привлечь к себе больше внимания: резко вытащив из поясных ножен стальной меч, она легко метнула его в небо. Через несколько секунд он также стремительно полетел вниз и, прокрутившись пару раз в воздухе, его лезвие точно вошло в землю и затем ещё глубже, когда изящная ладонь надавила на рукоятку. Люди, испуганные этим фокусом, невольно замолчали и даже забыли о Бестии.
— Мое имя Селлеста де Ридо, — громогласно представилась нильфгаардка, неторопливо убирая меч. — И я выступаю со стороны защиты…
Вновь поднявшийся гомон с трибун не дал ей договорить. К нему, кажется, присоединился и гневно мычащий вампир, который безумными глазами сверлил её точёный профиль. Но она смотрела в лицо Анны-Генриетты, сидевшей на центральных подмостках. Выглядела та разочаровано. Теперь туссентцев успокоил частый стук молоточка, требующий тишины.
— Значит ли это, что вы готовы доказать нам невиновность этого… господина? — не решаясь назвать того монстром или чудовищем, спросил судья.
— Он безусловно виновен, ваша честь, — всплёскивая руками и предотвращая очередную волну на трибунах, заявила Селлеста. — Но вампир не заслуживает того, что с ним хотят сделать.
Обернувшись на застывшую княгиню, которая не высказалась против, судья рукой попросил нильфгаардку продолжить.
— Этот вампир был использован только в качестве оружия… Очень опасного оружия, — потеряв всю радость в голосе, женщина твердо обратилась не к судье, а к боклерцам. — Ему приходилось убивать не потому что он жаждал крови, а потому что хотел защитить близких. Разве люди не делают так же? Посмотрите, даже сейчас вы хотите убить его за гибель своих родных. В чём же тогда отличие между вами?
— А вы, госпожа, в душу этого упыря залезли? Что же вы там увидели? — один чересчур громкий возглас вновь чуть не завел толпу.
— Попробуйте, наконец, открыть глаза, — переходя на крик, тут же отрезала Селлеста. — Высшего вампира не поймает ни одна человеческая армия, не удержит ни одна клетка… А он стоит перед вами и даже не думает о побеге, хотя за минуту способен сровнять это место с землёй! Потому что понимает, что лишил жизни невиновных! И разве этот вампир заслуживает тех зверств, которые вы ему придумали?
Неожиданно для себя она сама верила в собственные слова, несмотря на дикую импровизацию. Нильфгаардка целиком и полностью полагалась на рассказ княгини и Региса, ей оставалось лишь выставить это так, чтобы люди сами проявили к нему некую благосклонность. Сидевшие на трибунах будто застыли, не издавая не звука. Хоть ей и хотелось верить в то, что они прислушались к её словам, она понимала, что из всего монолога до них дошла только мысль об истинной опасности вампира. Детлафф же обречённо опустил голову, не глядя на людей, которые теперь по-настоящему боятся его. Это чувство несравнимо с простыми человеческими пытками.
— Почему вы не сказали раньше? — неожиданно воскликнула Анариетта, ожившая от накрывшего её ужаса.
— Я? — теперь постепенно подходя ближе к центральным подмосткам, крикнула нильфгаардка. — В безопасности собственных подданных, в первую очередь, должны быть заинтересованы Вы, ваша милость. Никак не я.
Эта фраза, словно стрела, насквозь прошла через сердце княгини, потому что была правдива. Анна-Генриетта и сама это понимала. Винить Селлесту она не могла, та ни слова не сказала про её сестру, что именно Сианна разожгла этот огонь, который теперь тушить нужно ей самой. Некоторые вскакивали с трибун и, не оглядываясь, убегали. Нужно было что-то предпринять. Анариетта неизбежно столкнулась со взглядом нильфгаардки.
— Отпустите его, — махнула рукой княгиня, понимая, что большего она не в силах сделать.
Звучно щёлкнул замок на дверце клетки, закованный по рукам и ногам вампир превратился в кроваво-красный туман и стал кружить вокруг своего "адвоката", чем до чёртиков напугал всех вокруг. Женщина же осталась неподвижно стоять, стараясь не выдать своего страха. Вскоре перед ней, в самом центре арены, возникла склонившаяся к земле мужская фигура.
— Благодарю вас… за доверие, — непривычно раздался бархатистый голос в гробовой тишине.
— И всё же вампир заслуживает наказания… — портя торжество Селлесты, отрезала Анна-Генриетта, говоря за судью. — Раз выступаете в качестве его покровительницы, то вам и выбирать ему приговор.
Его плеча мягко коснулась женская рука, едва сжимая ворот кожаного сюртука, из-за чего тот непроизвольно сжался.
— Я обязательно что-нибудь придумаю, — весьма пугающе ответила нависшая над ним Селлеста.
Один за другим туссентцы стали неуверенно вставать со своих мест, тем самым показывая свое решение помиловать вампира. Детлафф стал неверяще озираться по сторонам. Судья подождал ещё минуту и затем три раза стукнул молоточком по столу, чтобы официально одобрить решение присяжных. Селлеста лишь бросила взгляд в сторону стоящего неподалёку Региса и торопливо покинула арену через те же ворота. Процесс был окончен.
***
Возвращаться во дворец ей категорически не хотелось. Там, кроме молча осуждающих лиц, её ничего не ждало и не держало. Селлеста желала освободиться от постоянно следующих за ней нильфгаардских солдат, чтобы, наконец, побыть наедине с собой. Они быстро отстали от неё, когда женщина в точности как пантера, скрылась в ближайших к турнирным полям деревьях. В одиночестве нильфгаардка шла на восток, заметив вдалеке небольшую мельницу в пойме Сансретура.
Она оказалась заброшенной: краска почти полностью слезла с фасада, до этого ярко-жёлтые стены стали блёклыми. На берегу болталось несколько лодок, привязанных к небольшому причалу. Обойдя мельницу со стороны нижнебойного водяного колеса, женщина попала на островок, где плотно росли деревья. Их ветви низко свисали под весом молодой листвы, закрывая широкие стволы. Солнце постепенно опускалось за горизонт, знаменуя начало прохладного вечера насыщенным фиолетовым закатом. Совсем скоро в небо поднялся серебряный полумесяц.
Селлеста сидела под деревом и, поджав под себя одну ногу, чистила меч. Наверное, больше удовольствия ей приносило наблюдение за неровной гладью воды, которая светлой сеткой отражалась на её лице из-за падающих лунных лучей. Она не думала, что кто-то прервёт это мгновение. Вокруг замелькал знакомый туман, заставляя её резко подняться с места. Затаив дыхание, нильфгаардка опасливо оглядывалась вокруг и чувствовала, как сильно билась вена у неё на лбу.
— Селлеста… — сзади из-за дерева вышел вампир, оставаясь на месте, чтобы не напугать. — Ты правда веришь в то, что сказала?
Женщина заметно успокоилась, шумно выдохнув; похоже, что она ожидала увидеть здесь кого-угодно, но не Детлаффа. Оторвав от него взгляд, Селлеста повернула голову прямо и прошла сквозь свисающие ветви, раздвигая их руками. Мужчина последовал за ней, неожиданно чувствуя под ногами рыхлый песок.
— Ответить честно? — произнесла вышедшая к берегу женщина и, не дожидаясь реакции, пояснила. — Меня мало волнует, по какой причине ты окропил Боклер кровью. Но раз хочешь услышать моего мнения…
Едва она коснулась кончиками пальцев холодной воды, на вытянутом запястье в свете луны блеснули белые полосы. Селлеста порывистым движением закрыла их рукавом, спуская черную рубашку с плеч.
— Если то, что мне сказал Регис, – правда, — на расстоянии вытянутой руки вставая перед вампиром, проговорила нильфгаардка. — То я вынуждена с ним согласиться. Людям совершенно неважно, что ты чувствуешь или думаешь. Для них твоя жертва не имеет никакого значения… Может, от невыносимой боли тебе и стало бы легче. Но стоит ли оно того?
— Я должен был… — как-то болезненно смотря в карие глаза, ответил тот.
Женщина только горько рассмеялась, сбивая вампира с толку:
— В каком радужном мире ты живешь, Детлафф. Неудивительно, что ты так наивен. Позволь мне показать тебе…
С этими словами она вонзила ему в ногу короткий кинжал, резко выпавший из её рукава. Мужчина перехватил тонкую ладонь, сжимающую рукоять и озадаченно посмотрел на Селлесту.
— Нет чудовища опаснее, чем человек, — хрипло прошептала та, прокручивая лезвие в тканях. — Запомни это.
Регенерация быстро справилась с колотой раной, остался только характерный порез на брючине и окровавленное пятно. Не было даже шрама. Вновь неожиданно для вампира его ноги теперь коснулось не лезвие, а холодная и чуть мокрая ладонь. Пальцы аккуратно очертили бывшую рану и медленно поднимались по бедру выше.
— Единственное, что ты должен, — не теряя зрительный контакт, дотянулась до уха мужчины Селлеста. — Так это ждать приговора…
Детлафф резко перехватил её руку, которой она хотела ударить в то же место. Больно сжав женскую кисть, он заставил нильфгаардку выронить кинжал, потом ногой наступая на выделанную кожей рукоять.
— Ты жестокая… — тихо процедил вампир, выворачивая ей руки так, что она оказалась спиной прижата к его груди.
— А ты быстро учишься, — скрывая боль в левом плече, задрав голову, резко выдохнула женщина. — Отпусти, Детлафф.
Вампир послушно разжал пальцы, выпуская тонкие запястья из плена. Продолжая стоять к нему спиной, Селлеста выпрямилась и покрутила кисти рук, чтобы их размять. Затем она обернулась к нему лицом и, не отрывая взгляда от голубых глаз, плавно опустилась вниз, подбирая свой кинжал с земли.
— Чем ты отличаешься от других людей? — нейтрально спросил мужчина, когда нильфгаардка вновь поравнялась с ним.
— Ничем, — ткнув в закрытую плотным камзолом грудь кинжалом, но не протыкая его, уверенно ответила Селлеста. — Но хочется быть чем-то лучше…
— Например? — также продолжил вампир, соединив руки за спиной и не препятствуя её действиям.
Удивленная его простым вопросом, она задумалась и убрала кончик лезвия от его груди. Спустя несколько секунд молчания женщина всё же ответила, отведя взгляд в сторону:
— Хочу не зависеть от решений мужчин, играющих этим миром. Быть может, только это.
— Хочешь ими управлять самостоятельно? — он глазами следил за её постепенно меняющимся выражением лица.
— Если бы я хотела власти, то не стояла бы сейчас перед тобой… — возвращаясь обратно на песок, проговорила Селлеста. — Она тленна, как и всё в этой жизни.
Вампир ещё несколько минут неотрывно разглядывал закрытую одной рубашкой спину: что-то тянуло его к смертной, и это явно было не из-за крови. Хоть она и являлась человеком, он бы никогда не сравнил её с кем-то из людей. Речь, мысли, действия и желания – они не могли принадлежать тому, кто прожил только тридцать лет на этой земле.
— Спасибо… — не прощаясь, произнес Детлафф, затем превратившись в кроваво-красный туман и пролетая над её головой.
***
Нильфгаардский император окончательно занял Вызиму, даже не думая покидать замка. Военные действия растягивались: Радовид притих, его не было видно даже в Новиграде, где он уже хотел праздновать победу. Эмгыр решил не торопить события, кто знает, что в голове у реданского безумца. Однако, до него всё чаще доходили сплетни о его смерти, мол ему отомстила чародейка из Ложи. По принципу вар Эмрейс не верил слухам, тем более таким абсурдным.
В отсутствие советницы императора скучал от безделья генерал Воорхис. Работы ему вовсе не прибавилось, а проводить досуг с местными дворянами для него было противно. Даже любимая баронесса Ла Валетт избегала его компании после встречи с ведьмаком. Морвран постоянно ходил с кислой миной и неустанно гонял нильфгаардских солдат по всему Континенту. Потому, как только из посольства в Туссенте пришло письмо, Воорхис тут же вызвался его забрать. Правда, открыть его не позволили:
— Только в руки императору!
Он как ребенок, которому не дали конфет, кончиками пальцев держал конверт и обязался вручить его Эмгыру лично. Внутри генерал горел от несправедливости, как она могла так поступить с его любопытством? Оно же и взяло над ним верх, возмущался Морвран недолго, а сразу приспустил к кабинету вар Эмрейса.
Как обычно коротко постучав в дверь, мужчина тут же влетел в помещение со свистящим звуком. Император даже закашлялся, отставив бокал вина в сторону.
— Что за черти тебя принесли? — промокнув губы салфеткой, поинтересовался Эмгыр.
В последнее время он был злее и раздражительнее, чем это обычно бывает. Император также как и Воорхис хранил не только обет молчания, но и не подпускал к себе фавориток. Можно сказать, вар Эмрейс тоже тухнул от скуки, потому и бросался на каждого, словно бешеный пес.
Морвран слегка помахал конвертом с чёрной печатью в руке, после объясняясь:
— Долгожданная весточка из Боклера, милорд, — с предвкушением воскликнул генерал, не желая отдавать письмо. — Могу я?..
— Читай уже, — устало приказал император, в ожидании скрестив руки на груди.
Куда-то в сторону отлетела сломанная ровно по середине печать. Воорхис раскрыл письмо и прочистил горло. Читать его полностью было мучением, под тяжелым взглядом вар Эмрейса он перешел к главному:
— "До Вашего Императорского Величества следует донести, что планируемые работы задерживаются на ещё целый месяц. А назначенная вами виконтесса де Ридо позволила..."
Резко остановившись, Морвран чуть было не осел на пол. Это было не письмо, а чистой воды донос на Селлесту. Допустить это до императорских ушей он не мог не только из уважения, но также исходя из чести. Генерал быстро пробежался глазами дальше и, чтобы Эмгыр не заметил перемены в его голосе, самостоятельно придумал концовку этого "письмеца".
— "…позволила себе подключить к расчистке города гвардейцев её величества, княгини Анны-Генриетты", — уверенно прочитал Воорхис, затем делая заминку, как бы пропуская неважные детали. — Какое разочаровывающее сообщение…
— Это донос. Что за олух осмелился его написать? — буквально взорвался император, грозно стукнув кулаком по столу.
— Здесь… ф.Х. — опускаясь вниз письма, процедил Морвран. — Полагаю, посол фон Хинн. Должно быть, она согнала его с места… Позвольте мне лично привести вам этого наглеца!
Эмгыр только успел махнуть рукой, а командир «Альба» тут же откланялся и испарился, что для него необычно.
По пути к конюшням Воорхис изучил письмо вдоль и поперёк, вновь удивляясь отсутствию трезвости в её решениях. Он никогда не мог позволить себе даже на полтона повысить голос при императоре, а она даже молча могла вывести его из себя своей самостоятельностью. Пожалуй, к такому уровню решительности генерал всегда стремился, однако, в этот раз Морвран был в ужасе. Селлеста, конечно, выполнила просьбу вар Эмрейса, но если тот узнает, каким способом, то только Солнце ведает, чем это для неё кончится.
Он спешно собирался в Туссент, прихватив с собой пару крепких солдат. Читать мораль и учить Селлесту порядку – бесполезная трата времени, потому главным для него было, в первую очередь, сообщить женщине о промышляющем за её спиной после, а потом пусть она сама решает его судьбу. «А если бы это письмо оказалось в других руках?» — то и дело мелькала мысль в голове Воорхиса. Он старательно отметал все сомнения и только думал, о какой услуге ему стоит попросить после "героического" спасения её задницы.
