***
Как только началась битва в главном холле министерства, Северус подобрался к суетившейся Беллатрисе. Он договорился обо всем с Кингсли, так что дальнейший бой они с Поттером вели самостоятельно. Дождавшись, когда в череде заклинаний Беллы образуется прореха, он бросился к Белле, активируя портключ. Исчезая, он наткнулся на внимательный взгляд Гермионы. Кружение остановилось, выбросив Снейпа с Беллатрисой на окраине леса на другом конце Британии. Белла, не ожидавшая аппарации, выронила палочку, которую Снейп тут же подхватил и убрал в рукав. В другой руке он держал в боевой позиции собственную старую палочку. Сейчас он не собирался пользоваться кольцом, так как камень в нем отталкивал темную магию, не давая возможности производить полноценные заклятия. Когда Беллатриса повернулась на спину и попыталась подняться, Снейп сбил ее, полоснув жалящим заклинанием по рукам. Распластавшись на земле, Белла засмеялась жутким неестественным смехом. — О, Северус, неужто ты и правда решил наказать меня, — она притворно надула губы. — Заткнись, — произнес он. Снейп не собирался вести с ней беседы. Он хотел сделать все молча и… красиво. — Игрушка правда этого стоит? — внезапно Беллатриса перестала улыбаться. — Я всегда знала, что ты предатель! Снейп кивнул. — Ты права, Белла. Но тебе нечем было доказать это остальным, — произнес он. Его голос был ровным и отдавал холодом. — Ты проиграла, и пришло время расплатиться за свои ошибки, как я и обещал. Беллатриса снова рассмеялась. Снейп знал, что она всегда истерически смеялась, когда была эмоционально возбуждена или испытывала дикий страх. В глубине души Снейп надеялся на второе. Не произнося больше ни слова, Снейп поднял свою палочку. Приглушенное «Круцио» прошелестело в воздухе, и через несколько минут по тихой поляне разнеслись крики и стоны. Беллатриса выгибалась, пытаясь уйти от заклятья. Ее пальцы вцепились в землю, ломая ногти. Снейп периодически снимал круциатус, чтобы не дать ей отключиться и не свести ее с ума раньше времени. На третий раз одного заклинания показалось мало. Прежде чем использовать пыточное заклятие, Снейп наслал на Беллатрису империус, заставляя ее смеяться. Вскоре ее смех превратился в беззвучные всхлипывания. По ее щекам текли слезы — Снейп в первый раз видел, чтобы они у нее появились. Пытка длилась около двух часов. Каждый раз сознание Беллатрисы все больше путалось, ломая ее разум. Криков больше не было слышно. Северус знал, что вскоре она станет безумной окончательно. Он хотел сломать ее, прежде чем отдать во власть дементорам. В течение всей пытки лицо Северуса не менялось. На нем застыла маска холодного равнодушия, а возможно, ему и правда было все равно. По окончании очередной волны пыточного заклятия, тело Беллатрисы вдруг замерло. На секунду Снейп решил, что ее органы не выдержали, и она все же успела умереть. Опустив палочку, Снейп намеревался приблизиться к ней, как вдруг Беллатриса повернула к нему свое лицо, и Северусу показалось, что его маска ненадолго треснула. Ее глаза были налиты кровью, а некоторые зубы сломались из-за давления. Но не это заставило Снейпа остановиться. Выражение глаз: вот что было не так. Снейп не видел такого взгляда у Беллатрисы со времени… как она была Блэк. Когда она еще не узнала в полной мере о Темном Лорде. Это был взгляд той безобидной девочки лет двенадцати, еще не сошедшей с ума. Его рука окончательно опустилась, будто против его воли. Губы Беллатрисы слегка дрогнули. Снейп понадеялся, что она сейчас снова улыбнется и безумство вернется на ее лицо, но это было не так. Беллатриса заговорила. Это был едва слышный шепот, но Снейп заставил себя к нему прислушаться. — Пока ты ещё не убил меня, прошу, передай моей сестре, что я люблю ее, — прошелестел сорванный голос. — Цисси не должна была так страдать. Во всем виноваты только я и ее безобразный Люциус. Снейп застыл в шоке. Применение круциатуса в течении нескольких часов ломало и деформировало сознание любого волшебника. Как так случилось, что Беллатриса, вместо большего безумия, вернулась в настоящий рассудок? Северус молчал. Он смотрел в глаза колдунье и, внезапно, не находил в себе сил продолжить пытку. — Ты передашь ей? — послышался шелест. Снейп все также молчал. Он не передал бы ничего Нарциссе, он был в этом уверен. — Я это знала, — обреченно произнесла колдунья, не услышав ответа. Ее губы сложились в горькую улыбку, так не похожую на улыбку Беллатрисы Лестрейндж. Она отвернула голову в другую сторону. Спустя несколько секунд, Снейп услышал, как тихо она начала напевать песню из одной книги магических сказок, которую ей, наверняка, читала матушка в детстве. Песня была о любви. Северус отошел от Беллатрисы и выпрямился в полный рост. Он ненавидел себя. Он должен был пытать ее, должен был желать видеть ее страдания после того, что она сделала с Гермионой. Но он больше не мог. Та колдунья, что была теперь перед ним, не истязала Гермиону и не издевалась над остальными. Ее разум сейчас был таким, когда еще не был поврежден. Медленно подняв палочку, Снейп произвел единственное заклинание, которое оставляло невероятно глубокий след на самом волшебнике. — Авада Кедавра. Зеленый луч достиг распластавшегося на земле тела и песня оборвалась. Северус почувствовал, как его сердце резанула острая боль от использованной магии, а темнота от заклятья проникла в его душу, вытягивая тот свет, что копился в нем последние несколько лет. Новая борьба опять забрала слишком много. Сейчас он должен был вернуться к Гермионе, а после собирался снова исчезнуть. Он не хотел больше портить никому жизни, утягивая людей в темноту вслед за собой. Крутанувшись на месте, Северус вернулся в министерство, оставив тело Пожирательницы на окраине леса, в котором никто из людей никогда не бывал.***
Аппарировал Снейп рядом с главным холлом министерства. Барьер уже был снят, а в самом холле не было никого, кроме Кингсли. Поразмыслив, Снейп сперва направился в сторону Бруствера. Министр услышал шаги и обернулся. На его лице появилась облегченная улыбка. Лицо Северуса оставалось бесстрастным. — Как все прошло? — спросил Снейп, подходя ближе к Кингсли. — Успешно, — ответил Бруствер, не прекращая улыбаться. — Практически все, кто был задействован, уже задержаны. Гарри с десятком авроров отправился в Россию, отловить оставшихся. Григорий провел его и рассказал все, что знал сам, — пояснил Кингсли. Внезапно его лицо посерьезнело. — Как у тебя…? Ну, ты понял. — Все кончено, — ответил Снейп. Его голос звучал неестественно ровно. — То есть… — Она мертва, — закончил он за Кингсли. — Я знаю, что мы договаривались о другом, но случилось так. Бруствер ничего не ответил. Он не был полностью доволен случившимся, но высказывать это сейчас посчитал не уместным. Вместо этого он заговорил о другом. — Гермиона сейчас в моем кабинете, — негромко произнес Кингсли. — Она спала. Григорий находится с ней. Снейп молча кивнул. Он хотел к ней подняться и все объяснить, но чувствовал, будто не имел на это права. — Она ждет тебя, — произнес Кингсли, замечая странное замешательство Северуса. — Поговори с ней. Она очень хотела тебя увидеть. Северус снова кивнул. Ему нечего было больше сказать Брустверу, поэтому он направился его кабинет. Раз Гермиона хотела его видеть, он должен был подняться. — И, Северус, — окликнул его Кингсли. Снейп остановился. — Она не злится на тебя. Мне кажется, ты очень ей дорог. Услышав эти слова, Снейп снова сорвался с места. Последнее, что он хотел сейчас слышать — подобные речи от Бруствера.***
Гермиона уже бодрствовала. Беспокойно проспав около полутора часов, она проснулась. Григорий был в кабинете и по ее просьбе раздобыл для нее бодроперцовое зелье. Теперь Гермиона чувствовала себя намного лучше. Ее сознание прояснилось и голова больше не болела и не пульсировала. Когда Григорий рассказывал ей, чем и где сейчас занят Гарри, дверь кабинета отворилась. В дверном проеме Гермиона увидела Снейпа. Прикрыв дверь и кивнув в приветствии Григорию, Северус прошел ближе к центру кабинета. В это время Григорий осторожно выбрался из министерского кресла и покинул кабинет, тихо закрыв за собой дверь. В этом разговоре он точно был лишним. Гермиона молча проследила взглядом за Северусом, прежде чем он остановился перед ней. На его лице была настоящая каменная маска, а его пустой взгляд был обращен к ней, и Гермионе казалось, что ему было тяжело удерживать зрительный контакт. Несколько секунд висела тишина. Гермиона оглядывала Северуса, отмечая, как давно она не видела у него настолько неживого взгляда. Снейп смотрел прямо ей в глаза. Ему и правда было тяжело удерживать зрительный контакт, но он все равно не отрывал взгляд. Внезапно Гермиона подскочила с кресла. Она резко пришла в движение, словно кто-то включил ее, повернув стрелку механизма. В секунду она подбежала к Северусу и порывисто обняла его. Северусу показалось, что его сердце на мгновение остановилось, словно замерло, а запустившись вновь, погнало кровь в два раза быстрее. Эта маленькая ведьма обнимала его, прижимаясь как можно ближе и вбирая в себя его тепло, но он не смел поднять руки и обнять ее в ответ. Он стоял, выпрямившись в струну, пораженный тем, что произошло. Она по-прежнему верила в него и, похоже, была готова дарить ему свои теплые чувства. Но он знал, что не был этого достоин. Он не смог прийти к ней, когда она позвала его. Он допустил, что Беллатриса измывалась над ней и оставила множество новых шрамов на ее теле. В конце концов он только что убил человека, его руки снова по локоть в крови. Он не имел права к ней прикоснуться. Она слишком чиста. Охваченный этими мыслями Северус стоял ровно и, казалось, ни разу не шелохнулся. Гермиона осознала, что он не обнимает ее в ответ, и подняв голову, заглянула ему в глаза. Всего на секунду она увидела в них клейдоскоп эмоций: раскаяние, боль, злость, сочувствие, нежность, но Северус тут же закрылся щитом, и его взгляд снова стал отрешенным и пустым. Отстранившись от Северуса, Гермиона хотела прикоснуться к его лицу, но он отступил назад. На его лице снова на мгновение отразилась боль вперемешку с виной. Гермиона опустила руку. Ее задело то, как он себя вел, но обратив внимание на его взгляд и вспомнив слова Григория, она поняла, что он просто чувствовал себя виноватым во всем. Он не был готов сказать об этом ей и не позволял себе открыться. И тогда Гермиона отступила. — Как ты? — спросила она. «Как Я?» — пронеслось в голове Северуса. Это он должен был задавать ей этот вопрос. — В порядке, — отозвался он. — Как ты? — спросил Северус, оставляя акцент на последнем слове. — Уже лучше, — произнесла Гермиона. Они разговаривали полушепотом. — Ты хотела что-то узнать? — спросил он. Гермиона кивнула. — Григорий сказал, что ты сможешь рассказать мне, как все происходило, — произнесла она. — Ты ведь сможешь? Северус ответил не сразу. Ему было бы тяжело рассказать ей сейчас все вслух. — Я могу показать тебе, — наконец сказал он. — Легилименция мне сейчас не дастся, — ответила Гермиона, слегка разведя руками. — Она тебе не понадобится, — произнес Северус. На этих словах он двинулся к шкафам, стоявшим ровным рядом у противоположной стены, и дотронулся рукой с волшебным кольцом до крайнего из них. В ту же секунду шкаф раскрылся, а из-под низа выплыл смутно знакомый Омут памяти. — Откуда? — удивленно прошептала Гермиона. — Дамблдор оставил его мне. Я передал Кингсли, — ответил Северус, плавно проводя рукой по краю чаши. Еще одна смерть на его счету. Гермиона медленно прошла в его сторону. — Ты точно готова увидеть все сейчас? Я могу просто оставить воспоминания, — произнес Северус, не отрывая взгляда от чаши. — Да, думаю, я смогу их посмотреть, — ответила Гермиона, также переведя взгляд на Омут. Снейп поднес кольцо к своему виску и, вытащилв нить воспоминаний, сбрасил ее в чашу. Взглянув на Северуса еще раз, Гермиона опустила голову в Омут, и все закрутилось.