***
Очнулась она от ощущения диагностических чар. С трудом открыв глаза, она увидела перед собой Григория и, тут же, распахнула глаза шире. — Григорий, вы… — Да это я, — его лицо было серьезно и сосредоточенно. — С вами сейчас все в порядке. Легкие судороги уже прошли… использование заклятия не было слишком продолжительным. Гермиона выглядела уставшей и измученной. Григорий провел рукой по ее затылку, залечивая ранку, образовавшуюся от падения на пол. — Григорий, неужели вы с ними? — с трудом проговорила девушка, подтягиваясь выше. Он уже перестал колдовать над ней и сидел рядом, на корточках, вглядываясь в ее лицо. На несколько секунд повисла тишина, после чего он все же ответил. — Нет, Гермиона, — произнес он тихо. — Но я должен делать определенные вещи. В его голосе звучала горечь. — Я бы очень хотел помочь вам, но не знаю как, — признался он. Гермиона сохраняла молчание, и аврор уже собирался было уйти, но волшебница вдруг обхватила его запястье, и он обернулся к ней. — У вас есть что сказать мне? — произнес он. — Я не знаю, могу ли вам доверять, — прошептала Гермиона. — Я бы дал вам посмотреть мои мысли и воспоминания, — ответил аврор. — Но я не уверен, что вы сможете сейчас это выдержать. — Здесь вы правы, — также шепотом произнесла Гермиона. Какое-то время сохранялась тишина, но потом Гермиона продолжила говорить. — Встретьтесь с Суворовым, — сказала она. — Передайте ему, что Дамокл Белби на стороне Долохова, и что он видел, как я выходила из комнат Суворова без броши. Он все поймет. — Гермиона, возможно, я окажусь не прав, но… Сергей Суворов случайно не Северус Снейп? Гермиона, голова которой снова начала опускаться от усталости, вскинула ее обратно, глядя на Григория удивленно. — Да, это так, — ответила она. — Но откуда вы… — Лестрейндж… Кажется такая у нее фамилия? Она подозревает его. И также говорила о неком Белби. Я случайно услышал их разговор с Долоховым. Гермиона через силу закивала головой. — Да, вы все верно услышали. Я прошу вас, — она ухватилась за его запястье чуть сильнее. — Передайте все это Снейпу. Я очень надеюсь, что мои слова не повлекут неприятностей, и я не зря вам доверилась. Григорий уверенно кивнул. — Клянусь вам, Гермиона, я передам ему ваши слова. Волшебница слегка улыбнулась и отпустила руку аврора. — Вам нужна какая-то помощь? — Сейчас уже нет, — ответила она. — Я справлюсь. Если что, я смогу связаться с Северусом сама. Григорий хотел убедить ее обратиться к нему сейчас, через него, но в последний момент решил послушать волшебницу. В конце концов, она лучше знала, что ей было необходимо. Сейчас ему нужно было передать слова Суво… Снейпу. Взглянув на Гермиону в последний раз, Григорий вышел из комнаты.***
Когда Гермиона снова проснулась, вокруг была все та же холодная комната. Голова ее уже не пульсировала, и в остальном все было в порядке, но Гермиона все еще чувствовала себя изможденной. Она не знала, сколько прошло времени и что сейчас происходило за пределами стен. К ней не заходили ни Снейп, ни Григорий, по крайней мере, она этого не помнила. Она не обладала никакой информацией, но хотя бы больше не ощущала страха. В ее голове билась единственная мысль - надежда на то, что Григорий действительно передал информацию Северусу. Ей оставалось лишь ждать. Либо когда ее выпустят, либо когда к ней снова заявится Беллатриса. Когда через несколько часов дверь отворилась снова, Гермиона поняла, что ей пора готовиться к худшему. Едва завидев фигуру, волшебница подняла руку к зачарованному кулончику и сжала его на несколько секунд. Беллатриса вошла в комнату столь же плавно, как раньше. Закрыв дверь и снова выпустив свет люмоса в комнату, она подошла к Гермионе ближе. — Не ожидала, что мы снова встретимся? — сказав это, она коротко рассмеялась. Гермиона ожидала, что страх вновь всколыхнется в ней, однако она осталась отрешенной - ее не покидала уверенность, что Северус поможет ей. — Грязнокровка оказалась заперта в клетке, — весело произнесла Беллатриса, проходя перед ней сначала в одну сторону, потом в другую. Подойдя к Гермионе вплотную, Белла вдруг склонилась к ее уху и зашептала, задевая дыханием ее волосы. — Снейп не придет к тебе, — произнесла она, растягивая слова. — Он не спасет свою маленькую игрушку. Она вновь поднялась в полный рост и, посмеиваясь, продолжила говорить. — Ты, моя маленькая грязнокровка, брошена здесь на произвол судьбы, — улыбка не сходила с губ Беллатрисы. — Конечно, Северусу не понравится, что я тебя немного попортила… Но ничего, — она снова склонилась к ней, опуская голос до шепота. — Я найду, как с ним договориться. Глаза Гермионы не выражали ровным счетом ничего. Конечно, слова Беллы ранили ее, но Гермиона не собиралась верить глупым запугиваниям. Она знала, что Северус придет. Беллатриса наивна, раз старается заставить ее поверить в иное. По всей видимости Белла в это время теряла терпение. Она ожидала увидеть в глазах Гермионы ужас, боль или страх, но никак не равнодушие. Конечно, ее жертва могла пользоваться окклюменцией, чтобы скрыть эмоции, но Беллатриса была уверена, что Грейнджер не настолько сильна. — Не веришь мне? — Пожирательница снова выпрямилась в полный рост и начала ходить вокруг Гермионы. — Боюсь, ты тогда слишком глупа. Но я заставлю тебя поверить, что надеяться бесполезно! Следующий выпад был резким и неожиданным. Нужно было отдать должное Беллатрисе — она умела действовать эффектно. Боль от пыточного проклятия снова завладела телом Гермионы. Ее разум отказывался сдерживать импульсы нервов и вскоре, ее тело снова билось в конвульсиях. Боль проникала всюду. Гермионе казалось, будто ее тело опустили в разгорячённое масло и вкалывали тысячи игл везде: в живот, в голову, под ногти, обламывая их, дробили черепную коробку. Гермиона не знала, сколько это продолжалось. Едва боль начинала уходить, и Гермиона делала попытку дотянуться до кулона еще раз, ее окутывала новая волна, лишая рассудка и обездвиживая. Наконец боль прекратилась. Гермиона знала, что скоро она вернется, но сейчас у нее был единственный шанс, и она крепко схватилась за серебряный камушек и стиснула его. И тут же она снова услышала шаги, и заставила себя разжать кулон. Северус придет за ней. Он должен. Пусть это займет больше времени, чем она ожидала, но он должен прийти. В этот момент перед своим лицом Гермиона увидела сумасшедшую улыбку Беллатрисы и ее руку, сжимавшую нож, который Грейнджер хорошо помнила с Малфой-мэнора. Страх вернулся и снова охватил Гермиону, и она услышала собственный крик - острый метал резанул ее кожу. Гермиона не знала, сколько продолжалась очередная пытка, она выгибалась на холодном полу, проклиная собственное сознание, не дававшее ей провалиться в забытье. Беллатриса была не просто Пожирательницей, она была настоящей темной ведьмой, и здравомыслие покинуло ее давным-давно. Очевидно, крики, боль и кровь жертвы доставляли ее сломанному мозгу огромное удовольствие. В этот раз Белла не стала выписывать на коже Гермионы буквы или узоры. Она просто без разбора оставляла кровоточащие порезы на всем ее теле. Когда Гермиона уже сорвала голос, и ее начала окутывать беспросветная темнота, Беллатриса остановилась. — Не так быстро, — воскликнула она. Послышался звук металла, ударившегося о камень. Нож теперь валялся в другой стороне комнаты. Беллатриса снова встала и подняла палочку, направляя ее на изможденную жертву. Единственной мыслью, проскользнувшей в сознании Гермионы перед очередным кругом боли, была мысль о том, где сейчас Северус. «Неужели он и правда меня оставил…?»***
Блаженная тьма накрыла ее сознание очень скоро. Долгое время Гермиона ничего не слышала и не ощущала. Она словно плыла в темноте, не осознавая ни себя, ни то, что было вокруг. Гермиона благодарила за это свой разум. Наконец, он смог отключиться и погрузить ее в забытье. А может она и вовсе умерла? Сейчас ей было все равно. Не было никаких эмоций и чувств, не было толком никаких мыслей, а те, что возникали, были весьма расплывчатыми. Но в один момент Гермиона все же почувствовала что-то. Значит, она все же не мертва. Ее тело словно согревали в разных местах. Сперва она ощутила свою руку, после — живот. Но как только тепло уходило, ощущения снова исчезали. Ей хотелось умолять, чтобы это тепло не забирали, но ее голос сейчас ей не подчинялся. В какой-то момент Гермионе даже показалось, что ее разум ненадолго очнулся. Она, как и прежде, не видела ничего кроме темноты, но до ее слуха дошел едва различимый шепот. Голос был низким, приятным и, кажется, мелодичным. Он был очень знакомым, но Гермиона никак не могла понять, кому он принадлежал. Она постаралась напрячься и вспомнить, но тут же ощутила неприятную тянущую боль. В следующую секунду голос умолк или исчез, а по ее горлу опустилось странное чувство прохлады. Сознание снова заволокло, и Гермиона провалилась в блаженную отрешающую от всего тьму.***
Пробуждение было не из лучших. Голова Гермионы была все еще тяжелой, но, по крайней мере, Гермиона больше не ощущала боли в своем теле. Она слегка приподнялась на локтях. На удивление, ее сознание от этого не пошатнулось. Приблизившись к стене и снова облокотилась на нее, Гермиона постаралась оглядеть свое тело, но во мраке комнаты сделать это было непросто. Ощупав свои предплечья, она не почувствовала ран, но в нескольких местах подушечками пальцев Гермиона почувствовала непривычную ребристую на ощупь кожу, похожую на следы от шрамов, и ужаснулась. Беллатриса, не задумываясь, оставляла порезы на всем ее теле. Неужели теперь она обречена ходить с этими шрамами навсегда? Гермиона хотела заплакать, но слез уже не было. Она попыталась встать на ноги, чтобы оценить свое состояние, и ей, на удивление, это удалось. Лишь тяжесть немного сильнее сдавила ее голову. Внезапно к ней пришло очередное осознание. Северус не пришел к ней. Когда она схватила кулон, она ждала, что он появится так быстро, как сможет, но Беллатриса пытала ее еще долго, а он так и не пришел. Неужели Белла была права, и он оставил здесь свою… игрушку? Гермиона не хотела в это верить, но измученное сознание заставляло ее склонятся к этому варианту. Если Беллатриса была права, то… Снейп по истине ужасен. Наверное, хуже всех, кого она только знала. Даже хуже самой Беллатрисы: та хотя бы никогда не скрывала собственного безумия. В этот момент послышался звук со стороны двери. Гермиона нервно дернулась и, обернувшись, в ужасе замерла: в дверном проеме стоял Антонин Долохов. Одна часть сознания Гермионы тут же прокричала о том, что Снейп действительно предал их, ведь он должен был убить его, другая же, хоть и в несколько раз тише, шептала, что возможно, он не справился и был уже мертв. Долохов подошел к Гермионе размеренным шагом. Она слегка дернулась от него в сторону стены, и он тут же остановился, заметив ее движение. — Спокойно, мисс Грейнджер, — он поднял обе руки, на одной из которых было кольцо. Его голос звучал странно. — Я не трону вас. — Тогда… — Время пришло, — произнес он. — Я наложу на вас Империус, и мы с вами проследуем в министерство. — Зачем вы говорите мне это? — прошептала Гермиона. Она не чувствовала в себе сил, чтобы сопротивляться. — Беллатриса порой выбирает… Неверный подход. Я не хотел разрушать в вас возможного союзника, — Гермиона хотела сказать что-то, но Долохов прервал ее. — Не отвечайте сейчас. Я здесь за другим. Я хочу, чтобы вы знали, что произойдет дальше… Под Империусом вы проведете нас в министерство. Как только мы окажемся там, в случае, если начнется бой, я аппарирую с вами в безопасное место и там попрошу меня выслушать. — Вы думаете, я действительно буду вас слушать? — Я думаю, что так будет лучше для вас. Гермиона хотела сказать что-то еще, но Долохов поднял руку с кольцом чуть выше, и волшебницу охватили чары подчинения. Несмотря на то, как Гермиона пострадала от Беллатрисы, и несмотря на практически разрушенный щит, она смогла частично сопротивляться эффекту заклинания. За это стоило поблагодарить Снейпа. Когда он учил ее пользоваться кольцом, он в первую очередь учил ее отделять эмоции от сознания. Это уже не раз помогало Гремионе концентрироваться: что в Саду, что при первых попытках Беллатрисы ворваться в ее сознание, и даже при блокировании боли. Пусть не полном, но боль ощущалась меньше. Это же позволило Гермионе осознавать происходящее и сейчас. Она не могла сопротивляться заклинанию полноценно, но хотя бы могла что-то понимать. Ведомая Империусом, она вышла из темного каменного помещения и поднялась по лестнице вверх. Здесь оказалось что-то вроде огромного кабинета, внутри которого собрались десятки волшебников во главе с Беллатрисой и… Снейпом. Он стоял ровно возле стола и оглядывал собравшихся людей. Под чарами Гермиона вплотную подошла к этому столу. Наконец, Северус обернулся и взглянул на нее. Его взгляд был пуст, хотя на мгновение ей показалось, что в черноте глаз что-то мелькнуло. Снейп сразу повернул голову в сторону. Все внутри Гермионы сжалось от ужасного осознания: Снейп был здесь, в полном здравии и только что мазнул безразличным взглядом по ее лицу. Неужели то, что сказала Белла, правда? Снейп предатель? Он всегда был на стороне Темного Лорда и подсунул Гарри фальшивые воспоминания еще тогда, после войны? Если бы Гермиона имела власть над своим телом, она бы бросилась на него. Она не смогла бы его убить, но точно отправила бы в Азкабан. Ей было бы больно. Ужасно больно. Сразу после этого она отправилась бы домой, свернулась в клубочек и не выбиралась следующие недели. Ей нужно было послушать его, когда он удерживал ее от глупых чувств, потому что в эту секунду он разрывал ее сердце. Но Гермиона над телом была не властна. Окружавшие ее волшебники взялись друг за друга, готовясь к совместной аппарации. Беллатриса что-то экспрессивно кричала им, но Гермиона не слышала ее слов, погруженная в собственную трагедию. В следующую минуту ей приказали аппарировать. Она сопротивлялась чарам, сколько могла, но все же через несколько секунд невидимый крюк дернул ее живот, и все вокруг закрутилось.