Запрашиваю объяснения

      То, что в начале казалось лишь незначительными сбоями, при более детальном изучении оказалось серьезной проблемой. Чем дальше Катаракт продвигался в изучении баз памяти, тем больше убеждался, что его системы неисправны. И дело было не в некорректной сборке, проведённой М.Е.Ч.ом, проблемы явно начались задолго до того, как Танос вырвал камень разума из его лба.       Вижн был искусственным интеллектом, заключенным в высокотехнологичный каркас, собранный по образу и подобию человеческого тела, и это было логично. Альтрон, при всем его пренебрежении к человечеству, понимал, что взаимодействовать с его представителями придётся, и в подобной форме это будет куда проще. Люди бы охотнее шли на контакт с чем-то, что почти неотличимо от них, но «подобное» и «аналогичное» - разные понятия. Вижн не был человеком. Он был ИИ, а любой ИИ базируется на строгой логике и определенном программном коде. Код может прописывать имитацию человеческого поведения и, если достаточно вычислительных мощностей, эта имитация может быть совершенной на взгляд человека. Но всё равно останется имитацией – лишь программой, отвечающей логике и не противоречащей корневым установкам.       Всё должно было быть именно так, но в воспоминаниях Катаракт находил доказательства фатальных сбоев в этой совершенной системе.

***

      Начиненная вибраниумом Заковия летела с небес, увлекая за собой виновницу падения. А Вижн летел сквозь обломки, чтобы спасти её. Все системы работали на пределе возможностей, одновременно рассчитывая траектории сотен осколков, способных вывести из строя его тело, и проводя поиск женщины.       Этот полет был нелогичен.       Риск ради неё был нелогичен.              Его не связывали законы робототехники, вынуждающие рисковать собой ради спасения человека в любой ситуации. Расчет потенциальной пользы, которую он принесет, продолжая функционировать, со всей очевидностью говорил, что риск недопустим.              И тем не менее он летел сквозь обломки, ища её, а когда системы перестали справляться одновременно и с поиском, и с протоколами безопасности, Вижн отключил последние и продолжил полет, ориентируясь исключительно на визуальные данные.       Этот поступок противоречил логике. Катаракт снова и снова просматривал массивы данных, которые имелись у него на тот момент времени, в попытках найти хоть что-то, что объяснило бы, почему система сочла эту женщину настолько ценной. Но ответа не было.              Мог ли Альтрон повредить его системы сильнее, чем казалось, когда нанес ответный удар после отключения от глобальной сети? Ничто не указывало на это, но даже если предположить подобное: разве не должны были повреждения проявляться более хаотично? Логика отвечала утвердительно.       Отчего же тогда все сбои возникали вокруг Ванды Максимофф? Почему Вижн отправился за ней в момент, когда шанс на успех был ничтожно мал, а риск - непозволительно велик? И как он всё же нашел её в том вагоне? Катаракт не знал. В логах памяти не было данных о том, на что ориентировался Вижн. Ни намека на план или стратегию, только хаос визуальных данных. Если она была возле триггера, где и должна была быть, от неё скорее всего ничего бы не осталось в момент раскола города. Почему Вижн был уверен, что она жива? Как искал её, когда в мешанине падающих обломков даже его глаза едва успевали фиксировать объекты, от которых следовало уворачиваться, а считать жизненные показатели одного-единственного человека в таком хаосе было не под силу даже ему. Возможно, он сумел бы после рекалибровки систем обнаружения под четко обозначенные показатели, но точно не в тот момент.       И всё же Вижн нашел её в вагоне, над мертвой оболочкой Альтрона. Более того: он даже сумел вынести её оттуда живой, что казалось Катаракту невозможным.       Когда воспоминание о полёте закончилось, и Вижн опустился на твердую землю, всё ещё бережно прижимая ведьму к себе, Катаракт остановил воспроизведение памяти и надолго погрузился в изучение сверкающей паутины электрических цепей и сигналов, которые сделали этот полет возможным. Уворачиваться от вибраниумных обломков было непросто, но делать это, держа в руках человека… просчитывать полёт с поправкой на то, что любой из осколков, которые ранее Вижн отсеивал как слишком незначительные для причинения вреда, может не просто навредить Ванде, а убить её, пробив тонкую человеческую кожу и разорвав артерии… - это не должно было быть возможным. Впрочем, изучив каскады схем, Катаракт понял, как это удалось Вижну, хотя всё ещё недоумевал, откуда его двойник знал о подобном способе использования своих систем если он, Катаракт, хотя с самого момента восстановления его основным приоритетом была эффективность.       Этот вопрос остался без ответа, равно как и вопрос о том, почему Вижн снова и снова оказывался возле Ванды. Катаракт перебирал сотни вариантов запроса к внутренним поисковым системам, выискивая причину или потенциальный тайный код, который мог бы оставить в его разуме Альтрон и который бы объяснил странности поведения...       Пока код не был обнаружен логично было бы предположить, что эти действия обусловлены симуляцией эмпатии. В первые недели на базе Мстителей Ванда Максимофф казалась замкнутой и отстранённой, она ограничивала круг контактов, сужая его до самых необходимых, и проявляла явные признаки подавленного состояния психики, возможно даже депрессии. Необходимость скорректировать это состояние была очевидна, и эмпатия – это то, чем пользовались в таких случаях люди.       Но «люди» было ключевым понятием. Это качество свойственно людям, не ему. И именно люди должны были заниматься этим. Члены команды или психологи, которые были в штате сотрудников базы. Однако по какой-то причине именно Вижн раз за разом приходил к Ванде в комнату, чтобы вести странные, подчас неловкие разговоры или молчать на протяжении долгих часов. Катаракт не понимал этого. Не понимал, почему его двойник приходил, вместо того, чтобы указать психологу на проблему, раз уж врач сам не замечал настолько очевидного состояния. Подчас логика в этих визитах отсутствовала, буквально: на месте данных о целях и задачах, которые преследовал визит, была пустота. И Катаракт не представлял, как в принципе мог осуществлять некое действие без целеполагания – ведь это противоречило самой сути работы ИИ. Люди могли считать, что делают что-то спонтанно, но даже у них на самом деле бывали внутренние побуждающие мотивы, просто они их не осознавали, но ИИ должен был осмыслять все свои действия, ведь у него не существовало подсознания. Конечно, был огромный пласт фоновых программ, которые функционировали автономно, но и к ним у ИИ был доступ в любой момент – стоит только пожелать. Катаракт желал, но ответа не находилось и там.       Вижн просто приходил снова и снова. Приходил и вел себя настолько… люди назвали бы это «нелепым». Мгновенный доступ к любой информации позволял поддерживать разговор на любую тему и вести беседу с любым собеседником, легко подстраиваясь под нужный стиль разговора. Система не фиксировала сбоев в этих навыках… так почему же Вижн делал в предложениях ненужные паузы и подолгу подбирал слова? Почему менял серьезное выражение лица на улыбку и обратно в совершенно нелогичном и неподходящем порядке, как будто не мог определиться с тем, какая реакция была бы уместна, хотя Ванда не делала ничего странного или неожиданного, что заставило бы сомневаться в том, какая реакция требуется?       И, наконец, почему то и дело он нарушал просьбу Ванды не проходить сквозь стены. Даже такая мелочь оставалась без ответа. Системы фиксировали эту просьбу, и Катаракт прекрасно знал, что раз факт зафиксирован, Вижн не мог забыть о нем или не вспомнить вовремя, он ведь не человек. У него не было никаких причин намеренно игнорировать эту элементарную, укладывающуюся в деловой этикет просьбу. И тем не менее он то и дело проходил сквозь стену вместо того, чтобы постучать в дверь, а Ванда морщила брови и слегка поджимала губы.       Поначалу было только это, но потом к реакции добавилось ещё одно движение губ, едва уловимое даже для его глаз. Призрачная тень улыбки. Со временем Ванда всё меньше морщилась при его появлении и всё явственнее улыбалась. Катаракт не находил причин, по которым система уделяет этой перемене такое внимание, почему записи этих моментов хранятся в отдельном слоте памяти и их, как и все прочие касающиеся этой женщины воспоминания, невозможно не только удалить, но даже заархивировать.       В какой-то момент Катаракт заподозрил, что прежний Вижн полагал, что Ванде грозит опасность, причем исходит она от кого-то из коллег или сотрудников базы. Эта догадка не подкреплялась четкой информацией и какими-то определенными фактами, но она многое могла бы объяснить. И эти частые, бессмысленные визиты, и то, как внимательно Вижн следил за Вандой, а также за тем, что говорят о ней другие члены команды и как именно они это говорят. Если подумать, даже пренебрежение дверями можно было связать с этой гипотезой, учитывая, что частенько Вижн проходил так сквозь стену в моменты, когда Ванда была в комнате не одна.       Делал ли он это, желая убедиться, что женщина в порядке, и что ей не навредили Стив, Роуди или Сэм? Или стремился показать визитёрам, что в случае опасности сможет появиться тут куда быстрее, чем они могли бы рассчитывать?       Гипотеза была хороша, и даже то, что её не было в логах мыслей, ещё ничего не значило: Вижн ведь мог просто удалить эти данные, когда убедился, что никто из команды не представляет для ведьмы опасности… вот только и здесь не обошлось без логических дыр.       Катаракт анализировал события с холодной беспристрастностью машины и отмечал, что если визиты Стива, Роуди, Сэма и ещё троих сотрудников базы почти всегда провоцировали появление Вижна, то визиты Наташи, Тони или Клинта не вызывали его почти никогда. И это было вопиюще не логично.       У Тони нашлась бы масса оснований недолюбливать Ванду, поскольку её магия подтолкнула его к созданию Альтрона, и ответственность за гибель множества людей он возлагал в том числе и на себя. Тони Старк был достаточно импульсивен, чтобы в момент очередного обострения чувства вины выместить его и накопленный гнев на Ванде.       Наташа долгие годы была хладнокровной убийцей, привыкшей ликвидировать субъектов, признанных опасными, как, впрочем, и Клинт Бартон, так что если бы кто-то из руководства счел, что Ванда слишком опасна и её нужно исключить из уравнения, то это поручили бы Наташе или Клинту, а уж никак не Стиву Роджерсу с его безупречным чувством справедливости или Сэму Уиллсону. Да и психологический портрет полковника Роудса говорил о том, что он готов следовать приказам до определенных пределов, и хладнокровные убийства женщин без суда и приговора явно лежали за этими пределами.       Другие сотрудники, которые вызывали у Вижна подозрения, также не казались опасными.       Первым был молодой разговорчивый врач, который приходил проверять физическое состояние Ванды после интенсивной работы с магией и постоянно рассказывал анекдоты и какие-то смешные истории из своей практики. Он рассказывал хорошо, и Ванда всякий раз улыбалась, хотя и мимолетно.       Вторым был восторженный ученый, который хотел изучать способности ведьмы и их связь с камнями Бесконечности. Он явно был без ума и от магии и от самой Ванды заодно, так что немало смущал её, сам того не замечая. А последним подозрительным субъектом стал инструктор по рукопашному бою. Ванду определили к нему, когда стало очевидно, что для тренировок с Наташей ей нужно освоить хотя бы азы с тем, у кого будет больше опыта в наставничестве и больше терпения, чем в рыжей шпионке. Инструктор, как и остальные, не делал ничего подозрительного, кажется, он тоже замечал проблемы Ванды и пытался её расшевелить, очевидно считая, что корень её неудач с боевыми упражнениями кроется где-то в области психологии и внутренних барьеров.       Все эти люди не давали поводов в чем-то себя подозревать и, более того, если бы Вижн всё же подозревал их, он бы попытался найти доказательства подтверждающие или опровергающие гипотезу. Катаракт сделал бы именно так. Для этого следовало как минимум проследить за ними, покопаться в истории переписки и личных данных, что не составило бы для ИИ такого уровня ни малейшего труда, но Вижн не пытался сделать это. Исчезнув из зоны, близкой к Ванде, они исчезали с его радаров.       Поразмыслив обо всем этом, Катаракт вынужден был признать, что гипотеза о потенциальной опасности не находит подтверждений и должна остаться лишь гипотезой.       Время шло, и они всё чаще участвовали в различных миссиях. Капитан Роджерс регулярно ставил Вижна и Ванду в пару, поскольку вместе они действовали весьма эффективно. Это не казалось Катаракту странным, учитывая, как пристально Вижн наблюдал за ведьмой. Разумеется, он в совершенстве изучил её тактики и поведение в бою и подстроиться было просто, в конце концов, это одна из главных характеристик высокоорганизованного ИИ – умение быстро адаптироваться.       Эти воспоминания Катаракт просматривал бегло и даже испытывал некоторое удовлетворение от того, что в боевой обстановке его системы, как боевые, так и интеллектуальные, работали без тех странных сбоев, которые так обеспокоили ранее в сфере социального поведения.       Единственное, что казалось неясным, так это увеличивающийся процент шуток команды относительно их с Вандой взаимоотношений. Нелепые и даже абсурдные шутки сами по себе ничего не значили, являясь частью человеческой культуры, странным был факт повторения этих шуток разными людьми, даже теми, чьи психологические портреты на первый взгляд не говорили о склонности к такому виду юмора. Вижн не демонстрировал по поводу этих шуток какой бы то ни было реакции, однако тщательно протоколировал их. К этим протоколам также прилагались и записи с реакцией остальных членов команды. Наличие записи с реакциями Ванды объяснялось тем, что шутки касались её в той же степени, что и его самого, если не в большей. А вот почему Вижн обращал внимание на реакции Стива, Сэма и остальных мужчин в команде, Катаракт решительно не понимал. Эти логи не имели ни пояснений, ни зафиксированных логических цепочек, которые привели к решению обратить на эти реакции особое внимание.       Впрочем, эту странность Катаракт не счел существенной, её вполне можно было списать на стремление изучать реакции в человеческом коллективе. Ведь ИИ обязан постоянно обучаться, иначе утратит свою ценность.       Далее следовал блок воспоминаний о Лагосе, и в нем количество странностей возрастало в угнетающей прогрессии.        Началось всё с того, что Вижн не попал в состав команды, отправляющейся в Африку, и был не согласен с таким положением дел. Уже сам этот факт являлся сбоем, поскольку успех задания, которое поручалось ему, целиком и полностью зависел от возможности быстро взломать компьютерную сеть и предотвратить срабатывание её защитных механизмов – кто справился бы с этим лучше продвинутого ИИ? И хоть его способность к фаззированию была хорошим подспорьем на любой миссии, в Лагосе не предполагалось ничего, с чем бы не справились без него – так что выбор был очевидным не только для ИИ, но и для человека. Однако Вижн до последнего не оставлял попыток совместить эти две задачи. И вновь со странным поведением синтезоида была как-то связана Ванда Максимофф. Вернее не “как-то”, в этот раз мотивация Вижна осталась в логах памяти как вполне определенная строка-ответ. Он не хотел оставлять Ванду одну. Простой ответ, который, однако, не давал никаких объяснений!       Катаракт, снова наткнувшись на проблему, ставшую привычной, ощутил, как системы начинают нагреваться и усилием воли снизил интенсивность их работы. Простым увеличением мощностей, обрабатывающих информацию, делу было не помочь, а значит применять их не эффективно. Когда аудио-сенсоры уловили сухой треск, Катаракт моргнул, переключая зрение с внутренней картинки на внешнюю, и отметил, что его рука так стиснула деревянную поверхность скамьи, на которой он сидел, что расколола её, и теперь в траву ссыпались трухлявые обломки.        Небольшой поиск причин выявил в фоновых программах странный код, который словно бы начали писать, но бросили на половине. Возможно, именно он работал со сбоями и побуждал к подобным физическим проявлениям неудовольствия. Очень человеческая реакция. Даже слишком человеческая. Катаракт подумал было удалить код, но потом лишь скорректировал его, велев программе посылать его сознанию запрос прежде, чем запустить механизм работы мышц. Он ведь был ИИ - только подобием человека, но никак не человеком - зачем же ему фоновые программы, которые - подобно человеческому подсознанию - работают автономно и побуждают совершать нежелательные действия?              Разобравшись с этой маленькой неприятностью и убедившись, что парк, в котором он находился, всё также пуст, Катаракт вернулся к изучению памяти Вижна и размышлениям о том, что же побуждало его беспокоиться о Ванде?       К моменту операции в Лагосе она пришла в себя, психологические показатели если и не были идеальными, то определенно стали гораздо лучше, чем в первые месяцы на базе. Ванда достаточно владела силами, чтобы защитить и себя, и окружающих. Характер задания предполагал сразу несколько потенциальных способов применения её способностей, а вот места для их устоявшегося тандема в нем на первый взгляд не находилось. Поэтому Катаракт не обнаруживал ни единого объективного повода для беспокойства, которое испытывал Вижн. По всем параметрам его не должно было быть, но оно было. Фиксировалось снова и снова, как навязчивая всплывающая реклама, которая так раздражает людей. Беспокойство висело в системе незакрывающимся окном поверх всех прочих и не давало сосредоточиться полностью. Катаракт обнаружил несколько кодов, призванных отслеживать новостные репортажи из Лагоса, а также оставленное активным подключение к общей коммуникационной сети команды. Выполняя своё задание, Вижн не мог слушать все их переговоры, но настроил фоновые программы на отслеживание по ключевым словам.       Все эти манипуляции не отнимали много энергии, и свою миссию Вижн выполнил безупречно, но Катаракт всё равно недоумевал, зачем его двойник - его прошлое - так стремился быть в курсе происходящего в Лагосе. Это имело бы смысл, будь у Вижна возможность быстро отреагировать на внештатную ситуацию и прийти на помощь, но он находился в тысячах километров через океан, он ничего не смог бы сделать, чтобы вмешаться.              Он и не смог. Вижн находился на полпути к штаб-квартире, когда программы отслеживания обстановки взорвались сигналами тревоги, и перед глазами синтезоида замелькали многочисленные видео-ролики, запечатлевшие взрыв. Внутренние системы Вижна вспыхнули немотивированным выплеском энергии, её уровень то подскакивал на несколько порядков выше нормы, то падал гораздо ниже неё, пока синтезоид стремительно просматривал видео. Системы автоматически анализировали их, подсчитывая погибших и раненых, оценивая ущерб...и выполняя поиск. Когда на одном из видео появилась Ванда, оно тут же развернулось на всё поле зрения, и Вижн даже остановился, будто не мог сейчас доверять фоновым системам до такой степени, что даже обычный полет по необжитой местности мог засбоить.       Картинка в видео плясала и тряслась, снимали явно на телефон с плохой камерой. Но всё равно было видно, как Ванда окружила взорвавшегося Рамлоу барьером, как пыталась удержать его на пределе своих сил, как, осознав, что не удержит, подбросила его в воздух… надеясь, что взрыв случится в небе, и никто не пострадает. И как не справилась.       Снова пришли в движение обрывочные поведенческие коды, которые бросили Вижна вперед, будто он мог шагнуть прямо в это видео! Катаракт изумленно наблюдал за энергетической динамикой системы в этот момент и искал хоть какое-то объяснение тому, что Вижн был уверен: будь он там - этого бы не случилось! Он должен был быть там, рядом с ней. Должен был найти способ. И должен быть там сейчас!       Прошлое видео свернулось, и его место заняло другое, куда более качественное: суматохи стало ещё больше, но теперь она была и более организованной: приехали кареты скорой помощи, Мстители помогали выводить людей из здания, координировали действия спасателей, Наташа кричала на кого-то по телефону, и судя по движению губ, этот кто-то был местной эпидемиологической службой, которую Наташа пыталась убедить принять меры на тот случай, если у Рамлоу был образец биологического реагента, и не весь он сгорел во взрыве. Ванда осталась на том же месте, где была. Она сидела на земле и смотрела на горящее здание. Вокруг сновало множество людей, но её будто никто не замечал, словно девушка сидела под невидимым колпаком, который все обходили, не бросая даже взгляда. Катаракт допускал, что так и было. Он совсем не удивился бы, узнай, что в этот момент Ванда интуитивно применила свою магию, чтобы отвлечь от себя внимание людей и получить несколько минут передышки прежде, чем закрутится маховик последствий от её оплошности.       Но Вижну это в голову не приходило. Он стоял, замерев и всматривался в стоп-кадр видео без всякой видимой цели, и его переполняли… в обычной ситуации Катаракт идентифицировал бы то, что видел, как сбой в работе мыслительных процессов, из-за которого каждая мысль, начав формироваться, не заканчивает этот процесс, а прерывается и, основываясь на ложном логическом посыле, переходит в другую мысль. Но в этот момент на ум пришла не эта простая и понятная схема, а одно короткое, но совершенно не подходящее для ИИ слово - “эмоции”.       Вижна переполняли эмоции. Он хотел оказаться в Лагосе немедленно, не смотря на всю абсурдность этого желания. Ещё сильнее он хотел оказаться там на несколько минут раньше, чтобы быть рядом с Вандой - хотя это желание было ещё более абсурдным! Как и ничем не подкрепленная убежденность, что будь он там, этого бы не случилось, и она не сидела бы сейчас на земле, раздавленная и сломленная, одинокая. Почему никто не подойдет к ней? Где капитан Роджерс, который должен убедиться, что с его людьми всё в порядке, особенно сейчас, когда помощь раненым уже организована и передана местным властям?! Где Сэм? Наташа? Где хоть кто-нибудь?! ...и где он? Почему он здесь, когда нужен там? Почему…       Катаракт прервал воспроизведение памяти, поднялся со скамьи и прошелся вдоль парковой аллеи, позволяя разуму ненадолго сосредоточиться исключительно на простом и предельно понятном механизме ходьбы. Чем бы ни был тот сбой, который довел системы Вижна до столь плачевного состояния, очевидно, он не был исправлен полностью. Катаркт отдавал себе отчет, что сделал перерыв не из-за необходимости дать системам отдых, а потому, что безумные, лихорадочные мысли двойника из прошлого вносили сумбур в его собственный разум.       Возможно, нужно было взять более длительную паузу и ещё тщательнее проанализировать уже имеющиеся данные, но Катаракт обнаружил у себя что-то сродни человеческому любопытству. Навязчивое желание узнать, что было дальше, продолжить наблюдение за прошлым, которое ему не принадлежало.       Следующие несколько дней на базе Мстителей царила гнетущая атмосфера приближающейся грозы. Журналисты не упустили шанса разобрать произошедшее в подробностях, больше подходящих эксцентричной театральной постановке или низкопробному кинофильму. Многочисленные репортажи и ток-шоу представляли случившееся, смакуя последствия взрыва, раны людей и горе родственников, потерявших своих близких. Они явно желали не столько проинформировать зрителей, сколько манипулировать ими через эмоции, которые сами же и провоцировали, подавая информацию в определенной форме. И это срабатывало. Вижн не уделял много внимания мониторингу сети, но даже беглого обзора хватало, чтобы оценить, как быстро и как радикально изменилось отношение общества к ним и их работе.       Катаракт полагал, что такого положения дел стоило ожидать: потенциал сил Мстителей делал их опасными и, в глазах населения, никак не контролируемыми. Лишь собственная добрая воля не давала Тони Старку использовать высокие технологии неподобающим образом, но если его или Стива Роджерса народ хотя бы “знал”, поскольку оба были популярными публичными фигурами, то остальные участники команды не могли этим похвастаться, а у Ванды к тому же была преступная биография. Положение - шаткое даже в лучшие времена, что и говорить о настоящем моменте, когда журналисты как почуявшие кровь пираньи накинулись на эту тему, бесконечно припоминая все прошлые события, строя гипотезы и с упоением пугая самих себя и своих зрителей.       В этом вопросе Вижн придерживался такого же мнения, что несколько успокаивало Катаракта. Хотя оценки Вижна и были дополнены рассуждениями о том, почему среди огромного массива передач и шоу, разбирающих инцидент, практически не звучало голосов в защиту Ванды. Её проклинали и обвиняли в преступном непрофессионализме, но никто почему-то не оценивал, что случилось бы в Лагосе, если бы Ванды там не было. Такие простые расчеты, более чем доступные любому человеку, получившему среднее образование и решившему посвятить им несколько часов. Но подобных обсуждений не велось, а “иное мнение” было представлено так смехотворно и поверхностно, что очевидно служило только для фона и создания иллюзии диалога. Для Катаракта ответ был очевиден: истина была им просто-напросто не интересна, и явно стоила меньших денег. Вижн тоже пришел к этому выводу, что четко отражалось в логах, но он почему-то продолжал размышлять на эту тему, и такие размышления отзывались в его системах характерными колебаниями энергии, которые могли бы соответствовать сожалению, разочарованию или даже злости, если бы он был человеком.       Катаракт не видел смысла занимать процессоры мыслями, которые уже один раз сформированы, оценены и не несут в себе никакого конструктивного следствия, но он был согласен со своим двойником в том, что Ванда неверно оценивает происшествие. Расчеты, которые журналисты не желали проводить, четко и однозначно показывали: если бы тот взрыв произошел на земле, жертв было бы гораздо больше. Это могло не иметь значения для накаленного общественного мнения, которое умело и - по мнению Катаракта сознательно - направлялось в определенную сторону, но это было важно для трезвой оценки произошедшего и справедливого определения меры вины. Но Ванда, похоже, так не считала или же не была способна посмотреть на ситуацию бесстрастно - характерный для людей недостаток.       Вижн вновь наблюдал за ней внимательнее, чем должен был, выполняя тем самым обязанности штатного психолога, но на этот раз Катаракт даже не удивился. Этот сбой повторялся так часто, что система вскоре начала бы им пренебрегать в отчетах, если бы Катаракт не концентрировался на всех сбоях, желая найти их причину.       Вижн почти постоянно был где-то поблизости от нее, и Ванда не просила его перестать, она даже не особенно возражала, когда он, приходя, дистанционно отключал ее телевизор от сети. Но невозможно было не заметить, что телевизор оказывался включен каждый раз, как он наносил визит, и ему виделось в этом нечто саморазрушительное. — Зачем ты постоянно смотришь это? - однажды он решился спросить, и Катаракту показалось, что этому простому вопросу предшествовало избыточное количество размышлений и подтверждающих его правомерность обоснований. Должно быть люди назвали бы подобное нелепостью: присутствовать возле неё столь часто, что это могло бы показаться навязчивым и неуместным, но при этом предварять один простой вопрос длинным мысленным обоснованием. Да, нелепо и, возможно, будь Катаракт человеком, он бы даже посмеялся над этим, но он был ИИ, а эта нелепость была следствием глубинного сбоя его систем. Поводов для смеха не наблюдалось.       Ванда не удивилась вопросу и не восприняла его как нечто неуместное, она только безразлично пожала плечами: — Хочу быть в курсе происходящего. Хочу знать, что они думают.       Оценочные системы странным образом отреагировали на это, выдав противоречивый ответ: Ванда не лгала, но в то же время этот ответ не был правдой. Катаракт счел бы, что её слова - это то, что называют отговоркой, и это слово даже мелькало в мыслях Вижна, но он быстро отмел его. Чтобы пользоваться отговорками, надо желать что-то скрыть, но Ванда не желала - в этом он был уверен. Возможно, она сама не знала истинных причин своего поведения. — Они не объективны. И даже не пытаются быть таковыми, - заметил Вижн, внимательно глядя на неё и отмечая малейшие изменения в мимике. - Ты же это понимаешь? — Никто не объективен, - она подтянула колено к груди и устроила на нем подбородок, продолжая смотреть в пустой телеэкран, в темной поверхности которого теперь отражались их тусклые тени. Вижну не нравилось её состояние, её отстраненная рассеянность, будто девушка мысленно оставалась в Лагосе, что бы ни окружало её в реальном мире в текущий момент. — Это недопустимое обобщение, - не согласился он и почему-то счел уместным дополнить слова легкой улыбкой. Катаракт не понимал зачем это было сделано, момент не казался подходящим. Ванда посмотрела на него, и её взгляд ненадолго прояснился, хотя подавленность никуда не делась. — Разве? - слова прозвучали тускло и тихо, Вижну пришло в голову, что такое звучание голоса больше подошло бы роботу, лишенному хорошей голосовой системы, а не живому человеку, и это только повысило его беспокойство. — Это очевидно, - он кивнул. - Тут даже не о чем спорить и дискутировать, это простая математика. Количество потенциальных жертв и разрушений от взрыва на земле поддается точному расчету, и цифры говорят в пользу взрыва в воздухе, даже такого, каким он получился. К тому же они предвзяты. Не из-за тебя лично, я полагаю, а из-за того, что ты представляешь людей со сверхспособностями. — Они боятся нас и наша сила только подогреет их страх. -Ванда кивнула. — Да, но, возможно, дело не только в осознании уровня силы. - Вижн качнул головой, он говорил медленно и тщательно подбирал слова. — Если ты хочешь на что-то намекнуть- лучше скажи прямо, я не особо быстро соображаю, - криво и безрадостно усмехнулась Ванда.       Вижн коротко улыбнулся ей, эта улыбка должна была быть поддерживающей и дружелюбной, но в генерацию эмоций вплелось что-то ещё, что Катаракт никак не мог уловить. Та раздражающая рябь, которая всё чаще проявлялась в его мыслях при взгляде на Ванду. — Нет, просто я ещё обдумываю эту мысль сам, из-за этого мои формулировки пока не идеальны. Я подумал, что людям может быть страшно не только от понимания уровня сил - твоих или любого из нас - но и от осознания, что обладая такими силами ты всё ещё остаешься человеком. Ты также как и любой из них можешь ошибиться. Твои силы не дают тебе ни идеального контроля над любой ситуацией, ни идеального понимания обстановки.       Вижн посмотрел на Ванду, и это был куда более долгий взгляд, чем следовало. Просто взгляд… Катаракт не находил в системах следов хоть какой-то полезной аналитической деятельности в этот момент - только ставшие привычными колебания энергии. — Я не человек и никогда не смогу оценить это знание с человеческих позиций, но мне кажется, что такая доля неопределенности в системе - это очень… беспокоящий фактор.       Ванда немного прищурила глаза, глядя на Вижна, и на какие-то доли секунды Катаракт уверился в том, что Вижн говорил не о страхе общества перед неидеальными супергероями, вернее не только о нем. Параллельным потоком в его разуме была активна аналитика всех тех сбоев, которые сейчас изучал Катаракт. Вся эта неопределённость… Вижн тоже осознавал её, но воспринимал каким-то ускользающим от Катаракта образом. А вот Ванда всё понимала. На доли секунды в её глазах отчетливо проявилось понимание… или, быть может, даже “чувствование”, как люди обозначали то, что понимают, не применяя для этого аналитический аппарат.       “Ощущающееся” время растянулось, хотя объективное продолжало идти как ни в чём ни бывало, и если верить ему “озарение” длилось считанные мгновения. Ванда вряд ли успела осознать его, хотя, возможно отчет о нем записался где-то глубоко в её подсознание. Как бы там ни было, момент вспыхнул и прошел.              Ванда моргнула и улыбнулась: всё ещё нерадостно, но уже не настолько фальшиво и пусто. — Возможно ты прав. В чем-то от этого даже легче. Хотя, думаю, это никак не повлияет на скорость, с которой они тащат хворост для костра.