Сердце дракона

Люциус всегда любил виски. Не вино, не коньяк, а именно виски – оно помогало прочищать голову в самые сложные времена. Драгоценный напиток поблескивал в пламени камина, и Малфой знал, что пройдет еще не один час, прежде чем он соберется проститься с бутылкой. Сидеть вот так, глядя в пространство, было не самой хорошей идеей. Решительно не самой. Но других у него не оставалось. Пятничные уроки Малфой отвел с трудом. В Министерстве бушевал Кингсли, там же обретались его сын и Поттер. Казалось, сам он тоже должен был что-то делать, решать, обсуждать…но находился вне этой игры. А потому ограничился лишь тем, что расставил преданных эльфов вокруг основных персонажей, поручив собрать все слова – и высказанные, и невысказанные – что витали в воздухе. Так, в субботу он уже знал, что дракона удалось спасти, что авроры потеряли одного своего, а точных сведений о противнике нет и вряд ли найдутся – клан Вито всегда забирал своих мертвецов с поля боя. Он также знал, что никто не смог обнаружить Гермиону. Ни живой, ни мертвой. И оттого в Министерстве тревожнее, чем могло бы быть. Виски плавилось на дне стакана, а Малфой мысленно выстраивал фигуры на своей доске. Слишком много ошибок допустил он в этом году. И за каждую расплачивался теперь. «Дело дракона» становилось его личным поражением. Менее болезненным, чем прошлые, но от этого - не легче. Он лишился единственного сына, который готов теперь проклясть его имя. Утратил былое величие. И рисковал вновь ощутить мрачную сырость Азкабана, поставив свободу ради последнего, что удерживало его на грани войны с самим собой. Когда-то ему пришлось собрать все мужество, чтобы вернуться после гибели Волдерморта, на новую попытку - не хватит сил. Часы на стене гулко отбили три раза, когда Люциус поднялся из кресла. Он еще держался, черпая силы в простых ритуалах. Постояв под ледяным – до колкой дрожи – душем, он выбрал белую рубашку и черные брюки и, отдав эльфам распоряжения на утро, поднялся в спальню. Туда, где на широкой кровати беспробудно спала мисс Гермиона Грейнджер. Не сдвигая одеяла, Малфой вытянулся вдоль тонкого тела, позволив себе прижаться лбом к плечу несносной девицы. Ему нравилось засыпать под ее тихое дыхание, словно так и должно быть. Будто он не крадет эти ночи у нее самой, у естественного хода вещей. Место Грейнджер – на узкой койке Мунго, где над ней колдовал бы целитель Август Сепсис. Или, если повезет, сам Гиппократ Сметвик. Но Люциус слишком хотел оставить ее себе, только себе, лично проследив, чтобы темные пятна проклятия исчезли с кожи, а кровь осталась красной. Не чернильно-синей, как у тех, кто умирал от гнилого колдовства. Малфой слишком любил ее. И не хотел отдавать другим. В болезни и в здравии, Мерлин ее побери.

***

Его не было рядом, когда она очнулась. Занятия в Хогвартсе никто не отменял даже во времена Волдеморта: очередная стычка Аврората тем более не стала причиной сбоя в расписании. Стрелка на часах не двигалась, точно ее сглазил покойный Дамблдор, и Люциус едва не проклял мерзких детей сам, наблюдая как они пытаются наградить друг друга чудесными фиолетовыми пятнами. Дуэли не были сильной стороной второкурсников. Прошло не менее часа с тех пор, как эльф сообщил ему, что Гермиона открыла глаза. И теперь, считая минуты, он пытался представить, что она делает. Возможно, что-то сказала. Возможно, кого-то звала. Слишком слабая, чтобы встать на ноги, наверняка попыталась сползти с кровати. Это в ее характере. Он бросился бы в Мэнор, едва последний ученик покинул класс, однако пришлось задержаться: в коридоре он почти налетел на Поттера, который, очевидно, не видел смысла тормозить на поворотах. И, хотя светской беседы не вышло – оба ограничились недружелюбным кивком – Малфой решительно изменил маршрут, направившись в собственные покои. Минерве непременно донесут, если он покинет Хогвартс. Ни к чему сейчас будить подозрения. За мучительными уроками последовал столь же тяжелый обед. Взбалтывая ложкой суп, Люциус в пространство пожаловался на головную боль и тут же получил пузырек от Поппи. Старая дама оказалась необычайно добра. Отклонив предложение – от вежливости сводило зубы, - он сообщил, что предпочтет отправиться домой. Лекарства, что готовят для школы, конечно, более дешевы, но имеют массу побочных эффектов. Разумеется, он не хочет потом страдать от нарывов на пятках, как это случилось с юным Оттисом Смитом. Что поделать, с тех пор как Снейп не варит зелья для лазарета, и они отданы на откуп шарлатанам из Косого переулка, о качестве говорить не приходилось... Ощущая как кислеет директриса, сидевшая не так далеко, чтобы не слышать его выпадов, Люциус едва сохранил недовольный оскал. Удовлетворенный смешок он просто не мог себе позволить. Буркнув что-то столь же оскорбительное по поводу местной кухни, Малфой оставил ложку на салфетке, с тайным злорадством обнаружив, что жирное пятно получилось достаточно масштабным, и вышел из-за стола. Все его усилия оказались напрасны: у апартаментов, где ждали метла и теплая мантия, привалившись к стене стоял Поттер. - Профессор, у вас есть связи в преступном мире? – напыщенно уточнил он. Будто громкие слова могли скрыть смертельную усталость и потухший, пустой от безнадежности взгляд.