***
— Ева, билеты у тебя? — запинаясь о чемодан, пытаясь угнаться за девушкой, выкрикнул Серёжа, оборачиваясь на посмеивающегося Арсения, что катил за собой чемодан его подруги. — Да что ты ржёшь? — он кинул на него раздражённый взгляд, тут же поворачивая голову обратно, боясь потерять из вида девушку. — Серж, успокойся бога ради. Нормально всё. Билеты у Евы, документы в сумке. Я ради тебя даже проверил, пока ты свои вьетнамки искал, — Арсений похлопал его по плечу, улыбаясь во весь рот. Выходные пролетели удивительно быстро, особенно суббота — парни её просто напросто проспали, а в воскресенье, с самого утра, Серёжа заставил друга подняться с мягкой кровати и везти его в ближайший ТЦ, чтобы купить шмотки, которые он не стал тащить из Питера. А когда вернулись домой, до самолёта оставались ничтожные шесть часов. Ева приехала к ним, они выпили чая, ещё раз просмотрели чемоданы, проверили документы и вновь уселись в машину, двинувшись в аэропорт. — Арс, ну ты давай ещё подумай, а? Мы там всё-таки до конца января будем, может приедешь? — проговорил мужчина, заранее зная, что тот снова начнёт возмущаться и отнекиваться. — Серый, я подумаю. Но ничего не обещаю, — бросил Арсений, пожав плечами. В тот момент оба точно знали — не подумает. Будет слишком занят, слишком уставшим, слишком не в себе и ещё тысячи подобных «слишком». — Слушай, до конца регистрации сорок минут, — он прервал повисшее в воздухе неловкое молчание, — вы сейчас пойдёте или ещё подождёте? — он поставил чемодан около себя, когда они с Серёжей догнали девушку, что ушла от них немного вперёд. — Пошли сейчас, Серёж, — подала голос Ева, взяв мужчину под локоть, тяжело вздохнув, немного навалившись на него. В дороге она сильно устала и хотела сесть хотя бы на не самое удобное кресло в зоне вылета. Матвиенко встретился взглядом с Арсением и кивнул, согласившись с девушкой. Парни крепко обнялись, Арсений вежливо попрощался с девушкой, легонько приобняв, и пожелал им хорошего отдыха.***
Арсений едва успел вернуться домой до начала дождя и забегал в подъезд под раскаты грома. Пройдя вглубь квартиры, первым делом он включил телевизор, пощёлкал каналы и решил оставить какую-то программу про животных только ради фонового шума. Снова оставаться наедине с собой представлялось невозможным. Мысли о том, что ночью он будет один никак не выходила из головы, а уже разошедшийся дождь и усиливающийся гром вовсе не успокаивали и не ласкали душу — наоборот лишь добавляли тревоги. Быстро сменив одежду на домашнюю, мужчина зацепился глазами за рубашки и вытащил из шкафа две разных цветов, решил, что завтра пойдёт на работу в классической белой рубашке с серебряными запонками. Идеально её отгладив, он ушёл к рабочему столу, надеясь найти там хотя бы пару непроверенных тетрадей, незаполненный журнал или, на худой конец, недописанный план дополнительных заданий, но к сожалению, всё, что только можно было сделать он закончил ещё до приезда друга. Разочарованно закатив глаза, он судорожно начал думать, чем бы ещё заняться и прошёл в небольшую светлую кухню, решив немного прибраться там. Протирая столешницу, Арсений вздрогнул от сильного удара грома и стиснул пальцами тряпочку, медленно выдыхая. Иногда он до дрожи проникался ненавистью к своему страху и показательно, словно бы кто-то за ним наблюдал и мог высмеять его, выключал свет во всей квартире, ложился в кровать, укутываясь одеялом по самый кончик носа и пытался спокойно уснуть, но не чувствовал покоя, прислушиваясь к любому шороху, пару раз испугавшись даже своего громкого вздоха, не выдерживал и включал светильник, что стоял на тумбе около кровати и раздражённо бил то кулаком, то ладошкой по мягкому матрасу. Но навязчивое чувство одиночества топило в себе и пугало сильнее самой густой темноты. Арсений, приняв горячий душ, улёгся на непозволительно большую для одного кровать и всё-таки попытался уснуть, но сердце стучало всё быстрее и он, перевернувшись на живот и устало уткнувшись головой в невозможно мягкую подушку, сдавленно простонал, чётко осознав, что уснуть не получится. Он наступил босыми ногами на холодный пол и прошлёпал в ванну, чтобы умыться и немного взбодриться. Убирая ладонями капли с лица, мужчина внимательно вглядывался в своё отражение, разглядывая покрасневшие глаза, синяки под ними, немного растрёпанные волосы, и небольшую ссадину на левой скуле. На лице появлялась трёхдневная щетина и он, задумчиво проведя ладонью по щеке, решил, что лучше будет её убрать и взялся за бритву. За день Арсений сильно устал и веки невыносимой тяжестью закрывались, он из последних сил старался вести лезвием по лицу как можно аккуратней, но при всём старании случайно оставил небольшую царапинку под челюстью, тихо зашипев сквозь зубы, наблюдая как тоненькая струйка крови стекала по шее и подобрал её пальцем только когда она почти коснулась воротника свободной серой футболки. В ту ночь Арсений так и не смог по-человечески уснуть, просыпаясь то от оглушительных раскатов грома, то от жутких сновидений, в которые он проваливался, стоило только закрыть глаза. Когда в очередной раз он резко и весь в холодном поту поднялся на кровати, тяжело отдышался, осознавая, что в реальности ему ничего не угрожает, обессиленно упал обратно на подушку и повернул голову в сторону будильника. На часах половина шестого утра, а значит, что пробовать уснуть ещё раз — бессмысленно. Поднявшись с кровати и не скидывая тёплого пледа с плеч, широко зевая, он прошёл на кухню и достал с верхней полки свой любимый немецкий кофе. Не поднимая глаз с плиты, он смотрел на турку словно в трансе и туго допускал до сознания факт того, что через три часа ему нужно быть на планёрке в школе.***
— Антох, ну так чего ты? Решил, что сдавать будешь? — спрашивал Данила, отстранённо глядя в окно кабинета. — Угу, — сонно качнул головой Шастун, даже не открывая глаз. Поперечный озадаченно обернулся на него через плечо и на губах сверкнула шаловливая улыбка. Он всем корпусом развернулся на стуле и подставил ладонь под голову. — Ты мне купишь пиво? — Угу… — И сигареты? — он смерил друга взглядом и слегка прикусил кончик языка, придумывая следующий бессмысленный вопрос, но в мыслях всплыл очевидный пиздёжь Шастуна. — Угу… — И ты всё-таки гей? — Угу… Стой, блять, Данила, какого хера? — встрепенувшись вскрикнул Антон. — Да что не так-то? — он возмущённо поднял руки ладонями вперёд и закатился весёлым хохотом. — Сам ты пидор, — пробубнил Шастун себе под нос, опуская глаза в парту и отворачиваясь от друга. — Шаст, вообще-то «пидор» — это мудатское поведение, а «гей» — ориентация. Имей уважение в конце-то концов! — Данила важно поднял палец вверх и задрал голову, но напускная серьёзность очень скоро сменилась дурашливой и добродушной улыбкой. Он опустил ладонь на плечо соседа и слегка сжал. — Не, Тох, ну правда: надумал чего? — Шастун лишь тихо проскулил и вновь упал головой на подставленные локти, понимая, что ничего он блять не надумал. Но предварительный выбор нужно озвучить сегодня, поэтому придётся выкручиваться. — Я вообще понятия не ебу, — он повернулся к Поперечному, не поднимая головы со сложенных на парте локтей. — Пойду, наверное, к Попову, получу от него пиздюлей, — он остановился и слегка нахмурил брови, — ну и общагу, наверное. А хули ещё делать остаётся? — риторический вопрос. Данила ухмыльнулся, не сводя с него задорного взгляда. — Чего тебе ещё от меня надо? — К Попову всё-таки? — и поиграл бровями. — Ну ты дурак? — беззлобно покрутил у виска Шастун. — Да, к нему. Чё ты вообще доебался с этими блядскими экзаменами? — Ладно, к Попову, так к Попову. Заткнулся. До начала урока осталось около пятнадцати минут и Антон решил, что стоит предупредить преподавателя о его выборе, а не свалиться, как снег на голову. Спустившись на первый этаж, парень пробежался глазами по расписанию и заметил, что первого урока у него нет, но был уверен, что учитель засел в своём кабинете и приводит себя в ещё более прекрасный вид, хотя, казалось бы… Недолго думая, он решил, что информатика не так уж и важна в его жизни, поэтому из-за одного прогула вряд ли случиться что-то глобальное, о чём он будет жалеть всю жизнь. Парень, ещё немного поторчав около расписания, поднялся на нужный этаж и аккуратно потянул за ручку двери. В кабинете было подозрительно тихо. Слишком тихо для кабинета русского и литературы, в котором преподаватель всегда перед уроками читал скороговорки и стихи, чтобы речь звучала чётче и чувствовал он себя уверенней. Наклонив голову, Антон заглянул в кабинет и заметил, что непривычно сонный и, кажется, расстроенный чем-то Арсений Сергеевич смотрел прямо перед собой, изо всех сил стараясь не закрыть глаза. Сердце почему-то болезненно сжалось, а в голове проскочила мысль, которую парень счёл гениальной. По крайней мере он был уверен на сто процентов, что хоть немного сможет скрасить преподавателю очевидно ужасное утро. Поднявшись на второй этаж, пропихиваясь сквозь толпу младшеклассников и найдя взглядом Поперечного, он подозвал его к себе и попросил сказать, что ему плохо и на уроке его не будет. Данила только лишь понимающе улыбнулся, словно заранее знал всё, придуманное Антоном. Шастун сказал, что всё расскажет на следующем и быстро, почти бегом, кинулся к гардеробу. На улице стоял небольшой туман, а воздух прохладой обжигал лёгкие. Из-за внезапных заморозков лужи, что оставил после себя ночной дождь, были покрыты тонким льдом, а пожухлая трава была покрыта едва заметным инеем. Парень вздрогнул от сильного порыва холодного ветра и сложил руки на груди, растирая ладонями предплечья, пытаясь хоть немного согреться. Ветровка не спасала абсолютно от морозного октября, прошлогодний пуховик уже мал ему в плечах, а у мамы не было денег, чтобы купить ему что-то новое. Прикинув в голове сколько стоит нормальная зимняя одежда и, вспомнив сколько у него осталось после летней работы, он довольно улыбнулся, понимая, что может купить его себе сам. Открывая достаточно тяжёлую дверь, парень, с блаженством вдохнул запах свежего кофе и горячей выпечки. Оглядывая стены помещения, Антон осторожно, словно бы крадучись, походил к витринам, что изнутри были подсвечены, вчитываясь в названия и цены десертов и булочек. Ему ну очень нравилась эта кофейня и, поэтому, работа здесь казалось не такой выматывающей. Он вчитывался в кофейную карту, про себя подмечая, что цены немного выросли, но выбор стал значительно больше. Подойдя ближе к барной стойке, он попросил парня позвать администратора. — Антоха! — парень, лет на пять его старше, вышел из-за бара и крепко обнял мальчишку, сильно прижимая к себе, — Решил к нам вернуться? Бога ради, скажи, что да! — Антон лишь звонко рассмеялся, выпутываясь из объятий. — Нет, Макар, пока что нет, — парень лучезарно улыбнулся. — Слушай, братан, выручай, — парень пошёл обратно к кофейному меню, ожидая пока появиться друг с обратной стороны. — Сделай, пожалуйста, ореховый капучино без сахара и карамельный латте. Вот в последнем можешь со сладким разгуляться, — Антон поднял на парня напротив жалобный взгляд, надеясь, что тот его поймёт. — Илюх, я тебе деньги занесу вечером, после школы. Или в крайнем случае завтра с утра! Мне правда очень надо, — затараторил парень, стыдливо глядя себе под ноги. — Антон, успокойся. Всё нормально. Принесёшь как сможешь, — Илья ему улыбнулся и опустил широкую ладонь на плечо, слегка похлопав. Парень его поблагодарил и сказал, что возможно на каникулы и осенние, и зимние может быть к ним вернётся, но не более. Илья, повернувшись к кофемашине, взялся за работу, контролируя, чтобы всё было идеально. — Антох, как Оля? Их семьи дружили очень близко с самого их переезда в Воронеж, а Женю — маму Ильи — мама Антона знала ещё до переезда, поэтому они были очень частыми и всегда желанными гостями в их квартире. Изначально парни не нашли общего языка и иногда даже выдумывали друг другу козни. Всё-таки в то время разница в пять лет казалась огромной пропастью. Но всё изменилось, когда Антон пошёл в первый класс и никак не мог ни с кем подружиться из класса, потихоньку принимая на себя клеймо «чудака». Илья, что переходил в пятый класс, просто не мог на это смотреть, всё-таки понимая, что они почти как братья и начал заступаться за Шастуна, грозясь надавать по ушам пацанам, что задирали Антона. С того времени Макар всегда ждал его после уроков, провожая домой, а если не совпадали смены — всё равно шёл и встречал. Много воды утекло за одиннадцать лет, но их дружба становилась только крепче из года в год. — Мама… мама, она как всегда. Ты же сам знаешь: упорно делает вид, что всё отлично, хотя и дураку понятно, что это далеко не так, — Антон пожал плечами, спрятав пальцы в карманы школьных брюк. — Ну да… Это же Оля. Антох, а куда тебе два кофе, да ещё и не сладкий один? — Макар поставил на бар два тёмно-синих бумажных стакана с пластиковыми чёрными крышками и облокотился на деревянное покрытие, бегая глазами по его уставшему лицу. — Один не мне… там… просто… — друг прыснул со смеха, широко улыбнувшись. — Да ну, Макар! — смущённо свёл брови он, немного наклонив голову вбок, распаляя смех сильнее. — Да ладно, Антох, не спрашиваю. Слушай, а может к капучино тортик какой-нибудь возьмёшь? За деньги не волнуйся, — не дожидаясь ответа от парня, Илья подошёл к холодильной витрине и подвинув стекло, внимательно выбирал самый свежий. — Вот, возьми. Он очень вкусный. Кому бы ты не нёс капучино, обязательно понравится, — и весело подмигнул, протягивая одноразовую вилку из чёрного пластика. Засмущавшись и поблагодарив друга, Антон пошёл к выходу из кофейни, но Макар его окликнул. — Возвращайся к нам хотя бы на каникулы, а, братан? — Шастун лишь пожал плечами, пообещав подумать. В стенах школы непривычно тихо. Настолько, что в ушах начинало звенеть. Парень озирался по сторонам, словно бы впервые попал в это здание и опасливо оглядывался через плечо, сам не понимая, откуда взялось навязчивое чувство тревоги. Идея взять кофе в школу казалась до боли глупой, но он уже здесь и в руках два стакана в держателе и десерт. Глубоко вдохнув и размеренно выпустив воздух из лёгких, он прикрыл глаза, понимая, что самое страшное ещё впереди. Он даже не мог представить, с каким разочарованием на него посмотрит преподаватель, узнав о его выборе, хотя и в этом он был не уверен, несмотря на то, что такая реакция — максимально приближенная к реальности. Не погладит же он его по головке, верно ведь? Прислушавшись к нужному кабинету, Антон надеялся, что учителю не поставили занятие вместо окна, но услышав всю ту же напряжённую, звенящую тишину, немного расслабился, пытаясь взять себя в руки. Перед тем, как легонько постучать в деревянную дверь, парень поправил лохматую чёлку, воротник на белой рубашке и бросил взгляд на свои руки, надеясь, что никакой браслет не перекрутился и кольца сидели так, как надо. На стук ответа не последовало и в голове на секунду промелькнула мысль о том, что преподаватель мог отпроситься с работы или быть в столовой, поэтому Шастун, на пробу, наклонил ручку и та, к удивлению, с лёгкостью поддалась. Не задерживаясь в коридоре, он переступил через порог, но взгляда не поднял, дожидаясь пока преподаватель обратит внимание на его присутствие. Спустя минуту, а может и чуть больше, парень напряжённо свёл брови к переносице и медленно поднимал глаза, опасаясь, что так глупо стоит в пустом кабинете. Но оглядев помещение, на лице растянулась умиротворённая и умилённая улыбка. Тёплые солнечные лучи ласково гладили расслабленные плечи под белой рубашкой и тёмные, слегка волнистые волосы, и мерно вздымающуюся спину преподавателя. Прислушиваясь к спокойному дыханию и наблюдая за едва заметными ёрзаниями головы по сложенным рукам, парень терялся в чувствах, не понимая откуда взялось обжигающее тепло в груди. Антон прислонился плечом к косяку двери и слегка наклонил голову вбок, наблюдая, как тихо посапывает учитель, пытаясь принять относительно удобное положение, насколько это было возможно, сидя на твёрдом стуле и опустившись лбом на сложенные руки. Шастун, переминаясь с ноги на ногу, решил, что всё-таки нужно разбудить преподавателя, как бы не хотел оставить его в покое. Он аккуратно подошёл ближе к столу, оставив кофе и десерт на первой парте среднего ряда, а сам, развернувшись к учителю, мерно, словно бы боясь обжечься, потянул тонкие пальцы к мужчине. Рука едва заметно дрогнула, потому что искреннее его желание — провести ладонью по тёмной макушке, пропуская пряди сквозь пальцы, но всё, что ему было дозволено — едва ощутимо дотронуться до крепкого плеча. Но и этот жест казался превышением всех правил. Пару раз с особенной нежностью проведя по руке чуть выше локтя, парень позвал его по имени и заметил, как он просыпается, улавливая касания Антона. Подняв голову, Арсений Сергеевич пробубнил себе по нос что-то неразборчивое и, не открывая глаз, навалился щекой на подставленную ладонь. Парень тихо усмехнулся, поднимая уголки губ и он вновь тихо его позвав, коснувшись предплечья и резко отошёл к парте, почувствовав дрожь под пальцами. Вздрогнув, преподаватель неспешно открыл глаза, несколько раз быстро моргнул, приходя в себя. Учитель, допустив до уставшего сознания факт того, что уснул на рабочем месте и, слава всем Богам, разбудил его не коллега или директор, окончательно проснулся. Окинув взглядом свой кабинет, мужчина остановил взгляд сначала на ученике, что неловко крутил кольца на пальцах, а после зацепился за стаканчики на первой парте и приподнял одну бровь. — Арсений Сергеевич, вы в порядке? Выглядите…уставшим — парень нахмурился и, не дожидаясь ответа, поставил стул с первой парты напротив преподавателя и, напряжённо вглядываясь ему в лицо заметил небольшую ссадину на скуле и прикусил щёку изнутри. — Пару раз из-за грома просыпался, — преподаватель прикрыл глаза, вспоминая одну из самых невыносимых ночей за последний месяц. — Я тоже… из-за грома, — соврал Антон. Скандал дома у парня закончился только ближе к половине второго ночи и только когда мама с Тихоном наконец-то разошлись по комнатам, он смог спокойно снять наушники и начать укладываться спать. — Шастун, — мужчина потёр глаза, понимая, что из-за короткого сна лучше вообще не стала ни на грамм, а из-за твёрдого стула спина болела ужасно, — ты чего-то хотел? — холод в его голосе ужалил в кончики пальцев. — Да, я … — он замялся, в одно движение переставил кофе и десерт на учительский стол и уселся на стул, упираясь коленками в заднюю стенку. Он сцепил пальцы в замок, постукивая подушечками больших пальцев друг о друга и напряжённо выдохнул. — Я… кофе вам принёс, — произнёс он и глянул на преподавателя исподлобья, улыбнувшись самому себе. — Угу… — задумчиво произнёс он, — в пятницу шоколадку, сегодня — кофе. Шастун, если ты решил меня задобрить — плохая идея. И я вижу, что пришёл вовсе не за тем, чтобы отдать мне кофе. Но в любом случае — спасибо, — Арсений Сергеевич улыбнулся, надевая очки, что лежали рядом и кивнул головой. Парень, сообразив, чего он от него ждёт, протянул ему стакан капучино и подвинул десерт с одноразовой вилкой. Сделав глоток и блаженно прикрыв глаза, преподаватель откинулся на спинку и слизал кончиком языка молочную пенку, что осталась на губах. Мальчишка, засмотревшись на него слегка покраснел и поспешил отвести взгляд. — Ну, так, Антон, чего ты хотел? — Решил, что буду сдавать литературу, — протараторил парень, словно бы заведомо испугавшись реакции преподавателя. Но не заметив агрессии на его лице, немного подумал и продолжил уже чуть медленнее. — Я правда всё очень хорошо обдумал и Ваш предмет — лучший вариант для меня. — Я тебя услышал, Антон, — мужчина кивнул головой, недовольно вздыхая, мысленно проклиная себя вместе с этим мальчишкой. «Нужно было рубить на корню эту идею и отправлять к другому преподу» — настойчиво вертелось в голове. — Расписание дополнительных видел? — ученик еле заметно кивнул, отпивая глоток из своего стакана, наслаждаясь почти приторно-сладким вкусом сиропа и приятной горечью кофе, что едва ли ощутимо чувствовалась на языке. — Хорошо, значит завтра буду ждать тебя после уроков с остальными. И не вздумай опоздать, — Арсений Сергеевич в двух словах объяснил каких результатов ждёт за первый месяц, что нужно прочитать и выучить и Антон, вслушиваясь в каждое слово преподавателя и стараясь не фокусировать всё внимание на мягкой на вид чёлке, красивой россыпи родинок на скулах и на бездонно-голубых глазах, думал, что легче сдал бы физику и профильную математику. Но ведь дело вовсе не в самом предмете — это и дураку понятно. «Может быть мы станем ближе. Может быть он подпустит. Боже, да что за бред? Он же даже видеть тебя не хочет, о каком ближе может идти разговор?» — парень нахмурился, попытался сделать максимально заинтересованный вид, понимая, что выглядит он достаточно разбито. Преподаватель, бросив взгляд на него, сделал несколько глотков из стакана и, улыбнувшись ему, отпустил парня, самодовольно наблюдая за тем, как тот растерянно выглядит. «Не протянет и месяца. Уйдёт сдавать другой предмет» — Арсений Сергеевич был почти абсолютно уверен в своих предположениях, но всё же решил прояснить один момент: — Шастун, — позвал он, когда мальчишка почти вышел за дверь. «Да что за дурацкая привычка — кричать в спину?» — промелькнуло в мыслях парня. — Тебе литература нужна для какой-то определённой профессии или ты как всегда? — мужчина ухмыльнулся, глядя как ученик теряется, и вздёрнул вверх бровь, корпусом разворачиваясь к нему. — Как всегда. До свидания, Арсений Сергеевич, — не желая слушать упрёки преподавателя, Антон решил, что единственное верное действие — уйти как можно быстрее. — До свидания, Антон, — подождав пока ученик выйдет в коридор, добавил тихо вслух: — Странный он сегодня какой-то, — и пожал плечами, поправил очки и решил, что надо бы прекращать принимать сладости от парня и соблюдать субординацию. «Но это в следующий раз» — промелькнуло у мужчины в мыслях, пока он отламывал вилкой кусочек действительно вкусного чизкейка. Оставшиеся пятнадцать минут Антон просидел на подоконнике, думая о том, что Арсений Сергеевич, наверняка, расстроен его выбором. Парень был в этом абсолютно уверен, хотя бы потому что заметил, как изменилось его лицо и глаза… глаза словно бы затянуло лёгкой дымкой. В голове бесконечным ворохом крутились мысли о том, что учитель посчитал угощения — попыткой «задобрить», усомнился в искренности его желания хотя бы немного скрасить день. По-детски и до смешного глупо обидно. Хотя вряд ли он вообще имеет право на него обижаться. Да и по-хорошему нужно бы успокоиться и отпустить, не переступать больше через черту учитель/ученик. Принять, что ближе к нему не станет. Разблокировав телефон, Антон увидел новое сообщение от отца, содержание которого никак не отличалось от всех предыдущих, но разговаривать с ним или даже минимально контактировать — не было никакого желания. Он стал слишком часто напоминать о себе, а ведь парень только начинал отпускать всё то, что произошло за последний год. Иногда он задумывался о том, что лучше бы отец исчез из его жизни раз и навсегда и не играл с ним, как с никому ненужной куклой. Звонок слишком резко выдернул Шастуна из размышлений, и он ощутимо вздрогнул, соскочив с насиженного места. Зацепившись взглядом за Данилу, он, ускорив шаг, нагнал друга, убегающего, очевидно, к курилке.***
— Антох, ты так и не расскажешь куда сваливал на информатике? — откусывая столовский пирожок, Поперечный вглядывался в лицо друга, который за всё время не сказал и слова. Шастун только пожал плечами и прикусил губу. — За кофе ходил, — он опустил глаза вниз, вспоминая не самый приятный разговор с преподавателем. Данила нахмурился, совсем не понимая друга, мол, это же Шастун и он бы не свалил с урока за стаканом кофе. — Не пизди. Я же вижу, что ты мне врёшь. — Не вру, — парень поймал на себе вопросительный и испепеляющий взгляд. — Да блять… немного недоговариваю, — Поперечного ответ явно не устроил и его брови в возмущении взлетели вверх. — Да ну, Даня! — и Антон сдался. — Ходил к Арсению Сергеевичу, говорили про ЕГЭ. — А кофе причём? — искренне не понимал Данила, допивая едва сладкий чай. — Сходил к Макару, взял кофе ему и себе. Илюха ещё мне, то есть для него, чизкейк пихнул. Он выглядел очень уставшим! — Кинулся оправдываться парень, но Данила, вопреки всем ожиданиям, расплылся в умилённой улыбке, едва ли не заскулив. — Я зашёл, а он на столе спал… так не хотел его будить, — Антон отзеркалил улыбку друга, а перед глазами встал образ преподавателя. — Боже мой, Шасту-ун, — растянул Поперечный, широко улыбнувшись и протянул ладонь к руке друга и сжал запястье. — Ну что за влюблённая нищенка, я не могу, — и тихо захихикал. — Так, Даня. Ни в кого я не влюблён, — Антон попытался говорить серьёзно, но увы, серьёзный тон долго продержать не смог, подхватив смех друга. — Но вот с деньгами реально проблема, — и звонкий мальчишеский смех разлетелся по всей столовой, привлекая внимание. В кабинете истории стоял невыносимый гул: преподаватель задерживался уже на десять минут и некоторые из одиннадцатиклассников были «на низком старте», надеясь на то, что им повезёт воспользоваться любимым правилом пятнадцати минут и свалить с урока. Шастун, навалившись на плечо друга, читал «Анну Каренину», всеми силами пытаясь не уснуть. По кабинету пролетел бумажный самолётик, с одного ряда на другой перекидывали чей-то пенал; девчонки, что сидели перед парням, обсуждали весело прошедшие выходные, в которые одна из них переспала с одним из самых популярных парней школы, а другая рассталась с молодым человеком, с которым встречалась почти полтора года, но не была расстроена этим. Антон старательно пытался не отвлекаться от не самой увлекательной книги в его жизни, но получалось так себе и он всё время переключал внимание на чей-то смех, громко сказанное слово и на плевки бумажными шариками. Даня, закончив раунд в телефонной игре, победно дёрнул руками на себя и, отложив телефон, позвал Антона: — Тох, у нас в среду openmike* намечается, я собирался выступать, но материал ещё ни хера не обкатан и я не уверен, что не проебусь, — Поперечный слегка прикусил губу, — как в тот раз. Ты придёшь? — Конечно, приду! Чё за вопросы, — и широко ему улыбнулся, выключая телефон. — И тогда не ты проебался, а публика была мёртвая. Они же ни на чьи шутки не реагировали. Я уверен — если бы перед ними Пушкин распинался, то им было бы глубоко плевать. Забей, Дань, заебись всё будет. Уроки проходили быстрее обычного, но также весело, как и всегда, хотя парни старались вести себя более-менее спокойно и не доводить до выгона из кабинета в самом начале недели. По ощущениям Антон толком-то и устать не успел, а звонок с последнего урока уже прозвенел, выгоняя ребят из классов. Спускаясь по лестнице, друзья оживлённо переговаривались, Данила решил рассказать небольшую часть материала, что готовил на среду, но был не уверен оставлять её или она слишком скучная. Антон, дослушав, закатился заражающим смехом и, навалившись на стену, сложился буквально пополам и звонко хлопнул в ладоши. Поперечный, довольный реакцией друга и гордый собой, заулыбался во весь рот, абсолютно точно зная, что этот смех искренний и правдивый. Шастун никогда ему не врал, когда слушал шутки или истории и, если они были действительно весьма посредственными — прямо говорил об этом и поэтому Данила ни на секунду не засомневался, что этот отрывок стоит оставить в основном выступлении. На первом этаже, уже накинув на себя ветровку, надев лямки рюкзака, Антон зацепился взглядом за высокую пожилую женщину в строгом платье, которая с кем-то разговаривала недалеко от дверей директорского кабинета, а сделав пару шагов назад, узнал в женщине Зою Фёдоровну и, как оказалось, разговаривала она с Арсением Сергеевичем, что стоял лицом к Антону и слегка хмурил брови. Поймав на себе мимолётный взгляд стальных глаз, парень поспешил отвернуться к другу и попросил быстрее уйти из холла. Всю дорогу до дома его не покидала мысль о том, что мужчина договаривался с ней о том, чтобы обменяться группами, которые они готовят к ЕГЭ. Мальчишка мог бы сказать, что был почти в этом уверен и уверен в том, что он — тому причина. Второй раз за день его кольнуло обидой, ведь парень искренне не понимал такого к себе отношения. И ладно бы Зоя Фёдоровна упрекала его за отсутствие знаний и неумение писать сочинения, но ведь Арсений Сергеевич понятия не имел, что происходило с успеваемостью Шастуна в прошлом году. Понятное дело, что преподавателя вводили в курс дела и рассказывали об учениках, которые потенциально могли бы пропускать занятия и недобросовестно относиться к домашнему заданию, но за первый месяц Антон ни разу не позволил себе прогулять или прийти на его урок не подготовленным и поэтому в упор не видел причин такому ярому и неприкрытому недоверию. И он бы рад стараться для того, чтобы преподаватель перестал видеть в нём бездарного лентяя, но решительно не понимал чего тому не хватает. Усевшись за компьютер, собираясь посмотреть какой-нибудь фильм, парень отвлёкся на телефон и увидел всё ещё не прочитанное сообщение от преподавателя, в котором был список сборников и полезной литературы к экзамену, решил, что разумнее было бы сначала пробежаться глазами по сборникам, а потом возвращаться к кино. Вчитываясь в задания, он понимал, что будет действительно сложно, но отступать был не намерен, каким бы ленивым и глупым его бы не считал преподаватель. Антон знал, что стоит ему приложить немного усилий и набраться мотивации и он сможет сделать, буквально, что угодно. Мальчишке до жгучей боли хотелось, чтобы им гордилась мама, ведь он помнил какой ворох надежд она возложила на него, чтобы отец не считал его ни на что не способным дураком, и чтобы Арсений Сергеевич вновь посмотрел на него взглядом, полным гордости, как в том году, когда Антон сам справился с украшением актового зала для утренника к Новому году. В тот вечер почти все, кто должен был им помогать с оформлением, ушли, а сам Арсений чувствовал себя предельно паршиво — где-то подхватил простуду — и у Антона ничего не оставалось, кроме того, чтобы взять всё в свои руки. Парень провозился около трёх часов с достаточно большим залом и даже начал наряжать ёлку, когда, спустившись со стремянки, едва не врубился в преподавателя, что стоял с большой коробкой ёлочных игрушек, улыбаясь ему. Спустя пару часов хлопнула входная дверь и Тихон громко крикнул: — Антох, я дома! — и быстро ушёл в свою комнату, не желая пересекаться с братом. Антон кивнул сам себе и решил, что нужно бы что-нибудь приготовить или поставить хотя бы чайник, ведь младший наверняка голодный и замёрзший с улицы. Включив чайник кипятиться, он прошёл в сторону комнаты брата, поправляя домашнюю серую толстовку, что на нём висела, как на вешалке. Немного прислушавшись к тому, что происходило за дверью, парень постучался, но, когда ответа не последовало, предупредил о том, что собирается открывать дверь и зашёл внутрь. На диване, лёжа лицом в подушку, тихо всхлипывал и подрагивал всем телом Тихон, заткнув уши наушниками. Увидев плачущего брата, сердце болезненно сжалось, и он прикусил губу, слегка нахмурил брови, пытаясь сообразить, что ему делать и как помочь. Старший подошёл к краю дивана и едва ощутимо коснулся вздрагивающей спины, переживая о том, что может его напугать и когда брат повернулся через плечо к нему, попросил снять наушники. Младший было начал упираться, но заметив немного строгий взгляд, послушался и сел, навалившись спиной на заклеенную плакатами стену. Антон предложил пройти на кухню и брат, как бы не хотел остаться один, головой понимал, что если он поговорит с кем-нибудь, то ему станет на порядок проще, тем более был уверен, что старший точно знает ответы на все его вопросы. — Ну давай, я тебя слушаю, — проговорил Антон, параллельно доставая кружки из навесного шкафа, чай и сахар с конфетами. Залив кипятком заварки, он поставил всё на стол и уселся напротив брата, уставший, но готовый выслушать. Он буквально впервые видел, что брат плачет не потому что мама накричала или позвонил их никудышный отец и, в некотором смысле, это жутко пугало. — Она сказала, что я тупой урод и никогда не смогу даже до подъезда проводить! — на эмоциях выпалил кудрявый, светловолосый парень с серыми глазами, стукнув сжатым кулаком по столу. Его глаза округлились в возмущении и слёзы едва ли вновь не покатились по лицу. А Антон не совсем понимал о ком вообще идёт речь. Тихон затараторил о том, что парень из параллельного класса — абсолютный придурок, а всё равно смог подружиться с этой девчонкой, но старший попросил остановиться. — Тих, давай помедленнее. Я понять не могу о ком ты говоришь, — спокойно выдохнул парень, отпив из своей кружки. — Антон, про Дашу я. Одноклассница моя. Волос у неё чёрный под каре и глаза невозможно голубые и ещё она такая невероятная, умная очень, — Тихон едва уловимо улыбнулся, шелестя фантиком от конфеты. — Ну ты понял про кого я? — Я… да, кажется, понял, — согласно кивнул парень, но в мысли ненароком закрался образ его учителя, что так идеально подходил под описание. — Чёрный волос, невозможно голубые глаза, такая невероятная и очень умная, — тихо повторил он вслед за братом, усердно делая вид, что вспоминает девочку, что подошла бы под это описание. — Так, я вспомнил. Ты к ней на день рождение ходил в сентябре, да? — Да, Антох. Она мне нравится ужасно, а я ей… видеть она меня рядом не хочет. Я просто реально не понимаю, что делать. Она меня игнорирует, как только может! И домаха по матеше ей не нужна, и решённые задачи по биологии и от помощи с английским отказывается. Антон, у тебя же была девушка… эта, как её… — Не напрягайся, я помню как звали мою бывшую, — проговорил парень, не желая вспоминать её имя и закатил глаза. — Да, вот. Ну вы же как-то встречались, всё же хорошо было, — мальчик закинул в рот конфету и нахмурил брови, задумавшись, как Антон смог к ней подступиться. — Вот как ты предложил ей, что ты делал, что бы она обратила на тебя внимание? — Тихон, не бери это в пример. Мы переспали с ней на какой-то тусовке и с утра я просто не смог от неё отвертеться. Мы встречались-то всего три месяца, — пожал плечами парень, и недовольно скривился, всё ещё чувствуя отвращение к тем жутким трём месяцам. — Слушай, я завтра вернусь со школы на час позже, а ты приходи раньше, чем сегодня, и мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем. Хорошо? У меня правда очень голова болит, устал за день невозможно. — Да, без проблем. Спасибо, Тох, — младший поднялся со стула и обнял брата, уткнувшись ему в плечо. Антон, войдя в комнату, завалился на диван и мигом уснул, не имея больше сил о чём-либо думать. Однако долго спать ему было не суждено и уже через несколько часов к нему в комнату зашёл испуганный брат и начал его распихивать. — Антон! Антон, блять вставай! — Тихон с силой тряс его за плечо, отчего парень едва ли не свалился с дивана. — Тих, чего тебе? — пробубнил сонный Антон, потирая заспанные глаза пальцами. — Сколько времени вообще? — Третий час ночи, Антон! Мама до сих пор не вернулась, телефон не отвечает! — старшего охватила секундная паника, но он смог взять себя в руки и притянул к себе брата, пытаясь успокоить. — Тихон, ты же знаешь, что мама иногда возвращается только под утро. Не бойся, всё с ней хорошо, я тебе точно говорю. Посиди здесь, я схожу на балкон, попробую ей дозвониться, — младший проводил взглядом брата и кивнул головой, уткнув лицо в ладони. Проходя на балкон через кухню, Антон попутно щёлкнул чайник, схватил сигареты с подоконника и хлопнув балконной дверью, поджог кончик сигареты и присел на небольшой порожек, не обращая внимания на ночной холод. Набрав заученный с детства номер он меньше всего на свете хотел услышать холодный, автоматизированный голос, что прозвучал после множества гудков. «Абонент вне зоны действия сети» — и сердце рухнуло в пятки. Выкинув окурок, Шастун глубоко вдохнул, успокаивая разыгравшийся страх. — Это ничего… такое бывает. Она скоро перезвонит и зайдёт домой, — тихо проговорил парень, возвращаясь с холода в тёплую квартиру, от чего его кожа покрылась мурашками, налил себе кофе, а брату решил сварить сладкий какао. — Ну что там? — обеспокоенно спросил Тихон, принимая в руки кружку согревающего напитка. — Всё хорошо. Она уже едет домой. Мама была за городом, поэтому связи не было, — Антон улыбнулся и потрепал кудрявую макушку брата. — Давай, пей какао и ложись спать. Тебе завтра к первому уроку. — А… можно я пока с тобой посижу? Мне так спокойней будет… — он опустил глаза, словно бы застеснявшись своей просьбы. — Конечно, оставайся. Я тебя разбужу, как мама приедет, — кивнул Антон, улыбнувшись уголками губ и отпивая крепкий кофе. Он всеми силами старался не выдавать своих переживаний и Тихон, кажется, в самом деле ему поверил. Вскоре младший уснул на диване Антона, а тот курил одну за одной и уже который час обзванивал больницы, пытался дозвониться до мамы, изводя себя бесконечными мыслями, большинство которых откровенно пугало и приводило в ужас.