Потомки Солнца и Реки

      На картине, висевшей на стене рядом со столом, был весенний пейзаж ― сливовые деревья в цвету и горы вдали, укрытые еще не до конца сошедшими снегами. Светло-розовое на белом ― а на переднем плане ало-золотая лавовая река, стекающая по склону. И человек на ее берегу в бело-алом одеянии ― если присмотреться, видно, что пальцы рук сложены в печати, удерживающей защитные заслоны. Отблеск опасности, которой все же приятно любоваться.       Картина была красивая, и взгляд на ней отдыхал.       А вот на молодой женщине, распластавшейся ниц, ― не очень.       ― Служанка Линцзяо. ― Долгая пауза заставляет нервничать любого. ― Или я ошибаюсь, обращаясь к тебе так?       ― Эта ничтожная служанка Цзяо внимает словам Владыки, ― тихо проговорила та, не поднимая головы. Испугалась вызова к главе ордена? Или того, что ее конвоировал Вэнь Чжулю?       ― Странно… Мне недавно стало известно, что тебя стоит называть первой госпожой Вэнь. Признаться, меня это весьма удивило. Не помню, чтобы ты совершала три поклона со мной. Или меня уже преследует старческая забывчивость?       Вот теперь легкий испуг сменился ужасом.       ― Владыка! Умоляю! Пощадите! Это клевета, не иначе!       Попытка Ван Линцзяо подползти и ухватиться за подол была пресечена шагом назад.       ― Клевета? ― хмыкнул Вэнь Жохань, отступив от любовницы сына ― теперь уже точно бывшей. Словно не желал замараться. ― Несколько адептов, в чьей честности я не сомневаюсь, слышали твои слова, сказанные управляющему. «Не смейте противоречить, потому что скоро будете чествовать меня как первую госпожу Вэнь и хозяйку этого дворца».       ― Вэнь Чжулю. ― До этого застывший у дверей хранитель старшей семьи шевельнулся. ― В Огненный дворец ее.       ― Исполняю приказ главы ордена, ― коротко поклонился тот, быстро подхватил провинившуюся и вывел вон.       «Теперь надо выяснять, что всё случившееся означает. И молить небожителей, чтобы в итоге все это оказалось лишь глупостью зарвавшейся служанки, возомнившей о себе слишком много…».       А не очередным заговором старейшин ордена против него, в который втянут младший сын, к примеру.       Тихо, из-за занавеси, в покои шагнул старший.       ― Все слышал, Сюй-эр?       ― Да, отец. ― Наследник явно о чем-то собирался сказать, но замер в ожидании разрешения. Дождавшись знака, продолжил: ― Не прогневается глава ордена на дерзость, но этот ничтожный сын просит не карать моего младшего брата.       ― Как… интересно. За эту женщину ты не просишь?       ― Признаться, она мне была противна с самого начала, ― чуть свободнее ответил Вэнь Сюй, все еще не поднимая головы. ― К сожалению, сама Ван Линцзяо так и не поняла моего отношения. И,сейчас как оказалось, продолжала питать некие иллюзии.       ― Уверен в этом, Сюй-эр? ― внезапно остро заметил его отец. И, встретив непонимающий взгляд сына, продолжил: ― Ее слова «стать хозяйкой Знойного дворца» можно понять и по-другому. Например, как намерение А-Чао отнять твои права наследника… так или иначе.       ― Этот сын полагает: его младший брат не способен на такой поступок. А-Чао никогда не жаждал власти, и…       ― Все, что у тебя есть ― одни предположения, ― отрезал Вэнь Жохань. Больше всего ему хотелось, чтобы сын оказался прав. Но в семьях глав орденов случается… всякое.       В том числе и в их роду.       ― А ведь в свое время я надеялся, что она сумеет вернуть тебе интерес к женскому обществу. Но ты предпочел уступить ее А-Чао, едва взглянув.       ― Отец, ― Вэнь Сюй слабо вздохнул, ― как увидев дракона невозможно восхищаться черепахой, так Ван Линзцяо представлялась мне жалким убожеством по сравнению с моей А-Янь. Дурно воспитанная, слишком настырная, безвкусно одетая, злобная по отношению к низшим… Коснуться ее мне казалось осквернением памяти той, что носила под сердцем мое дитя…       ― А-Янь погибла, Сюй-эр, ― резко прервал его Вэнь Жохань. ― Вот уже скоро семь лет, как ее нет с нами. Ты подобающе почтил ее память, но нельзя наследнику ордена всю жизнь скорбеть по одной женщине.       Вэнь Сюй молчал. Но на лице его застыло упрямое выражение.       ― Я мог бы приказать тебе жениться вновь; и наверно, так бы и стоило поступить. Впрочем… Недавно я призывал душу твоей жены.       ― Призывали?! ― Вэнь Сюй вскинул голову с потрясенным видом. ― Но как?       ― Ланьским Расспросом вызвал, ― отозвался Вэнь Жохань. ― Что за вопросы, сын! Зажег Свечи в темноте, конечно.       ― Мне не удавалось с ней поговорить уже два года, ― тихо отозвался тот.       ― Потому что ― веришь ли? ― А-Янь хотела бы того же, о чем я тебе твержу. Она рассказала: все, что удерживает сейчас ее душу за гранью, не позволяя родиться для новой жизни в этом мире ― это твоя скорбь и твой зов. И более того, ― не позволяя сыну вставить слово, продолжил Вэнь Жохань, ― ей было обещано новое рождение первой же дочерью в следующем поколении нашей семьи. А теперь думай сам, Сюй-эр, как поступить.       Отправив старшего сына, Вэнь Жохань задумался.       «Яогуай бы пожрали эту Линцзяо и ее сообщников!».       Если какие-то мрази и впрямь втянули Вэнь Чао в заговор против отца и старшего брата, все планы с лагерем перевоспитания необходимо было менять. «Гули знают, что там могут натворить заговорщики руками А-Чао. Да хоть перетравить всех воспитанников, чтобы подставить старшую семью и самим занять мое место, опираясь на поддержку остальных Великих орденов».       От одной мысли, что его младшего ― неумелого и бахвалистого, но все же любимого сына ― могли сделать орудием против него, от золотого ядра волной поднималось яростное пламя.       «Выясню, кто ― собственноручно сожгу! На медленном огне. Или прикажу применить «тысячу порезов»…       Но нельзя оставлять лагерь на попечение А-Чао. И убирать его оттуда совсем тоже нельзя ― всем будет ясно, что он в чем-то провинился, и тем самым я могу спугнуть заговорщиков…».       Взгляд его упал на письмо, лежавшее рядом с тушечницей. Даже издалека, в подступающих сумерках было видно четкий и мелкий девичий почерк. Прочтенное вчера вспоминалось точно месяц назад. В этом письме Вэнь Цин просила за своего младшего брата: отправить Вэнь Нина в тренировочный лагерь вместе с учениками других орденов, с которыми он незнаком. Племянница надеялась, что в таком случае брату будет проще проявить себя.       Решение пришло само собой:       «Отправлю Цин-Цин приглядывать за лагерем ― первым целителем. Заодно пусть за обоими братьями присмотрит ― негласно. И предупредить надо будет: могут быть разные… неожиданности».