Серо-цветные

И сколько ты тут уже? Год, а может больше? Ничего не поменялось с первого дня заточения, как я погляжу. Всё также смотришь на меня с обидой и злобой. Больше второго, чем первого, будто до сих пор пытаешься ужалить, просверлить дыру. Дура. Водный дракон всегда слабее огненного. Хорошо хоть перестала надрывать голос в попытке найти помощь. Твои истеричные визги невыносимы…хотя если ты орешь от моих действий — особенно если кричишь, что не нравится, а сама кончаешь — то это более притягательно. Ты становишься менее отвратительной. Захожу в наши личные чертоги, где твои истошные вопли услышат лишь стены и я, твоя правильная владелица. Ты встречаешь меня со всей ненавистью и безразличием. Удивительно, как ты можешь так умело сочетать эти два аспекта. И не только во взгляде, насколько я успела заметить. Мне нравится то, как ты сломлено выглядишь в кандалах, тебе очень идут синяки и ссадины, но омерзительна твоя лохматость. Я брезгую касаться таких плебеев, но ты специально так делаешь, грязнишь себя, чтобы чаще мыться, касаться воды, которой я тебя лишаю по максимум. Если раньше я велась на такую детскую уловку, то теперь у нас закон, что мою тебя я лишь раз в неделю, а то и две. И плевать на то, насколько ты будешь вонять. Наоборот, ты только себя накажешь, ведь я приходить не буду, и ты будешь измывать от голода и обезвоживания, поскольку я запретила хоть кому-то сюда заходить. — Ну что, сладкая, пить хочешь? — спрашиваю и изгибаю губы в змеиной улыбке. Знаю ведь, что неимоверно хочешь. Ты была наказана на почти две недели за то, что посягнула на мою безопасность и решила использовать свои месячные как атакующее оружие против своей госпожи. Ты непроизвольно глотаешь, давая явно понять, насколько хочешь. И мне это безумно нравится, особенно то, как ты смотришь на меня. Такая ослабшая, такая повинующаяся, мне определенно почаще надо наказывать тебя, мерзавка! — Тогда ты знаешь, что тебе нужно сделать. — говорю, когда ты киваешь. И никак иначе. Я не медиум, не умею читать мысли, так что ты обязана говорить, раз хочешь что-то получить, кроме моего гнева. Когда ты киваешь еще раз — ох, даже сразу несколько раз! Как мило — я снимаю цепь со стены и обворачиваю ею кисть. Так я чувствую еще больший контроль над твоим бренным телом. Веду в наш уголок, где много разных вкусностей, а ты идешь послушной собачонкой, даже опережаешь меня. Все-таки ты имеешь первичную память, это не может не радовать. Послушно ложишься на кушетку, кладешь руки и ноги в ремешки, чтобы я затянула их покрепче. Ну, раз ты так просишь…то растяну свое удовольствие, изводя тебя. Не думай, что я тебя простила за прошлый случай! Я занимаю позицию над твоей головой, наслаждаясь видом раскрытого рта и высунутого языка. Сразу видно, что ты правильно обучена. Приподнимаю края роскошного халата — нового, прошу заметить! Прошлый ты в страсти порвала — и прикрываю глаза от наслаждения. Ты уже научена тем, как доставлять мне удовольствие, это меня не может не радовать. Помниться, ты даже пыталась дразнить меня, наказывать, подводя, но не доводя до оргазма. Мерзавка, зато у нас много приятных воспоминаний о твоей дрессировке. Сколько крови ты тогда потеряла, глупышка! Виляю бедрами, дабы ты работала только на тех местах, которые нужны мне. И ты слушаешься, работая юрким языком усерднее. Какое у нас прекрасное понимание без слов! Мне больше нравится, когда твой мерзотный рот занят делом. Надеюсь, ты там упиваешься моими соками, поскольку не хочу, чтобы ты елозила по моей нежной коже своим шершавым языком! И, чувствуя твою работоспособность, я понимаю, что мои предположения очень даже верны. Опускаю взгляд, вижу твою макушку, хочется вцепиться в твою голову, сильнее прижимая к бедрам, но терплю, поскольку некоторые развлечения должны подождать своей очереди. Сладкое не может идти перед первым блюдом. Тебе так идут ошейники, ремни и цепи…это был правильный выбор. Выгибаюсь в приятной неге, выпускаю струю синего огня под потолок, чувствую, как ты слегка ёжишься. Наверное, вспоминаешь, насколько я опасна. Дрожь распространяет удовольствие и разрядку, мне определённо нужен второй заход! Одного раза слишком не достаточно, из-за тебя я лишилась такого удовольствия, дрянь! — Продолжай, мразь, я еще не удовлетворена! — резко приказываю, когда ты останавливаешься. Думала, что все будет так просто? Такая глупая…будто ты забыла, с кем имеешь дело! Ты лишь немного протестуешь, вижу это по движениям рук и ног, скованных ремнями. Но позже продолжаешь, зная, что будет за неповиновение. Когда вторая волна накрывает рассудок, то я непроизвольно становлюсь…терпимее ко многим твоим выхлестам. С клубами сизого дыма, которые я спускаю через ноздри, уходит основная порция праведного гнева. Снимаю верхнюю часть халата, но не скидываю его, нет-нет, так не эстетично! Встаю рядом с койкой и наклоняюсь так, чтобы ты смогла поработать своим мерзким ртом на благо своей госпожи! И ты начинаешь ласкать мою грудь, мелкие ореолы и такие же соски. Твой язык уже более влажный от меня, теперь более приятно, чем шершавая наждачка! Упиваюсь твоей работой, мне льстит то, как ты усердно работаешь. Нужно почаще оставлять тебя без воды, может, даже попрошу поваров делать еду более острой, пресной или соленой, чтобы эффект был лучше. Я сама сжимаю свою грудь, поскольку ты до сих пор связана. Твои руки будут работать в другом месте, мне притягательном. — Смотри на меня. — слова звучат ласково, но даже в них нет тепла. Я хочу видеть твои глаза цвета ларимара…прекрасный драгоценный камень, жаль, что в моей стране он не так популярен как тот же рубин. Цветом не вышел, хотя я все равно хочу вырвать эти глазные яблоки с корнем, покрыть их лаком и поставить себе на рабочий стол. Чтобы я вечно смотрела на них и любовалась, чтобы ты вечно смотрела на меня и боялась. И ты смотришь на меня, пока я глажу твои сальные волосы длинными когтями. Это не жест заботы, это предупреждение. Мои коготки с рубиновым лаком, что сейчас почти щекочут твою кожу, могут мгновенно впиться в плоть, зарыться под кожу, твои нервные окончания будут закручиваться на мои ногти, как на иглы, окрасив их в цвет твоей грязной крови. Потом расстегиваю один из ремней, разрешая касаться себя ладонями и пальцами лишь одной рукой. Мне приходится тратить на тебя свое драгоценное время, чтобы подстригать тебе ноготки, чтобы ты никогда мне не причинила вреда. Раньше обжигала конечности до второй степени, до струпов и пузырей, лишая тебя магии на долгие месяцы и используя, используя, используя, как мне заблагорассудиться. Ты должна быть благодарна за такую недюжинную щедрость, чертовка! Однако лесть и красноречивая ложь мне омерзительна, мне нужны действия, да и ты слишком дерзкая для того, чтобы опуститься до такого. Дерзкая…меня всегда это удивляло в тебе. Ты вроде деревенщина, в отсталой загнивающей нации на краю планеты, там у вас обычаи консервативны настолько, что даже мне становится жаль ваших женщин. Неужели тебя никогда не воспитывали, не запугивали хищниками, не пороли что есть мочи? Учитывая твою наглость, ты давно меня в этом убедила. Даже своего старшего братца нагнула под себя, целого Аватара… Мы в этом схожи, ведь я заставила весь мир подчиниться своей воле, однако со мной такой финт не пройдет, даже не надейся, сучка. Раз тебя никто не воспитывал, то этим займусь я. Ты познаешь, что такое дисциплина в Империи Огня, когда в тебе воспитывают настоящего киллера и стратега, когда детей лишают всех благ, которые могут хоть как-то повлиять на их сознание, уничтожить эту стройную шеренгу правильных мыслей. Уж я-то постараюсь как можно явственно прочувствовать это на твоей шкуре! Мне надоедают твои ласки, они не приносят прежних удовольствий. Загорелась более интересной идеей, как можно удовлетворить свое желание унизить тебя. Резко толкаю тебя от себя, словно какую-то больную. Ты с вскриком падаешь на кушетку, не ожидая такой подлянки. Как жаль, нужно было толкнуть чуть левее, чтобы ты свалилась окончательно, чтобы ударилась своей пустоголовой черепушкой о край койки, получила сотрясение, полную амнезию, дабы я воспользовалась не только телом, но и душой! Брезгливо морщусь, когда твои лохмы взмывают в воздух и падают на лицо. Как хочется их сжечь, однако лысой ты станешь еще уродливей, чем сейчас. Пропадет весь шарм, да и мне не за что будет дергать в моменты гнева. Помниться, однажды ты свихнулась, решив искромсать свои пакли, дабы я не смогла причинить боль. Истинная идиотка, нужно было резать тогда запястья и протыкать грудную клетку. От меня можно избавиться лишь смертью! Достаю одну из наших любимых игрушек. Твой ненавистный взгляд, который до этого старался прожечь меня, наполняется волнением и настороженностью. Ты явно знаешь, что дальше с тобой будет! Но ты сама виновата, что из-за твоей наглости и глупости я лишилась любимой игрушки! Теперь ты получаешь наказание, как подобает всем дисциплинированным гражданам моей страны. Нависаю над тобой, такой жалкой и пышущей яростью. Странно, что ты вообще родилась у водных плебеев, тебе бы больше подошли огненные крестьяне. Медленно и с ухмылкой протягиваю тебе агрегат, который держу у основания напротив твоего рта. Я прям чувствую, как ты утробно зарычала, как ярость вспыхнула в глазах, однако снова открываешь рот, высовываешь язык. Я крепче сжимаю член из драгоценного камня в расцветке моей державы, что поработила весь мир своей воле. Касаешься его совершенно неуверенно, будто делаешь впервые. Лицемерная врунья! Нам обеим хорошо известно, сколько раз ты отсасывала! И своему Аватару, и мне! Строишь из себя монахиню, а сама прыгала на них, как портовая шлюха! — Руки на койку, — жестко командую я, не желая стягивать ремнями. Мне больше интересно посмотреть на то, как ты будешь бороться сама с собой: одна будет твердить ослушаться, а вторая будет подчиняться мне в страхе смерти. — Только оторвешь — я поставлю свою метку. Ох, ты знаешь мои метки, когда голубое пламя касается темной кожи, делая ее кровавой. Ты не посмеешь ослушаться, зная, что я никогда не шучу, никогда не вру и всегда выполняю обещанное. И мне нравиться то, с каким негативом ты подчиняешься: через силу, ненависть и слабость. Ты ничто против меня, никакая обезвоженная водянка не сможет противостоять мастеру огня в его владениях! Невольно облизываюсь, когда стараешься сделать искусственный орган влажным. Меня забавляет то, как ты морщишься, отводишь взгляд, стесняясь посмотреть на меня, когда я настолько близко. Однако после очередного приказа ты смотришь только мне в глаза. Правильная девочка, ты заставляешь меня возбуждаться, поскольку мне открыт слишком притягательный вид. Мне нравится лицезреть то, как игрушка проталкивается в глубь рта, как ты ею давишься, когда я нажимаю сильнее, задыхаешься и откашливаешься, когда не выдерживаешь. Какая умница, даже смогла выполнить условие не отрывать ладони от кушетки, однако ты сжала края до бела пальцев, видна их дрожь. Я убираю член от твоего лица, давая понять, что мне достаточно. Однако ты уже понимаешь, что это не все. По моим горящим лукавством глазам. Все верно, малышка, это не конец. Разглядываю блестящий от слюны губы, которые хотелось искусать в мясо, чтобы они кричали только одно имя, чтобы ты, сука, думала только об одном: когда же тебя, бренную душу, посетит твоя Госпожа. Протягиваю смоченную игрушку, что повисла на ремне на моих пальцах. Смотришь осуждающе, хмуришь заросшие брови, заставляя меня только шире улыбнутся. Ты знаешь, что я тоже могу играть, но терпение не вечное. Протягиваешь ладонь, неуверенно берешь и ожидаешь дальнейших команд. — Советую тебе хорошо поработать, — и электрически улыбаюсь, прищуриваясь. — Иначе этим займусь я. — и демонстративно перебираю длинные заостренные когти. Ради тебя заточила, цени, мразотка! Мне нравиться твой сдерживаемый страх в радужке, он дает мне полную власть над тобой. Сегодня я сердобольна, так что даже не буду прикасаться к тебе. Ты сама должна понять, насколько была глупа, рыча на свою хозяйку. Ты ненавидишь меня, однако подчиняешься, когда поднимаюсь и отхожу на несколько шагов. Приходиться сесть на принесенную табуретку, что за унижения?! Почему я должна сидеть на табурете с бархатным покрытием, пока эта сучка будет себя ублажать на твердой койке?! Но выбирать не приходиться ни тебе, ни мне. Ты сглатываешь напряжение, собираясь с духом. До сих пор стесняешься, когда за тобой наблюдают, пока ты мастурбируешь? Ну, так даже интереснее! Когда пальцы касаются складок, я чувствую твою ненависть. Она возрастает, а я наслаждаюсь тем, как огненный фаллос входит в тебя почти наполовину. Закусываю губу, облизываясь. Меня даже больше возбуждает, что ты из-за неприязни ко мне ускоряешься. Всегда представляю, как грубо вхожу в тебя…в такие моменты жалею, что не парень. Хочешь быстрее закончить этот позор для себя. Всегда ускорялась, чтобы как можно быстрее закончить эту сладкую для меня пытку. Мне нравится то, что ты почти кончаешь с мыслями обо мне. Почти кончаешь, потому что я так хочу. Силой выдергиваю из тебя общую драгоценность, надеваю ремешки, поправляя шелковый халат. Все должно быть идеально и эстетично. Сегодня хочу кончить без проникновений, лишь от одного крика водяной сучки. Толкаю в грудь, заставляя безвольной — однако до сих пор ненавидящей — куклой упасть на поверхность, хватаю за ноги и рывком притягиваю к себе, чтобы мне было удобнее. Ты как обычно пискнешь ушастой мышью, потому что до сих пор не привыкла к грубости. Темп сразу любимый — глубокий и резкий, чтобы ты жмурилась, извивалась подо мной, стонала и визжала. Чувствую твою ненависть, поскольку практически всегда смотрю в твои мерзкие глаза, чтобы прочитать в них весь спектр эмоций и чувств. Вслух ты многого не скажешь из-за страха, но вот зрачки твои постоянно горят…горят обо мне. Я их горючее, я их смысл существования. И мне это нравится, поэтому трахаю тебя всегда лицом к лицу. Тебе ведь всегда нравилось смотреть в лицо опасности! Так я твоя опасность, водоносная дикарка! Без поцелуев и ласк, поскольку ты никогда не заслужила их, сжимаю до боли смуглые соски, скручиваю, заставляя тебя стиснуть посильнее зубы. Твой потрепанный вид вызывает экстаз, выпуская струю синего огня в потолок, потому что ты его всегда боишься. Становишься послушнее, когда я нагреваю тело, обжигая каждым касанием. Тебе совершенно не нравится, когда я показываю свою истинную силу лишь наполовину, становясь живым огнем, но мне плевать на твои мысли, ведь здесь пленница только ты. Разглядываю то, как ритмично вздымается аккуратная грудь и дрожит живот. Словно чувствую, как ты меня сжимаешь, принимая и одновременно отторгая. Через кончики пальцев бью темя разрядами тока, заставляя дергаться и пищать на разной частоте, как и мое электричество. Живого места не оставлю! Мне определенно мало такого вида, хочу полностью выжать тебя, наглая чертовка! Сильно хватаю за руку и резко разворачиваю к себе спиной, даже не выходя из влагалища. Но потом резко меняю свое желание, проникая в сфинктер. Будет второй заход! Только прижимаю к себе плотнее, болезненно сжимая тонкие плечи. Ты не сразу соображаешь, может, закружилась голова, но я быстро ставлю тебя в позу послушной и готовой суки. Я всегда трогаю то, что принадлежит мне! Мну и поглаживаю чужую талию, сжимаю ягодицы и бедра, кусаю за лопатки и шею. Вся будешь покрыта моими метками, как дорогая скотина — тавро. Моя личная шавка. И меня лишь заводит то, как ты скулишь, не в силах справиться ни с темпом, ни с моим жаром. Извиваешься, прогибаясь и отстраняясь, чтобы меньше оставалось ожогов, чтобы меньше было моих укусов и засосов, которые я раздаю презентабельно щедро. Хочу, чтобы ты свихнулась из-за меня, забыла свое имя из-за моей скорости и силы, забыла о спасении мира, который выжжен моим народом, забыла своего Аватара, которого я потом убью для тебя. Чтобы кричала от боли и экстаза, от отчаяния и собственной беспомощности! Смерть станет единственным спасением, и только я смогу контролировать тебя, держать на самой грани безумия! Мои ногти входят в мокрую от пота спину поразительно легко, провожу медленно, давая всеми окончаниями прочувствовать то, как нервы натягиваются вместе с мясом на них. Ты дрожишь и сгибаешься, чтобы минимизировать острую боль, но чем больше ты противишься мне, тем въедливее становлюсь, таков мой нерушимый закон, о котором ты давно знаешь. От меня не возможно скрыться или сбежать, пока я сама этого не захочу. Облизываю ряд зубов от открывшейся картины. Смуглой коже действительно подходит кроваво-красный, цвет дорогого вина или бархата. Кровь всех моих поверженных врагов, достаточно возбуждающе, особенно когда со смаком слизываю яркие тонкие линии, проходясь по глубоким ранам, заставляя соль пота разъедать их. Когда до ушей доноситься тихое злобное шипение, приятно скручивает нервные каналы, проходясь электричеством по ци, заходя в чакры. Выхожу из тебя, получив достаточно удовольствия, и брезгливо вытираю фаллос о твое бедро. Великолепное зрелище, у тебя подкашиваются конечности от моего темпа, который еще фантомными толчками пробирает твою душонку. Так и нужно! У нее плывет перед глазами от усталости. И кто придумал этот стереотип, что водные люди до безумия страстные? Это совершенно не так, их либидо очень слабо, мой народ и то посговорчивее в этом! Но зато я в преимуществе, ведь ты всегда кончаешь раньше и больше меня. Ложишься на кушетку, смотришь не на меня, а на плошку, в которую я наливаю воду, прекрасно зная, что у тебя не хватит сил покорять её. — Я тебя ненавижу. — горячо шепчешь, сглатывая вязкую слюну, я же вглядываюсь на твои щели, из которых смачно стекают соки испытываемого удовольствия. А еще смеешь говорить, что ненавидишь это! Врушка! — Ненавидь. — спокойно парирую, ведя плечом. Для меня это привычное слово в мой адрес, совершенно не обидно. Наоборот, это делает меня сильнее, ведь только достойных ненавидят, не в силах победить. Мне все равно на твои чувства, дорогуша. Ты моя игрушка ровно до того момента, как мне не надоест. Но уверяю, этот момент настанет еще не скоро! Работа Лорда Огня слишком тяжелая, я должна следить буквально за всей Империей Огня, мне нужно хоть где-то снимать нервный стресс, а собирать гарем мне не хочется. Никто не сможет удовлетворить меня так, как сломленный враг, который проиграл моей стране. — Пока я тебе позволяю, — электрически улыбаюсь, ставя плошку рядом со своими ногами. Наверное, в моих глазах зажигаются искры от предстоящего шоу. Никто не смеет высказывать свое негодование мне, властительнице людских душ! Когда выпрямляюсь, то указываю коготком на миску. — Ко мне, раз хочешь пить. — ты еще попляшешь под мою дудку, маленькая блядь. Смотришь и ничего не делаешь. Мне плевать, от усталости ли у тебя мозги отключились, или ты снова решила поиграть в строптивую, ты будешь делать то, что желаю только я. — И советую быстрее, если ты этого так хочешь. Иначе не видать тебе этой воды, пока не научишься себя вести! — говорю грубо, одно-единственное предупреждение. Я могу оставить тебя без воды ровно настолько, чтобы поехала крыша и ты будешь безвольной куклой! Хоть я и не люблю тряпичных кукол, но готова пересмотреть свои принципы! — На четвереньках! — приказываю, когда ты поднимаешься на ноги. Останавливаешься, смотришь, будто не веря ушам. Второй раз повторять не намерена, ты читаешь это по моему взгляду и покорно встаешь в коленно-локтевую. А я с упоением наблюдаю, как ты жмуришься от холода. Острые коленки неприятно впиваются в холодный пол, да? Радуйся, что я брезглива, а то ходила бы ты еще и по каким-нибудь осколкам битого стекла мне на потеху! Ты чертовски красива, особенно с моими отметинами. Нужно будет их ставить на тебе чаще, чтобы не забывала, кому принадлежишь телом и душой. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь меня будет заводить деревенщина из отсталой страны. Собственно, ты явно не ожидала, что тебе перепадёт такая удача быть в фаворитках у Леди Огня! — Лакай. — командую, когда подходишь и заглядываешь мне в глаза. Подчиняешься уже легче. Мне приятно наблюдать то, как твой язык, что так юрко ласкал меня, так неумело пьет воду, а ведь это должен быть твой талант! Я ставлю ногу тебе между лопаток, надавливаю, чтобы ты максимально уперлась ладонями в пол и оттопырила зад. — Твой Аватаришко не мог тебя так оттрахать, чтобы ты на четвереньках приползала к водоему. — подмечаю я, задевая самое живое. Ты дергаешься, замираешь, кажется, даже дышать перестаешь. Как предсказуемо, ты зависима этим мальчишкой, что по сей день ищет тебя. Бедный, до сих пор не может поверить в твою кончину. — Цени это, мерзавка! После этого я ухожу, прекрасно зная, что как только мои шаги достаточно отдаляться, ты начнешь неистововать, рычать и истерить, разбивать все вокруг себя. Возможно, ты даже в отместку мне не будешь пить, но мне глубоко плевать. Раз ты смеешь кидать в меня шпильки, то и я могу. И на моих губах расцветает самодовольная ухмылка, когда слышу, как ледяной кол застревает в каменной стене, подтверждая мысли. Наши сложные узы непрочны и порочны. Они основываются на страхе и силе — отнюдь не на доверии…и будут продолжаться до твоей кончины, водная сука.