Фиолетовые хлопья

             Наши дни.              Чонгук разворачивает очередной золотистый фантик с трюфелем внутри, которые он покупает в подарочной бело-золотой упаковке, потому что на развес найти их не может, по крайней мере, в магазинах шаговой доступности. Дорогое удовольствие. Зато неплохой виски в зелёной бутылке он взял по акции. Решил, так сказать, порадовать себя напоследок. Тяжёлые времена грядут, и это не метафора. Так что белорусские конфеты и шотландский виски — вот что его сегодня радует.              А вот не радует его то, что надо искать новую работу. И не просто работу, а работу с хорошим заработком. Только с хрена ли он претендует на хороший заработок с его-то резюме и карьерными амбициями, цитата: «Хочу ничего не делать и получать много денег. Претендую на должность корпоративного бездельника».              Была ночь с пятницы на субботу. Чонгук опубликовал «для всех организаций» резюме с таким изменением в тексте. Его пьяному мозгу показалось это прикольным. Хотелось поиграть с судьбой и на полном серьёзе запустить во Вселенную свою мечту. Его на данный момент не особо волновало, что этим же резюме он уже откликнулся на несколько многообещающих вакансий. Но каким же сумасшедшим нужно быть HR-ом, чтобы в одиннадцать вечера в пятницу перечитывать резюме соискателей. Таких не будет. Это уж точно. А прикольнуться очень хотелось.              Правда скоро Чонгук на что-то отвлёкся и совсем забыл удалить эту глупость, прежде чем лечь спать. С утра он быстро исправил оплошность.              Кто такой Чонгук? Милый парень 24-х лет. Красив. Ростом под 1,8 м. Подкачанный, спортивный. У него густые чёрные волосы, которые он стрижёт не коротко, оставляя густую чёлку, которую иногда всё-таки отращивает. А ещё ему нравится обдавать волосы синим тоником, чтобы они приобретали цвет воронового крыла. Он любил капюшоны, худи, чёрные штаны с металлической декоративной фурнитурой и накладными карманами и массивную обувь. А смазливое личико он с удовольствием прятал за чёрными масками, которые теперь, «по счастью», стали необходимостью из-за короновируса. Митенки, наушники и рюкзак также неотъемлемая часть его образа. Он выглядел очень мрачно и неразнообразно, изо дня в день надевая одно и то же.              А вот, по мнению западающих на него девчонок, Чонгуку очень пошёл бы розовый цвет и заячьи ушки.              Чонгук хоть парень и умный, но неудачник, лентяй и часто депрессивен. И у него есть на то причины, теперь уж точно. Ему есть за что себя жалеть и за что обижаться на судьбу.              С посещённых им собеседований пока не поступало никаких предложений. Парень уже почти отчаялся и собирался снижать планочку, что, кстати, было бы нормальным, а то он уж слишком многого захотел. Но прежде, чем он успел что-то поменять в своих пожеланиях в отношении будущего места работы, его снова пригласили на собеседование.              Что же срабатывало в его резюме? Конечно же, фото смазливого личика, а не великий опыт разнообразного ручного труда. Ну, и может быть, диплом престижного универа. Но по большей части всё-таки на внешность покупались молоденькие девочки-HR, которым хотелось пообщаться с этим чудом природы. Такой вывод сделал для себя Чонгук, после того как несколько раз получил личные номера для личных звонков от этих девочек, и ни одного предложения по работе.              Вопреки всем ожиданиям в этот раз с ним общался парень. Немного старше Чонгука. Звали его Сокджин, и вёл он себя странно, как будто посмеивался над ним: задавал вопросы, на которые Чонгук не мог ответить правильно; Сокджин его поправлял и весело улыбался. Самоутверждался он, что ли, за счёт неопытности парня. Хрен знает. Но собеседование Чонгук покинул совсем деморализованным, разбитым и подавленным. Тут ему уж точно ничего не светит.              А вот и светит! — решила Вселенная. И Чонгука на следующий же день пригласили именно сюда. В офисе встретила его уже девушка. Проводила в отдел кадров, где он заполнил все эти странные бумажули, где надо рассказывать про состав семьи, опыт работы и криминальное прошлое (или об его отсутствии). Самое паскудное — это про семью: отец — нет (не знает Чонгук, кто он; рос без отца); мать — инвалид 2-й группы (по зрению, которого почти лишилась, причём резко, недавно, по непонятным ни одному врачу причинам; и это беда, которая и требует от Чонгука больших денег).              В общем, далее его представили новому начальнику (Юнги), который показался Гуку тем ещё индюком. И усадили за рабочее место, надо сказать, весьма комфортное. Вот это, конечно была неожиданность, причём очень приятная: огромный стол в угловой части кабинета, возле окна, но поставленный так, чтобы свет не падал в монитор, а экран монитора не видно никому в кабинете, хоть порно на нём смотри, никто не узнает. Места много. Оборудование современное. Роскошно. До конца рабочего дня времени оставалось немного, так что на сегодня Чонгук просто привыкал к новой обстановке. Походил по офису, отыскал туалет, кухню. И даже успел познакомиться с Чимином, который сидел на таком же козырном месте напротив. Хороший такой парень. А вот Сокджина, слава Богу, Чонгук не наблюдал.              На следующий день никто к Чонгуку ни с какими заданиями снова не подходил. В какой-то момент парень не выдержал и позвал Чимина поговорить, чтобы исподтишка выяснить, нормально ли то, что ему не дают никаких заданий. Они вышли на улицу, благо, середина апреля: тепло, хорошо.              — А чем ты здесь занимаешься? — между делом спросил Гук.              — Таблички всякие делаю в excel. И так, по мелочи, что скажут.              — Понятно. А трудно, вообще?              — Нет, не напряжно. А ты видно с опытом. Надо мной так с первого дня висели, чему-то учили. А ты вот сам. Молодец! — похвалил Чимин.              Чонгук как-то поддержал разговор, сочтя за лучшее, пока не признаваться, что он ничего ещё и не делал. Но после этой беседы он всё-таки набрался смелости и подошёл к начальнику (к Юнги).              — Прошу прощения, — вторгаясь в чужой кабинет, мямлит Чонгук.              — Да, проходи, — с видом очень деловым приглашает Юнги.              — Подскажите, а что я должен делать?              Юнги отрывается от монитора, поднимая взгляд на подчинённого.              — Да, делай что хочешь, — как-то безразлично отвечает начальник. — Не переживай. Ты хорошо справляешься.              Чонгук не стал уточнять, с чем именно он хорошо справляется, хоть ничего и не понял. Если это проверка, то он её не пройдёт. Чонгук принял этот факт, решив насладиться, возможно, последними часами в роскошном офисе, и стал, так сказать, делать, что хочет, а именно ничего.              Рабочий день закончился. Ещё один. Проходили дни, вот уж и неделя миновала, а он по-прежнему бездельничал. Он даже нашёл себе развлечения в виде игр, сериалов, книг, туториалов и прочего, и прочего. И никто ему ни слова не говорил. Он и аванс получил, довольно «жирный». Там дело и до зарплаты дошло, и Чонгук совсем охренел от суммы. Ну, что ж! Мечта сбылась! Конечно, это какая-то ошибка, но Гук перестал напрягаться, расслабился и решил, что поплывёт по течению: куда доплывёт, туда доплывёт. Его-то всё устраивает. Сколько раз его нагибали работодатели, и сосчитать трудно. Так что пришёл его черёд нечестно играть.              Хоть секрет и рвался наружу, но Чонгук мужественно его хранил. Они с Чимином сблизились. Чонгук замечал, что тот со многими общается, но всё-таки предпочитал компанию Гука. Причём Чимин не был навязчивым, не было такого, что он нашёл «свободные уши» в лице Чонгука. Они могли даже просто молчать. Им было комфортно вместе. И вот в одни из таких посиделок на свежем воздухе на полюбившейся им лавочке Чимин невзначай спросил:              — Гук, не обижайся, но я должен узнать, — начал было он.              Чонгук испугался, но виду не подал, и показал, что готов выслушать.              — Ходят слухи, что ты спишь с учредителем. Это правда?              Чонгук не смог сдержать смех. Неожиданно!              — Я даже не знаю, кто тут учредитель. И уж тем более ни с кем не сплю.              — А собеседование ты разве не у него проходил?              — Какой-то парень чуть старше меня со мной собеседование проводил. Вряд ли это был учредитель.              Чимин что-то листал в телефоне, а затем показал Чонгуку.              — Этот парень?              На фото был Сокджин.              — Да.              — Это учредитель.              Чонгук в шоке. Ему больше не смешно. Эм… Что происходит?              — И в коллективе считают, что он гей, — добавляет Чимин. — Ладно. Не бери в голову. Просто хотел уточнить, а то говорят всякую чушь. Пойдём?              «На что это Чимин намекает? — думал Чонгук, возвращаясь в офис. — Я уже второй месяц здесь. Никто даже не пытался меня трахнуть. Так что, бред какой-то. И как-то не похож Сокджин на гея. Я, конечно, с геями никогда не общался, но они ведь все манерные, такие необычные. Ведь так? Я бы скорее Чимина за гея принял. И кто эти люди, которые обо мне сплетничают? Я-то думал, меня вообще никто не замечает. И почему собеседование со мной сам учредитель проводил? И почему я ничего не делаю, а зарплату получаю приличную? Что происходит?»              Хотя Чонгук и пребывает в замешательстве от всех этих вопросов, он не пойдёт ни к Чимину, ни к Сокджину за разъяснениями, потому что пока всё под контролем, он продолжит плыть по течению.                     ***              — Ну, что, дружище? Слухи пошли! — с порога упрекает Юнги, бесцеремонно врываясь в кабинет Джина.              — Слухи что у меня новый фаворит? — догадывается Сокджин.              — Ага. Мол, давно не было, и вот снова появился.              — Откуда они только всё узнают?              — А нечего было личное собеседование проводить.              — Пофиг вообще-то на эти слухи. Только вот он какой-то скромный, ходит вечно грустный. Даже жалко его. Ты его не грузишь работой хоть?              — Нет. Сидит, нихуя не делает. Развлекается.              — Да и зарплата вроде хорошая. Странный какой-то.              — Так что, увольнять будешь?              — Нет. Пусть сидит. Там посмотрим. И не только мне ведь решать.              — Может, скромный даже лучше.              — Да. А то сколько раз я уже обжигался на этих сладких амбициозных мальчиках. Этот такой тихий, домашний. Может, и лучше.              — Ты как будто кота ищешь.              — По сути дела, так оно и есть.              — Котов по резюме не ищут.              — Но согласись, это было чертовски забавное резюме. Реально кошачье.              И они вместе рассмеялись.                     ***              Чонгук сидит в кабинке офисного туалета, пережидая неконтролируемый поток слёз. С ним такое бывает хоть и редко. Да и повод есть, ещё какой. Если не поревёт, то лопнет от слёз. Хорошо, что кабинок несколько, и они плотно отделены друг от друга. Никто не станет ломиться, сиди хоть весь день. Это он и планирует делать: сидеть здесь до конца рабочего дня и ещё чуть-чуть, чтобы точно все разошлись. Рюкзак у него с собой. А в рюкзаке целая аптека успокоительных. С тех самых пор, как с мамой приключилась эта её болезнь, он периодически сидит на успокоительных, транквилизаторах и ноотропах (этот коктейль он называл «успокоином»), потому что бухать на работе не вариант. Он, конечно, выпивает на досуге, но не часто.              Чонгук закидывает в рот очередную, уже не вспомнит какую по счёту таблетку, и всё никак не может успокоиться. А стыдно, капец, но поделать ничего не может. Нервная система подорвана депрессиями, которые, разумеется, никто никогда не лечил, да и не замечал у него. Потому что, что это за болезнь такая? Какая-то дамская и для зажиточных. В общем, Чонгук ждёт, бесконтрольно поглощая препараты.              Скоро его повело. Он успокоился. На лице улыбка. Клонит в сон. Слёзы остановились, но глаза опухшие и красные, а зрачки расширились так, что почти полностью перекрывают радужку. Лицо отекло. Он всё равно не выйдет. Остался всего часок.              Когда время пришло, Чонгук стал аккуратно покидать своё убежище. Рюкзак при нём, так что никуда заходить не надо, только прошмыгнуть по длинному коридору и выйти из офиса. Он благополучно никого не встретил на своём пути, но у самой двери его замечает Сокджин. Капюшон и маска скрывали заплаканное лицо, а вот сам факт пребывания в офисе в такое время привлёк внимание Сокджина.              — Чонгук! — окликает его самый главный человек в этом офисе, и Чонгуку ничего не остаётся, как остановиться и отозваться.              — Да?              Сокджин приблизился к парню, и увидев состояние его глаз, взял того за предплечье и повёл к себе в кабинет, пока никто не увидел.              — Сними маску. Что случилось? — закрывая дверь, поинтересовался Сокджин, жестом предлагая Чонгуку присесть.              Парень присаживается, потому что голова кружится. Спускает маску на подбородок. Он натягивает странную улыбку и невнятно отвечает:              — Ничего. Всё в порядке.              — Не похоже, — больше себе говорит Сокджин, делая вывод, что парень не в себе.              Он садится рядом с Чонгуком и кладёт свою ладонь на его лоб, подозревая температуру.              Чонгук небрежно сбрасывает с себя чужую руку.              — Я пойду, — заявляет парень, и делает попытку подняться.              — Нет, — хватая его за руки и усаживая обратно, отвечает Сокджин. — Расскажи, в чём дело? Тебя кто-то обидел? Кто-то что-то сказал? Это из-за работы?              — Кто-то что-то сказал, но мне всё равно.              — Что сказали?              — Что я с Вами сплю, — и Чонгук прыснул от подавленного смешка. Под успокоительным трудно молчать.              — Ты из-за этого расстроился?              — Нет.              — Тогда из-за чего?              — Вы знаете, что я ничего не делаю? — поток откровения было уже не остановить.              — Да. Знаю. Я только не знаю, из-за чего ты расстроился.              Чонгук был в шоке.              — Мне нужны деньги. Очень большие. И я не уверен, что хочу их получить, потому что всё это может быть бесполезно, а долги останутся на долгие годы.              — Так, а что случилось?              — Мама. Глаза. Чтобы остановить отслойку сетчатки, нужна срочная операция, либо сто процентная слепота.              — И много надо?              — До хрена.              — А в цифрах?              — Чтобы замедлить процесс отслойки, только на уколы нужно несколько тысяч долларов. А вот операция в Швейцарии — это ещё хрен знает сколько, 15 — 20 тысяч. Наши врачи не хотят браться за её случай. Только в Швейцарии согласны на эксперимент с вероятностью успеха операции всего 30%, — Чонгук тяжело вздохнул. Ему стало неловко. — Я пойду.              — Даже в долг не попросишь?              Чонгук мотает головой «нет», со смиренным разочарованием поджимая губы.              — Почему? Я ведь могу помочь.              — С чего это?              — А ты дерзкий.              — Извините, — опешил Чонгук, — я не хотел…              — Расслабься. Я не против. Выдадим беспроцентный заём от организации, будем удерживать из зарплаты. Подумай. Завтра ответишь. Иди домой.                     ***              Придя домой, Чонгук лёг спать. С мамой разговаривать не стоит, она плачет и её не утешить. Только хуже сделает. Это он знал уже по опыту. Никто не хочет ослепнуть. Особенно вот так резко, из стопроцентного зрения получить затуманенное потрескавшееся стекло, и постоянную угрозу внезапной полной слепоты: серая пелена, едва реагирующая на свет, а то и полный мрак. Здоровому человеку никогда не понять больного.              Нужно решение, а решения нет. Нужны деньги.              Под успокоином он и проспал до утра. Проснулся рано, намного раньше будильника. И в холодном поту. Потому что снился страшный сон, в котором к нему сексуально домогался Сокджин. С чего вдруг такой сон? Ничего не предвещало как будто. Или… Да, помнишь, вчера, когда Сокджин упомянул заём, разве ты не подумал о том, не предложат ли тебе расплатиться телом? Разве не было такого, а, Чонгук? Помнишь? Да, да! Вот оно! Сокджин ведь гей, а твоё пребывание в его организации оставляет много вопросов, не так ли? Вот и ответ. Тебя хотят трахнуть, детка! Что ж ты будешь делать?              Подумать есть над чем. Не хочешь побыть шлюшкой? Вариант козырный. При других обстоятельствах, даже задумай ты такой выход из положения, осуществить его было бы трудно, а сейчас верняк. Чонгук не такой, он так не сможет. Но судя по всему, именно так и закончится его карьера корпоративного бездельника: скорее всего, скоро ему расскажут, зачем он здесь бездельничает. Сон — игра подсознания: открывающая нам то, что мы не хотим замечать.              Или это слишком лестное предположение? А? Чонгук? Может, тебя будут продавать другим? Это уже вариантик похуже…              Нет, нет, всё это игра воспалённой психики. Всё не так. И Чонгук выкинул из головы глупые предположения.                     ***              После обеда Сокджин вызвал к себе Чонгука. Заходя в кабинет учредителя на глазах у всей честной толпы, брюнет понимал, что тем самым неслабо подпитывает нелепые слухи о себе.              — Выглядишь лучше, — заметил Джин.              Чонгук не знал, что отвечать, потому молчал.              — Подумал?              — Мне очень неловко, за то, что я здесь вчера наговорил. Не обращайте, пожалуйста, внимания.              — На что именно я не должен обращать внимания? — хитро заговорил учредитель. — На то, что ты ничего не делаешь на работе?              Чонгук покраснел и запаниковал.              — Или на то, что тебе нужны деньги?              Сокджина веселила реакция парня, ему понравилось дразнить его.              — Я уволен? — тихо уточнил Гук.              — Нет. Зачем? Если я тебя уволю, как же ты заём вернёшь?              — Я пока его не взял…              — Но ты же возьмёшь?              — Это слишком большие деньги, а все операции и уколы с высокой вероятностью могут быть бесполезны.              — В каком центре наблюдается твоя мама?              — Оптилек, — отвечает Чонгук, но сам очень хочет прекратить этот разговор.              — Это хороший центр. Чонгук, пока есть шанс, нужно им пользоваться. Нужно доверять людям, врачам. Так что подойди в юротдел, подпиши договор. Он уже готов.              — Но… — хотел возразить Чонгук.              — Всё, ничего не хочу слышать. Если не возьмёшь заём, будешь уволен, — серьёзно заключил Сокджин.              Когда Чонгук вышел и закрыл за собой дверь, из динамика ноутбука послышался чей-то очень приятный мужской голос:              — Какой же он милый!              — Нравится? — возвращаясь к монитору, довольно переспрашивает Сокджин.              — Очень! Очень нравится! Забираю!              И парни весело и довольно посмеялись над несдержанностью говорившего.              — А если он не согласится? — дразнит Сокджин.              — Он в отчаянии! Согласится! Хочу такого. Надоели эти надменные самолюбивые шлюхи. А Чонгук такой спокойный. Может даже не так быстро заскучает.              — Не понимаю, какая тебе разница, кто будет работать в доме? Ты же всё равно не сможешь с ним контактировать.              — Может, за ним будет интересно наблюдать, — загадочно признаётся голос из ноутбука.                     ***              Тем временем Чонгук в юротделе подписывал договор, стараясь глушить голос рассудка. А вот девушки в другом конце этого кабинета не постарались заглушить свои голоса, и хотя говорили тихо, но брюнет, чувствуя на себе их взгляды, всё же услышал:              — Это он! Новый якква!              — Блин, так жаль… Хорошенький…                     ***              — Чимин, — нерешительно начинает Чонгук, когда они оказываются на своей лавочке, устроив себе перерыв к концу рабочего дня.              — Мм? — безразлично поощряет тот.              — Про меня в юротделе сказали, что я новый якква…              Чимин чуть не подавился кофе, не сдержав смех.              — Они тебе в лицо это сказали? — с широкой улыбкой спросил Чимин.              — Ну, нет… шептались, я услышал…              Чимин чуть помолчал, прокашлялся и начал пояснять.              — Я не знаю, насколько это касается тебя, если честно. Тебе виднее. Но раз ты спрашиваешь, значит, это к тебе не относится. В наш отдел, отдел аналитики, раньше часто принимали красивых мальчиков. А спустя какое-то время увольняли. В организации ходят слухи, что это были мальчики для «развлечений» учредителей. А отдел этот назывался «Аналитика продаж якква». Но постепенно это прекратилось, его объединили с основным отделом аналитики. И мальчиков-якква принимают теперь очень-очень редко.              — А сейчас здесь есть якква? — спросил Гук.              — Ага. Я. И я, кстати, последний, кого так приняли, — застенчиво и смущённо ответил Чимин.              Шокированный и растерянный Чонгук замялся. Он хотел спросить, что же из этого следует, но уже постеснялся.              — Я для Юнги, — сам начал пояснять Чимин. — Но, по сути, просто офисный работник, немного более привилегированный.              — Так ты гей?              — Да. А ты?              — Я нет. Ты думаешь, меня тоже хотят сделать якква?              — Не знаю, — Чимин улыбался. — Но ты не переживай. Это же дело добровольное.              — Эмм… — с видом, «есть одно но», произнёс Гук.              — Ну-ка, ну-ка, выкладывай! — весело от любопытства, спрашивал Чимин.              — Я договор займа подписал… Но я ведь верну его, если мне предложат эту жесть… Только бы предложили до того, как потрачу. Блин. Нужно, короче, отказаться…              Чимин явно веселился с этой ситуации.              — Не торопись. Подойди, поговори. Может, они ни о чём таком не думают.              — Ну, прям! Сижу, ничего не делаю, ЗП получаю! Конечно, думают!              — Опа! Ничего не делаешь? А я-то думал, всё умеешь! — Чимин смеётся.              — Ой…              — Всё нормально. Это, кстати, тот предлог, под которым я ещё тогда хотел рассказать тебе про якква, но ты не стал откровенничать, и я подумал, что пока не время. Я ведь тоже могу ничего не делать. Я для опыта работаю. Вдруг надоем Юнги, уволит, надо же что-то уметь.              — А… А я не хочу ничего делать…              — И тебе не скучно?              — Нет. Послушай, можно спросить ещё про якква?              — Спроси.              — Получается, Юнги тебе звонит, говорит куда приехать, а потом берёт, как шлюху? Да?              — Нет. Он нежный, заботливый. Мы даже выходные иногда вместе проводим. Мне всё это тоже приятно, не подумай ничего такого. Всё добровольно, я бы даже сказал взаимно.              — Такое чувство, что вы встречаетесь.              — Нет, всё чётко оговорено.              Чонгук заметил, что Чимин говорит про Юнги с улыбкой и нежностью во взгляде, несмотря на то, что в этих отношениях предпочитает думать о себе, как о «мальчике для развлечений».              — А ты в Юнги не влюблён, часом?              — Нет, Чонгук. Я проститутка, а проститутки не влюбляются, — подумав, Чимин добавил. — Хм… Как-то я и Юнги это сказал.              — Ну, а если ты влюбишься в кого-то другого, ты же больше не сможешь быть … ну… проституткой.              Чимин широко улыбнулся, снова веселясь от манер Чонгука.              — Если влюблюсь, уйду. Зря я, что ли, работаю здесь офисным клерком. Мне будет куда уйти.              — Ты довольно циничен, да?              — По-другому нельзя, когда продаёшь «любовь» за деньги, нужно быть циничным.              — Но ты же не любовь продаёшь…              — Просто ты не был со мной в постели, — бесстыже заявляет Чимин, а Чонгук краснеет. — Ладно, признаю, перегибаю. Никому кроме Юнги я ещё себя не продавал. Но поверь, по крайней мере, ему, я продаю именно любовь, — загадочно произносит Чимин, мечтательно улыбаясь.              Если в этот момент он вспоминал их с Юнги секс, то вероятно Чимин лжёт себе о собственных чувствах, отрицая их.                     ***              Чонгук не был гомофобом, но и не был геем. Так что, как бы там ни было, ему срочно нужно было обсудить ситуацию с Сокджином. Просто так прийти в его кабинет он, конечно, не посмеет. Он не смел даже в рабочем мессенджере написать: два часа с духом собирался. Но, как только отправил сообщение, тут же получил приглашение.              — Проходи. Присаживайся, Чонгук, — улыбался Сокджин. — О чём ты хотел поговорить?              Сокджин оставался за своим столом.              — Я… — брюнет бегал глазами, не зная с чего начать. — Мне… В общем…              — Ахаха! Чонгук, я что-то не улавливаю.              — Я хочу сказать, что я не якква! — выпалил задетый парень.              — Хм… Чимин, наконец-то, рассказал. Славно.              Улыбка Джина стала менее смешливой и более загадочной. Он поднялся из-за стола и сел на стул рядом с Чонгуком. Парня это немного нервировало.              — Послушай, — начал учредитель. — Ничего аморального я не собирался тебе предлагать. Тебе не о чем волноваться…              — А как же заём?              — Мы договаривались ведь, что ты возвращаешь из зарплаты. Я не имею привычки лгать, так что если так сказал, значит, так и есть.              — Я… нет… я решил уйти… и не возьму в долг…              — Перестань Чонгук, а то я чувствую себя каким-то маньяком. Тебе нужны деньги. Я могу тебе помочь. Тебе ничего не надо делать, просто приходить на работу и всё. Это же работа твоей мечты.              — С чего Вы…              Но Чонгуку не дали закончить вопрос.              — А как же: «Хочу ничего не делать и получать много денег. Претендую на должность корпоративного бездельника»?              Брюнет быстро полез в свой телефон, чтобы проверить точно ли он удалил тогда эту фразу.              — Что ты делаешь?              — Я же удалил! Точно удалил! Или нет?              — Удалил. Но я успел увидеть.              — Нет. Это всё неправильно. Я должен уволиться.              — Не пори горячку. Поработай. Что-то не понравится, тогда уйдёшь.              — Когда я буду по уши в долгах?              — Так. Всё. Прекращай. Я ничего от тебя не требую. Просто, ходи на работу.                     ***              Чимин хитро улыбался, когда растерянный коллега вернулся на рабочее место. Чонгук же весь оставшийся день, весь вечер и даже, как ему казалось, всю ночь твердил про себя: «Ты же не поведёшься! Ты же не поверил! Не поведёшься ведь?..»              Но он повёлся. Он оставался. И Сокджин его не трогал, как и обещал.              А вот заём уже через пару дней пришлось потратить. Потому что выбора не было. Они с мамой согласились на экспериментальное лечение, операцию в Швейцарии. И тех денег, что у него были, оказалось достаточно только потому, что это эксперимент и операция с большим риском, и им сделали скидку. Конечно же, Чонгук не полетит с мамой, дорого, даже слишком. Ему же там где-то жить надо будет. Так что недели на две-три он остался один.                     ***              Лето стремительно приближалось. Дожди налетали внезапно. А Чонгук не любил носить с собой зонт. Ему обычно фартило: то дождь пройдёт до того, как парень выйдет на улицу, то начнётся уже под конец его пребывания там. А вот сегодня не повезло. И только он вышел из офиса, как зарядил ливень.              Брюнет, укутываясь в рубашку, что, в общем-то, бесполезно, сутулясь, шёл к остановке. Но вдруг у обочины останавливается машина, и Чонгук слышит сквозь дождь своё имя. Он подходит к авто, и обнаруживает, что за рулём Сокджин, который настойчиво предлагает его подвезти и укрыть от дождя.              — Я весь мокрый. Только салон запачкаю. Тут до остановки недалеко. Спасибо.              — Садись, давай не выпендривайся! Простудишься ведь.              Прозвучало так сердито и убедительно, что парень сел в машину.              — Почему ты такой упрямый? — трогаясь, интересуется Сокджин.              — Потому что обо мне и так сплетничают…              — Тебе досаждают? Скажи кто. Я разберусь.              — Нет.              Чонгуку не по себе, и это мягко сказано. Что значит, разберусь? Разберётся с людьми, с которыми давно работает, из-за какого-то недоякква?!              Погруженный в свои мысли, парень только спустя 15 минут осознаёт, что он не говорил, где живёт, а судя по направлению движения, они едут вовсе не в его сторону.              — Куда Вы меня везёте? — нервно спрашивает Чонгук.              Сокджин усмехается и отвечает не сразу.              — Ты не против выпить со мной чая?              Дерзить парень не намерен, учитывая своё зависимое положение. И хоть он понимает, что это ненормально, все же отвечает сдержанно:              — Не против.              Правда, Чонгук думал, что они едут в кафе, но оказалось, что приехали к Сокджину на квартиру. Парень был очень недоволен таким поворотом, но пошёл в гости. Что его так ободрило и раскрепостило? Наверно, человек с «похожим» положением, а именно Чимин, и его отношение к ситуации. Когда ты один и боишься собственных мыслей — это одно, и совсем другое, когда есть кто-то, кто находится в похожих обстоятельствах и относится к ним позитивно. Проблема воспринимается не так остро.              Они расположились за барной стойкой на кухне, и когда чай был готов, а закуски стояли перед гостем, Сокджин неожиданно начал разговор:              — Ты хотел понять, что же такое быть якква. Так вот, это случайно закрепившееся название для парней, которых мы нанимаем и некоторое время держим в офисе, чтобы присмотреться. А затем, если всё устраивает, предлагаем им ту работу, для которой наняли.              — Какую? — испуганно интересовался Чонгук, ожидая краха надежд на благоприятный исход.              — Нужно жить в доме моей матушки пять дней в неделю: готовить, поддерживать порядок (основной уборкой занимается клининг) и, если вдруг матушке понадобится помощь, то помочь. Она в глубоком возрасте и, увы, нездорова. Всякое может случиться, а дом находится в уединении. Специфического ухода за ней не надо, просто нужна живая душа в доме. Как ты смотришь на такую работу?              «Если женщина, то ладно, уже камень с плеч».              — Деньги хорошие. И никакой сексуальной подоплёки, — продолжал Джин. — Это просто слухи, подпитанные слабостью Юнги к Чимину. Не понимаю, если честно, почему он просто не начнёт с ним встречаться. Хотя они друг друга стоят. У них своя игра.              Чонгук продолжал молчать.              — Имей в виду, ты можешь и не понравиться матушке, тогда…              — А что случилось с предыдущим якква?              — Заскучал. Там безлюдная пустыня. Не для всех такая жизнь.              — Почему именно парни?              — Меньше заморочек. Девушки её раздражают.              — А чем она больна?              — Сердце. Никакого подвоха, просто нужен человек в дом.              — Если откажусь, то всё, уволен?              — Ты здесь был в ожидании этого предложения. Но если хочешь, загрузим тебя офисной работой.              — Я же могу подумать?              — Конечно.                     ***              На следующий день на работе Чонгук стал свидетелем одной сцены, которая резко выбила его из колеи и оставила в нервной задумчивости на все выходные, прибавив аргументов в пользу отказа от предложения Джина.              Где-то в районе обеда в кабинет аналитики зашёл Юнги. Ему нужно было о чём-то поговорить с Чимином. В кабинете никого не было, кроме них с Чонгуком, и поэтому, когда Чимин с Юнги закончили шептаться, последний сочно поцеловал Чимина прямо в губы. И Чимину это понравилось, потому что он ещё долго сидел с идиотской улыбкой на лице, когда Юнги ушёл. Чонгук же был в шоке, думая над тем, а не была ли это демонстрация того, что ждёт и его?              С другой стороны Джин довольно убедительно говорил об отсутствии подобных намерений по отношению к Чонгуку, и о явной химии между Чимином и Юнги. Так что нужно исходить из здравых доводов, а не из глупых страхов.              К тому же, мама в Швейцарии на операции, а по приезде хочет попробовать пожить в пансионате для слепых и слабовидящих, мотивируя это тем, что там у неё будет больше свободы передвижения и общения, да и восстановительный период после операции под присмотром профессионалов пройдёт лучше.              С девушкой он расстался.              В офисе, даже когда ничего не надо делать, находиться не хочется.              В квартире стало одиноко и тихо. И скучно. С ним вообще перестало что-либо происходить. И он вдруг почувствовал себя поставленным на паузу. Казалось, что жизнь замерла. Он даже решил проверить, а не застыло ли всё в действительности, поэтому начал читать новости. К своему удивлению он обнаружил, сколько всего происходит вокруг, и только ему скучно. В его жизни пустота. Он оторвался от монитора и просто смотрел в окно из глубины комнаты. Хорошо, что высокий этаж: небо видно. И больше ничего не происходит, только плывущие по небу облака.              «Просто ты не главный герой», — подумалось ему.              И Чонгуку стало жалко всех этих второстепенных одномерных персонажей из комиксов, которые только и появляются в некоторых сценах. А в остальное время они, наверно, как и он сейчас, сидят в комнате, чтобы не мешать, и смотрят в окно. Все эти дома, комнаты и помещения похожи на слоты, на единицы хранения второстепенных и лишь изредка нужных персонажей. Грустно. И одиноко. Он никому не нужен на данный момент, даже маме.              И Чонгуку захотелось уехать в тот дом, уединённый, безлюдный. Готовить он любит. А скуку там сможет развеять природа.              К концу выходных Чонгук всё-таки решил поверить Джину и согласиться на предложенную работу.