Фиолетовые хлопья

             Тэхён нежно касается губ Чонгука, и Чонгук целует в ответ, целует робко, как будто просит вести его, потому что сам он не справится, он хочет, но… помоги.              Тэхён улыбается на его губах. Тэхён не то чтобы умеет читать мысли, просто их желания дополняют друг друга. И Тэ уверенно проникает в послушно раскрывающийся рот Чонгука своим мокрым, жадным языком.              Да. То, что так надо. Чонгук шумно выдыхает в поцелуе. Так правильно. Не отпускай. А Тэхён и не отпустит, даже если попытаешься ускользнуть. Ты попал в лапы тигра, и своей добычей он насладится по полной.              Тэ убирает свою руку с лица брюнета, продолжая ласкать его рот языком. Другой рукой за талию плотнее прижимает Чонгука к себе, отстраняя от двери, которую в следующее мгновение открывает. И не разрывая поцелуя, вталкивает брюнета в комнату. Чонгук, чтобы держать равновесие, кладёт свои руки на плечи Тэ, слегка поддаваясь ближе, глубже в поцелуй, и тихо вздыхает, чувствуя лижущие движения чужого языка.              Они оказываются возле кровати, но всё ещё стоят на ногах. Тэ отрывается от чужих губ и опускает свои поцелуи к шее парня ближе к уху. Чонгук дышит тяжело, издавая нежные звуки, говорящие о мучительном удовольствии.              — Чонгук, я так хочу тебя, — хрипло произносит Тэхён, чувствуя, как тело в его руках начинает мелко дрожать. — Ты такой нежный…              — Тэхён, — еле слышно шепчет Чонгук в ответ, запрокидывая голову и как-то по-детски хватаясь за чужие плечи, словно боясь упасть, боясь, что отпустят, не удержат.              — Мой нежный котёнок, — Тэхён продолжает изводить Чонгука мокрыми посасываниями кожи на шее.              А Чонгук не в силах двух слов связать, только стоны, тяжёлое прерывистое дыхание и имя Тэ срываются с его губ, и это самое прекрасное, что когда-либо слышал Тэхён. Ему больше ничего не надо, никаких других ответов.              Тэхён проскальзывает ладонями под майку Чонгука. Брюнет немного приходит в себя, слегка опускает голову, взглядом упираясь в макушку Тэ, присасывающегося к его ключице, а руки под майкой медленно ползут вверх по горячей влажной коже.              — Тэхён, — снова шепчет Гук.              — Да, сладкий? — светловолосый отрывается от своего занятия и устремляет свой голодный горящий взгляд в поплывшие глаза брюнета.              Но Чонгук не знает, что сказать. Зато Тэ знает. Его руки уже до груди задрали чужую майку, теперь её надо снять.              — Подними свои ручки, зайчик, — шепчет Тэ в чужие губы, продолжая осторожно задирать ткань.              Чонгук послушно медленно поднимает руки, разглядывая красивое лицо перед собой. Тэхён улыбается, и одним уверенным движением стягивает майку окончательно. А затем быстро обнажает и свой торс. Чонгук касается ладонями белой, но за сегодня слегка покрасневшей кожи Тэхёна, нежно поглаживая и жадно разглядывая. Брюнет не удержался и, наклонившись, взял губами коричневый сосок. Чонгук помнит, как Тэ мучил его такими ласками, и насколько это было хорошо.              — Чонгук… — голос Тэ звучал низко и хрипло.              Светловолосый простонал, почувствовав язык на своём соске, и положил руки на затылок Чонгука, зарываясь в чёрные волосы пальцами. Чонгук ласкал своими ладонями спину и талию Тэ, увлечённо играясь с соском, покусывая его и зализывая. Влажный от слюны он резко реагировал на прохладу, когда тёплое дыхание и влажный язык отрывались от него, и моментально твердел, а кожа вокруг покрывалась мурашками.              Тэхён больше не мог держаться на ногах от неги и удовольствия, и он осторожно опускается на кровать, не позволяя Чонгуку прервать ласки. Оказавшись в горизонтальном положении, брюнет стал поцелуями подниматься вверх по груди, к ключицам, шее, уху, линии челюсти — каждый миллиметр кожи Тэхёна на этом пути был обласкан, зацелован. Чонгук заметил, что Тэ уже не улыбается, он погружён в удовольствие, и его лицо стало ещё прекрасней. Гук поцеловал сочные губы. Тэхён сходил с ума от такого Чонгука. Это было лучше любой его влажной фантазии. Нежный, отвечающий, проявляющий инициативу, желающий доставить удовольствие Чонгук сводил с ума, лишал рассудка, заставлял забыть обо всём. Сейчас для Тэ весь мир — это Чонгук и его нежность.              Тэхён чувствует, как нерешительный язычок несмело старается доставить удовольствие, как брюнет скромно орудует в глубине чужого рта, как боязливо нависает над Тэ, боясь слишком плотно прижиматься к чужой груди. Тэхён теряет терпение, перекатывается, валит Чонгука на спину, подминая под себя. Светловолосый перехватывает инициативу и ведёт их уже в своём темпе, где тот ничего не страшится и не стесняется. И Чонгуку до боли в паху нравится такая решительность партнёра. Ему отдашься без сомнений или сожалений. Он заберёт, и ты захочешь, чтобы он тебя забрал. Как у него получается? Гуку даже немного совестно, потому что он так не может, он даже не может полноценно показать всю свою нежность, периодически закрываясь и отталкивая Тэ, потому что, когда пройдёт эта нежность, Чонгука снова накроют сомнения точно с такой же силой, как сейчас его накрывает возбуждение, удовольствие и желание быть с Тэхёном. Сейчас сложности ушли на второй план, но всё равно отдаются скованностью. Только Чонгуку следовало бы понять, что его нерешительность доставляет Тэхёну такое же головокружительное удовольствие, как ему Тэхёнова уверенность. Они идеальны друг для друга. Они без усилий, по наитию, естественным образом дают друг другу разное и именно то, что каждому нужно.              Тэхён скользит поцелуями по телу брюнета, руками нежно сжимает его смуглую кожу. Чонгук выгибается, поощряет поглаживаниями, почти просит большего. Тэхён медленно спускается вниз и добравшись до кромки шорт, выцеловывает кожу на границе с тканью.              — Тэхён, — стонет Гук.              Тэхён кладёт ладонь на твёрдый пах брюнета и начинает поглаживать.              Руки Чонгука безвольно припадают к кровати, и он сминает в ладонях покрывало под собой.              — Зайчик, если снять штанишки, будет ещё приятнее. Помочь тебе?              — М-ага!.. — согласно мычит Чонгук, выгибаясь и запрокидывая голову от поглаживаний на члене.              — Тогда скажи волшебное слово, — Тэ говорил с придыханием, вперемешку с поцелуями, которыми продолжал покрывать подрагивающий от рваного глубокого дыхания животик.              — П-пожалуйста… — тихо прошептал брюнет.              Тэхён прекратил ласки. Чонгук стал приходить в себя.              — Гу, давай уберём жёсткое покрывало, чтобы твоё сладкое тело чувствовало мягкое постельное бельё.              Чонгук послушно переворачивался, пока Тэ убирал лишнюю ткань. Дальше Тэ, поглаживая бёдра брюнета, стал стягивать шорты и плавки с него. Было видно, что за пределами одурманивающих ласк, Чонгук вот-вот начнёт сопротивляться, и Тэ так нравится осознавать свою власть над брюнетом, власть своей близости и нежности. Он оставляет Гука голым быстро, затем обнажается и сам. При естественном вечернем карминно-розовом освещении они словно впервые видели друг друга голыми. Тэхён смотрел без стыда и с жадностью, Чонгук же стеснялся и того, что смотрят на него, и сам смотрел лишь украдкой.              Чонгук лежит на спине, его ноги согнуты в коленях, а руки, рефлекторно прикрывая наготу, прижимаются к груди. Тэ сидит сбоку.              — Ты безумно красивый, — говорит светловолосый, подсаживаясь у ног Гука, проводит ладонью по телу брюнета от груди до паха и обхватывает его член рукой.              Чонгук не сделает ответного комплимента, Тэ знает это. Зато он стонет и это лучше любых комплиментов. Боже, как Чонгук стонет! Этот звук Тэхён будет извлекать снова и снова, пока не свалится без сил, потому что ничего прекраснее звука Чонгукова блаженства нет.              Согнутые в коленях ноги Чонгука сами собой разъезжаются в стороны. Тэхён этим пользуется и удобно размещается между ними. Тэ гладит внутреннюю сторону бёдер брюнета, продолжая надрачивать его член.              Чонгук уже попривык и стонал более сдержанно, поэтому Тэхёну захотелось добавить удовольствия. Он наклонился к головке чужого члена и провёл по ней по кругу языком, из-за чего член брюнета дёрнулся от нового прилива возбуждения.              — Ааах! — рвано выдохнул Гук. — Тэ!.. Что?.. Нет!.. Ааах! Тэ-хён, — задыхался брюнет.              — Сладкий, — слышится хриплый низкий голос Тэ.              И снова язык на головке водит круги. Чонгук захлёбывается в удовольствии.              Тэхён останавливается. Он берёт смазку и обмазывает сразу несколько пальцев, а затем и дырочку покорного парня. Чонгук вздрагивает, когда чувствует прохладную субстанцию «там».              — Я сделаю тебе хорошо, котик. Тебе будет очень хорошо, — уветливо произнёс Тэ, когда брюнет попытался свести ноги.              Чонгук посмотрел в тёмные карамельные глаза, легко кивнул и снова лёг, стараясь расслабиться, разводя ноги чуть шире.              — Да, вот так, детка, доверься мне. Ты уже знаешь, будет приятно, — шептал возбуждённый Тэ.              Тэхён возвращает свой болтливый рот к члену: сделав ещё один круг по головке языком, он вобрал её губами, а затем вошёл в Гука пальцем. И Чонгук хнычет. Ему хорошо. По-странному хорошо. До одури хорошо. От «неправильного» хорошо. Хочется спрятаться, хочется с ним, быть только с ним, с Тэхёном. Хочется его внутри. Так нельзя! Но так есть, и так хочется… Стыдно, странно, возбуждающе…              Тэхён растягивает своего мальчика медленно и мучительно, продолжая чувственный, неглубокий минет. А Чонгук сквозь похныкивания и тяжёлое дыхание несмело зовёт Тэхёна по имени, хочет что-то сказать, но не в силах выбрать, что вторить: «да» или «нет». Поэтому остаются только рваные стонущие звуки, которых он стесняется.              — Гуки, тебе хорошо? — коварно интересуется Тэ, слыша, что Чонгук пытается заглушить стоны, закусывая кулак.              А Чонгуку мучительно хорошо: пальчик внутри него двигается туда-обратно, натягивая нервы, вызывая желание слезть, отползти; его член вот-вот кончит от посасываний нежных губ и ласк горячего языка; а кулак истечёт кровью от собственных зубов; а ещё этот голос, который пробирает до дрожи каждый атом его плоти, — Чонгуку так хорошо, что можно умереть.              — Гуки, — продолжает Тэ, отрываясь от минета. — Похвали меня. Скажи, что тебе хорошо.              И Тэ аккуратно проникает вторым пальцем в сладкую, эластичную, податливую попку брюнета и возвращается к члену, проходясь языком от мошонки до уретры, и берёт в рот чуть глубже.              — Ааах! — сдавленно стонет брюнет, а затем совсем тихо, смущённо добавляет: — Тэ, да, хорошо! Твои пальцы такие длинные! Твой рот такой горячий! Ааах! Ты потрясающий!.. — с губ Чонгука неожиданно срывается громкий стон, потому что задета простата: — Ааах-мг-ах! Я близко! Тэ! Я уже! Пожалуйста! — умоляет Гук, комкая простынь ладонями, чувствуя, как узел экстаза горячо пульсирует внизу живота.              Но Тэ продолжает, не выпускает член из влажной обители, а в следующее мгновение Чонгук изливается в горячий рот.              Тэхён продолжает сосать, пока сперма толчками выходит, и проглатывает всё до последней капли.              — Мой вкусный мальчик, — шепчет Тэ, всаживая третий палец в ещё не отошедшего от оргазма Гука.              Брюнет болезненно скулит, снова желая отползти и сняться с этих пальцев, которые стали ещё и двигаться на манер ножниц. Тэ растягивает парня основательно, неторопливо, желая услышать мольбы о большем.              — Тэхён… хм… Тэхён… — стонет Гук.              — Да, детка? Что, детка? — коварно мило спрашивает Тэ.              — Тэхён, пожалуйста…              — Что? Что мне сделать, малыш?              — Войди… пожа-А-алуйста… — дыхание Чонгука громкое, порывистое.              Тэхён аккуратно вынимает пальцы из горячего тела и надевает презерватив, обмазывая его смазкой.              Чонгуку пусто, его анус пульсирует в сжимающемся рефлексе. Брюнет снова царапает и скручивает простыни под собой от нетерпения, да и Тэхёну уже невмоготу. Чонгук растянут хорошо, поэтому оба настроены на проникновение во всю длину. Тэ ложится на Гука, накрывает его губы своими, проникает в его рот языком, а членом в его горячий, податливый зад. Чонгук почти кричит в поцелуе, глаза распахиваются, а руки оказываются на спине Тэ и впиваются ногтями в кожу. Толчки почти сразу стали задевать простату. Член Чонгука снова стоит колом, и теперь он позволит всё, лишь бы добраться до оргазма. Так что он шире разводит ноги, ближе льнёт к Тэ, подаётся бёдрами навстречу толчкам и налегает в поцелуе.              Чонгук хочет впитать в себя Тэхёна, хочет слиться с ним полностью. Им так хорошо вместе. Чонгук не хочет приходить в себя, не хочет слышать голос рассудка, вообще ничей голос, кроме голоса Тэ, брюнет больше не хочет слушать.              А Тэхён входит в сладкого Гуки всё глубже, хочет заполнить его до краёв, хочет остаться его частью, хочет быть глубоко и долго, хочет навсегда. Хочет, чтобы он всегда был таким нежным и таким жадным к нему, как сейчас.              — Гуки, не оставляй меня, — шепчет в поцелуе Тэ. — Будь и завтра таким. Останься нежным. Гуки-и-и.              — Тэхён… — только и мог простонать Чонгук. — Тэ…              — Мой сладкий… только мой, — прошептал Тэ, снова и снова нежно вторгаясь в чужое тело и развязно и мокро целуя.              Чонгук пообещал бы сейчас всё, что угодно, и сам бы поверил в свои обещания. Но он не мог вспомнить слов. Он не хотел думать про завтра. Ему хотелось быть здесь, только здесь и сейчас. Всегда. А завтра всё будет иначе. Завтра не существует, его не должно быть, оно всё испортит. Должны быть только он, Тэхён и сейчас. Тогда всё будет хорошо.              И они были. Были вместе бесконечно долго и бесконечно сладко. Кажется, Тэхён даже признался в любви, и Чонгук почти ответил тем же. Они были пьяны друг другом. И из запойной страсти их сумели вырвать лишь усталость и сон.                     ***              Наступило утро. Тихое. Пасмурное. По карнизу убаюкивающе стучал мелкий дождь. Из приоткрытого окна тянуло свежей прохладой. В такую погоду можно весь день проваляться в постели, посматривая какой-нибудь смешной ситком, поедая конфеты и попивая чай.              Чонгук проснулся раньше. Но не открывал глаза, наслаждаясь уютной темнотой и обострением восприятия остальных органов чувств. Влажно, сладко, уютно, тепло, мягко и спокойно. Ещё не сегодня. Пока он не откроет глаза, сегодня не наступит. А рядом Он. Брюнет его ещё не видел, но чувствовал трепетное счастье, которое крепко спало рядом. Пора.              Чонгук открывает глаза и поворачивается к спящему на животе светловолосому парню, который посапывает и пускает слюни на подушку. Сон Тэ был ещё крепок и глубок. Его лицо было повёрнуто к Чонгуку, так что брюнет мог беспрепятственно наблюдать за ним.              И думать. В тишине. Сегодня. Уже сегодня.              «Что это вчера такое было? Что на меня нашло? И что такое происходит сейчас? Я не должен был… Что я наделал? Что я ему скажу?              А может?..              Нет! Не может!              Блять! Почему я не могу? Мне просто нужно время? Правда? Но почему не сейчас? Чего я боюсь?              Я скажу ему, что мне нужно время… Он меня не поймёт.              Какой же милый… Так хорошо с ним…              К чему это всё? Мы что, влюблены друг в друга? Любовь, да?              Мне кажется, нам нельзя заходить так далеко. Секс мы уже не отменим, но нужно прекращать эти нежности и заигрывания. Он тоже должен понимать, что всё это не имеет будущего. Какая ещё любовь?              Прости меня, Тэхён… но вчера закончилось».              Вчера растаяло в лужах. Вчера смыло водой. Вчера впиталось в землю и вскормило траву, которой заросла тропинка во вчера. И сегодня всё как прежде. Тот счастливый мирок остался в невозвратимой петле прошлого.              Каким бы «пьяным» ни был бы Чонгук, теперь «опьянение» прошло, и всё вернулось обратно.              Багровый туман рассеялся, а трезвая логика снова взывала к здравомыслию, рисуя в воображении тупиковость и неправильность всего, что между ними было. Он аккуратно, чтобы не разбудить Тэ, выбрался из уютной обители и ушёл в душ. Но прежде не устоял и напоследок чмокнул спящего парня в губы, спровоцировав в своей голове новую мысленную тираду.                     ***              — Сладкий, — обиженно протянул Тэ, спустившись на кухню, где Гук готовил завтрак. — Почему ты меня не разбудил?              Светловолосый мило тёр глаза, видимо, пришёл сюда сразу же, как очнулся и не обнаружил рядом Чонгука.              — Зачем? — не понимал Гук.              — Чтобы я тоже проснулся рядом с тобой, — Тэхён был очень расстроен. — Я хочу утренних обнимашек и поцелуев, — и Тэ начал приобнимать Гука со спины.              — Каких ещё обнимашек? — серьёзно говорил брюнет, а сам из-за тёплых объятий забыл, что делал.              — Вот таких обнимашек, — Тэ ещё плотнее сжал Чонгука в своих руках. — Только в кроватке, когда ты тёплый и нежный ото сна. Пошли обратно… — он сделал попытку идти.              — Перестань… — несмело, но серьёзно попросил Чонгук, стопоря их на месте.              — Почему? — сонно, пригревшись на плече, спрашивал Тэ.              — Я готовлю завтрак… — была слышна тревожная дрожь в голосе брюнета, — и…              Продолжения не последовало. Тэхёна это разбудило, он занервничал.              — И…? — переспросил он.              — Тэ, будет лучше, если… — у брюнета не хватало сил закончить фразу. Остановить объятия он тоже не осмеливался.              — Если что? — немного злился Тэ, с ужасом предполагая, что хочет сказать Гук.              — Если мы всё забудем.              У Тэ в глазах отчаянье. Он шумно сглатывает досаду, обиду, даже страх. В голове гул. Его бросает в холодный пот. Тело становится ватным.              — Чонгук! Ты же не всерьёз? Пожалуйста, скажи, что ты пошутил? Гу! Ты же мой, Гу… — на грани паники тихо упрашивал Тэ.              — Тэхён, — обессиленно выдохнул брюнет.              — Не поступай так с нами. Умоляю. Я сделаю всё, что захочешь, — Тэ совсем напугано шептал.              Он развернул брюнета лицом к себе, не выпуская из объятий. Тэхёну было больно.              — Тэхён, прости, я не хотел давать тебе ложную надежду, — на щеках Чонгука заблестели слёзы. — Прости, — и брюнет сделал попытку разомкнуть руки Тэ.              — Нет! Не пущу! — капризно заявил Тэ. — Так нельзя, Чонгук!              — Нельзя так, как хочешь ты… — в словах брюнета слышалась полная неуверенность и волнение, а слёзы предательски катились из глаз.              Тэхён чувствовал его сомнения и продолжал стоять на своём, в надежде, что сумеет сломать лёд.              — Чонгук, мы были вместе! Ты был моим! Ты не можешь отрицать…              — Я ничего не отрицаю и не отменяю…              — Тогда перестань говорить глупости и обними меня!              — Тэ, пожалуйста… Для чего это всё? Какой в этом смысл?              — Смысл в том, что мы вместе!              — Мы не можем быть вместе!..              — Что за бред? Мы уже! Ты мой, Гу! Слышишь! А я только твой! Мы вместе!              — Тэхён, перестань, это смешно!              — Если тебе смешно, то посмейся, но не разрушай наш хрупкий мирок! Опомнись!              Чонгук бессильно уронил голову на плечо Тэ и совсем перестал сдерживать слёзы.              — Ну, что не так? А? Гу? Что мне сделать, чтобы ты поверил в нас?              — Просто, давай остановимся, — Чонгук поднимает голову и делает попытку отойти.              — Не отпущу. Не проси… — Тэхён крепко держит.              — Я не уйду. Я знаю, что нужен тебе. Но я хочу остановиться…              Чонгук говорит так непреклонно, так убедительно, что Тэхёну становится совсем страшно и пусто. Он теряется. Он не знает, что делать, как поступить. Но понимает, что давить не вариант, а-то сломает. Нужно показать, что он готов дать время, если надо. И Тэ несмело спрашивает:              — Надолго?              — Навсегда…              Чонгук резким движением покидает тёплые объятия и уходит, так и не закончив готовить завтрак. Кушать не хотелось обоим.              Тэхён же совсем выпал. Что ему делать? Подыграть, пока буря не утихнет, подождать? Позволить преграде между ними рухнуть самостоятельно или всё же нужно надавить? Да и вообще, как-то не верилось, что после вчерашнего, Чонгук может такое говорить, о таком просить! Не складывалась картинка в голове у светловолосого. Поступки брюнета не подавались логике. Разве что, здравому смыслу, но тот ведь не имеет силы, когда речь заходит о любви. Ни с кем. Только с Чонгуком. Неужели в нём совсем нет чувств к Тэ? Сердце Тэхёна почти разбито.                     ***              Парни сидели каждый у себя.              Тэхён решил не лезть на рожон, хоть и очень хотелось. Хотелось закатить скандал! Выяснять отношения! Задать вопрос в лоб! Светловолосый метался по своей комнате, ходил из угла в угол, но держался. Затем, промучившись так несколько часов, Тэ, чтобы подстраховать силу воли, вышел из дома, надеясь, что прогулка отвлечёт от непреодолимого желания продолжить дискуссию или уговоры. Дождь как будто перестал. Было свежо. Но это не помогло, потому что на протяжении всей прогулки он в своей голове инсценировал диалоги с Гуком. Тэ в мыслях возмущался, он придумал столько контраргументов, столько убеждающих фактов, что, в конце концов, у него не осталось сил держать это всё в себе, и он полный решимости направился к Чонгуку.              Чонгук же всё это время потихоньку накручивал себя и донакручивался до паники.              Время близилось к обеду.              Тэхён не обнаружил Гука в его комнате. Тэ облазил каждый угол в доме, но без результата. Брюнета нигде не было. Тэ старался не паниковать. Он пошёл в свою комнату, где оставил мобильник. Попробует дозвониться.              Тэхён заходит в тёмную комнату, бубня себе под нос:              — Где же ты, пупсик? Куда ты от меня спрятался, Гу? Мне так грустно и страшно без тебя. А вдруг ты снова сбежал? Я же помру. Почему тебя нигде нет?..              В этот момент он включает свет и видит на своей кровати пропажу, который плачет и вертит в руках наручник для ноги.              — Гу, ты здесь? А я тебя везде ищу. — тревожно удивляется Тэ, подходя ближе. — Почему ты снова плачешь?              Тэ не осмеливается подойти слишком близко, а тем более дотронуться в попытке утешить.              — Тэ я хочу сбежать, — Чонгук звенит цепью. — Ещё несколько минут, и меня здесь не будет.              — Хочешь сказать, я должен… — Тэ без раздумий хватает наручник и пристёгивает ногу несопротивляющегося Гука. — Я удержу тебя, обещаю… — поднимаясь с колен, шепчет Тэ, а Чонгук удивлённо смотрит на него распахнутыми красными глазами.              Тэ прячет ключ в сейф.              И вместо того, чтобы накалиться, обстановка между парнями наоборот разряжается. Никаких слов больше не надо. Стало спокойно обоим.              Как только Гук оказался закованным, как только у него не осталось выбора, как только он оказался в уютном плену, как только от него перестало зависеть решение, он расслабился, лёг, и вымотанный провалился в безмятежный сон.              Светловолосый эти десять минут молча стоял и наблюдал за Чонгуком. Но когда глубокое дыхание брюнета дало понять, что он спит, Тэхён прилёг рядом. Чонгук подполз к нему, почувствовав источник тепла. Тэ осознал, что не накрыл парня пледом, а теперь и не станет этого делать, потому что охотнее согреет собой. Он обнял своего нежного котёнка и вскоре тоже уснул.                     ***              Какая-то возня послышалась в комнате. Чей-то голос вырывал парней из «царства Морфея».              Их разбудил Джин.              — Тэ, что опять стряслось? Почему Гук снова в цепях? — как-то устало спрашивает Джин, не желая верить в серьёзность проблемы.              Тэхён тут же сел в кровати, нервничая, не зная как объяснить, чтобы брат не разозлился.              — Все нормально, — лениво прохрипел Чонгук. — Это я… попросил.              Джин как будто с облегчением выдохнул.              — Завязывайте со своими игрищами. К нам приехали Чимин и Юнги на шашлыки.              — Правда! — как же Тэ обрадовался, услышав про гостей! — Сейчас я отстегну, — подорвался он.              — Ты не предупреждал… ничего не готово… — лениво, сонно пробубнел Чонгук.              — У нас всё с собой, не переживай… — ответил Джин.              — А, ну, круто, тогда, — протянул Гук, даже не делая попытки подняться, или оторвать голову от подушки, или хотя бы открыть глаза.              Джин задумчиво следил, как брат подходит к сейфу.              — А знаешь что, — с подозрительностью в голосе произнёс Джин. — Давай-ка мне ключи, я сам, отстегну, а то, мало ли, ты ещё передумаешь. Лучше, пойди поставь чайник, — Тэхён ошарашенно пялился на брата. Старший добавил: — И когда услышишь голоса в гостиной, выходи, не прячься, — строго наставлял он.              — С чего бы мне… прятаться? Ладно, — не понимал Тэ, но послушался брата, открыл сейф и ушёл.              Только Джин не поспешил отстегнуть сонного и всё ещё валявшегося на кровати парня. Вместо этого он прислушивался, и когда Тэ, судя по звукам, спустился вниз, Джин спокойно произнёс:              — Чонгук, отстегни сам, когда проснёшься. А мне надо идти. Хорошо?              Брюнет помычал в ответ, а старший быстро вышел из комнаты, запирая её.              Чонгук не сразу понял, что его заперли.              Ленивый ото сна брюнет ещё немного посидел в кровати, приходя в себя. Потом поднялся, поправил покрывало, отстегнул ногу. Он подошёл к двери, но открыть её не получилось.              — Э-эй! — тихо, без паники позвал Чонгук. — Дверь заперта! Есть кто-нибудь?              Но ответа не было.              — Что происходит? — спокойно удивляясь, Гук вслух спрашивал самого себя.                     ***              Спускаясь по лестнице, Джин говорил по телефону:              — Алло. Можно. Заходите.