Фиолетовые хлопья

             Чонгук проснулся от щебета птиц. Тэхёна уже рядом не было. Окно в комнате было распахнуто настежь. Жара.              Чонгук лениво поднялся, принял душ и спустился вниз. По гостиной разносился приятный запах пёкшихся блинов, как из детства, немало удивив этим Чонгука. Аромат доносился с летней террасы, с которой кухня была смежной. Чонгук прошёл туда. Дверь была приоткрыта, потому запах и просочился. За продуктами надо было ходить на кухню, поэтому во время готовки эту дверь в хлопотах, видимо, часто оставляли приоткрытой.              Чонгук вышел на летнюю кухню. Помещение широким лучом пересекала световая вуаль дымки, которая своим золотистым переливом словно предваряла Рай. Тэхён весь перепачканный в муке с энтузиазмом пёк блины.              — О! Чонгук! Доброе утро! А я уже хотел идти тебя будить.              — Птички сами справились с этим.              — Надеюсь, ты не против, что я похозяйничал на твоей кухне?              — Это не моя, а твоя кухня, — Чонгук лениво ухмыльнулся. Ему очень понравился такой Тэ: домашний, уютный, увлечённый, хлопочущий, услужливый, заботливый, милый… Ой! Стоп! Чонгук опомнился от своих восхищений.              — Видишь, я отпёр, наконец, летнюю террасу. Я помню как очень давно ещё бабушка пекла здесь блины каждое утро, — Тэхён мечтательно улыбался. — Решил поблагодарить тебя за то, что позволил себя обнять ночью.              Чонгук уселся за стол и стал уплетать блины. Солнце немного слепило и бликовало на посуде и приборах, вынуждая брюнета немного щуриться.              — Надеюсь, ты не против, если я поем… — сказал Гук.              — Для тебя ведь и стараюсь! Как ты себя чувствуешь?              — Хорошо, — с набитым ртом бубнил брюнет, нагло не проявляя ответного интереса.              Чонгук руками рвал ароматные блины, задумчиво жевал и глядел вдаль за прозрачный тюль, висевший в портале открытой двери на улицу, как самая «надёжная» защита от мух. Его фалды красиво перекатывались на ветру, иногда задирая один из концов к середине. Ветер тёплый и очень приятный. Так уютно. И вкусно, — неожиданно подметил Чонгук.              — А ты здорово готовишь. И похмельный суп мне тогда очень понравился, — брюнет решил всё-таки похвалить Тэхёна.              — Ещё бы! Не зря ты даже дуясь на меня две тарелки съел! Кофе сделать?              — Ага. И давай уже, горячий неси мне!              — А эти куда?              — Не знаю, я хочу горячий.              — Держи, — Тэ кульнул блин прямо из сковороды в тарелку поверх остальных, видимо, уже остывших.              Тэхён залил новый блин и поставил рядом на газ турку. Скоро по нагретому, запруженному белой дымкой воздуху заструился мягкий аромат кофе.              Чонгук с жадностью набросился на дымящийся хрустящий от излишка масла диск, обжигая пальцы, а затем и рот, шикая и фукая. Счастливая ностальгия. Счастливая реальность. Счастливое настоящее.              В ожидании кофе Тэхён подал к столу любимые трюфели Чонгука.              — Конфеты от привидения! — искренне, как тот ребёнок, обрадовался брюнет. — Ты и в магазин успел съездить?              — Конечно. Всё для тебя. А почему от привидения?              Чонгук задумчиво усмехнулся и пояснил:              — В деревне есть мальчик Дэсон. Его отец бывал у вас дома ребёнком, и, похоже, ты здорово впечатлил его, да и всех друзей Джина, так же, как когда -то меня, своим незримым присутствием. Вот он и рассказал своему сыну о том, что в доме дяди Джина живёт привидение. А мы у этой семьи овощи покупаем. Видимо, мальчик полюбопытствовал однажды, правда ли, что отец говорит. И красноречивее подтверждения Джин не придумал, чем презентовать Дэсону конфеты от привидения, т.е. от тебя. А в этом году и у меня случайно получилось поддержать наивную веру мальчика.              — А, да! Джин рассказывал про него. Так мило! Так, значит, я привидение? У-у-у-у! — пугал Тэ.              Чонгук посмеялся, притворно напугано отмахиваясь от него.              — Чем займёмся сегодня? — поинтересовался Тэ, когда уже и сам сел за стол, чтобы съесть блин с пылу с жару, как раз и кофе подоспел.              — Сегодня такая жара. Пошли купаться. В том пруду можно?              — Да. Я и ночью там плавал. — радостно согласился светловолосый.              Эта идея безумно понравилась Тэхёну. Он даже немного был удивлён, что Чонгук такое предложил: плавать-то надо почти без одежды!              Прежде чем выйти на улицу под полуденное солнце, Тэ обмазался солнцезащитным кремом, надел панаму, белую рубашку с длинными рукавами и длинные свободные брюки, но остался в шлёпанцах, уж очень он любил шлёпанцы. Много лет он не был под прямыми солнечными лучами в самый разгар летнего дня. И в своих пребываниях на солнце за последнее время он тоже был очень и очень осторожен. Дело не в болезни, не в сомнениях в том, что она отступает под влиянием присутствия Чонгука, а в нежной, чувствительной коже, столько времени не знавшей прикосновений солнечных лучей.              А вот Чонгук наоборот шёл полураздетый: чёрная свободная алкоголичка открывала вид на красивые лопатки, ключицы и подкачанные руки; шорты средней длины показывали красивые сильные бёдра. Он не укрывал голову, а на ногах у него были чёрные массивные босоножки. Кожа у Чонгука была смуглая, схваченная загаром.              — А за ручку ты меня держать не будешь? — наигранно наивно спросил Тэ, надув губки и распахнув глазки.              — С тобой всё будет хорошо, — немного смущаясь, ответил Чонгук, он старался избегать всех этих лишних касаний.              — Ну, и ладно, — наигранно обиделся Тэ.              Чонгук шёл по тропинке к роще, а Тэхён пробирался туда через поле с высокой травой и разными цветами. Первому приходилось останавливаться и терпеливо ждать, потому что последний собирал эти диковинные для него цветы, которые он помнил из детства, и плёл венок из ромашек, васильков, маков, колокольчиков, серповника, пастушьей сумочки, розовой смолёвки и ещё каких-то белых цветов              В какой-то момент заскучав, Чонгук побрёл вглубь поля к Тэ. Сухой запах обожжённой полуденным солнцем высокой травы заполнял воздух, а пыльцовая взвесь утяжеляла его. Ноги в шортах неприятно щекотало и кололо. И постоянно приходилось отмахиваться от назойливых насекомых.              Тэхён же не обращал внимания на неудобства, насекомые его не смущали. Чонгук заметил, что по рукавам рубашки парня даже ползли две осы, но светловолосого они ни чуть не смущали. Тэ увлечённо пытался закрепить уже законченный венок. В одиночку у него плохо получалось. Он и не заметил, как подошёл Чонгук. А брюнет, немного понаблюдав за безуспешными попытками Тэ справиться самостоятельно, наконец, сжалился и потянулся помогать. Тэхён вздрогнул от неожиданности.              — Я помогу, — сказал Чонгук, перехватывая венок, задевая чужие руки.              Тэхёну не хотелось освобождаться от хватки поверх своих кистей, но Чонгук непонимающе посмотрел и с сарказмом произнёс:              — Тэ, мы вдвоём держим? А завязывать кто будет?              — Прости, — смутился светловолосый и аккуратно вытащил свои руки.              Тэ нарвал травинок покрепче и подлиннее и стал завязывать, снова увлёкшись, высовывая язык и вытирая пот со лба о предплечье. Когда ему, наконец, удалось закрепить венок как следует, он радостно посмотрел на Чонгука и сказал:              — Это тебе!              — Эммм… — опешил тот. — Мне такое не идёт…              — Пожалуйста, примерь. Я так старался, — умолял Тэ.              Чонгук кусал губы в нерешительности, оглянулся пару раз, чтобы убедиться, что никто не смотрит, а затем всё же выполнил просьбу.              — Тебе очень идёт. Теперь хоть не такой мрачный. Ты очень милый, — восхищался Тэ, пока опешивший Чонгук просто наблюдал за счастьем светловолосого.              Гук даже не стал сопротивляться, когда Тэ потрепал его за щёчки. Но опомнился, когда он оставил одну ладонь на его лице, поглаживая большим пальцем. Взгляд Тэхёна стал мечтательным. Он заворожил Чонгука на несколько мгновений, а затем брюнет отпрянул.              — Пойдём, — сказал Гук, разворачиваясь и направляясь к тропинке.              Тэхён догнал парня, взял его за руку и не позволял отпустить. А чтобы отвлечь Чонгука, он болтал всякие глупости, смеялся. Гук тоже стал улыбаться.              И вот они оказались у пруда возле поляны с ночными цветами.              — Да, днём мои цветы действительно выглядят вялыми. Печальное зрелище, — немного грустно подметил Тэ.              — Даже не верится, что по ночам здесь как в сказке, — поддержал Гук.              — И вообще, всё как-то по-другому…              У Чонгука было чувство, что Тэ сейчас сломает ему кисть, так крепко тот сжимал руку брюнета.              Тэ потянул за собой парня на помост к воде.              — И плавать будешь в одежде? — как будто огорчённо спрашивает Чонгук.              Тэхён улыбается и, флиртуя, отвечает:              — Не переживай, я не лишу тебя удовольствия видеть меня почти обнажённым. Если хочешь, совсем разденусь.              — Не стоит! И я бы не расстроился! — Чонгук отнял свою руку и стал раздеваться, предварительно сняв венок.              — Правда? А звучало так, как будто тебе было жаль, — с любопытством наблюдал за брюнетом Тэ.              — Просто я подумал, что в одежде неудобно плавать, тяжело, — Чонгук стянул с себя майку и смутился, заметив слишком внимательный взгляд на себе.              — А, понятно, Гу, — продолжал пялиться Тэ, мечтательно улыбаясь.              Брюнет решил игнорировать эти взгляды, и, оставшись в одних плавках, пошёл к краю помоста. От воды поднимался влажный воздух, пропитанный запахом прудовых растений, ила и лягушек. Однако она казалась довольно чистой и обещала спасительную прохладу.              — Какая здесь глубина? — спросил Чонгук, оборачиваясь к Тэхёну.              — Чуть больше двух метров, — глухо отвечал тот, пытаясь выпутаться из рубашки, которую снимал через голову, чтобы не париться с пуговицами.              Теперь уже брюнет пялился на почти молочную нежную кожу светловолосого парня, пока тот продолжал раздеваться. Хотелось прикоснуться, согреть, как тогда, когда опоённый и опьянённый он впервые увидел бледное лицо Тэ. Он казался ледяным. Так брюнет пялился, что непроизвольно разомкнул губы и, казалось, сейчас начнёт капать слюной, пока Тэ не подошёл очень близко, шепча на ухо:              — Чонгуки, ты сейчас скушал меня глазами. Я не такой недотрога, как ты. Если хочешь, можешь прикоснуться. Я только за, — и Тэ взял смуглую руку брюнета и приложил её ладонью к своей белой груди.              Тэ закусил губу и прикрыл глаза.              — Тёплый, — неосознанно вслух заметил Чонгук.              Брюнет даже немного погладил Тэ, от чего тот еле слышно выдохнул стон.              — Гуки, — прошептал Тэ, и уже в голос добавил: — А ты думал, я холодный? Как мороженка?              «Пломбирчик…» — подумал Гук, едва сдержавшись, чтобы не облизнуться.              Тэхён был так близко, его дыхание касалось лица Чонгука. Было так приятно. Хотелось ещё ближе…              «Стоооооп!» — сознание Чонгука резко дало по тормозам.               Брюнет опомнился. Он убрал руку с чужой груди и отвернулся. Но отойти было некуда, они стояли на самом краю помоста. Поэтому Тэхёну ничто не помешало прижаться к смуглой спине грудью и обнять парня, сомкнув руки поперёк его пресса. Голову он, как уже привык, положил на плечо брюнета и даже легко поцеловал в шею.              — Не бойся меня, Гу. Не отталкивай. Будь рядом. Я буду самым нежным и заботливым для тебя, — а затем он совсем шёпотом в самое ухо горячо и сладко протянул: — Чонгук…              Брюнет выдохнул и прикрыл глаза. Он положил свои руки поверх чужих, обнимающих его.              «Почему так приятно? — не понимал он. — Тэхён…»              Чонгук почувствовал ещё один поцелуй, более продолжительный. Он наклонил голову, открывая шею, подставляясь под отравляющую ласку. И новые поцелуи не заставили себя ждать.              — Тэ, остановись… — безвольно просил Гук.              — Почему? — непослушно продолжал ласки светловолосый.              — Ты сгоришь. Нужно в воду.              — Я всё равно сгорю, не от солнца, так от тебя, жестокий мальчик. Хорошо, сладкий, пошли в воду, — и Тэ отпустил.              Чонгук ещё приходил в себя, собирая поплывший взгляд, а Тэ с разбега, пролетел мимо него, и нырнул в воду, задевая его брызгами.              — Гу! Давай сюда! Водичка супер!              Чонгук оглянулся, нашёл панаму Тэ и положил её с краю.              — Тэ, укрой голову!              — Хорошо, малыш! Сейчас! Только иди к папочке!              Чонгук тоже разбежался и нырнул. Оказавшись в воде, он рванул в другую сторону от Тэхёна, чем не на шутку раззадоривал его.              — Гуки, зайчик, ты всё равно далеко от меня не сбежишь! Плыви ко мне, пупсик!              — Тэ, надень панаму! И отстань от меня! — смеясь, уплывал брюнет от гоняющегося за ним парня.              — Не надену, пока не поймаю тебя, рыбка моя!              — Тэ, не упрямься! Схватишь солнечный удар и снова не сможешь днём выходить!              — Вот, вот, Гуки! Плыви сюда и позаботься обо мне!              Тэхён плавал гораздо лучше и быстрее Чонгука, так что скоро последний оказался в западне.              — Ну что?! Попался?! Сладкая рыбка. — Тэ подплывал ближе, отчего Гук уже был под самым обрывистым берегом.              — Ладно, ладно, Тэ. Сдаюсь. Всё, ты меня поймал. Теперь отстань.              — Как это? А зачем тогда я тебя ловил? Столько гонялся? Теперь ты моя рыбка.              — Ладно, чего тебе надо? — пятиться уже было некуда, только если делать подкоп под берегом.              — А что обычно делают с рыбками?              — Отпускают? — с надеждой спросил брюнет.              — Нет, Гу, — Тэ уже шептал на ухо. — Их жарят, — сексуально дразнил светловолосый.              Чонгук нервно засмеялся и сильно оттолкнул Тэ от себя, а то он уже порывался распускать руки.              — Отвали, мистер рыбак-извращенец!              И пока Тэ барахтался, выплывая от толчка, Чонгук бросился утекать.              — Куда ты, рыбка моя? — спокойно со смехом кричал Тэ.              — За панамой.              — Хорошо. Я за тобой, пупсик.              Куда Чонгуку от него деться в этом пруду? Некуда! А панаму надо заставить надеть. Так что он ждал, держась за помост, когда непослушный Тэ окажется рядом, чтобы укрыть его голову.              — Давай надену, — говорил Гук подкрадывавшемуся к нему Тэхёну.              Тэхён подплыл, тоже одной рукой ухватился за помост, а второй подхватил Гука за талию и прижал к себе. Брюнет не вырывался. Он надел панаму на голову Тэ и спокойно спросил:              — И что, будем так висеть?              — Да. Если я отпущу, ты снова сбежишь.              — Куда мне бежать?              — Хорошо. Я отпущу, но каждый раз, как словлю, буду тебя целовать, — и Тэхён чмокнул Чонгука в грудь.              Чонгук упёрся руками в плечи Тэ, стараясь его отцепить от себя:              — Нет! Давай просто плавать.              Тэ отпустил.              — Просто не интересно.              — А я не буду уплывать, — назло вредничает Гук.              — Будешь.              Тэ начинает подплывать, облизываясь. Чонгука это пугает, так что он бросается прочь от светловолосого с криками:              — Извращенеееец!              А Тэ смеётся и, не особо стараясь, плывёт за Гуком.              — Куда же ты, рыбка? А говорил, что не будешь уплывать! Врунишка! Тебя надо наказать! Иди-ка сюда!              И Тэ стал стремительно приближаться.              Чонгук кое-как смог вырваться из западни и уже подплыл к помосту, чтобы вылезть из воды, но его схватили цепкие руки.              — Всё? Наплавался?              — Тэ, отпусти! — смеялся Чонгук, потому что парень держал его за рёбра, и от этого было очень щекотно.              Чонгуку удалось вырваться от мучителя и взобраться на помост, но тот вылез следом, повалил Гука на спину, сел сверху и продолжил щекотать. Чонгук смеялся до слёз.              Прекратив мучить брюнета, Тэ ещё раз чмокнул его, но уже в щёчку, и ненадолго лёг рядом. Немного отдохнув, парни снова оказались в воде. Тэхёна было не унять: он гонялся и гонялся за своей «рыбкой», лобзая и тиская Чонгука при каждом «улове». Весело. Им обоим было очень хорошо и весело. Несколько часов парни без устали нарезали круги по пруду в импровизированные догонялки, периодически валяясь на помосте, переводя дух.              Но когда они покинули воду окончательно, скоро Тэхён уже был полностью одет. Тело он обтёр полотенцем и плавки сменил на сухие, потому что вынужден был надеть брюки, чтобы прикрыть кожу. С его волос всё ещё капала вода, и влага впитывалась в рубашку. А вот Чонгук, другое дело, оставался лишь в одних плавках. Стекающие с его чёрных волос капли чертили влажные дорожки на бронзовой коже плеч и груди. Тэхён с восхищением разглядывал полуобнажённого Чонгука. Он несколько раз порывался коснуться притягательного брюнета, приобнять, дотронуться, но каждый раз был остановлен непреклонным в своём упрямстве парнем, который заявлял, что светловолосый уже и так достаточно натискался с ним за сегодня, переходя всякие границы дозволенного, и что он больше не «рыбка», и, вообще, угрожал, что бросит его и никогда не будет с ним проводить время, если он не перестанет приставать.              Они обсыхали после купания. Солнце удачно переместилось так, что помост оказался в тени дерева, так что парни решили ещё немного здесь посидеть. Тэхён уговорил Чонгука пофоткаться с ним, даже венок на него сумел надеть для фото. Потом венок они отправили в плавание по пруду. Когда они возвращались домой, Тэ ещё раз устроил догонялки, но уже по полю.              Обед у них состоялся поздно. Так что на ранний ужин парни решили просто выпить кофе с закусками. И пили они его в гостиной.              — Смотри, я чуть-чуть загорел, — радовался Тэ, показывая Гуку немного покрасневшую кожу на плече.              — Не больно? — Чонгук неосознанно дотронулся до чужой кожи.              — Айщ! — специально прошипел Тэ, сморщившись, чем напугал брюнета. — Ай, Гуки, да, больно! Сделай что-нибудь! Подуй. А лучше, поцелуй, — и Тэ засмеялся от испуганного вида Чонгука, прекращая играть боль.              Чонгук треснул по покрасневшей коже ладошкой, теперь уж наверняка доставляя неприятные пощипывающие ощущения.              — Ай! — сквозь смех, болезненно прокричал светловолосый.              — Враль! — беззлобно ругал брюнет.              — Злюка-Гука, — Тэ продолжал хохотать.              Чонгук задумчиво наблюдал за его весельем, а затем неожиданно наклонился и поцеловал многострадальную кожу на плече Тэхёна. Смех в момент прекратился, и Тэ уставился на Чонгука глазами полными надежды.              — Что?! Ты же попросил, — смущённо оправдывался Гук.              — С каких пор ты выполняешь подобные просьбы, рыбка моя? Неужели я поймал «золотую рыбку», и теперь она исполняет мои желания? — голос Тэ стал вкрадчивым и соблазняющим.              Он придвинулся ближе.              — Просто… я ударил… мне совестно… — Чонгук стушевался.              Тэхён так близко, так приятно говорит, так нежно смотрит.              — А тебе не совестно из-за того, что мне очень сильно хочется тебя обнять, а ты не позволяешь? Я ведь мучаюсь.              — Н-нет… — неуверенно отвечал Гук, загипнотизировано глядя в сверкающие глаза искусителя.              — Правда? — голос Тэхёна звучал всё тише. Он подкрадывался всё ближе. — А губки у меня тоже щиплет, тоже загорели, наверно. Поцелуешь? — его шёпот пробирал Чонгука до мурашек.              — Нет, — выдохнул Гук, но почему-то подался вперёд и поцеловал, не закрывая глаз.              После лёгкого поцелуя он не отстранялся, оставался всё также близко и всё также заворожённо смотрел Тэхёну в глаза. Тэ коварно улыбнулся и, не давая брюнету опомниться, теперь уже сам начал поцелуй: медленный, нежный, невинный. Гук несколько мгновение не закрывал глаза, но скоро сдался.              Этот день очень разнежил Чонгука сладостными впечатлениями: бесконечные прикосновения, объятия и лёгкие чмокания, которыми Тэхён изводил Чонгука в пруду, снова заставили брюнета пожелать нежности. Он прочувствовал, что с Тэ они не друзья и друзьями никогда не будут. Между ними что-то есть. Между ними есть это напряжённое электрическое поле влечения, которое из обычных вещей, действий, поступков, событий делает нечто особенное, придаёт всему загадочный смысл. А для Тэ так и вовсе это был самый прекрасный день, первый день на свободе. Хотелось поздравить его. А как ещё, если не нежностью? Тэхён в общении с Чонгуком понимает только язык нежности.              — Пойдём в твою комнату, Гу. Пригласи меня, — шептал сквозь лёгкий поцелуй Тэхён.              Дороги назад нет. И Чонгук делает нечто такое, чтобы заставить себя осознать, что отступать некуда: он ныряет своей рукой в штаны к Тэхёну, обхватывая ладонью его член, чем очень сильно удивляет светловолосого. У Тэ захватывает дух и перехватывает дыхание:              — Гуки!.. — стонет Тэ, закатывая глаза, ощущая свою налитую плоть в тёплой, мягкой, такой желанной руке брюнета.              Тэхён готов, Чонгук чувствует его сильное возбуждение. Гуку приятно это чувствовать, приятно держать в своей руке член Тэхёна. Это так неправильно и так возбуждает. Ему срывает тормоза вид Тэ, от удовольствия запрокинувшего голову, закрывшего глаза, закусившего губу. Брюнет делает несколько фрикций, а Тэ тяжело дышит, зовёт его, сам слегка толкается в его руку. Чонгук проводит большим пальцем по головке, слегка надавливая, а Тэ стонет. Гук горит. Ему жарко. Ему хочется. Он тоже готов. Он покидает чужие боксеры и берёт Тэ за руку, встаёт с дивана и тянет парня за собой. Сначала Чонгук завёл их к Тэ в комнату, молча предлагая тому взять «всё необходимое». Ошарашенный Тэ понятливо выполнял и послушно следовал за брюнетом.              Подходя к своей комнате, Чонгук отпустил руку Тэхёна, словно засомневавшись. Тогда последний медленно прижал брюнета к закрытой двери, нежно провёл ладонью по его щеке, и так держа лицо в чаше из своих пальцев, притянул слегка к себе, замечая какой умоляющий взгляд Гук вонзил в него. О чём он просит? Быть нежным? Соблазнить? Забрать себе и не отпускать? Не позволить остановиться?              Тэхён медленно тянется к чужим губам, а глаза Гука прикрываются, ресницы дрожат, над его верхней губой появляется испарина.              Чонгук никогда никого особо не соблазнял. Девушки ему сами на шею вешались. Это его всегда соблазняли девушки. А теперь его соблазняет мужчина, и это невероятно, то, как Тэ подчиняет себе волю Чонгука, действиями и ласками обещая, что увлекает в Рай. И ему веришь. Поддаёшься. Хотя Чонгук ведь уже знает, что в том Раю его трахнут, но даже это обещает блаженство, несмотря на все предубеждения по отношению к этому акту.              Когда тебя соблазняет женщина, в этом есть что-то лицемерное, ведь жертва всё равно она. Интрига фальшивая. Но сейчас, когда это делает Тэхён, Чонгук понимает, что на кону в этой игре, понимает, что, чтобы выиграть, должен проиграть, понимает, что должен довериться чужим рукам, понимает, что его тело хотят использовать, чтобы получить удовольствие. Но ведь и доставить тоже. И Тэхён умеет это делать, Чонгук уже знает.