Фиолетовые хлопья

             Когда на улице сгустились сумерки, а вечерний воздух чрезмерно заполнился прохладой, компания переместилась в гостиную. Все разместились как когда-то давно, в самый первый вечер Чонгукова пребывания здесь. Только на диване брюнет теперь сидел не один, а с Тэ. Из-за своей неуёмной фантазии Чонгук был вынужден прекратить пить, потому что надо было оставаться в своём уме, чтобы отбиваться от слишком пылкого Тэхёна. Последний же, наоборот, пил много, чтобы не терять храбрости и всё настойчивее обнимать и тискать своего строптивца.              Только Чонгук забудется, попривыкнет к тому, что руки Тэ бесцеремонно касаются то его плеч, то рук, то бёдер, но вскоре резко брюнет приходит в себя и просит Тэ отсесть подальше и не трогать его. Светловолосый слушается, дабы избежать скандала, но потом снова потихоньку подкрадывается. И так происходит снова и снова. А Тэхёну ведь обидно каждый раз снова и снова слышать отказ.              — Чимин, — в очередной раз оттолкнутый Гуком Тэ неожиданно вспомнил, — ты обещал погадать.              Блондин улыбнулся и согласно ответил:              — Я уже и сам вижу, что без этого никак, а то ты весь изведёшься, — Чимин с укоризной во взгляде посмотрел на Чонгука, мол, ну, зачем ты так мучаешь Тэхёна?              Затем блондин принёс карты и принялся тасовать колоду.              — Что ты хочешь спросить?              — Что меня ждёт в любви в ближайшее время?              — Хорошо. Карты, расскажите, что ждёт Тэхёна в любви в ближайшее время?              Тишина. Чимин вытаскивает карту из середины колоды, открывает её и кладёт на стол. На рисунке мечтательный парень держит чашу, из которой выглядывает рыбка.              — Паж кубков, — озвучивает Чимин.              — О! В точку! Какой по счёту у тебя сегодня этот «кубок»? А, паж? — с сарказмом спросил Гук. — Ты бы притормозил!              — Смейся, смейся, рыбка моя. Видишь, что нарисовано? Кажется, ты попался, — победоносно отвечает Тэ, намекая на тот случай, когда они плавали в пруду, и на то, что тогда случилось после.              Чонгук покраснел.              А Чимин тем временем напряжённо думал, формулировал трактование. А затем сказал:              — Ну, что ж. Это хорошая карта. Ты ещё не победил в битве, Тэхён, но внешние обстоятельства определённо на твоей стороне. Твоё чувство не останется без ответа. Выглядывающая из кубка рыбка говорит о том, что тот, кто испытывает к тебе нежность, не в силах её сдерживать и нередко её демонстрирует. Очень скоро скрыть своей привязанности некто уже не сможет. Между вами очень ласковая, по-детски светлая, неэгоистичная любовь. Но в силу своей неопытности, она может причинить некоторую боль, — Чимин переворачивает колоду и смотрит нижнюю карту, чтобы получить уточнение: — Двойка кубков! — блондин выдыхает в улыбке и уверенно заключает: — Вы будете вместе.              — С кем? — настаивает Тэхён.              — Ну, тебе лучше знать. Карты имён не говорят, — загадочно ответил Чимин.              — Ладно, — расплылся в нежной улыбке Тэ и посмотрел на Чонгука. — Я знаю с кем.              — Не дождёшься, — наигранно злобно огрызнулся брюнет.              — Рыбка моя, никуда тебе уже не деться, — и светловолосый погладил обречённого брюнета по голове. — Давай и тебе погадаем?              Чонгук не ответил. Но было видно, что он не возражает, даже хочет этого.              Так что Чимин тасует колоду.              — Скажите, карты, что ждёт Чонгука в любви в ближайшее время? — говорит блондин и вытаскивает карту. На ней семья вздымает руки к небу, где ангел играет на трубе. — Суд.              — Эээ… почему суд? — напрягся Чонгук.              — Всё. Получишь за то, что не даёшь мне обнимать себя, — шутил Тэ.              А у Чонгука в голове эхом: «Обнимать… обнимать… обнимать…» И так холодно становится. Хочется тепла. Хочется в эти объятия. Прижаться бы…              Но где-то на фоне Чонгуковых фантазий, словно из толщи, выдаёт себя реальность.              — Это не то означает, — голос Чимина. — Суд очень хорошая карта, как для тебя, Чонгук, так и для твоего партнёра в любви. Это большие перемены. Всё будет прощено, все обиды будут забыты, раны исцелены. Одиночество останется позади, ты обретёшь свою вторую половинку. Те чувства, которые спали в тебе, пробудятся, и ты откликнешься на зов: «Труба зовёт!» Твой кармический долг откликнуться на чрезвычайно сильную любовь и самоотдачу со стороны твоего партнёра. Ты должен сказать «да». Призыв слишком громкий. Иначе могут быть последствия.              — Видишь! Я, в конце концов, получу тебя, пупсик, — и Тэ всё же обнял Чонгука.              У брюнета мелко дрожат коленки. Да и по всему телу прошлась дрожь от резкого тепла. Как хорошо, но:              — Тэхён, перестань, — тихо просил Гук, дёргая плечом, чтобы скинуть чужую руку.              — Не-а, — дразнил Тэ. — Ты же замёрз.              На них все смотрели. Улыбались. Умилялись. Чонгук в сотый раз за сегодня покраснел.              А Чимин запищал:              — Ай, я не могу. У меня бабочки в животе от вас. Как будто дораму смотрю. Когда же вы уже поцелуетесь?              — А? Чонгук! Когда? — ёрничал Тэ, приближаясь к щеке брюнета сложенными бантиком губами.              — Тэ! Только попробуй, — сквозь зубы рычал Гук.              Тэхён слушается, но шумно выдыхает, нарочно задевая дыханием шею Гука. Тот поёжился. Тэхён похихикал. Из объятий светловолосый так и не выпустил Чонгука.                     ***              Чонгук заходит в свою комнату уже только после полуночи. Он очень вымотан. Устал. Хочет вот как есть упасть на нерастеленную кровать и просто вырубиться. Но заставляет себя раздеться и убрать покрывало. Он выключает свет, неохотно заползает в поначалу «ледяную» постель, укрывается по самую шею, расслабляется и почти проваливается в сон, как вдруг в его комнату открывается дверь.              Брюнет испугался и сел.              — Это я, — заплетающимся языком шептал Тэхён.              — Что ты здесь делаешь? — тоже шёпотом злился Гук.              — Я буду спать у тебя, — ответил светловолосый.              Он закрыл за собой дверь и быстро оказался возле кровати.              — Нет!.. — нервничал Чонгук.              — Гу, пожалуйста, — Тэ уже подкрадывался под одеяло. — Я немножко. Мне просто необходимо тебя обнимать. Я напился… — безнадёжно заключил светловолосый и прижался к Чонгуку, обхватив его руками и ногами, вынуждая того лечь.              — В доме столько людей! — продолжал сопротивляться брюнет. — Что они подумают, когда увидят тебя, выходящим из моей спальни?              — Поздно спохватился, Гу. Они и так уже всё думают и именно так, как тебя пугает. К тому же, ты мне должен утро.              — Да, за что мне это?! — страдальчески по-прежнему шёпотом проскулил Гук.              — За то, что ты милый пупсёнок, — сладко отвечал Тэ.              Чонгук вздохнул от безысходности. Ему ничего не остаётся, кроме как смириться. Сил спорить у него уже просто не было. Он отвернулся и лёг на бок. Тэхёну так даже больше понравилось. Светловолосый прижался грудью к спине, а бёдрами к попе Чонгука и уткнулся носом в его затылок.              — Не прижимайся! — брыкнулся брюнет. Несносный Тэ, наверно, даже мёртвого Чонгука сумел бы вынудить сопротивляться. Вдруг Гук чувствует, как Тэ придвигается бёдрами чуть плотнее, а в попу Чонгуку упирается твёрдая плоть. — У тебя что, встал? — в шоке пищит брюнет.              Тэхён ещё немного поелозил, устраиваясь поудобнее, и лениво, сквозь зевоту ответил:              — Гу, рядом с тобой у меня стоит постоянно. Не бойся, я тебя не трону, моя сладость, — бархатный бас Тэ проникал Чонгуку прямо под кожу.              Чонгук превращается в лужу из расплавленного розового зефира рядом с ним. Брюнету неловко, стыдно и страшно, что Тэ поймёт, что Чонгуку безумно нравится быть в «плену» у Тэ. Вернее, Чонгук боится, что светловолосый так подумает, потому что Гук не признавался себе в удовольствии, он его просто ощущал и пугался этого.              — Пожалуйста, уйди, — хнычет Гук, неспособный злиться.              — Нет. Я боюсь, что ты сбежишь. Если хочешь спать раздельно, иди в мою комнату, и я тебя пристегну. А сам буду спать здесь, — Тэ лукавил, предоставляя парню выбор, которого тот заведомо не сделает. Чтобы Чонгук выбрал спать в одиночестве в пугающем его крыле, ещё и пристёгнутым, надо чтобы Тэ был ему противен, а это далеко не так.              У Чонгука в удовольствии закатываются глаза от осознания, насколько крепко Тэхён держит его во всех смыслах, насколько не отпускает, насколько хочет его себе. Брюнет пугается самого себя, отказывается от таких мыслей и пытается сформулировать максимально здравый ответ.              — Ну уж нет, — сдерживая дрожь в голосе, говорит Гук. — С меня хватит цепей. Я усвоил урок.              — Тогда расслабься и спи, крошка.              Тэхён не отпустит. Он уже практически врос в Чонгука, так он прижимается. Ему надо. А Чонгуку не по себе от того, что и ему самому это тоже становится надо, нужно, необходимо… Тепло. Уютно. Спокойно. Брюнет согрелся, расслабился, утонул в нежности и уснул с улыбкой на лице.                     ***              По пробуждении Тэ получил всё, чего ждал от утра: целовал, обнимал своего никак не желавшего приходить в реальность ото сна Гу. А Чонгуку было лень что-либо предпринимать, и он только иногда протестно бурчал, но в основном никак не мешал Тэ и даже тайком наслаждался ласковыми прикосновениями и словами.              Не удалось Чонгуку избежать и подколов от Юнги по поводу проведённой ночи с Тэ. И дело было даже не в том, что Тэхёна спалили выходящим из комнаты брюнета, а в том, что в разгар обнимашек бесцеремонный Юнги проник в ту самую комнату и зафоткал голубков. Открыл дверь и подкрался он тихо, поэтому первое фото вышло совсем уж компрометирующим: Чонгук на нём довольно улыбался, а счастливый Тэ буськал его в шею. Все остальные фотки были уже с удивлённым и перепуганным Чонгуком и веселящимся с этого Тэхёном. Но первую Юнги отправил в общий чат, на память. Даже Чонгук умилялся с этого фото!              Когда все разъехались, Тэхён кинулся хлопотать по дому, чтобы привести комнаты в порядок в извинение и чтобы отсрочить разборки с Чонгуком, который уже решил, что пора бы всерьёз надуться и обидеться. Покончив с делами, Тэ обнаружил своего брюнета сидящим в гостиной в мрачной тишине и бездействии.              — Ты на меня обижаешься? — застенчиво спросил светловолосый.              — А ты как думаешь? Теперь все считают, что мы встречаемся и трахаемся! — Чонгук изо всех сил играл злость, и всё же фальшивил он нещадно. Чонгука делили какие-то иные эмоции, которые он подменял негодованием, и уж точно он не был зол на Тэ.              Оба понимали, что с этой ссорой что-то не так, но ни один из них не знал, как остановить её, как свернуть разговор в ту сторону, которая была его истинной причиной.              — Гу, зайчик…              — Я тебе не зайчик!              — Хорошо, не зайчик. Прости меня, котик, пупсик, булочка!..              — Тэ!              — Ну, что мне сделать, чтобы ты меня простил?              — Не приставай ко мне! Я уже тысячу раз говорил! Просто не приставай ко мне!              — А долго? — отчаянно пытался смягчить брюнета Тэ.              — Всегда! — но брюнет, вернее его ложь самому себе смягчаться не собиралась, она сорвалась с вершины Чонгуковых предрассудков, как лавина, прямо в пропасть сбрасывая своей смертоносной массой Тэхёновы старания помириться.              И Чонгук резко встал и ушёл к себе.              Тэхён, кажется, даже заплакал. Ему захотелось, чтобы в доме всегда были гости, тогда Чонгук не мог бы с ним поступать так жестоко. Грустно… очень…                     ***              Они кое-как по отдельности успокоились. Тэ пообещал, что постарается держать себя в руках. Всё-таки Тэхён по-прежнему боялся, что Гук может сбежать.              Чонгук снова обернулся неприступной крепостью. Снова Тэхёну нужно было забыть и не вспоминать о волшебных ночах и днях, нельзя даже намекать на них, снова надо делать вид, что они просто знакомые, просто друзья.              О, как сложно далась бы Тэ эта игра, если бы его не вогнала в отчаяние одна внезапная навязчивая мысль, которая заставила его держать дистанцию. Тэхёну нужно было подумать и решить, не поступает ли он жестоко по отношению к брюнету, желая его себе. Объективно уже поздно было о таком рассуждать, но если Чонгук так решительно настроен отталкивать Тэ, может, стоит прислушаться и остановиться. И Тэхён стал послушно держаться подальше от брюнета, оставляя себе время и возможность решить дилемму.              А вот с Чонгуком буквально на следующий день стало твориться неладное. Хоть Тэхён и не преступал границ, Чонгук всё равно оставался каким-то раздражённым и злым по отношению к нему. А всё потому, что истинные чувства брюнета, наконец, вступили в борьбу за свои права с беспощадным здравомыслием. Сердце Чонгука больше не хочет тьмы одиночества и холода его пустоты. Чонгуково тело, его кожа, его кровь больше не в силах замерзать по ночам, зная, что прямо здесь, рядом есть источник такого долгожданного и желанного тепла. Память брюнета больше не может прятать в собственных глубинах, на дальних, пыльных полках без света то, что было между ним и Тэхёном, особенно в последний раз, когда они были близки. Чонгук больше не уверен, что такое не повторится. Он замечает за собой, что засматривается на Тэхёна! В Чонгуке больше нет той лёгкости отстранения.              Брюнета тянет. О, боги, как его стало тянуть к Тэхёну! Он ощущал это притяжение сквозь стены. Он искал встреч со светловолосым. Если раньше сам прятался от Тэ по углам, то теперь заметил, что избежать встреч пытается Тэхён. И вообще, даже встретившись, расстояние между ними именно Тэ стал поддерживать на приличном уровне. Никакого удовлетворения!              Чонгук, конечно же, никогда себе в этом не признается, но то, что светловолосый слишком послушно выполняет уговор, очень сильно его раздражает и разжигает внезапное притяжение ещё больше. Раньше Тэхён хоть в шутку приобнимет, поцелует, ласково назовёт, пофлиртует. А теперь Тэ себя слишком вовремя останавливает. И надо сказать поведение Чонгука заставляет Тэхёна всё серьёзнее относиться к его требованиям.              Чонгук рвётся на части и психует из-за недостатка ласки, а Тэхёну причина видится в избытке внимания с его стороны. Хотя никакого избытка его внимания объективно теперь не было. У брюнета нет даже повода поддаться нежности.              И вот тогда он неосознанно стал предпринимать отрицаемые попытки привлечь сексуальное внимание Тэхёна, объясняя их тем, что, мол, выведет светловолосого на чистую воду, мол, не верит, что тот вдруг стал приличным и послушным.              Ага-ага, Чонгук! Ты сам себе веришь-то?              Вот Тэхён сидел в гостиной на диване. Что-то читал. Чонгук заметил его. Брюнет надел сексуальную чёрную майку с глубоким вырезом, чтобы открыть ключицы, немного поотжимался, чтобы от его тела исходил жар, и скушал кусочек халвы, чтобы его дыхание было сладким и соблазнительным. И вот весь такой подготовленный брюнет спустился в гостиную и сел на диван, рядом с Тэхёном. Светловолосый как будто не обратил на него внимания. Тогда Чонгук наклонился близко к Тэ, заглядывая в книгу так, что его шея была точно около губ светловолосого, а ладонь руки, на которую брюнет опирался, касалась бедра Тэ, слегка скользнув под него.              — Что читаешь? — беззаботно поинтересовался Гук.              Тэ шумно сглотнул, его зрачки расширились, дыхание хотело стать глубже, но Тэ постарался это предотвратить, из-за чего ощутил головокружение от недостатка кислорода.              — Да так, — светловолосый захлопнул книгу, быстро встал и ушёл от греха подальше.              Чонгук обиженно надулся. Было очень неприятно. Он так старался, но его проигнорировали. Конечно, Чонгук сам виноват: сколько он мучил Тэ, и сосчитать нельзя. Неужели Тэ мстит? Неужели он такой злопамятный? Фу, быть таким! — как говорил Чимин.              «Ну, ничего. Посмотрим ещё, кто кого!» — коварно думал брюнет.              Спустя какое-то время Тэхён пришёл на кухню. Брюнет отправился туда же следом. На этот раз Чонгук совсем снял футболку, слегка обмазал свой потрясный, подкачанный, смуглый, крепкий торс маслом, взбрызнул водой, чтобы были капельки, и тоже зашёл на кухню. Открыл холодильник и сказал:              — Жарко сегодня…              Тэ сидел и пялился на брюнета (пока тот не видел) с распахнутыми глазами и ртом, а когда Чонгук резко обернулся, светловолосый нервно дёрнулся, задел кружку с чаем и развернул её (хорошо, что не кипяток!).              Чонгук тут же, пользуясь случаем, подскочил к нему с полотенцами: одним он промокнул лужу на столе, а вторым хотел просушить брюки Тэ, прижимая махровую ткань к бёдрам и паху светловолосого.              — Гу, я сам, — дрожащим голосом сказал Тэ, отобрал полотенце и, прикрывая вставший член, ушёл из кухни.              «И что ты будешь делать, со своей проблемкой?» — разоблачительно подумал Гук и пошёл шпионить за Тэ. Тот скрылся в душе.              К своему огромному разочарованию брюнет ничего не услышал. Во всяком случае, не услышал своего имени, только один заглушенный ладонью всхлип-стон.              «Ладно! А что ты скажешь на это?» — коварно подумал Чонгук и сам пошёл в душ в своём крыле, не закрывая дверь в ванную комнату. Тэхён услышал подозрительно отчётливый шум воды и отправился проверить, в чём дело. Но увидев в душе голого Чонгука, стал уходить, громко извиняясь.              — Тэ, раз уж ты здесь, принеси мне полотенце, пожалуйста, а то я забыл, —вдогонку попросил брюнет.              Тэхён отказать не мог и выполнил просьбу. Чонгук стоял спиной к нему, не задёргивая шторку, и по его спине стекала белая пена, спускалась к ягодицам и красиво скользила по ним, очерчивая сочные, округлые упругие булочки. Тэхён неслабо подвис, разглядывая парня.              — Можешь ещё мне спину хорошо намылить? — продолжал издеваться Чонгук.              Но ответа не было. Брюнет обернулся, а Тэхёна и след простыл. Осталось только полотенце.              «Блять!» — разочарованно выругался про себя Гук.              «Это тест? — думал Тэ, метаясь по своей комнате и кусая ногти. — Он проверяет, насколько мне можно доверять? Я заслужу твоё доверие, моя сладкая булочка! — парень обессиленно упал на кровать. — Нет. Мне нельзя доверять. Какой он! О, Боже! Как я, вообще, устоял?????»              А у Чонгука новый план. Он притворился, что спит на диване в гостиной. Брюнет был в рубашке, расстёгнутой почти наполовину, рукава закатаны, шорты… Доверчивый, беззащитный, доступный лежит такой, бери — не хочу. И Тэ, конечно же, не удержался и подошёл. Наклонился. Но, нет! Не поцеловал! Ушёл, накрыв пледом. Ну, как так-то?              Ладно. Теперь Чонгук заметил, что, чтобы избегать встреч с ним, Тэхён чаще бывает на улице. И брюнет решил застать его врасплох там. Оставшись в одних плавках, он пошёл загорать прям посреди двора. Расстелил покрывало, накрыл его манящей белой простынёй, на которой цвет его кожи эффектно контрастировал; и весь такой невероятно соблазнительный брюнет развалился в расслабленной, открытой позе. Тело Чонгука нагревалось от жары, краснело, обжигаемое солнцем, делая его смуглую кожу ещё прекраснее; сексуально покрывался капельками пота, и, вообще, вид его был обалденный, разомлевший, аппетитный. Тэ наблюдал из окна. Чонгук не знал и был очень разочарован, что Тэ так и не появился.              Это было последней каплей как для Чонгука, так и для Тэхёна.              Уже никакая дрочка не спасёт Тэ, теперь ему нужен только Чонгук. Тем более прошло достаточно времени, и всё, что он хотел обдумать, он обдумал. Тэхён решил, что, как бы там ни было, а прежде, чем раз и навсегда поставить точку в вопросе будут ли они с Чонгуком вместе, для начала светловолосый в последний раз соблазнит желанного брюнета. Да, соблазнит, получит его, хоть бы и на прощание. Но просто так отпустить его Тэ всё равно не сможет. Дальше пусть будет, что будет. Дальше пусть Чонгук решает сам.              А Чонгуку уже не поможет никакая заманчивая идея, потому что, по его мнению, его хитрые планы не срабатывают. Чонгуку стало стыдно. Ему хочется бежать от самого себя. Но не от него. Нет. Больше не от него.              Только от самого себя не убежишь, а значит, пришло то самое время и место, когда нужно перестать бежать. Пора остановиться, Чонгук.              Но что ему делать? Пойти и в лоб сказать Тэ, мол, завязывай со своей сдержанностью и давай, как раньше, проявляй ко мне внимание! Нет, конечно! Сам Чонгук не решался на первый шаг. А от Тэхёна теперь, видимо, первого шага не дождёшься.              Брюнет принял душ после загораний (раздражающе провальных!) и направился в кухню. Он демонстративно-безразлично прошлёпал через гостиную, в которой на диване сидел Тэ. А светловолосый украдкой, но уже по-хищнически, пялился на сексуального, распаренного солнцем и горячей водой брюнета.