Фиолетовые хлопья

             Раздражённый своими мыслями и выводами Чонгук захотел утешить себя чем-нибудь вкусным и вытащил из морозильника пакетик свежезамороженной клубники с сахаром. Выложив кусок ягодного льда в миску, он обнаружил, что тот повторяет анатомическую форму сердца, большого такого клубничного сердца. Парень взял нож и стал отрезывать (отпиливать) ломтики от него, после хватая их пальцами, чтобы отправить в рот. Красный сироп тут же таял и оставлял капли, которые медленно стекали по рукам порой даже до локтя. С таким удовольствием он колол это «сердце», а потом поглощал «осколки», что и не передать! Его это утешало, но разгадать посыл символизма такой сцены брюнет не мог. Чьё это холодное сердце он пожирал? Своё? Своё сердце хотел растопить? Как бы там ни было, Чонгуку определённо становилось легче.              На кухне появился Тэ. Чонгук сделал вид, что не заметил его.              — Клубничка! О, на сердце похоже! Твоё ледяное сердечко? — ехидно поинтересовался светловолосый, подходя ближе.              — Твоё, — очень тихо огрызнулся Гук.              — Что, сердцеед? — не расслышал Тэ. Но Гук не ответил. — Ну, не злись, котик. Дашь мне?.. попробовать? — провоцировал Тэхён.              «Котик?! Дашь?! Что это с ним?» — саркастично удивился брюнет.              Чонгук протянул ему ледяной клубничный срез-осколок в своих пальцах, предполагая, что тот возьмёт его в свои пальцы. Но Тэ взял губами, затем захватив испачканные в тающем, стекающем сиропе фаланги чуть ли не до половины в свой рот, проходясь по ним языком.              — Т-тэ... — прошептал удивлённый Чонгук. Приятно удивлённый. До дрожи удивлённый…              — Что? Ну, что, Гу? — плотину, похоже, прорвало. Тэ сорвался. — Я больше не могу держаться. Да и ты задачи не облегчаешь. Что за представления ты устраиваешь в последнее время? Проверка? Так знай, я её не пройду. Я облизал твои пальцы? Скажи спасибо, что не губы! Хотя почему бы и не губы? — и Тэ наклонился и жадно провёл языком по губам брюнета. — И что теперь? Уйдёшь? Бросишь меня?              Никакой реакции со стороны Чонгука, только ступор. Тэ не понимает, но расценивает поведение брюнета, как злость. Тогда светловолосый не выдерживает и отчаянно заявляет:              — Мы же занимались сексом! Чонгук! Дважды! Мне надоело игнорировать этот факт! Ты стал моим! А я только твой, Гу! Стена должна была рухнуть. Но ты продолжаешь сопротивляться. Почему? — соблазнение вышло из-под контроля и стало перерастать в по плану отложенное выяснение отношений.              — Ты… — выходя из оцепенения, голос брюнета хрипло надломился. Чонгук собирался вступить в противоречащий собственным чувствам и желаниям спор. — Ты меня соблазнил, не оставил выбора, свёл с ума, а в первый раз и вовсе заставил!              — Ну, уж нет! Я, конечно, игнорировал твои просьбы прекратить, но не заставлял. Если бы я заставлял, то, скорее всего, приковал бы. А? Как думаешь?              Чонгук так долго ждал, когда же Тэ не выдержит и снова начнёт приставать, и вот это случилось, но брюнет не может выбраться из порочного круга своих загонов и на зло самому себе продолжает спорить:              — Всё равно это не меняет того факта, что у наших отношений нет будущего. Мы оба парни! Мы молоды и красивы, в этом всё дело сейчас. Но молодость и красота не вечны, они закончатся. И что тогда?              Тэхён ответил не сразу. На его лице отразилась тревога и грусть. Тэ занервничал. Время пришло. Ему всё равно придётся сказать то, что раньше он не говорил прямо. Не так он это планировал, не в ссоре. Но поскольку разговор их именно сейчас плавно подвёл к этому, то лучше и сказать сейчас. Может, Гук о чём-то таком и догадывается, но открыто они никогда не обсуждали. Потому что это больно, и уж точно даст Чонгуку ещё больше оснований отвергать Тэхёна. Но теперь пришло время открыть карты окончательно.              — Чонгук, у меня нет и никогда не было будущего, — печально произнёс светловолосый. — Здесь и сейчас это всё, что у меня есть. Мне нужно успеть…              — Что ты имеешь в виду? — Чонгуку стало холодно и не по себе.              — Я не говорил, но…              — Подожди, — мрачная догадка поразила брюнета. — Ты хочешь сказать, что твоя болезнь…              — …может выйти из-под контроля, и тогда убьёт меня раньше, чем я потеряю свою молодость и красоту. Это то, с чем я живу. С этой угрозой я мирюсь всю жизнь. Я одной ногой…              Чонгук в шоке. Тэ прикалывается?! Говорит такое только сейчас?              — Ты никогда не говорил… Почему?.. Ты должен был сказать раньше… — голос Чонгука нервно дрожал.              Тэхён обречён? Он это знал и всё равно позволил?.. допустил?.. Вот, что пугало Чонгука: он всегда смутно догадывался, что есть ещё какие-то жуткие «но» во всей этой жуткой истории с болезнью Тэ. Всё не могло быть так просто.              — Я должен был тебя отпустить, ещё тогда, когда ты не знал обо мне и считал призраком. Честно, Гу, я старался. Я изо всех сил убеждал себя оставить тебя в покое. Я знал, что так нельзя. Но я не смог.              — И в блокноте ты писал не о том, что тебе просто нельзя на солнце? Да? Я думал, ты драматизировал, преувеличивал… Почему ты не сказал раньше?              — Я говорю это только сейчас, потому что раньше и не планировал рассказывать, но теперь ты стал для меня очень важен и нужен, а завтра придёт доктор. У него готовы результаты исследований. И я хочу, чтобы ты тоже присутствовал, когда он озвучит свои выводы. Он может упомянуть мою обречённость, так что вот я и рассказываю…              — Тэхён, это жестоко с твоей стороны пытаться влюбить в себя… — у Чонгука на глазах наворачивались слёзы.              А Тэхён уже давно выплакал все свои слёзы по этому поводу, и сейчас его мог расстроить только Чонгук своим отказом, и пока этого не произошло, глаза светловолосого остаются сухими. Из последних сил остаются сухими, потому что сейчас Чонгук должен будет дать свой окончательный ответ. Сейчас всё станет на свои места, и Тэ почти знает, что ему откажут. Он стоит на краю обрыва, и от последнего шага его могут спасти только объятия Чонгука.              — Я не пытаюсь тебя влюбить, Гу, — Тэ делает последнюю попытку удержать парня. — Ты уже влюблён. Я просто хочу, чтобы мы не теряли времени, которого и так нет, — Тэ говорит грустно, обречённо, кажется, он потерял всякую надежду на благоприятный исход своих откровений.              Тэхён смотрит в пропасть, что отражается в глубине Чонгуковых глаз; уже представляет, как летит вниз и разбивается о скалы ледяного рассудка брюнета, плотно сковавшего его горячее сердце. Может, тёплая кровь Тэхёна сможет растопить эти льды. Тёплая кровь уже мёртвого Тэхёна. Но зато сердце Чонгука станет свободным и сможет полюбить кого-то другого. Тэхён готов на жертву, лишь бы Чонгук стал однажды счастливым. Может, Чонгук и прав, у них нет будущего. Сейчас во власти брюнета поставить в их истории точку. Тэхён примет его решение. Он покорится судьбе. Он готов.              В этот момент Чонгук срывается с места, приближается к Тэ, притягивает ладонями его лицо к своему и горячо и мокро целует. Тэхён не верит. Тэхён не понимает. Это Чонгук? Это его тепло? Любовь победила?              — Ты сейчас от моего имени в любви себе признался? — спрашивает Гук, прерывая поцелуй. Он горестно, по-настоящему грустно плачет — это ледник здравомыслия тает от жара горячего сердца.              Это «да»! Долгожданное, вымученное, но бесспорное «да»!              — Не переживай, зайчик, и я тебя люблю, — шептал Тэ, по его щекам тоже покатились слёзы. Не верится… Он собственнически обнял Чонгука, пытаясь утешить его и утешиться самому.              — Мне страшно, Тэ…              — Не бойся. Я всё ещё рядом… — шептал светловолосый. — Пожалуйста, будь и ты рядом со мной. Давай будем вместе, пока не поздно… — и Тэхён начинает аккуратно целовать строптивого брюнета.              Тэхёновы слёзы и грусть отступают под нарастающим возбуждением, а Чонгуковы — от того, что в нём неожиданно проснулась логика, которая хочет защитить эмоциональное состояние своего хозяина и дать надежду, поэтому ему на ум приходит мысль, которую тот нетерпеливо озвучивает, прерывая нежные поцелуи:              — Подожди, Тэ. Но если я так влияю на течение твоей болезни, может, и смерть теперь не так вероятна, как раньше?              — Давай, поговорим об этом после, — уходил от ответа возбуждённый Тэхён, потому что тоже об этом догадывался, но нельзя было рушить трагичность момента. — А сейчас не будем терять времени… — Тэхён старается удержать атмосферу, так неожиданно удачно ведущую их к близости.              И ему удаётся. Чонгуку уже не выбраться из цепкой паутины коварного искусителя: Гуки крепко влип, и теперь Тэхён будет делать с ним всё, что пожелает.              Только сейчас, в тесных объятьях, Гук замечает, что на майке Тэ под прикосновениями брюнета проступает влага.              — Ты как будто потный? Почему? — сквозь поцелуй спрашивал Гук.              — Пойдём покажу, — хитро улыбается Тэ. — Бери клубнику с собой, — и подмигивает.              Чонгук послушно выполняет и следует за светловолосым интриганом. Они выходят на улицу, и в глубине двора Гук видит небольшую кучу сена, по центру которой было накинуто покрывало, а сверху пуховое одеяло в белом пододеяльнике, как матрац.              — Это трава, что мы с Чимином накосили?              — Да. А я сгрёб. Романтика! Правда? — Тэ томно добавил: — Твои загорания были последней каплей для меня, Чонгук…              — Так ты видел? Я ведь нарочно… — неожиданно признался брюнет и не только Тэхёну, но и самому себе.              — Что? В смысле, нарочно? — искренне удивился Тэ.              — Ты не обращал на меня внимания: не гладил, не целовал, не флиртовал, даже не называл милыми прозвищами. Я сходил с ума! А ты такой упрямый.              — Я… я… я был уверен, что ты злишься на меня. Ты серьёзно? Специально? А я так боялся, что это проверка, и что я её не прошёл. Я готовился к худшему, — Тэ говорил со счастливым облегчением.              — Готовился к худшему и подготовил постель? — иронизировал Чонгук.              — Ну, знаешь, надеялся-то я на лучшее. Мой сладкий Гу. Почему ты не сказал прямо, что хочешь моей ласки?              — Я не осознавал… — смущался Чонгук.              — Так это получается, я мучил тебя?              — Вот именно!              — Прости меня. Прости. Я не так всё понял. Теперь я буду бесконечно тебя ласкать, обнимать и целовать. А если и мучить, то очень сладко, под собой, — и Тэ нежно обнял, поцеловал Гу и потащил к сену.              — А если кто-то увидит нас?.. — полюбопытствовал одурманенный нежностью Чонгук.              — Обожаю тебя, Гу. Ты всё правильно понял, — Тэ чмокнул Чонгука в щёчку и шёпотом добавил: — Никто не увидит. Прикроемся, вот, простынёй. Хочу тебя здесь, — он глубоко вдохнул аромат с чужих губ: — От тебя клубникой пахнет…              — А от тебя похотью… — бессильно томно прошептал Гук.              Тёплый запах сена уютно обволакивал, а свежесть постельного белья обещала нежность.              Чонгук решил, что должен начать первым. Он нежно поцеловал губы Тэ, а затем выпутался из объятий и отошёл от него. Брюнет начал медленно обнажаться. Тэхён, нервно сглатывая, сосредоточенно и напряжённо наблюдал за парнем.              Чонгук сейчас выглядел по-другому, не так, как в прошлые разы. Тогда Тэ до беспамятства соблазнял брюнета, чтобы заняться с ним сексом. Сейчас же Гук добровольно, осознанно шёл на это сам, поэтому выглядел так, словно у них всё в первый раз. Чонгук такой милый и нерешительный, но Тэ, наблюдая за ним, понял, что не намерен играть в растление. Сегодня Тэхён хочет получить своего сладкого мальчика как свою собственность, хочет заявить свои права на него и его тело, чтобы Чонгук понял, что между ними больше нет границ и запретов.              Тэ бездействует, не снимает с себя одежду, лишь властно смотрит на брюнета. Полностью голый Чонгук попадает под его влияние, позволяет доминировать над собой, подходит к Тэ и сам по-рабски начинает раздевать светловолосого.              — Ты сегодня очень послушный, Гу, — комментирует Тэ, глядя на макушку брюнета на уровне своих бёдер.              Чонгук аккуратно снимает шорты и боксеры с тела Тэ, поднимается, стягивает с него футболку и мягко целует в губы. Теперь оба парня обнажены и открыты друг перед другом.              — Ложись, — улыбаясь приказывает светловолосый.              Смущённый Чонгук ложится на мягкую «постель». Он резко чувствует себя слишком открытым и тянется за простынёй. Тэхён жадно разглядывает желанное тело, лаская свой член.              — Гу, никакой простыни: не зажимайся, не прячься, покажи мне себя. Погладь своё потрясающее тело, — Тэхён серьёзен. Он и сам не ожидал обнаружить в себе одержимость и властность.              Чонгук слушается, расслабляется и неуклюже начинает двигать ладонями по собственному торсу и груди, наблюдая, как Тэ на него дрочит. Взгляд Тэхёна хищный, голодный. Чонгук чувствует себя уязвимым, но так приятно уязвимым. Брюнет скользит расфокусированным взглядом по телу, которое так жаждет завладеть им, и его ласки становятся более уверенными и сексуальными.              Покорность Чонгука не на шутку распаляет Тэхёна: в нём просыпается животная похоть.              — Хочу увидеть тебя сзади, — говорит светловолосый.              А Гука не на шутку заводит подчиняться Тэхёну, к тому же так он чувствует себя искупающим вину перед ним за всё то время, что светловолосый страдал от безответного чувства. Чонгук хотел так извиниться перед ним.              Покрываясь мурашками от собственной покорности, брюнет переворачивается на живот.              — Поднимись на коленки.              — Тэ… — всё же протестует Гук.              — Делай, малыш.              Чонгука возбуждает Тэхёнов приказной тон, и он не в силах ослушаться.              — Прогни спинку. Ляг грудью на одеяло.              Отступать поздно. Брюнет послушный, он всё выполняет, потому что должен, обязан ублажить Тэхёна, доказать, что безгранично доверяет и доверяется ему.              Тэ подходит и начинает гладить выставленные на показ ягодицы. Это невероятно! Чонгук весь для него! Открытый, покорный, покорённый… Его тело так манит. Его тело принадлежит Тэ, во власти Тэ. Оно дрожит от ожидания и касаний. Чонгук, наверняка, сейчас очень смущён и боится, но отдаётся. И Тэхёну захотелось его немного утешить и поласкать лучше, ощутимее, так, чтобы Чонгук немного забылся, так, чтобы он окончательно убедился, что может доверять Тэхёну и стыдиться ему больше нечего.              Чонгук вздрагивает, когда чувствует горячее дыхание и тёплый жадный язык Тэхёна, который внезапно начинает лизать его дырочку.              — Ааах!.. Тэ!.. Ты что… перестань… Ааах!.. — брюнет не понимает, сходит с ума, ему стыдно, он покраснел, он прячет лицо, утыкаясь в одеяло.              Но Тэхён не остановится. Он проталкивает язык внутрь, облизывая шёлковые стеночки. Чонгук хватает губами воздух, закрывает глаза, тяжело дышит, ощущая, как его мышцы сжимаются вокруг чужого языка. Это уже превышает все лимиты допустимого для Чонгука стыда, но слишком приятно, чтобы остановить.              Тэхён вылизывает своего мальчика старательно, слушая невероятные застенчивые стоны брюнета, который то и дело шёпотом просит прекратить. Тэхён возбуждается всё сильнее. Наконец, он вынимает язык, покрывает поцелуями ягодицы брюнета и хрипло говорит:              — Малыш, я возьму тебя так… хочу тебя так…              — Мммх!.. — протестно стонет Гук, но не мешает, когда Тэ, смазав пальцы, начинает его растягивать.              — Чонгук, ты такой напряжённый сегодня. Расслабь попку, чтобы не было больно.              — Тэ, мне неловко…              — Гу, здесь только я, расслабься, — и светловолосый снова целует ягодицы брюнета, дрочит его член и проталкивает второй палец, от чего Чонгук гортанно стонет, а ноги его разъезжаются.              — Тэ…              — Ещё немного, и я буду в тебе. Потерпи, зайчик.              Вряд ли брюнету от этого легче. Он действительно напряжён.              Пальцы начинают двигаться ножницами. Чонгук шумно выдыхает и старательно расслабляется, чтобы избежать боли.              Спустя несколько минут, наконец, пальцы покидают тело Чонгука. Ему становится легче. Брюнет слышит звук открывающегося пакетика с презервативом, ещё несколько мгновений проходит, и в его анус упирается скользкая от смазки головка.              Тэхён входит медленно и аккуратно, под хныкающие стоны брюнета, которому это проникновение даётся нелегко. Его напряжённые мышцы едва позволяли вторгаться внутрь. Тэ входит до упора. Гук тяжело дышит, смиряясь с дискомфортом.              Но не успел брюнет привыкнуть к объёму внутри себя, как Тэхён двинулся обратно и вышел.              — Ах!.. Тэ, зачем?..              Тело брюнета сжимается ещё сильнее. Тэ не отвечает и начинает заново вторгаться в Чонгука, заново раскрывая ещё более напряжённые мышцы, всё также мучительно медленно, ощутимо, и заполняя до упора. Чонгук вздрагивает, когда Тэ снова покидает его тело. Гук уже даже и сказать ничего не в силах, он лишь отчаянно хочет сосредоточиться на том, чтобы расслабиться и подстроиться. А Тэхён продолжает пытку. Изводит и мучает. В очередной раз, заново войдя, Тэ сильно вжимается бёдрами в ягодицы Гука, и замирает, обманывая ожидания брюнета и его тела, которое готово вновь ужаться в пустоте. Но темп нарушен, а тело не успевает перестроиться, Чонгук непроизвольно сжимает член внутри себя. Чонгук стонет, и делает попытку вернуться к прежнему темпу. Но Тэ держит его попу плотно прижатой к своему паху, наслаждаясь мучительными стонами. Тэ нарочно отпускает чужие бёдра, и Чонгук, точно отпружинивая, нетерпеливо снимается с члена и падает на бок, тяжело дыша.              Тэ знал, что так будет, и властно предупреждает:              — Гу, малыш. Так нельзя. Я хочу оставаться внутри. Давай свою попку обратно.              — Тэ, мне тяжело… ты мучаешь.              — Гу, будь послушным мальчиком и принимай меня, как следует.              Чонгук тяжело стонет, но возвращается в позу и подаёт попку обратно в руки мучителю. И снова несколько раз медленно и тягуче. А затем Тэ делает три резких размашистых толчка и замирает, глубоко натянув Гука на себя.              — Аах!.. Тэ!.. Ммм!..              Гук делает рывки, желая соскочить, но его крепко держат. Чонгук хнычет. Тэ отпускает. Брюнет снова снимается и ложится уже на спину. Он накрывается простынёй, словно пытаясь скрыться от мучителя, и мелко дрожит.              Тэ ложится рядом тоже под простыню.              — Я тебя обязательно накажу за то, что спрыгиваешь, но сейчас ляг на бок. Я буду ласков… пока что.              Чонгук слушается. Тэ пристраивается и аккуратно проникает, нежно двигаясь в нём.              — Я хочу видеть тебя, — властно говорит Тэ.              Чонгук послушно стягивает с них простыню. Скрыться не получилось. И никого здесь нет. Никто не увидит.              Тэхён держит Чонгука в объятиях, проскользнув рукой снизу под ним, обхватывая под рёбрами. Лопатками Гук прижат к груди Тэ и слегка развернут к нему, но бёдра Тэхён просил держать чуть развёрнутыми от него, чтобы хорошо видеть, как он входит в эту потрясающую круглую, упругую попку. Светловолосый двигается не спеша, но не слишком медленно, ласково, уже не мучает. Обоим хочется просто наслаждаться друг другом, безо всякой спешки и остервенелой погони за оргазмом. Чонгук тоже посматривает на то, как к нему присоединяется Тэ, вжимаясь бёдрами в его горячие румяные булочки.              Их звуки, стоны, слова максимально чуткие, лилейные, шёлковые.              Тэхён держит в своей руке член Чонгука, непрерывно лаская.              И это больше не что-то неправильное. Это что-то закономерное, верное, нужное. Они одно, им надо побыть вместе, вот так, плотно один в другом. Их миры будут неполноценны без этого слияния. Им нужно прочувствовать уютную глубину, соединяющую их, этот необходимый дискомфорт, тесноту близости. Теперь оба хотят раствориться друг в друге, потерять границы, перестать различать, где кончается один и начинается другой. Они одно. Они вместе. По отдельности их нет.              Чонгук максимально выкручивается, чтобы поцеловать сочные губы пока что так сладко трахающего его Тэхёна. Увлечённый невероятным зрелищем проникновения Тэ приятно удивлён порыву брюнета. Светловолосый властно улыбается, видя умоляющий, измученный взгляд Гука, и накрывает жаждущий рот своим.              — Ну, что, Гу. Пора тебя наказывать…              — Тэ… не надо… продолжай так… так сладко…              — Нет, Гу. «Так сладок мёд, что, наконец, и гадок»*. Не хочу, чтобы тебе было гадко, — издевался Тэ.              — Тэ, мне не гадко. Пожалуйста!.. Я люблю наш «мёд»… аах!.. пусть будет мёд…              — Нет, крошка, ты наказан. Я ещё немного тебя помучаю, пупсик. Расслабься…              А затем, возобновляя поцелуй, Тэхён снова начинает изводить, полностью выходя и вторгаясь заново, замирая во всю длину, толкаясь, глубже, когда уже глубже некуда.              — Эмм!.. Аах!.. — Чонгук и рад бы расслабиться и обмякнуть в тёплых объятиях, но невозможно.              Тэ тянет, мнёт, не даёт Гуку расслабиться. Чонгуку тяжело. Он принимает Тэ снова и снова, так глубоко, снова так мучительно медленно, так ощутимо растягивающе. Чонгук полон, Чонгук тесный, Чонгук порой зажимается, становясь ещё теснее. А Тэхён безжалостно пьёт его медленную муку. Тэхён хочет, чтобы Чонгук каждой мышцей прочувствовал, что принадлежит Тэ. И чтобы каждая его мышца помнила об этом сексе ещё очень долго. Чонгуку тяжело.              Тэ разрывает поцелуй и кладёт Чонгука на живот, прижимая сверху своим весом. Тэ остаётся глубоко в нём, но перестаёт двигаться. Он просто в нём.              И в какой-то момент это становится невыносимо для Чонгука. Тягучесть, неторопливость, постоянная заполненность и невозможность надрачивать себе неутешительно обещали брюнету, что до разрядки ещё очень долго, а нервы на пределе и мышцы горят в нетерпении.              Чонгук пытается подтянуться вверх, чтобы соскочить с медленно мучающего его члена. Но Тэ перехватывает ослабевшее от истомы тело и держит крепче, не позволяя мешать быть в нём как можно глубже.              — Что такое, котёнок? — ехидно интересуется Тэ, прекрасно осознавая, что изводит брюнета.              — Тебя так много во мне. У меня трясутся ноги, — хнычет брюнет.              — Я хочу быть в тебе ещё больше… мне мало.              — Аах!.. — стонет Чонгук, потому что возбуждение и нетерпение снова заставляют его анус сжиматься и пульсировать, в попытке вернуться к своему привычному, сжатому состоянию. Но мышцы остаются натянутыми беспощадной заполненностью чужой плотью.              — Оах!.. Гу, как же потрясно ты «обнимаешь» мой член. Мгх-ах!..              Тэхён выцеловывает шею и затылок подрагивающего под ним брюнета. И возобновляет медленные проникающие движения.              — Тэ, я хочу кончить.              — Сладкий, рано, я хочу быть в тебе ещё долго.              — Мы продолжим, я позволю, только дай мне кончить. Я схожу с ума…              — Нет, ты должен быть таким измученным, как сейчас. Ты нужен мне таким.              Чонгук жалобно простонал, снова непроизвольно сжимаясь вокруг Тэхёнова члена. Как же тяжело. Когда «спазм» прекратился, Чонгук обессиленно выдохнул и снова сделал слабую попытку выползти из-под Тэ.              — Ты не хочешь меня в себе больше? А, сладкий? — Тэ держал крепко и властно.              Тэхён коленом подталкивает под колено одну ногу Чонгука, перемещая её вверх по одеялу, чтобы брюнет стал более открытым ему, и делает более резкий толчок, от чего Чонгук выгибается.              — Ах!.. Хочу.              — Чего ты хочешь?              — Тебя… в себе… долго…              Ещё один грубый толчок.              — Ааах!.. — у брюнета звёздочки в глазах.              — А ты хочешь поскакать на мне?              — Тэ, пожалуйста! — Чонгук в отчаянии, даже повиливает задницей, надеясь, что сумеет чувствительной точкой коснуться члена внутри себя, но безуспешно.              А Тэ нарочно бездействует. Чонгук хнычет, повторяя своё «пожалуйста».              — Что, котик? — дразнит светловолосый.              — Просто коснись её. Я хочу кончить. Пожалуйста.              — У тебя неплохо получается двигаться самостоятельно. Так что, залазь на меня и подбирай угол, пупсёнок…              Тэ резко выходит, Чонгук утыкается лицом в одеяло и стонет от внезапной пустоты и болезненного порыва мышц ужаться. Светловолосый ложится рядом и хитро улыбаясь, ждёт, надрачивая себе.              Разомлевший, усталый Чонгук с трудом вырывается из своей муки, тяжело дышит, поднимает голову и смотрит на стояк любовника.              — Я должен на него сесть? — пугается Чонгук.              — Обязан, клубничка.              — Сам?              — Да, крошка. Трахни себя моим членом. И кончишь.              — У меня ноги трясутся.              — Не капризничай, котик. Садись и катайся. Убери руки от своего члена!              — Тэ-э-э! — скулит Гук, но слушается.              — Залезай на меня.              Тэхён стягивает презерватив.              — Зачем ты?..              — Хочу заполнить тебя до краёв.              Чонгук нервно сглатывает вязкую слюну, поднимается, перекидывает одну ногу через бёдра Тэ, берёт его член в руку и старается расслабиться, упираясь головкой в свой разработанный анус.              Тэхён нетерпеливо слегка толкается сам.              — Ммм!.. — протестно скулит Гук, приподнимаясь, уходя от проникновения, и в тоже мгновение чувствует руки Тэ у себя на талии, которые давят его вниз, заставляя погружать в себя член. Чонгук закусывает губу, расслабляется и насаживается до конца, удерживаемый чужими руками. Тэ делает несколько толчков.              — Поехали, наездник! — светловолосый звонко шлёпает Гука по ягодицам.              Чонгук немного болезненно корчится, но приподнимается, а затем садится обратно. И снова. Медленно. Тэхён доволен, он запрокидывает голову, закрывает глаза и хрипло стонет.              — Тэ, я хочу слезть с него…              — Тебе больно? — сквозь пелену удовольствия спрашивает Тэ.              — Нет… Мне широко… много… слишком… я больше не могу…              — Можешь, Гу, расслабься, делай, тебе понравится.              Чонгук видит, насколько это приятно Тэ, и доверяется, отгоняет лишние мысли, смиряется, отдаётся и начинает двигаться, набирая скорость. И ему нравится. Нравится видеть Тэхёново блаженство. Но мучительная жажда оргазма не даёт брюнету покоя. Он седлает Тэ более уверенно, но найти правильный угол, чтобы задеть простату у него не получается.              — Тэ, пожалуйста!..              Тэхён перехватывает брюнета за талию и кладёт на спину.              — Уговорил, сладкий.              И Тэ делает правильные, резкие толчки и сразу задевает чувствительное место. Чонгук, наконец, проваливается в долгожданное удовольствие приближающейся разрядки. Парни уже близко.              Они кончают одновременно. Чонгук пачкает свой живот собственной жидкостью и сквозь оргазменные конвульсии чувствует, как в него выплёскивается сперма Тэхёна. Это так странно, тепло, полно. И когда Тэ вышел, то всё равно остался в нём этими горячими каплями, которые ещё и потекли из растраханной дырочки по бёдрам.              — Я не думал, что ты можешь быть таким безжалостным, — устало, ещё с одышкой говорит Чонгук, отходя от оргазма.              — Я хотел хорошенечко тебя отыметь, моя сладость, чтобы у тебя больше не было желания мучить меня, — мягко басил Тэ, лёжа на спине и повернув голову к брюнету.              — Ещё и кончил в меня…              — Чтобы ты принял меня полностью, без остатка. Хочу тебя себе совсем, безгранично, хочу быть с тобой одним целым, неотделимым. Ты мне нужен.              — Тэхён, ты такой жадный, это сводит с ума… это потрясающе…              — Это ты потрясающий…              Когда оба в полной мере пришли в себя после секса и вернулись к нормальному романтичному состоянию, они ещё долго лежали, прикрывшись простынёй, поглощая растаявшую клубнику и споря над картинками, которые рисовали им облака.              Ночью они спали вместе: Тэхён не мог оставить своего нежного мальчика. И проснулся Тэ раньше него, и наслаждался ласковым утром очень и очень долго, пока безвольный сонный Чонгук всё ещё находился на границе между сном и реальностью, податливый, нежный, тёплый и, наконец, удовлетворённый.                     ***              Доктор сказал, что состояние Тэхёна стабильно-здоровое рядом с Чонгуком, но по поводу угрозы внезапного выхода болезни из-под контроля точно ещё ничего нельзя сказать. Нужно понять, почему его организм так реагирует на Чонгука. Но, чтобы ответить на этот вопрос и держать ситуацию под контролем, нужно сделать ещё кое-какие анализы. А именно…              — Нет! — истерично останавливает доктора Тэ.              — Ты чего? — спокойно интересуется Гук.              — Я обещал тебе, что не возьму у тебя ни капли крови!..              — Но ведь это не ты берёшь, а доктор. Перестань. Всё хорошо, Тэ.              — Прости меня… — почти плакал светловолосый, глядя, как тёмно-вишнёвая жидкость из вены брюнета хлынула в прозрачный сосуд.                                          ____       *У. Шекспир — «Ромео и Джульетта»