Фиолетовые хлопья

             Врач ушёл.              Тэхён весь оставшийся день ходил нервный и злой на себя.              Вечером, уже лёжа в кровати, Чонгук подумал, что что-то не так: как-то неуютно, холодно… Тэхён. Где он? С чего это вдруг он не приходит? Теперь, когда можно, то уже не интересно, что ли? Или он просто ещё не хочет спать?              Брюнет поднялся и пошёл его искать.              Тэ уже улёгся в свою кровать.              — Чонгук? — удивился светловолосый.              — Почему ты здесь? — неуклюже спросил брюнет.              — Ну… просто… я нарушил слово… я не заслужил… спать рядом с тобой… — грустно отвечал Тэхён.              Чонгук облегчённо выдохнул, подошёл к нему, взял его за руку и потащил за собой.              Они пришли в комнату Гука.              — Гу?              — Что?              — Мне, правда, можно?              — Конечно, Тэ. С чего ты вообще стал заморачиваться можно или нет? Раньше тебе было всё равно, — Чонгук лёг, утаскивая за собой Тэ и обхватывая себя его рукой. — Ну, же. Прижмись ближе. — просил брюнет и в нетерпении сам, лёжа на боку, попятился плотнее к Тэ, встраиваясь, как пазл, в такую же позу светловолосого, прижимаясь спиной к его груди, а попой к его паху.              Последнего пробила дрожь.              — Что с тобой? — забеспокоился Чонгук.              — Э-это от удовольствия, — тяжело дыша, ответил Тэхён, и, наконец, крепко обнял брюнета, вдавливая его в себя ещё плотнее.              — Ничего, когда привыкнешь, ещё будешь умолять, чтобы я отполз подальше, — смеялся Чонгук.              — Никогда, — серьёзно спорил Тэ. — Я готов примотать тебя к себе скотчем, чтобы ты всегда был так близко.              — А ты страшный человек, — шутил Гук.              — Это ты страшный человек. Довёл меня до такой паранойи.              Чонгук улыбнулся и довольно быстро уснул. Но через час проснулся по малой нужде. Когда он вернулся обратно в кровать, то аккуратно снова обнял себя рукой, как ему казалось, спящего Тэ.              — Всё ещё можно? — послышался голос светловолосого, а затем он снова притянул к себе Чонгука.              — Конечно. Теперь всегда можно, — сладко от теплоты объятий тянет Гук.              — Точно? И ты не взбрыкнёшь с утра?              — Не взбрыкну. А чего ты не спишь?              — Боюсь…              — Чего?              — Что завтра ты снова станешь недотрогой…              — Не стану. Мы же вместе.              — И ты разбудишь меня утром, если проснёшься раньше?              — Конечно. Спи.                     ***              Утром.              — Тэ. Просыпайся. А то я сейчас пойду, — уже в третий раз угрожает Чонгук, но Тэ слышит только в первый.              — М-м-нет... — сонно мямлит Тэ, крепко обнимая парня.              — Тогда просыпайся.              Тэхён хитро улыбнулся, перевернул Чонгука на спину, навалился сверху, а руки брюнета прижал над его головой за запястья.              Тэ наклоняется, чтобы поцеловать Чонгука, но последний отворачивается и смущённо говорит:              — Тэ, я ещё не чистил зубы.              — И что?              — Это же противно.              — Моё утреннее дыхание тебе противно? — почти обиженно говорит Тэ, распахнув глаза.              — Нет. Я не то хотел сказать. Мне не противно, — испугался брюнет. — Я имел в виду, что тебе будет неприятно, а мне неловко.              — Не выдумывай. Я обожаю в тебе всё. И твоё утреннее дыхание мне приятно.              Чонгук смотрел на Тэ с мольбой во взгляде, мол, и всё же, может, не надо. Но Тэхён хитро улыбнулся, медленно наклонился и страстно поцеловал Чонгука взасос. Брюнет ответил, и не просто ответил, а провалился в удовольствие, пытаясь высвободить свои руки, чтобы обнять Тэ. Но тот не позволял.              — Скажи, что ты мой, — тяжело дыша, просил Тэ, прервав поцелуй.              — Не скажу, — тоже задыхаясь, но смущённо увиливал Гук и снова потянулся к губам Тэ.              — Скажи… — Тэ не давался поцеловать.              Чонгук понял намёк.              — Тогда ты тоже мой, — растерянно шептал брюнет.              — Я твой, — без раздумий заявил Тэ. — А ты?              Чонгук немного выждал, решаясь, а затем произнёс всё так же тихо и нерешительно:              — Я твой.              Тэхён снова врезался в него с глубоким поцелуем. Чонгук простонал, почувствовав, как захватывает дух.              «Он мой!.. — пронеслось в голове у светловолосого. — Только мой!»              — Я не верю, что до сих пор можно, — радостно и возбуждённо проскулил Тэ, снова прервав поцелуй.              — Теперь всегда можно. Мы же вместе, — повторил поплывший Чонгук.              — А что мне можно? — Тэхён хаотично чмокал губы, щёки, нос, шею брюнета, пропуская через его тело ток.              — Всё. В пределах разумного, конечно, — Чонгук говорил лениво, с приторной хрипотцой неги в голосе.              — Что это значит? Что мне нельзя? — забеспокоился Тэ.              — Ну, бить меня, например, делать больно нельзя…              Тэ с облегчением улыбнулся. Такого у него даже и в мыслях не было.              — Обнимать можно? — Тэ продолжал осыпать Чонгука поцелуями.              — Да, — Чонгука уносит.              — Гладить можно?              — Да.              — Называть пупсёнком можно?              Чонгук возбуждённо хохотал:              — Да.              — Целовать можно? — Тэхёну нравится то, что творится с Чонгуком от его слов и ласк.              Брюнет ёрзает, извивается под ним, а своё бесконечное «да» говорит на выдохе, елейно, вкусно, хочется его съесть.              — Да...              — А засовывать язык тебе в рот можно? — более серьёзно и сексуально шептал Тэ, переходя к самой интересной части своих возможностей, стараясь «выдавить» как можно больше медового нектара страсти из этого райского фрукта под названием «Чонгук».              — Да... — проваливался в вожделение Гук.              — А ласкать твой член можно?              — Да...              — А отсасывать тебе можно?              — Да...              — А проникать в тебя пальчиком можно?              Чонгук закусывает губу и чуть тише стонет:              — Да...              — А членом мне в тебя можно?              — Хмг!.. Да!.. — задыхается Чонгук, его живот втягивается и подрагивает от порывистых приливов возбуждения.              — Когда мне всё это можно?              — Всегда, — Чонгук расслабляется и выгибается под Тэхёном.              — Ты мой?              — Я твой.              — Мой… Только мой… Сладкий… — шепчет Тэ и снова целует взасос глубоко и мокро.              Чонгук на Небесах. Тэ ещё выше.                     ***              Вечером, засыпая рядом с Чонгуком, Тэ снова попросил:              — Только разбуди меня утром…              — Разбужу, — Чонгук чмокнул Тэ. — Спи.              Утром.              — Тэ. Тэ. Вставай.              Но от Тэхёна ноль реакции. Ответа не было. Тэ лежал на боку, отвернувшись от Чонгука. Брюнет весело с подколом сказал:              — Я же говорил, тебе надоест прижиматься ко мне, когда привыкнешь. «Нет. Скотчем примотаю.», — передразнивал Гук. — Врунишка!              Всё равно нет ответа.              — И когда ты отвернулся? — игриво возмущался Гук.              Брюнет потянулся рукой к Тэ и положил ладонь ему на плечо, намереваясь потянуть на себя. Но Чонгук сразу почувствовал, какой холодный Тэхён на ощупь. Брюнет замер.               — Тэ! — в этот раз тревожно позвал Гук, боясь развернуть парня к себе.              Тело светловолосого не вздымалось в дыхании.              Чонгуку стало так страшно, что он и сам похолодел.              Брюнет не мог дышать, не мог пошевелиться, не мог ничего сказать, не мог думать.              Страшная правда сдавила грудь Гуку: Тэхён был мёртв.              Тишину шока разорвал громкий голос внезапно появившегося в комнате доктора:              — Что ты наделал? — обращался тот к Чонгуку, быстро подходя к Тэхёну. — Ему нельзя на солнце! Нельзя! — кричал доктор.              Доктор ещё что-то громко говорил, но Чонгук уже ничего не понимал.              — Его нет… — только и смог произнести Гук.              А затем в глазах у него потемнело. Мир вокруг превратился в вату, чёрную вату, которая поглотила его. Чонгук чувствовал, что теряя сознание, бесконтрольно плачет, хочет закричать от боли, но не может, ни один звук не вырывался из горла, хотя Чонгук старался, силился, но ничего не получалось. Ему стало холодно и мокро, и, наконец, он окончательно провалился в черноту.              Чонгук проснулся в холодном поту, в слезах, он задыхался, а горло его было пересохшим от немых попыток закричать во сне.              — Это был сон, — сразу же осознал Чонгук. — Просто сон... Страшный сон... — брюнет посмотрел на ту сторону кровати, где должен спать Тэ. — Где он?              Тэхёна действительно не было… не было рядом.              Чонгук совсем заревел от помеси оставшегося страха, облегчения от того, что то был просто сон, и тревоги из-за отсутствия в кровати Тэхёна.              — Где он? Он оставил меня? Почему не разбудил? — обиженно причитал брюнет.              Чонгук подорвался с постели и пошёл искать светловолосого. Слёзы застилали глаза, и ему стоило большого труда всё же разглядеть Тэ сидящего за столом на кухне. Сидящего неподвижно, точно видение, точно галлюцинация.              Тэхён ничего не говорил. Не обращал внимания на вошедшего Чонгука, несмотря на то, что брюнет часто хлюпал носом от слёз. Тэ просто сидел за столом. Чонгук потёр глаза, всматриваясь, чем занят парень, что даже не шевелится?              Тэ буравил взглядом прозрачную банку с когда-то отобранными Чонгуком фиолетовыми кукурузными хлопьями.              — Я их ненавидел, — неожиданно послышался голос Тэ, который лишь краем глаза видел вошедшего Чонгука и понятия не имел о его состоянии.              — Сухие завтраки? — сиплым, гундосым голосом уточнил Гук.              — Нет. Сухие завтраки я люблю. И именно разноцветные. Но фиолетовые хлопья я ненавидел.              Чонгук ещё немного расстроился, что Тэ не подорвался с места, как только увидел его, и не полез обниматься, чего брюнету сейчас очень хотелось. Но вдруг до Гука кое-что дошло, отвлекая:              — Так вот почему меня просили их выбирать, — шмыгая носом, произнёс он. — А я тогда себе всю голову сломал. Из-за болезни, наверно? Да? Но теперь-то ты, можно сказать, здоров, — Чонгука пробило дрожью сомнений, разожжённых впечатлениями от кошмарного сна.              Тэхён не отвечал и не отводил взгляда от банки. Брюнету захотелось вытащить Тэ из этого гипноза, хотелось убедиться, что с ним всё хорошо.              — Давай я их выкину? — и брюнет потянулся к банке.              — Нет! — запаниковал Тэ и вцепился в неё. — Они такие красивые. Самые красивые. Я даже не думал, что они могут мне так понравиться, — наконец Тэ отмер. — Подай молоко и тарелку, пожалуйста. Я хочу их съесть.              — Ты уверен? — с подозрением спросил Гук.              Тэхён неожиданно просиял, улыбнулся, но по-прежнему не смотрел на Чонгука. Он открыл банку и съел один кусочек, после изображая блаженство.              — Мммм! Как вкусно! Да, Гу. Я ведь теперь, можно сказать, здоров. А фиолетовые мне, оказывается, нравятся больше всего. Теперь они меня не пугают. Хочу их съесть! К тому же никаких других хлопьев я не нашёл…              И вот только сейчас Тэхён взглянул на Чонгука.              — А почему ты плачешь? — перепугался светловолосый, но побоялся наброситься на того с объятиями: мало ли, вдруг брюнет опять взялся за старое…              Чонгук вытер бесконтрольные слёзы, которые были и от страха, и от счастья одновременно. Брюнет полез за посудой для Тэ.              — Чонгук? — настаивал на ответе парень.              — Что, если доктор скажет, что я не помогаю? — продолжал шмыгать носом Чонгук.              — Не скажет. Я же чувствую! С первых дней. С первых мгновений. Гу, ты помогаешь. Доктор уже так сказал.              — Но… ты ведь всё равно можешь умереть…              — Все мы можем умереть. Мне пророчат смерть с младенчества, а я до сих пор жив! К тому же с тобой я совсем живой!              — Но…              — Никаких «но», — добродушно журил Тэ. — Почему, вообще, ты вдруг загнался?              Чонгук поставил тарелку на стол, подошёл к Тэ, потянул его за руку, чтобы тот встал, и крепко обнял светловолосого.              — Мне приснился жуткий кошмар… — и брюнет снова заплакал.              Тэ его обнимал, целовал и успокаивал.              — Я читал, что сны, это параллельные реальности, которые не стали нашим настоящим; реальности, которых мы избежали, которые мы не выбрали. Гу, всё хорошо. Я рядом.              Чонгук неожиданно осознал, что мольба Тэхёна: «Разбуди меня, когда проснёшься…» — это страх потерять Чонгука, и в Чонгуке теперь тоже есть сакральный страх потерять Тэхёна.              — Тэ, не оставляй меня больше по утрам, тоже буди. Хорошо?              — Хорошо. Но тебе нужно успокоиться, Гу, — ласково уговаривал светловолосый.              Чонгук вжал его в себя ещё сильнее.              — Тэ… Тэхён… — повторял брюнет шёпотом, а про себя добавлял: «Я люблю тебя».              — Давай, мы сейчас покушаем, а потом вернёмся в кроватку и сделаем вид, что проснулись вместе. Хорошо? — Тэхён взял лицо Чонгука в свои ладони и заглянул в красные от слёз глаза.              Брюнет согласно кивнул головой и наконец улыбнулся, а затем потянулся за поцелуем.                     ***              Доктор высказал своё мнение о том, что если организм Тэ будет и дальше так реагировать на Чонгука, то угрозы для жизни Тэхёна не будет. Теоретически он по-прежнему склонялся к тому, что так влияют на Тэ гормоны Гука. Но объективных, очевидных и доказуемых причин этим чудесам ему найти не удалось. Однако факт оставался фактом: при условии присутствия в крови Тэ лекарства, а рядом с ним — Чонгука, Тэхён здоров!              Когда доктор ушёл, и парни снова остались одни в доме, Тэхён, сидя в кресле, наблюдал, как задумчивый Чонгук хаотично передвигается по гостиной, делая вид, что наводит порядок.              — Чонгуки-и-и, — Тэхён решил привлечь к себе внимание.              — М? — опомнившись, обернулся брюнет.              — Что ты делаешь?              Гук задумчиво посмотрел Тэ в глаза, а затем произнёс:              — Помнишь, как всё начиналось? — Чонгук снова окинул взглядом гостиную. — Как я появился здесь впервые…              — Весь такой напуганный. Конечно, помню.              — Для меня это была работа. Ты однажды даже хозяина из себя строил! Угрожал мне штрафами. Прислугой меня назвал! — подкалывал Чонгук.              — Я же не всерьёз! — эмоционально оправдывался светловолосый. — Просто ты был такой упрямый!              Чонгук повеселился с паники Тэ.              — А помнишь, как ты упал? — продолжал брюнет. — Я ужас как испугался тогда.              — Твоего напуганного лица я, конечно, не видел, потому что валялся на полу с вывихнутой ногой, но представляю себе. Особенно по тому, как ты кричал: «Призрааак!»              Парни расхохотались.              — Ага. Так я же верил в призрака. Вы заставили меня поверить, — подтвердил Чонгук.              — Я и был им. Письма тебе писал. А помнишь, как я тебя соблазнял, когда ты думал, что я призрак?              Чонгук приложил ладонь ко лбу:              — Мне до сих пор стыдно…              — Почему? После мы вещами и поинтереснее занимались.              — Ну, не знаю. Такое чувство, что ты подсмотрел мои эротические фантазии. Знаешь, я ведь думал, что мне всё это привиделось. Как объяснить-то…              — Я понимаю: ты вёл себя так, словно был наедине с самим собой. Мне нравится думать, будто я украл твои фантазии.              Чонгук смущённо улыбался.              — А ночные цветы? — продолжил Чонгук.              — Помню, как мы целовались там, — расплылся в мечтательной улыбке Тэхён, а Гук снова смутился. — Только тебя всегда приходилось соблазнять и заставлять.              — Меня очень пугало то, что происходило между нами, — оправдывался Чонгук.              — Мне нравится тебя соблазнять. Ведь у меня каждый раз получается, — веселился Тэ.              — Я помню, как сбежал. И как вернулся. Этот дом сильно изменился с тех пор, — Чонгук снова огляделся. — Нет запертых дверей. Нет секретов. И ты свободен.              — Да, раньше он был для меня тюрьмой, — согласился Тэ.              — Ты его ненавидишь?              — Нет. Нет, конечно. Как я могу его ненавидеть? Здесь я встретил тебя. Я люблю этот дом.              — Это хорошо. Я переживал. Потому что тоже люблю этот дом.              Парни немного помолчали. Каждый думал о своём.              — Чонгук, — мягко позвал Тэ. — Ты говорил, что мы молоды и красивы, и что в этом причина нашей любви, — светловолосый нервно улыбнулся над внезапно растерявшимся Гуком, который не верил в то, что когда-то сказал что-то настолько циничное. — Мне кажется, нам надо искать и другие причины любить, потому что мы всё-таки увидим друг друга в не лучшей форме, — заключил Тэ.              Чонгук опомнился, заволновался, решительно подошёл к Тэхёну, притянул его в объятия и нежно-нежно поцеловал, словно извиняясь за те слова, а затем произнёс шёпотом:              — Я очень-очень счастлив, что встретил тебя, Тэхён.              Тэхён поцеловал в ответ.              — Гу, я люблю тебя.              — Я люблю тебя, Тэ, — вот так вот, легко и просто признался.              Тэхён довольно и счастливо улыбнулся, взял Чонгука за руку и потащил за собой к выходу из дома.              — Куда мы? — спросил брюнет.              — Целоваться среди наших ночных свечей, — романтично ответил Тэ.              И Тэхён побежал наперегонки с закатом, вынуждая бежать и Чонгука. Они смеялись. Они были счастливы.              Счастливая ностальгия. Счастливая реальность. Счастливое настоящее.