Лисица в клетке

Он же не ослушался отца, верно? Отец сам послал Тан Киши за одной из карт в библиотеку, а она уже была там. Искала очередную книгу для ублажения ушей этого императора-дурачка. Мужчина и девушка стояли спинами друг к другу и молча и ожесточенно рылись на книжных полках - у обоих дрожали пальцы. Они оба чувствовали себя растеряно, вся злость, которую в себе поддерживала Ки Нян на генерала, почему-то сразу испарилась, лишь только она почувствовала его присутствие. Вместо злости грудь сдавило странное ощущение - смесь стыда, жара и какого-то голода или желания. Цепляясь мыслями за образ Ван Ю, как за последнюю соломинку, девушка ясно поняла, что не хочет думать о нем. Мысли о ее короле, несмотря на все усилия пропадали, растворялись, казались пресными. Имело значение только то, что Тан Киши трогал ее грудь, это был никакой не сон и самое страшное, что она даже не могла злиться на него. То чувство, похожее на голод, заранее прощало этому животному каждую его дерзость. Тан Киши тоже чувствовал ту растерянность, когда уверенность в своих силах и желаниях вдруг покидает все существо. Он всегда считал свою охоту за этой девушкой своей прихотью, капризом, который можно так же легко прекратить как и начать. Но сейчас он явно ощущал, что ему почти физически было плохо, когда было плохо ей, что он начал почти ненавидеть свою сестру за то, что она причинила этой женщине столько страданий. И отец прав, конечно, он прав в том, что Ки Нян им нужна только в качестве инструмента влияния на императора. Тогда почему ему так трудно дышать? Почему? - Если вы ждёте что-то вроде благодарности, то напрасно. Я не просила вас мне помогать, - девушка все таки нарушила молчание, какая-то сила сильнее ее заставляла говорить эти почти кокетливые слова. Тан Киши обернулся к ней и эти проклятые карты упали на пол, горкой собравшись у его ног. - Ты никогда ни о чем не просишь. Они молча смотрели друг на друга. - Отец сказал, что я должен оставить тебя в покое, - проговорил Тан Киши, сам не зная зачем. Почему-то это разозлило Ки Нян, она нахмурилась: - И почему же? - Я не должен отбирать у императора... любимую наложницу. Ки Нян засмеялась. Ее смех был злым, но при этом таким манящим. - Нельзя отобрать то, что ему не принадлежит. Я никогда не буду принадлежать императору. Тан Киши сделал шаг и тихо сказал: - Ты назвала меня своим господином. Тогда. Она опять засмеялась. - Вас? Моим господином? Он опять разозлился, хотя обещал себе быть спокойным. Встряхнул ее хорошенько: - А кого? Уж не эту ли дохлятину, нашего императора-дурачка? Девушка перестала смеяться: - Конечно, нет. Мой господин - это мой король. Всегда был и всегда им будет. - Ах, этот... Ну и черт с ним, называй его как хочешь, когда он в Коре, а я - рядом. Ее губы были слишком близко, чтобы не сделать попытки ее поцеловать. Ки Нян не отстранилась, как обычно, а лишь улыбнулась, это новое чувство голода лишило ее страха и ненависти. Осталось лишь волнительное чувство охоты, не только Тан Киши был охотником, она тоже начала охотиться на него: - Вам отец это запрещает, - усмехнулась она, ну и, конечно, Тан Киши ее поцеловал. Девушка закрыла глаза и мир завертелся вокруг неё, да какая разница? Все уже не имеет смысла, только эти крепкие руки, этот запах мужчины, эти губы... Ван Ю... Она уже с трудом вспоминала его лицо. «Давай встретимся вечером, ну давай, давай, давай...» - шептал Тан Киши, а она молчала, потому что знала - она придёт. Эта сама мысль выворачивала ее наизнанку, но бороться с собственными желаниями у неё не хватало сил. Если бы рядом был ее король, его присутствие бы ее остановило. Но эта безнадёжность дворца, это вынужденное прислуживание императору, эти тяжелые одежды наложницы. И только с Тан Киши она чувствовала себя живой, страх вперемежку с яростью, любопытством и ещё чем-то неизведанным бегал по ее спине, учащал дыхание, стучал в сердце. Как назло император лез со своими нежностями, и Ки Нян еле терпела это. Минуты, часы ползли медленно, словно улитки. Она несколько раз сбивалась, читая стихи, ей хотелось отшвырнуть книгу и закричать, ударить этого недомерка, который держит ее в плену. Ведь если бы не он, у неё был бы шанс уйти из дворца, стать свободной. А сейчас она любимая наложница императора. «Вот назло тебе встречусь с ним», - думала девушка, когда Тогон что-то сказал о Тан Киши. «Даже не представляешь, что будет, когда ты, наконец, заснёшь..» Какой-то демон засел в ее сердце и подмывал делать то, о чем прежняя Нян была бы в ужасе. «Да, встречусь с ним. Потому что сама так хочу. Я никому не принадлежу, ни королю, ни императору, ни этому мерзавцу.» Наконец, она шла по мосту. Ночь окружила ее, а Тан Киши сам ее нашёл. Нян обняла его за шею, и темнота скрыла две фигурки на мосту. Ночь - время запретных желаний, время охоты. Охоты на лисицу или на ястреба? Она опять чувствовала себя живой.