Кацуки не мог перестать улыбаться. Даже когда он был один, с лица не сходило осоловелое выражение, как у чертового полоумного.
Хотя, почему как. Шото совершенно свел его с ума.
Не то чтобы это было плохо — наоборот. Водяной уделил время и внимание его плечам, и теперь их, покрасневших и чувствительных, саднило, зато сердце Кацуки трепетало каждый раз, когда он замечал легкое покалывание на коже. Это пощипывание возвращало то же легкое ощущение в животе, которое он испытывал, целуясь с Шото на скользком полу так, словно они пара чертовых подростков. У Кацуки перехватывало дыхание от того, как Шото с раскатистым радостным воркованием обхватывал его лицо руками, от нежности, с которой Шото прикасался к нему, и они целовались — и по-человечески, и по-русалочьи. Шото обнимал его так, словно Кацуки ему дорог и он хотел насладиться каждым проведенным вместе мгновением. Кацуки никогда так не обнимали. И было все равно, насколько влажной становилась одежда, пока он прижимал Шото к полу. Намокшая футболка прилипала к телу, но от этого, казалось, он был лишь ближе к Шото, и их смешавшееся, общее тепло не давало дрожать на холодной плитке.
Это практически воспламенило сердце Кацуки — растопило его до жидкого меда, который растекался по венам так же сладко, как звучало нежное урчание Шото, когда они соприкасались лбами.
Сегодня Кацуки проснулся с этим же чувством, улыбкой на лице и легким смешком — ощутил, как в изгиб шеи с урчанием уткнулся холодный нос. Стоило водяному заметить, что Кацуки начал просыпаться, как нежно куснул его прямо у яремной вены, чуть ниже челюсти. С тихим «хм» Кацуки зарылся в мягкие двуцветные волосы.
— Утречка, Половинчатый, — выдохнул он, ведя пальцами по волосам Шото, отчего тот, повернув голову, с урчанием уткнулся лицом ему в ладонь. Вчера Кацуки наконец-то удалось надеть на длинноногого водяного пижамные штаны (прежде чем и Шото, и Сквади забрались к нему в постель, чтобы красть его тепло). Так что, к счастью, Шото не был голым, в отличие от прошлых дней, которые они встречали вместе. Иначе Кацуки потерял бы сейчас сознание от того, как водяной перекатился на бок и склонился над ним.
— Поцелуй, — хриплым со сна шепотом потребовал Шото и легонько, словно уговаривая, ткнулся носом в висок Кацуки. Да кто бы на его месте отверг такое предложение?
С до сих пор подрагивающей в уголках губ улыбкой, Кацуки, ведя рукой по шее Шото, коснулся жабр — чем вызвал у водяного немалый интерес — и обхватил его челюсть, чтобы втянуть в поцелуй. Нежное движение губ пробудило в груди Шото трель, и он, тая, прижался к Кацуки. Тот удовлетворенно вздохнул, наслаждаясь тяжестью лежащего на нем большего тела водяного. Неизвестно, кто был инициатором, но поцелуй перешел от теплого и ленивого к горячему и ищущему. От этой перемены закружилась голова, и Кацуки, приняв новый ритм, прошелся руками вниз, по изгибам впечатляющих, сформированных благодаря плаванию мышц голой спины Шото.
Сердце готово было выскочить из груди, но Кацуки все равно отстраненно думал, что это лучшее утро и лучшее пробуждение в его жизни.
Чужие неопытные ноги переплелись с его собственными. Вдоль позвоночника пробежала дрожь, и Кацуки попытался подавить внезапный стон: бедро Шото прижалось к нему и случайно создало идеальное трение. Он ахнул Половинчатому в рот — это прервало поцелуй. Тяжело сглотнув, Кацуки откинул голову, и Шото переключился на то, чтобы подарить ему еще больше маленьких любовных укусов в шею.
— Осторожнее. — Его последующий ох Шото воспринял как реакцию на боль и отстранился с озабоченным щебетом. Кацуки тут же отрицательно покачал головой, успокаивая: — Нет, ах, все хорошо. Даже слишком хорошо…
Судя по тому, как Шото непонимающе смотрел на него широко раскрытыми оценивающими глазами, казалось, водяной не уловил смысл сказанного. К щекам Кацуки прилила кровь, пока он пытался придумать, как вообще объяснить, что это слишком возбуждающе. Все же он ошибся, Половинчатый уловил: от внезапного понимания изумленные разноцветные глаза расширились еще больше, и Шото, прячась, со смущенным (и, возможно, извиняющимся) стоном опустил голову на плечо Кацуки.
Не удержав фыркающий смешок, Кацуки быстро поцеловал Шото в макушку, пробегая кончиками пальцев по его спине.
— Ты решил погубить меня, да?
Это могло бы стать правдой. Кацуки не чувствовал ничего подобного ни с кем другим и знал: теперь, когда вкусил, каково это — быть с Шото, он уже не будет прежним. Он чувствовал себя живым. С предвкушением ждал и радовался каждому дню, а не плыл по течению, повторяя одни и те же действия, и это то, что он никогда не хотел бы потерять.
Каким-то образом оказалось труднее скрывать от друзей изменения в своих отношениях с Шото, чем скрыть несокрушимый факт, что Половинчатый — чертов водяной. Казалось, когда дело доходит до публичных проявлений привязанности, у русалок нет понятия стыда. Шото почти выдал их: подошел к Кацуки сзади, куснул за шею и просунул руки под футболку, обнимая его прямо перед, к счастью, отвлекшейся Джиро на кухне. Поразительно, как лицо Кацуки не вспыхнуло от того, насколько стало горячим, а ведь нечто подобное происходило не в первый раз. Теперь Кацуки не удивился бы, если бы водяной был готов дать ему прямо в чертовом отделе консервов в супермаркете.
Кацуки не решался вдаваться в размышления, что он на самом деле сделал бы в такой ситуации, — ради собственного здравомыслия и гордости.
Дело даже не в желании Кацуки скрыть отношения как таковые. Больше похоже на вопрос гордости, учитывая, что друзья были правы и никогда бы не поверили, что они только-только сошлись. Правда также заключалась в том, что это… то, что у него с Шото, было совсем новым, и он не хотел ставить это под угрозу. В каком-то эгоистичном смысле он хотел еще немного сохранить это как что-то лишь для них двоих.
К сожалению, несмотря на его попытки вернуть свое обычное хмурое выражение лица, перемена в поведении Кацуки не осталась незамеченной другими — его ловили в моменты, когда он забывался и думал о чем-то своем. Ашидо раздражала больше всех из-за своих лукавых взглядов и многозначительных вопросов о ночном местонахождении Шото, ведь та их временная замена нормальному дивану в гостиной оставалась нетронутой. Кацуки, по крайней мере, попытался в первую ночь уложить Шото спать там, просто чтобы сохранить лицо, но водяной вернулся, замаячив в дверном проеме спальни, еще до того, как Кацуки успел переодеться в пижаму.
Даже Шинсо умудрился заметить, что Кацуки, появившись на работе, приветствовал его с нехарактерным отсутствием враждебности. Тем не менее самому Шинсо нечем было крыть, когда указали на его собственное поведение: Кацуки застал его почти в слезах из-за множества благодарственных открыток, которые сделали дети из класса Каминари. Денки припахал его помочь в создании подходящего жилья для хомяка — нового питомца класса, которого по результатам голосования (и после мозгового штурма, проведенного маленькими учениками) назвали Майнкрафт Стивом. Так что да, если бы Шинсо попробовал указать на то, каким прибабахнутым стал Кацуки, теряя связь с землей всякий раз, когда делал мысленные расчеты относительно материально-технического обеспечения и установки бассейна с морской водой на своем заднем дворе, тогда Кацуки парировал бы тем, что не его задницу надо прикрывать всякий раз, когда Шинсо уходил на обед пораньше, чтобы посетить школу.
В общем, когда Кацуки наконец привел Шото в лабораторию Мидории, это было похоже на возвращение с небес на землю.
Лаборатория была одним из самых важных мест в островном городе, так как она работала в тандеме с местным колледжем, а океанариум при ней служил неплохой приманкой для туристов. Расположение рядом с доками также привлекало больше посетителей на рыбный рынок: осмотрев окрестности океанариума, они устремлялись в магазинчики и способствовали развитию торговли. Остров был великолепен и являлся источником гордости для местных жителей, как Кацуки, которые прожили тут всю жизнь, но морская фауна благодаря своему разнообразию и множеству редких видов тоже привлекала к себе изрядное внимание.
Очевидно, благодаря водяным в том числе.
Они вместе шли по рыбному рынку и, видя ослепительный блеск в широко раскрытых глазах Шото, Кацуки нисколько не сожалел о решении припарковаться на приличном расстоянии от лаборатории и показать водяному одно из своих любимых мест. Правда заключалась в том, что Кацуки любил город, в котором родился и вырос, поэтому, когда появилась возможность показать его Шото и дать впервые окунуться в эту атмосферу, в груди Кацуки что-то затрепетало. Пусть и пришлось рукой пригнуть голову водяного, когда тот чуть не получил по шапке большой рыбиной, переброшенной с лодки на прилавок продавца.
— Следи за своим милым личиком, рыбьи мозги, или тебя побьет твой же ужин. — Кацуки фыркнул на оскорбленное щебетание Шото: кажется, еще чуть-чуть и он бы зарычал, чтобы припугнуть мертвую рыбу, которая на него «напала». — Мы можем остановиться перекусить, но на обратном пути, а то Деку будет метать громы и молнии, если заставим его ждать.
— Ужин… — прохрипел Шото, по-видимому вычленив лишь одну вещь из предыдущего заявления, и Кацуки, потешаясь над ним, закатил глаза.
Поглощенные друг другом, они словно создали вокруг себя маленький пузырь, но тот быстро лопнул от выкрикнутого знакомым женским голосом:
— Бакуго!
Зрачки Шото сузились от беспокойства, из горла вырвалось низкое рычание и стихло только тогда, когда рука Кацуки легла на его бицепс. Кацуки повернулся и увидел Асуи, выходящую из рыбацкой лодки Селки. У нее под мышкой был бесформенный мешок, и Кацуки, приподняв бровь, уперся рукой в бок.
— В чем дело, лупоглазая?
— Хорошо, что застала тебя здесь. Сириус кое-что нашла, и я спросила Селки, можно ли доложить об этом выше. Но я хотела, чтобы ты тоже узнал, — начала она, но отвлеклась, бросив взгляд на заинтересованного Шото. — Кто это?
Кацуки на мгновение замер и сделал глубокий вдох, готовясь придумать какое-нибудь дикое оправдание парню рядом с ним, но с губ не слетело ни слова. Он знал, кем хотел, чтобы Шото для него был, но кем именно был Кацуки для водяного? С тем, как они до сих пор преодолевали языковой барьер, это было непросто определить. Кроме того, ярлык «бойфренды» казался настолько тривиальным для них, что на мгновение он растерялся. Да и не сказать, что он был обязан давать Асуи реальное объяснение. Кацуки предпочел бы наслаждаться их с Шото медовым месяцем, когда они целовались так, словно были единственными людьми в мире, в то время как остальные ничего не знали.
Он взглянул на водяного: тот тоже пристально смотрел на него, побуждая Кацуки отбросить осторожность.
— Он мой, э-э, Шото. — Кацуки тяжело сглотнул, неуверенно подбирая слова. — Эм, мы… вместе.
Это никоим образом не было красноречивым определением, но оно казалось правильным, и часть напряжения покинула Кацуки, когда он увидел, что Шото пытается скрыть улыбку, уткнувшись носом ему в висок.
И так большие глаза Асуи комично расширились еще больше. Она постучала пальцем по подбородку и, как будто думала вслух, спросила Шото:
— О, а ты из этих мест?
— Норвегия… — проскрежетал Шото хриплым голосом, чем сначала удивил Кацуки, но затем заставил его раздраженно хлопнуть себя ладонью по лбу, потому что Половинчатый указал себе за спину — на океан. Ублюдок, вероятно, думал, что это реально определяющее его дом слово из-за панических ответов Кацуки друзьям, когда те тоже спросили, откуда Шото.
— Не знала, что у тебя есть тайный любовник-иностранец, — прощебетала Асуи с чересчур непринужденной прямотой. Кацуки издал болезненный гортанный звук в ответ.
— Заткнись! — сквозь зубы прошипел он, в то время как девушка наклонила голову, будто забавляясь, но в то же время ей явно было любопытно. — Если это все, что ты хотела сказать, то я ухожу.
— Нет, на самом деле это по поводу сети, которую ты мне принес.
Это мгновенно привлекло внимание Кацуки:
— Да?
Кивнув, Асуи протянула ему джутовый мешок, который ранее сжимала под мышкой.
— Мы нашли это, когда плыли по своему обычному маршруту для рыбалки. К счастью, не так близко к рифам, но все же внушает тревогу. Селки был зол и, если бы сейчас был сезон размножения черепах, то точно вызвал бы береговую охрану.
Кацуки, балансируя на одной ноге, поставил на вторую — приподнятую и согнутую в колене — мешок, чтобы легче было его распахнуть и заглянуть внутрь. Там была свернута та самая проклятая сеть, в которую угодил Шото и которую на глазах Кацуки и без особых угрызений совести забрасывали в прибрежные воды сообщники Ястреба. В толстой мешковине крючки были безвредны, зато в водах могли вспороть плоть любого морского обитателя точно так же, как это произошло с водяным. Лишь от одного ее вида в душе Кацуки вспыхнула ярость: вспомнил, как осторожно извлекал маленькие металлические крючки из кожи Половинчатого.
Мысль о боли, которую испытал Шото, когда штормовые волны загнали его, связанного сетью, к скалам, вызвала у Кацуки внезапный приступ тошноты.
Закрыв мешок, он наконец заговорил:
— Я направляюсь в океанический центр. — Голос прозвучал хрипло, и Кацуки на миг оборвал себя, чтобы прочистить горло тихим кашлем. — Могу отдать ее Деку, задроты знают, что с этим делать.
От упоминания Мидории ее лицо загорелось интересом — тот часто посещал этот район, — и она кивнула:
— На самом деле я планировала отнести это мистеру Тошинори. Но, честно говоря, Изуку может даже быстрее что-то сделать в отношении незаконных методов рыболовства в наших водах. Помню, как-то он лично прошелся по докам, призывая рыбаков поставить решетки вокруг винтов лодок, чтобы защитить морских обитателей.
Кацуки фыркнул, легко представляя эту картинку: умник и вправду сделал бы нечто подобное.
— Возьми сеть и дай мне потом знать, если ему понадобится точное место, где мы ее нашли, — продолжила Асуи. — Сириус записала координаты, и наш прибрежный маршрут обозначен у меня на карте.
— Уверен, он захочет узнать. Можешь сразу отправить ему все это на электронную почту. — Протянув руку, Кацуки ждал, пока она выудит телефон из кармана, быстро проскроллит список контактов и вложит мобильный ему в руку. Кацуки быстро ввел адрес электронной почты Деку и, вернув телефон, поднял на Асуи глаза: она изучала его лицо. Это заставило его сморщить нос, будто учуял что-то плохое.
— Сообщи мне, если они узнают что-нибудь о том, кто это сделал. О, и кстати, — на ее лице появилась легкая улыбка, и она снова постучала пальцем по подбородку, — а куда подевался «твой Шото»?
Кацуки мог бы прекрасно обойтись и без сделанных ее пальцами кавычек, но не было времени придалбываться к Асуи по этому поводу — он уже вовсю вертел головой, в панике выискивая свою новую водяную пассию. Шапка хорошо скрывала странные уши Шото, но значительно усложняла задачу обнаружить его без столь приметной шевелюры. К сожалению, момент, когда он нашел Шото, не принес ни капли облегчения, зато усилил панику в груди от вида, что именно делает этот ублюдок.
— Нет, не-а!
Рванув к нему на полной скорости, Кацуки чуть не споткнулся о веревку, торопясь пересечь доки и добраться до рыбного рынка, где увидел Шото в синей с серым клетчатой рубашке и темных джинсах, купленных в торговом центре. Кацуки перепрыгнул через несколько ящиков и ловушек для омаров, не заботясь о раздраженных криках работника. Он летел к прилавку с суши, который водяной решил прошерстить.
Этот маленький закуток был одним из любимых мест Кацуки, где можно купить острого тунца или сашими — нигде не найти более свежей рыбы. Кацуки был не из тех, кто легко хвалит чужие навыки владения ножом, но Мезо Шоджи так быстро и ювелирно точно управлялся с лезвием, что казалось, будто у парня несколько рук.
Кацуки будет скучать по этому месту — он ни за что не покажется здесь снова после того, как Шото решил, что совершенно нормально протянуть руку через прилавок и схватить целого угря.
А затем откусить этой чертовой штуке голову, пока изумленный Шоджи смотрел на него так, будто попал на пранк шоу.
С довольным утробным урчанием Шото продолжал счастливо жевать свою закуску, в то время как Кацуки схватил его сзади за плечи, чтобы оттащить назад, будто это помогло бы заставить Шоджи развидеть то, чему он стал свидетелем. Освободив одну руку, а другой обняв Шото за талию на случай, если тот снова решит отойти, Кацуки выудил деньги из бумажника и бросил торговцу рыбой, будто тот был самым дорогим стриптизером на 53-й улице.
— Черт, извини, не обращай на него внимания! Он, э-э, — сбивчиво бормотал Кацуки, оттягивая Шото. На ум пришло только одно оправдание: — Он из Норвегии.
На мгновение воцарилась тишина, затем Шото с хрустом отгрыз еще один кусок.
— Эм, хорошо? — Подтверждение Шоджи больше походило на вопрос; он собрал помятую компенсацию за съеденного сырого угря. В этот неловкий момент (который если бы уже не был ужасно позорным моментом в жизни Кацуки, то в какой-то параллельной реальности сошел бы за просто нелепый и смешной) суши-шеф, налив немного унаги соуса в маленький пластиковый стаканчик на вынос, поставил его на прилавок и, накрыв крышкой, так осторожно подвинул к Кацуки, словно они были в середине ограбления банка.
Кацуки обожал Шото, но, если бы этот сученыш уже не умел дышать под водой, он бы утопил водяного прямо там, в доках. Вместо этого он схватил соус, как будто это было правильным поступком в такой ситуации, и увел Шото подальше от любопытных глаз.
───── ☽༓☾ ─────
После такого фиаско Кацуки решил, что будет лучше, если они остановятся на этом и вместо дальнейшей прогулки по рыбному рынку вернутся к джипу. Меньше всего он хотел, чтобы Шото опустил руку в аквариум с омарами для еще одной трапезы и в конечном итоге трансформировался на глазах у всего мира. С таким успехом Кацуки должен надеть на ублюдка поводок, иначе любознательность водяного снова толкнет его отойти. Да, поводок или, может, отслеживающий чип для собак, который есть на работе, подойдут.
Поэтому Кацуки выбрал гораздо более безопасный путь, запихнув Половинчатого в машину, чтобы проехать менее чем двадцатиминутную дорогу и просто чтобы Шото мог закончить жевать угря, пока Кацуки сдерживал рвотные позывы при виде этого зрелища.
— Я не стану целоваться с тобой после того, как ты съел эту сырую хрень целиком, — не раздумывая заявил Кацуки, сворачивая на парковку морского центра.
Оскорбленно вскрикнув, Шото перестал слизывать с пальцев унаги соус и посмотрел на Кацуки обиженными глазами. Затем тихо, но печально произнес:
— Нет…
Кацуки не удержался и, фыркнув, громко рассмеялся.
Их встреча с Мидорией была тщательно спланирована и назначена накануне визита новых клиентов исследовательской группы, чтобы руководство, как, например, Тошинори, отвлеклось от того, чем занимались стажеры. Однако планы изменились, когда Деку вышел поприветствовать их и, осмотрев принесенную Кацуки сетку, преисполнился праведной яростью. Неудивительно, но все же смешно, насколько права была Асуи, полагая, что Мидория самый подходящий человек для того, чтобы позаботиться о подобной вещи. Даже с научным чудом — гребаным водяным — прямо под носом, Деку извинился и отошел обсудить сеть со своими коллегами, заверив Кацуки, что это также отвлечет остальных и даст им потом больше уединения в лаборатории.
Из-за этого появилось немного свободного времени, и, учитывая пасмурное небо и вероятность скорого дождя, Кацуки решил, что им лучше бы остаться внутри. У Кацуки не было других вариантов, кроме как показать Шото океанариум, находящийся в этом же здании.
— Кацуки!
Или, может, именно Шото решил показать ему все.
Шото прижался руками к стеклу большого резервуара, наверняка оставляя на нем отпечатки, с которыми придется иметь дело какому-нибудь невезучему уборщику. Как от Кацуки и требовали, он послушно направился к водяному. В резервуаре содержались некоторые местные виды акул, обитающие в водах у острова. В почти осязаемом волнении Шото сказал что-то на своем странном языке, затем спохватился и помедлил, раздумывая, как сформулировать то, что хотел донести до Кацуки.
«Друзья».
Жест был подчеркнут тем, как Шото затем положил руки на стекло аквариума с — как опознал Кацуки — тигровыми песчаными акулами. Одна из них как раз проплывала мимо.
У Кацуки это не укладывалось в голове.
— Друзья? С акулами?
Хотя он знал: нападения акул явление редкое — Мидория постоянно говорил, что каждый год при попытке потрясти торговые автоматы умирает больше людей, чем от нападений акул, — но сердце все равно невольно подпрыгнуло к горлу. Как серфер, он, естественно, должен быть осторожен: издали акула могла принять его за тюленя и подплыть для пробного укуса. Однако, скорее всего, Кацуки кричал бы о том, что он все еще любит акул, пока его, после укуса, загружали бы в чертову машину скорой помощи — только для того, чтобы защитить репутацию рыбы.
Может, до него таки дошли разглагольствования Мидории о том, как акулам отрезают плавники, после чего живьем выбрасывают в море умирать.
«
Друзья по охоте, — жестами вывел Шото с растущей улыбкой, обнажившей кончики зубов над пухлой нижней губой, —
двигаемся группой».
При виде его показавшихся зубов, Кацуки забеспокоился и, пока переваривал слова, поправил шапку, которую надел на голову своего водяного, чтобы замаскировать его.
— Охота стаей, с акулами? — удивленно фыркнул Кацуки, ища в лице Шото намек, что тот шутит, но смягчился, когда не нашел его. — Не могу сказать, что ожидал этого.
«
Дельфины плохие как задиры, — попытался объяснить Шото, подыскивая определения из своего ограниченного словарного запаса и задумчиво хмуря брови. —
Акулы, как Сквади, глупые, но милые. И тоже голодные».
Кацуки не удержался и снова рассмеялся, представив водяного под водой, гладящего акулу словно гребаную кошку. Тем временем Шото, с непреклонным выражением лица, плотнее прижался к стеклу. Жаль того, кому приходилось мыть этот аквариум каждый день.
«
Спаси их, — отчаянно вывел Шото, поворачиваясь к нему с праведной решимостью в глазах. —
Океан».
С жалобным воем оглянувшись на акул, Шото прохрипел:
— Норвегия…
Черт возьми, Кацуки нужно было объяснить этому идиоту, что Норвегия — не океан, из которого он родом.
— Они здесь в безопасности, Шу. — Он подчеркнул слова жестом «безопасно», стараясь сделать все возможное, чтобы заверить Шото: акулы счастливы жить под опекой океанариума. — Уверен, Деку с удовольствием покажет тебе, как о них тут заботятся. Этот сученыш практически сходит с ума от счастья каждый раз, когда Эй выказывает желание поговорить об акулах.
Не делая никаких особых жестов в ответ, Шото играл пальцами и нервно переводил взгляд с Кацуки на резервуар, будто не был до конца убежден, но не знал, что сказать. Кацуки, даже без секундного сомнения, шагнул вперед и взял его ладони в свои, чем явно удивил Шото. Тот поднял глаза — их лица теперь были очень близко.
— Эй, — выдохнул Кацуки, ведя большим пальцем по костяшкам пальцев Шото. — Мы могли бы помочь покормить их, если только ты наденешь перчатки и будешь держать свою задницу подальше от воды.
Та улыбка, которую Кацуки хотел увидеть, наконец снова украсила лицо Шото, и водяной неохотно, лишь на мгновение, убрал руки, чтобы вывести жестами:
«Малыши хотят перекусить».
Это вызвало искренний смех у Кацуки, и он тут же ответил:
— Уверен, их желудки такие же бездонные, как у тебя.
Шото закатил глаза, но все же наклонился и с любовью прижался лбом к Кацуки.
Именно тогда Кацуки понял, что, возможно, за всю жизнь это было его первое настоящее свидание.
— Мамочка, смотри!
Пронзительный голос возбужденного малыша разрушил чары, которые Шото наложил на Кацуки и тем заставил забыть, где они находятся. Кацуки взглянул на посетителей: маленькая девочка указывала на резервуар позади них и дергала за рукав свою мать — в отличие от ребенка, совершенно шокированую от увиденного там.
О черт.
Кацуки резко повернул голову к источнику их страха и восхищения; сердце упало в пятки, а глаза превратились в блюдца при виде зрителей, заинтересовавшихся их проявлением чувств. На него и Шото смотрели десятки пар немигающих глаз рыб и акул, которые подплыли и собрались вокруг них в полукруг. Шото заворковал, будто нисколько не удивился, в то время как Кацуки чувствовал себя как рыба, вытащенная из воды, и продолжал в шоке открывать и закрывать рот.
Затем Шото сделал пальцами «пистолетики» — явно научился у Каминари, — как будто другие водные существа должны были гордиться им, и Кацуки с негодованием сцепил их руки, чтобы оттащить Шото от наблюдателей.
— Давай, пойдем к медузам: у этих-то тварей нет гребаных мозгов.
Дети в волнении столпились у резервуара, а Шото вел себя так, словно просто был рад, что Кацуки крепко за него держится.
───── ☽༓☾ ─────
Для Кацуки медузы были любимыми морскими жителями в океанариуме, но он с трудом мог оторвать глаза от Шото, чтобы удостоить этих существ хотя бы взглядом.
Вид мягко дрейфующих по легкому течению воды медуз расслабил Кацуки. Из динамиков тихо лилась успокаивающая музыка, задавая особое настроение, и мало кто был в этой части океанариума — большинство детей находили ее ужасно скучной. Может, это и смешно, но, когда он сам был ребенком, Кацуки специально убегал от родителей только для того, чтобы посидеть с безмозглыми существами в одиночестве. Верхнее освещение было приглушено, но каждый резервуар подсвечивали разноцветные лампочки, подчеркивая красоту тонких, словно нити, щупалец, которые веером расходились за прозрачными существами, пока цвета мягко менялись вокруг них в такт тихой музыке.
Кацуки наблюдал, как свет отражается в прекрасных, словно кристальных радужках Шото; даже биолюминесцентные медузы не сравнятся с этой красотой.
К счастью, больше никаких происшествий не произошло, если не считать попытку Шото окунуть руку в воду — точно то, чего боялся Кацуки на рыбном рынке — и что-то схватить из открытого аквариума, словно они были в закусочной. Кацуки практически выбил руку идиота из сустава от того, как быстро схватил за запястье, чтобы тот не выдал свою личность всем присутствующим, но Шото был просто счастлив, что Кацуки теперь держал его за руку.
Время пролетело быстро. Кацуки обнаружил, что прекрасно его провел и искренне наслаждался прогулкой с Шото. Вероятно, в городе было еще немало мест, которые можно ему показать.
Кацуки почти забыл настоящую причину их пребывания здесь, по крайней мере, пока наконец к ним не вышел Деку и не провел в исследовательский центр в задней части здания. Рубиновые глаза Кацуки острым взглядом осматривали окружение. Он не желал и на мгновение допустить мысль, что кто-то бросит даже подозрительный взгляд в сторону Шото. Находиться в здании экспертов по морским вопросам и при этом укрывать чудо современной науки — вся эта ситуация, мягко говоря, щекотала нервы. Особенно на фоне того, что он влюблен в вышеупомянутое чудо.
Зато Шото казался совершенно довольным, поскольку Мидория разрешил ему покормить акул. Тем временем Кацуки бесился, что ублюдок Деку не мог следить за громкостью своего голоса: того и гляди, во всем учреждении узнают, что они прячут водяного в одной из пустых лабораторных комнат.
— Это поразительно! — Отложив какой-то инструмент, который он использовал для увеличения части кожи Шото, Деку рассмеялся, ведя рукой по волосам, словно у него закружилась голова. Затем он чирканул что-то в своих каракулях, по ошибке называемых заметками. — Представляешь, веснушки на носу и скулах Шото на самом деле не веснушки. Это тот же тип мелких пор, которые встречаются на мордах акул, — Ампулы Лоренцини. Они помогают морским хищникам находить добычу по слабым электрическим импульсам, возникающим при движении! Интересно, с какими другими животными у русалок одинаковые охотничьи приемы, раз у них уже прослеживается такое сходство с акулами. Шото, дай мне посмотреть на твои зубы…
— Он не гребаная лошадь на аукционе, — прошипел Кацуки.
Кацуки все время вертелся рядом, постоянно спрашивая Мидорию, что он делает или что это за оборудование, прежде чем позволить ему даже подумать о том, чтобы прикоснуться к Шото. Каждый раз Деку бросал на него уничтожающий взгляд, который одновременно с тем был таким понимающим, что выводил Кацуки из себя из-за веселого блеска в его зеленых глазах. Черт возьми, когда Мидория попросил сделать анализ крови, Кацуки физически выбил иглу из его рук, вместо того чтобы предложить сделать это самому, — просто вспомнил, как Шото боялся капельницы.
— Его зубы заострены, но я хочу знать, имеют ли они тот же тип зазубренного края, что и у большой белой акулы, или же иглообразную структуру, как у тигровой песчаной акулы. Кроме того, любопытно, есть ли у него несколько рядов зубов. Возможно, даже думать об акулах совершенно ошибочно, так как у Шото есть вторичное веко, как у крокодила, которое помогает защитить глаза, когда он открывает их под водой. Интересно, что у Шото такое сходство с акулами, но структура его чешуи больше похожа на аровану, которая в основном известна как пресноводная рыба. Я бы также сравнил длину и окрас его плавников с плавниками бойцовой рыбки петушка, но они также живут в местах смешивания соленой и пресной вод. Это так интересно… Мне любопытно, насколько хорошо он приноровился бы к речной воде. Ты же держал его какое-то время в неочищенной воде…
Проходя через все стадии погружения в безумное бормотание Мидории, Кацуки закатил глаза. Обычно, отвлекшись на рассуждения, Деку не замечал этого, но, по-видимому, он ждал сигнала «давай, вперед», чтобы засунуть свои гребаные руки в рот Половинчатого, поэтому это закатывание глаз привлекло его внимание. На мгновение Деку замолк, а затем на его лице появилось нехарактерно лукавое выражение.
— Знаешь, Каччан, — сказал он, опершись о стойку с притворной непринужденностью. — Акулы также обычно кусают своих партнеров во время совокупления.
Кацуки поперхнулся воздухом от этого заявления и, совладав с собой, выпалил:
— Какого черта ты посчитал необходимым сообщить мне это?!
У Мидории хватило наглости пожать плечами, в то время как Шото переводил взгляд с одного на второго, а затем с любопытством склонил голову набок, пытаясь понять, о чем они так быстро говорят.
— Похоже, тебе понадобится это предупреждение, — просто сказал Мидория, оставив Кацуки в замешательстве; после этого он указал прямо на шею. Кацуки хлопнул себя ладонью по горлу так быстро, что громкий звук шлепка заставил Шото защебетать от беспокойства. Кацуки почувствовал, как к лицу прилила горячая волна. Конечно, остались следы после того, как водяной практически атаковал его шею в восторженном и страстном исступлении. Как он мог быть настолько глуп, что не надел сегодня гребаную водолазку, несмотря на жару?
После того как Кацуки шлепнул Деку по указывающей на шею руке, тот вернулся к своей работе, но напоследок, откинув осторожность, бесцеремонно бросил:
— У акул также два пениса…
— Заткнись!
Кацуки почувствовал, как вспотели ладони. Из-за неясных знаков между ним и Мидорией, а также исходящей от Кацуки нервозности Шото наклонился вперед со слабым предупреждающим рычанием, которое, возможно, было бы сильнее, если бы он не считал Мидорию другом.
Точно пойманный за преступлением человек, Мидория быстро повернулся с поднятыми руками и сменил пластинку, сказав первое же пришедшее ему в голову:
— Итак, вы наконец-то вместе?
— Что ты имеешь в виду — «наконец-то»?
Потрясенный личным потрясением Кацуки от этого вопроса, Мидория с выражением недоверия на лице опустил руки — Кацуки правда думал, что он скрытный? — и выдохнул:
— Каччан…
Тем временем Шото, с острой зубастой ухмылкой, казалось, все понял и взволнованно вывел жестом: «
Вместе».
Увидев еще одно подтверждение их отношений, Кацуки ощутил дрожь от внезапного чувства гордости. К нему вернулась уверенность:
— …Да.
— Ты всегда говорил мне, что ненавидишь человечество. — Мидория искренне улыбнулся, явно радуясь за них, но не упустил возможности немного подколоть Кацуки. — Но я не ожидал, что ты полюбишь рыб сильнее, чем я!
— Перестань пытаться выглядеть умным, Деку, ты просто вызываешь у меня кринж.
Мидория только хихикнул и вернулся к своей работе.
После этого все вошло в спокойный ритм, Шото потянул Кацуки сесть рядом с ним, чтобы положить подбородок на плечо Кацуки и притвориться, будто понимает дальнейшие разглагольствования Мидории. Единственная заминка возникла с коротким появлением наставника Мидории.
Как только Яги Тошинори просунул голову в дверном проеме, Кацуки сразу же сел прямее — отчасти для того, чтобы закрыть собой Шото. Однако, возможно, еще и потому, что тайно обожал и преклонялся перед ним. Тошинори сделал себе имя в области морской биологии, но он также в молодости участвовал и побеждал в серии соревнований по серфингу, и Кацуки помнил, как в детстве на повторе смотрел видео, на котором тот ловил дикие волны.
Иногда было трудно скрыть, насколько Кацуки поражен его талантом, поэтому он отвел взгляд, словно его раздражало присутствие Тошинори.
— Юный Мидория, у тебя есть минутка? — спросил тот, заставив Мидорию чуть не споткнуться о собственные ноги от того, как быстро он повернулся лицом к наставнику. — У наших новых клиентов возникло затруднение, и я хотел бы узнать твое мнение по этому вопросу.
Практически дрожа от волнения, что учитель, которым он так восхищался, попросил о подобном, Мидория встал как солдат по стойке смирно и, немного запнувшись, прощебетал:
— К-конечно, сэр!
Кацуки закатил глаза от формальностей этого придурка. Тошинори был его личным наставником уже много лет, а Мидория все еще благоговел перед ним. Кацуки не стоило удивляться: Мидория стал морским биологом, потому что раньше Тошинори организовывал для детей прогулки по экологическим тропам и рассказывал о морской дикой природе этого региона. Деку ходил на каждую из них, черт возьми.
Покидая комнату, Тошинори слегка помахал Кацуки рукой, и это простое приветствие так смутило Кацуки, что он лишь хмыкнул в ответ. Шото искоса посмотрел на него улыбающимися глазами, словно что-то знал. Возможно, эта реакция просто была очень в стиле Кацуки и невольно всколыхнула теплое чувство в груди Шото.
Мидория отсутствовал всего минуту. А затем лишь одно его сообщение взорвало тот маленький пузырь, который взрастили вокруг себя Шото и Кацуки.
Деку >:( [суббота, 15:05]: Уводи отсюда Шото как можно быстрее
Деку >:( [суббота, 15:05]: СЕЙЧАС ЖЕ
