Морская комната

Это было плохо. Это было очень плохо. Произошло именно то, чего Кацуки боялся. Если бы он добился своего, друзья бездумно приняли бы озвученные им новые и странные обстоятельства и позволили бы ему сбежать обратно в маленький пузырь, который он создал для себя и Шото. Маленький пузырь, где ему не нужно было делиться водяным и чувствовать себя пятым колесом, пока Мина и Эйджиро под руки ведут Шото в H&M. Горькое облако гнева вокруг него было разорвано внезапным толчком в плечо. — Эй, — начала Джиро, когда Кацуки оправился от почти настигшего его сердечного приступа от того, что его так внезапно вырвали из мрачных мыслей. — Если все это правда, то извини, что вела себя как сволочь. Это почему-то ошеломило сильнее, чем толчок. — Что? Она вздохнула и покрутила длинные серьги, подаренные «сладкой мамочкой». — Послушай, я была уверена, что ты пытался прикрыть свой зад, потому что встречался с тем парнем и слишком боялся показать даже малейшую эмоциональную уязвимость перед нами. Потом я увидела, как ты смотрел на обнимающую Шото руку Эй — как будто этот бесхитростный добряк не был полностью увлечен Мидорией, — и поняла, что ошибалась. Кацуки недоверчиво уставился на нее и произнес гораздо мягче: — Что? Кьёка бросила на него невыразительный взгляд, как будто он точно должен был знать, о чем она говорит. — Если бы ты встречался с Шото, то ты бы уже втиснулся между этими двумя и, как грубиян, с раздражающей гордостью сам бы его обнял. Вместо этого ты с видом отвергнутого любовника плетешься сзади. Я бы сказала «засунув язык себе в зад», если бы уже не была уверена, что ты хочешь кое-какую часть Шото в своей… — Может, ты уже заткнешься, Ушастая?! Я понял! Хотя Кьёка закатила глаза, она наконец отвела расчетливый взгляд от его лица и посмотрела на свои ботинки со стальными носками. Оба, идя рядом, погрузились в напряженное молчание. Тем временем Кацуки продолжал сверлить взглядом спину Шото, пока Денки проверял пределы его владения языком: болтал о музыке, пытаясь понять, мелькает ли в глазах Шото узнавание при упоминании какого-то из перечисленных имен певцов. Каким-то образом Кьёке снова удалось застать Кацуки врасплох, когда она тихо сказала: — Момо. — Что? — в третий раз за время их разговора спросил Кацуки. — Мою девушку зовут Момо, — уточнила Кьёка и, глубоко вздохнув, снова повернулась к Кацуки. — Она невероятная, и я никогда не встречала никого, похожего на нее. Она умная, вдумчивая, красивая, и с ней так легко разговаривать. Иногда мне больно и страшно от мысли, что могу ее отпугнуть. — Что, черт возьми, в тебе есть такого, что могло бы ее отпугнуть? — резко спросил Кацуки с внезапным презрением к этой цыпочке «Момо» из-за намека, что она, возможно, заставила его друга так подумать о себе. — Ты сказала, она умна, но, как по мне, это звучало по-идиотски. — Дело в том, что нет чего-то, что ее отпугнет, это именно я напугана, — быстро объяснила Кьёка, покачав головой и подняв руку, чтобы остановить его ход мыслей. — И это отстой — быть напуганной. Я уверена, ты понимаешь. Хотя Кацуки успокоило то, что с ней все же обращаются как подобает, он усмехнулся на ее последнюю мысль. — Тут нечего понимать. — Разве? — Склонив голову набок, она скрестила руки на груди в явном недоверии. Кацуки зарычал, готовясь продолжить спор о том, что она не права и что он понятия не имеет, о чем она говорит. К сожалению, именно в этот момент низкий напряженный голос заставил его измениться в лице и внимать сказанному. — Кацуки. — Шото оглядывался на него с отчаянным выражением лица и протягивал к нему руку, словно призывал Кацуки оказать ему поддержку. Его широко раскрытые глаза, приоткрытые розовые губы и вырвавшаяся короткая жалобная трель… Кацуки почувствовал, как в груди сжалось от необходимости немедленно прийти водяному на помощь и защитить его как от подавляющего натиска друзей, так и от всего остального, что может встретиться на их пути. — Хм. — Джиро с самодовольством смотрела то на одного, то на второго. — Похоже, кто-то хочет тебя. Это вмиг испортило настроение Кацуки. Он сердито посмотрел на нее, ускоряясь, чтобы догнать Шото, но бросил через плечо едкое: — Заткнись. Джиро прикрыла рот, скрывая смех, но Кацуки уже делал то, что Половинчатый от него ожидал. Обняв одной рукой Шото за плечи, Кацуки сумел протиснуться между Эйджиро и своим водяным, одновременно отталкивая второй рукой стоящую по другую сторону от Шото Мину. Протестующие звуки статистов побудили поднять глаза неожиданно замолчавшего Денки, который до этого пялился в телефон. Когда он сообразил, что произошло, то засмеялся, но в этом смехе была нервная нотка. Денки провел рукой по своим волосам во взволнованной попытке это исправить. — Эй, вы не возражаете, если я отойду, верно? С подозрительным прищуром в глазах Кацуки сморщил нос. — О? Это ты взахлеб рассказывал обо всех кроссовках Adidas, которые собирался заставить его примерить, потому что, оказывается, мои мокасины слишком, блядь, устаревшие? — Тебе повезло, что ты горячий, потому что иногда ты одеваешься как мой двоюродный дедушка-отшельник, — с ухмылкой ответил Денки, но затем прикусил губу, вертя телефон в руках. — У меня импровизированная свиданка в пиццерии, я встречусь с вами позже в Urban Outfitters, хорошо? Кацуки приподнял изогнутую золотистую бровь и чуть не улыбнулся нелепому комментарию. — Подожди, ты ужинаешь с Мешками под Глазами в Subpar Pizza в торговом центре? — Да, и что с того? — Денки со страстной уверенностью дернул плечами, пытаясь скрыть, как на самом деле нервничает, но Кацуки только усмехнулся. — Фу, ты, должно быть, ему нравишься, раз сумел заставить его на это пойти. Денки чуть не споткнулся о собственные ноги и, не веря своим ушам, взглянул на Кацуки с красным румянцем на носу и скулах. — Он что? — Ты слышал меня, Тупая Морда. — Рука Кацуки, свободно свисавшая на плечах Шото, слегка напряглась, когда он почувствовал, что водяной прижался к нему ближе. — Просто убирайся отсюда и на обратном пути не покупай Шото ничего с надписями — любыми надписями. Денки загорелся, возбужденно и с нетерпением переступая с ноги на ногу, чтобы убежать, хотя он не упустил возможности многозначительно посмотреть на Шото и руку Кацуки. В любом другом случае он, конечно, прокомментировал бы это, но, возможно, доброта Кацуки, поделившегося хотя бы малейшим наблюдением о коллеге, на этот раз пробудила в Денки каплю милосердия. — Не забывай предохраняться! — крикнула Мина ему вслед, и Денки убежал, сложив пальцы пистолетиками ей в ответ, как будто он собирался не на поздний ужин в фуд-корт торгового центра. Издав легкий щебет для привлечения внимания, Шото посмотрел на Кацуки и показал жест: «Объясни?» — Нет, нетушки. — Покачав головой и проведя рукой по нижней половине лица, чтобы скрыть румянец, Кацуки просто направил Шото в ближайший магазин, который оказался часто посещаемым им магазином для серферов. — Я не стану сейчас объяснять тебе это, Половинчатый. Наклонив голову, Шото что-то проклекотал, выглядя еще более заинтересованным, но Киришима привлек их внимание парой отвратительно желтых кроксов, которые, по его мнению, идеально подходили их новому соседу с точки зрения как стиля, так и комфорта. Шото тем временем, в спешке чуть не налетев на блуждающего покупателя, выразительно указал на безрукавку — какую-то случайную новинку — с изображением плывущих по галактике трех кошек с лазерами из глаз. От одного взгляда на нее у Кацуки легко могла разболеться голова. Излишне говорить, что он купил ее для водяного, пока все остальные отвлеклись, передавая в раздевалку Шото одежду для примерки. — Эй, Кэтс, — окликнул его Эйджиро, когда Кацуки засовывал чек за столь нелепую тряпку в карман джинсов, где, как он надеялся, бумажка будет спрятана навсегда. — Иди сюда! Я думаю, Шото нужна помощь со штанами, и Мина вот-вот ворвется к нему, если этого не сделаешь ты. — Черт возьми, — вздохнул он, но поспешил дальше, не желая, чтобы один из ближайших друзей облапал его гипотетический объект любви. — Шото! — певучим голосом прокричала Мина, положив ладонь на дверную ручку раздевалки. — Тебе там нужна помощь, милый? — Дуй отсюда, Енотовые Глаза! — сквозь зубы выплюнул Кацуки, направляясь в кабинку, чтобы спасти водяного. Он с раздражением оттолкнул хихикающую Мину, которую, казалось, это позабавило. По крайней мере, она не втиснулась прямо в раздевалку, иначе секрет Шото был бы под угрозой раскрытия. — Я просто пыталась помочь. Судя по звукам, у него там что-то не получается. Я дам вам минутку наедине. — Поиграв бровями, Мина начала уходить, но ненадолго остановилась спросить: — Кстати, как думаешь, в каком цвете он самый красивый? — В насыщенно-голубом, — без раздумий ответил он. И, сообразив, что у него был готов ответ, в ужасе посмотрел на нее, но Мина уже со смехом уходила. Кацуки выругался себе под нос и встряхнул непослушными волосами, а потом приоткрыл дверь и заглянул внутрь: — Шу, ты… твою ж мать, хорошо, держись! Засунув руки и голову в футболку-тюрьму, которую пытался надеть, Шото ударился спиной о стену раздевалки и издал нечеловеческий визг. Мощные мышцы живота напряглись под руками Кацуки, удерживающих его за талию, и Шото зарычал. Но, когда Кацуки стянул с него футболку, рьяное рычание переросло в трель, которая заставила Кацуки фыркнуть от смеха. Зрачки в разноцветных глазах расширились от узких щелочек до блюдец. — Не хотел тебя застать врасплох. Я думал, ты меня услышал. — Шото, склонив голову набок, повернулся — все еще с руками Кацуки на своем торсе, и Кацуки неохотно их убрал. — Тебе не нужна футболка с надписью «Пляжи без берегов», дай мне минуту. Кацуки отбросил в сторону футболку с приколом и начал рыться в оставшейся отобранной одежде, пока не наткнулся на темно-серую с синим фланелевую рубашку. Удовлетворенно хмыкнув, Кацуки снял ее с крючка. — Я удивлен, что тебе удалось самостоятельно влезть в джинсы. Шото пожал плечами — жест, которому он научился у Кацуки, — и смущенно сказал: — Эй. Кацуки вздохнул: — Конечно, он помог тебе. Он надеялся, немой норвежец, не способный влезть в пару черных обтягивающих джинсов, не был слишком подозрительным, у кого угодно возникли бы проблемы с настолько узкими… Шото неловко поерзал в джинсах и, когда ему на плечи накинули расстегнутую рубашку, удивленно посмотрел на Кацуки, но поспешил послушно просунуть руки в рукава, как его учили. С пуговицами не так-то просто разобраться. И все же Кацуки считал, что, пока Шото все еще приспосабливается к человеческой одежде, ему больше повезет со свободными рубашками. Застегивая ее, Кацуки пытался поддерживать зрительный контакт с водяным хотя бы для того, чтобы удержаться и не опустить взгляд на его обнаженную грудь. Конечно, до этого он видел ее каждый день и даже много раз видел Половинчатого полностью обнаженным после появления у него ног, но сейчас все было по-другому. Он стоял так близко к Шото, застегивая пуговицу за пуговицей, и это казалось странно интимным — так, как Кацуки не смог бы описать, но все же это чувствовалось и угадывалось в разноцветных радужках водяного, который пристально смотрел на него в ответ. Кацуки было неловко еще и от ощущения, как ему становится жарко и он возбуждается, при том что происходящее было явно противоположно стриптизу. Черт, сейчас не было никаких причин заводиться. — Кацуки. Пока водяной с любопытством не прохрипел его имя, Кацуки не осознавал, что пальцы остановились на воротнике Шото и начали бездумно его теребить. Голову наводнили вопросы, которыми он не хотел сейчас обременять Половинчатого, и в качестве неуверенного ответа Кацуки прижал руки к груди Шото в ожидании, что тот отступит. Он встретился взглядом с Шото — тот казался таким же неуверенным — и не знал, что делать, когда водяной прижался лбом к его лбу всего на миг… до того, как сверху через дверь раздевалки внезапно перебросили еще несколько штанов. — Синие джинсы! — слишком громко крикнула Мина по ту сторону практически картонной двери. — Эти должны выглядеть мило! — Черт возьми, Мина, предупреждать надо! — грубо выкрикнул Кацуки, но Ашидо, случайно нарушив момент, уже снова с хихиканьем ушла. Они нашли довольно много подходящей Шото одежды, но Кацуки нравилось наблюдать, к каким стилям тяготеет водяной, знакомясь с человеческой модой. Кацуки никогда не увлекался модой, упрямо бунтуя против работающих в этой отрасли родителей, но не сдержал улыбку, когда обнаружил тягу Половинчатого к броским узорам и мягким свитерам. Его ни в малейшей степени не волновала потраченная на водяного сумма, даже когда он бросил на стойку кассира цветастую «гавайку» за сто пятьдесят долларов. Кацуки барабанил пальцами по столешнице, выискивая другой рукой бумажник в глубоком кармане. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы заметить тягучий взгляд кассира, который осмотрел его с таким явным интересом, что Кацуки сморщил нос от отвращения. — Сфотографируй, блядь, на память, — проворчал он, меняя позу с расслабленной — он прислонялся к стойке — на оборонительную и смутно неестественную. — На самом деле я бы с удовольствием, но все же предпочел бы не фото, а твой номер. — Если парень просто ухмыльнулся, то Кацуки молча поморщился: хотел подколоть, а в итоге сам угодил в эту игру. — Я тогда сделал бы тебе скидку, милашка. Он мог бы придушить парня прямо здесь и сейчас за наглость так его назвать, но у Кацуки вырвалось громкое короткое «хах», и этот смех был гораздо более жестоким. С усмешкой Кацуки уперся рукой себе в бедро. — Тч, твой подкат серьезно кого-то подкупает пятью процентами с рубашки Tommy Bahama? Потому что я… Черт! Плечо пронзила короткая острая боль, которая сама по себе не была особенно неприятной, но испугала и чуть не заставила его подпрыгнуть на метр в воздух. Однако обвившиеся вокруг талии руки удержали его на месте, и Кацуки оказался лицом к лицу с рычащим позади него Шото. И Кацуки, и кассир широко раскрытыми глазами наблюдали, как Шото отстраняется после нанесения мягкого укуса. — Шу, какого хрена! — зашипел он, хотя и не стал вырываться из хватки. Не то чтобы он не хотел вывернуться из рук, но… ну, ладно, может, он правда хотел навсегда остаться так с вибрирующей от рычания грудью Шото, прижимающейся к его спине. И именно в этом была проблема. Посреди мини-срыва Кацуки из-за того, как сильно ему на самом деле нравилось ощущение четко очерченных рук Шото на себе, кассир закончил пробивать покупку и тихо пробормотал цену. Кацуки глянул на него: кассир теперь нервно смотрел на Шото, в то время как водяной удержал с ним непоколебимый зрительный контакт, как готовый наброситься хищник. Фыркнув, Кацуки бросил деньги на прилавок и легонько похлопал Шото по щеке, чтобы привлечь его внимание. Причудливые зрачки, обратившись к Кацуки, расширились, и парень закатил глаза — слишком ласковая реакция для того, с чем он сегодня мирился. Из горла Шото донеслась воркующая трель, водяной наклонил голову — и Кацуки внезапно понял, что его поймали на разглядывании. Наконец, вырвавшись из объятий, Кацуки попытался отмести сентиментальные чувства и, схватив пакеты с покупками, быстро пробормотал: — Давай уберемся отсюда к чертовой матери. Шото послушно последовал за ним, пока они снова не встретились с Эйджиро и Миной — эти двое, пока Кацуки платил на кассе, отошли побаловать себя выпечкой из Cinnabon. Водяной, как чертов пес, с интересом принюхался, и Кацуки начал подозревать, что скоро придется выложить еще больше денег за ненасытную любовь Шото к сладостям. Вместо этого, к его удивлению, Шото вскоре отвлекся от манящего запаха сахара, масла и корицы и переключился на заигравшую в ТЦ песню Питбуля. Пока Мина разглагольствовала о том, что слышала, что норвежцы большие поклонники его музыки (как будто знание таких дерьмовых фактов делало ее умнее), Кацуки все не мог выкинуть из головы произошедшее в магазине. После всего этого шопинг пошел намного лучше, чем ожидал Кацуки, и было довольно интересно посмотреть, какие магазины сумеют заманить водяного. Кацуки положил этому конец только тогда, когда Мина попыталась одеть ублюдка как какого-то е-боя из TikTok, даже если сережки Шото как бы завершали образ. Из всего, что примерил Шото, водяной больше всего обрадовался рубашке, которой его удивил Кацуки, и в ней же вышел из раздевалки, торопясь покрасоваться в модном. Кацуки знал: он в полной жопе, раз каким-то образом все еще испытывает отвратительное влечение к Шото, даже когда тот так одет. На самом деле, Кацуки сейчас с удовольствием поцеловал бы дурака-водяного. Черт возьми. Мина присела Эйджиро на уши, пока тот нес сумки с их уловом, а Кацуки с Шото немного отстали по пути к другому магазину в ТЦ. Широко раскрытыми и полными любопытства глазами Шото оглядывался по сторонам, а Кацуки наслаждался, наблюдая за тем, как Половинчатый открывает для себя столько нового. Он даже остановился у стенда с конфетами и купил пакет жевательных акул, на которых Шото посмотрел, когда они проходили мимо. Хотя, возможно, водяной тогда просто подумал, что это странная рыба. Тем не менее Шото был в восторге, и Кацуки с мягкой улыбкой наблюдал, как водяной открыл рот и, удовлетворенно прищурив глаза, с громким скрежетом зубов начал поглощать жевательные конфеты. По крайней мере, так было до тех пор, пока он с любопытной трелью не встал как вкопанный. Кацуки тоже остановился и, приподняв бровь, оглянулся на Шото. Глаза Половинчатого были прикованы к чему-то вдалеке, и, повернувшись, чтобы самому присмотреться, Кацуки довольно быстро увидел, что привлекло внимание водяного. Кацуки должен был догадаться: если кто-то и собирался пробраться через тугую задницу Шинсо прямо в его сердце, то это был Денки. Для такой некачественной пиццы, как в Sabaro, свидание, должно быть, прошло на удивление хорошо, или же это не было их первым свиданием, потому что эти двое практически засунули языки друг другу в глотку. Возможно, он выбрал слишком пошлое определение происходящего, так как Шинсо осторожно держал лицо Денки в своих больших ладонях, но Кацуки все равно морщился от вида этих двоих, вовсю целующихся в маленьком уголке между фуд-кортом и Forever21. Он потянул Шото за руку, ожидая, что тот послушно последует за ним, но водяной по-прежнему неотрывно смотрел на парочку: Каминари обвил руки вокруг плеч Шинсо и улыбнулся тому в губы. Денки постоянно стремился быть в центре внимания, но сейчас, если судить по напору и нежности, с которыми Шинсо целовал его, он был полностью под каблуком Денки. Кацуки сомневался, что они остановились бы, если бы увидели его неприязненный взгляд или застенчивые взгляды других случайно заметивших их людей. Оба были слишком поглощены происходящим в их собственном мире, чтобы смущаться. Шото, что-то продумывая в уме, озадаченно наблюдал за новой парой, но его глаза расширились, когда Шинсо прервал поцелуй, чтобы оставить еще больше новых на шее хихикающего Каминари. «Объясни», — сделал лихорадочный знак Шото, обращаясь к Кацуки. — Это поцелуй, Половинчатый, — простонал он и протянул Шото руку, чтобы тот взял ее и они убрались оттуда. — Я правда не знаю, как объяснить тебе значение, если ты даже не знаешь, что это такое. Шото нахмурился, как будто не удовлетворился ответом, но он больше ничего не мог сделать, чтобы подтолкнуть его развить тему. Теплая рука легла в ладонь Кацуки, и он выдохнул, до этого не подозревая, что задержал дыхание. — Давай, я хочу купить тебе приличную обувь, хотя ты, вероятно, возненавидишь все, кроме сандалий. Я отказываюсь появляться рядом с тобой, если ты носишь их с носками. Достаточно того, что мне приходится иметь дело с плохими модными привычками Эй. Кацуки ожидал, что тема поцелуев больше не всплывет, а если и всплывет, то не так болезненно неловко, как это случилось позже.

───── ☽༓☾ ─────

— Шото кажется милым. Кацуки усмехнулся над попыткой Эйджиро завязать светскую беседу и даже не поднял глаз от новой одежды Шото, которую складывал в прачечной. — Я бы не сказал, что он милый. В уме всплыли воспоминания о том дне, когда он его нашел, и о том, как водяной напал на него после пробуждения в проклятой ванне. Кацуки улыбнулся. Его прошлое «я» было бы шокировано, узнав, с какой нежностью он сейчас вспоминает тот момент — в то время Кацуки чуть ли не рвал на себе волосы. Шото всегда был готов легко ринуться в бой, и то, что водяной не только проникся к нему симпатией, но и доверял достаточно, чтобы не нападать на его друзей, — для Кацуки кое-что да значило. Казалось, его друзья могут даже понравиться Шу. — Справедливо. Чтобы ты с ним мирился, он должен быть хотя бы немного злым, — посмеялся Киришима и еще сильнее разошелся, когда Кацуки бросил на него косой взгляд, который быстро прибил бы любую суку без отрощенной толстой брони, как у изношенной в боях шкуры Эй. — Кстати, ты не знаешь, как долго он пробудет у нас? — Не знаю, это как бы в подвешенном состоянии сейчас, а что? — Под подозрительным взглядом Кацуки Киришима поднял руки в жесте притворной капитуляции, который Кацуки знал слишком давно, так что тот уже потерял успокаивающий эффект. — Мне просто интересно, где он будет спать? Дерьмо. Ему следовало ожидать этого вопроса. Кацуки с трудом сглотнул и сквозь зубы выплюнул полуложь: — У нас полно места, я собирался устроить его там, где будет удобнее. Тебя волнует? — Мне было просто любопытно, — пожал плечами Эйджиро. — Я удивился, когда задал ему тот же вопрос и он указал на твою комнату. Дерьмо! Кацуки зарычал и на мгновение закрыл глаза от раздражения на притворный безразличный тон Киришимы, который нисколько не был тонким. — Все вы, любопытные говнюки, должны прекратить это, ничего не происходит. Понятно? — Ладно, ладно. — На мгновение Кацуки подумал, что Киришима закончил, но застонал, когда тот добавил: — Ты всегда можешь поговорить со мной об этом, если захочешь. Знаешь, если бы что-то таки происходило или если бы ты… эм, хотел, чтобы что-то происходило… ты можешь рассказать об этом. На миг Кацуки уставился на него в замешательстве и недоверии, а потом до него начал доходить смысл слов. Вместо того чтобы расписаться в своей борьбе с этими отвратительными так называемыми чувствами, Кацуки сморщил нос от любезно предложенного начала разговора. — Перестань говорить загадками, дурачина. — Хорошо. — Кацуки прищурился на Эйджиро, ожидая, что его снова подтолкнут, но расслабился, когда друг двинулся к двери, озвучив лишь одну последнюю мысль: — Но ты должен знать, это предложение распространяется и на остальную часть дома. Считай меня послом, потому что другие хотели, чтобы я убедился, что ты это понимаешь. Особенно Мина. На самом деле, она хочет знать все о Шото. — Скажи ей держать свои липкие от чипсов руки подальше от него. Эйджиро рассмеялся над немедленным едким ответом, как будто знал что-то, чего не знал Кацуки, и, выходя из прачечной, присвистнул через плечо. — Жесткий удар, чувак. Ты же знаешь, она стыдится своей зависимости от ранча. — И ей должно быть стыдно с таким-то дурным вкусом! — заканчивая лихорадочно собирать носки в пары, крикнул ему вслед Кацуки, как будто это могло высвободить все его накопившееся из-за бессилия разочарование. Кацуки просто хотел вернуться к Половинчатому и отдохнуть от этого дня, словно его никогда не было; хотел, чтобы все еще казалось, будто у них до сих пор есть тот маленький мир, который они вместе построили в этой проклятой комнате. В какой-то момент Кацуки перестал складывать одежду: он держал в руках одну из своих футболок, которые Шото позаимствовал у него. Красные глаза оторвались от изображения черепа, по которому он провел большим пальцем, и затем посмотрели на нелепую гавайку, теперь принадлежавшую Половинчатому. А это значит, что Шото больше не будет счастливо растягиваться поперек кровати в одежде Кацуки, чтобы протянуть руку и погладить Сквади. Больше не будет с урчанием зарываться носом в воротник надетой на себя толстовки Кацуки. Наверняка Шото больше никогда не будет ходить в одних лишь спортивных штанах Кацуки, как будто это была его личная миссия — сводить Кацуки с ума исключительно своими мышцами спины. Кем, черт возьми, он был для Шото? Эта мысль мучила Кацуки весь чертов день. Он вздохнул, подбирая их с Шото аккуратно сложенную одежду, чтобы отправиться в свою комнату, где, наконец, получит необходимый покой. Как только они вернулись домой, Шото пошел понежиться в ванне, и Кацуки подумал, что ему нужно побыть одному. Он надеялся, Половинчатый захочет получить еще один урок по жестовому языку, так как это всегда помогало раскрыть немного новой, ранее недоступной информации о таинственном водяном. Новые слова вытекали в новые разговоры, и каждый такой удивительный момент с Шото очень многое значил для Кацуки. Он и не думал раньше, что что-то подобное станет для него настолько важным. Вот о чем думал Кацуки, когда вошел в свою комнату и бросил стопку одежды на кровать, чтобы продолжить сортировку. А потом он услышал доносящиеся из ванной странные звуки — но не те причудливые, которые издавали его кошка и водяной и к которым он привык. — Шу? Сквади украдкой выползла из-под кровати, а затем ловко запрыгнула и по-королевски устроилась на брошенной одежде. Несмотря на то что она, скорее всего, оставит на ткани кучу шерсти, Кацуки почти не обращал на нее внимания. Сдавленные приглушенные звуки могли быть вызваны болью, и мысль об этом переполнила Кацуки такой безмерной заботой о благополучии Шото, что он в мгновение ока пересек комнату и распахнул дверь ванной. Задорные, слишком преувеличенные стоны — которые с натяжкой могли бы сойти за томные, — приправленные потрескиванием старых динамиков ноутбука, сразу срезонировали в слуховых аппаратах. Они так напугали Кацуки, что он в ужасе поскользнулся на скользком линолеуме. Деку потратил кучу времени на обучение Шото основам пользования компьютера, чтобы помочь с уроками жестового языка, но Кацуки никогда бы не думал, что рыбий мозг умудрится наткнуться на… порнографию? Шото пристально смотрел в экран, обхватив подбородок большим и указательным пальцами, словно он был свидетелем рождения математики, в то время как Кацуки предположил, что тупой ублюдок случайно нажал на рекламу виагры. Кацуки солгал бы, если бы сказал, что не видел ничего сексуальнее напряженного и непоколебимого взгляда Шото, но непристойный контент — не то, на чем должен быть сосредоточен этот взгляд. — Эй! — Стоило слогу слететь с губ, как глаза Шото мгновенно метнулись к Кацуки, но водяной, казалось, не был застигнут врасплох, хотя Кацуки поймал его с поличным. То есть с пикантным видео, на котором жестко имели шумного женоподобного парня. Указывая на экран, Шото чуть не вызвал у Кацуки асистолию, когда вывел знак: «Объясни!» О боже, неужели он не знал? Как он мог не знать? Черт, неужели люди делают это настолько по-другому? Анатомия, вероятно, в чем-то отличается, но неужели происходящее на видео настолько диковинно для Шото? Черт, нужно перестать думать об анатомии Шото, пока он не… «Объясни», — снова нетерпеливо вывел Шото и, повернув опасно балансирующий на краю ванны ноутбук, указал на экран. Водяному повезло, что он не потерял свой чертов палец от того, как быстро Кацуки захлопнул ноут. Кацуки выхватил его у Шото из рук, и водяной дико взвизгнул, наполовину вываливаясь из ванны со свешенным через борт хвостом и протянутой к ноутбуку рукой. Захлебываясь, Кацуки в панике выкрикнул какую-то тарабарщину, держа технику вне его досягаемости, в то время как Шото практически забрался на него, чтобы получить свой приз. — Какого хрена ты делаешь, Половинчатый?! «Отдай!» — не уступал Шото. Мокрый от воды, он вылез из ванны прямо на Кацуки, пытаясь взобраться на него, как на чертово дерево, и забрать ноут. Из-под тяжести хвоста и немаленького тела водяного было трудно вырваться. Кацуки был абсолютно уверен, что из-за близости Шото — да и просто из-за всей этой ситуации — его лицо было красным, как задница бабуина. Что, единственный обнаруженный в этом мире водяной оказался чертовым порно-наркоманом или как? Тогда Кацуки капец как не повезло, да? Он первым же делом убьет Деку за то, что тот показал Шото, как пользоваться сраным интернетом. — Нет, нет! В ответ на отказ раздался раздраженный визг, но это не помешало Кацуки попытаться ладонью оттолкнуть лицо ублюдка. — Я не стану объяснять тебе, как трахаются люди, если ты еще не понимаешь, что такое секс! Ты меня в могилу сведешь, ты это знаешь? Ты выглядишь приблизительно на мой возраст и даже не можешь определить, когда другой вид начинает это делать… Шото прервал его, хлопками оттолкнув руку Кацуки от своего лица, и вывел жестами свое первое связное предложение без посторонней помощи: «Я понимаю эту часть, дурак». Шото закатил свои разноцветные глаза, в то время как Кацуки в полном шоке упал на задницу. Шото, однако, уже вернулся к своей цели, снова открыл ноутбук и, как только загорелся экран, начал жать на кнопки-стрелки. Кацуки все еще был ошеломлен тем, что его назвали дураком, и это дало Шото возможность перемотать видео и вложить ноутбук в руки Кацуки: «Эту часть! Объясни, объясни, объясни!» — Поцелуи? Шото перемотал порно к самому началу — неуклюжей натянутой прелюдии в исполнении посредственных актеров, нанятых для этого, несомненно, малобюджетного и любительского фильма для взрослых, сюжет которого — если только повернется язык назвать это сюжетом — вращался вокруг богатого мужчины, изменяющего жене с податливым чистильщиком бассейна. Честно говоря, лучшим актером была женщина, которая вошла на две секунды в начале и изобразила ужас и потрясение при виде этой сцены. Шото не заботила незамысловатость очень поверхностной семейной мелодрамы, которую пропускало большинство зрителей, и он остановил видео на том месте, когда были в разгаре поцелуи двоих парней. Не обращая внимания на то, как актеры терлись друг о друга, Шото указал туда, где губы соединялись в поцелуе. Тогда же Кацуки и заметил набранную через голосовой поиск мешанину слов: «поцелуй трогать рот человеческий поцелуй почему». Еще один разочарованный жалобный скулеж Шото наконец заставил Кацуки, задыхаясь, проговорить: — Ты хочешь узнать больше о поцелуях? Реакция последовала незамедлительно: водяной выразительно кивнул, практически сидя на коленях Кацуки и цепляясь за воротник его рубашки. Кацуки не был уверен, может ли его лицо покраснеть еще сильнее, но если бы могло, то определенно сделало бы это сейчас, пока он пытался осмыслить, как, черт возьми, это объяснить. Раз Шото так далеко зашел в своем исследовании, очевидно, это сводило его с ума, и Кацуки предположил, что со стороны это правда кажется довольно странным явлением. Как бы то ни было, Кацуки надеялся, что Шото хватит текущего знания языка, чтобы хоть немного понять. — Это, ну… — Кацуки вздохнул, неловко потирая затылок и отворачивая голову от Шото, с предвкушением и любопытством наклонившегося к нему. — Знаешь… Это просто то, что делают люди, когда нравятся друг другу. Шото нахмурился и, убирая руки от свободной рубашки Кацуки, поморщил нос. «Друзья?» — вывел он. Кацуки не сдержал тихого фырканья. Он покачал головой и провел рукой по нижней половине лица. — Нет, больше, чем друзья. Ну, не всегда так, но, если лезть в детали, это собьет с толку. Послушай, это приятно, и, когда люди в какой-то степени небезразличны друг другу или, э-э, испытывают привязанность друг к другу… они так делают, чтобы выразить это, я полагаю? «Поцелуй, когда, — Шото взял руки Кацуки в свои, удивив тем, что снова посмотрел ему в глаза, и сложил пальцы Кацуки в кулаки, превращая их в жест… — вместе». — Вместе? — выдохнул он. Шото наклонился ближе, их носы почти соприкоснулись, и Кацуки почувствовал, как участилось сердцебиение под рукой, которую Шото положил ему на грудь. Ноутбук был отодвинут в сторону, но разум Кацуки был слишком занят, чтобы заметить, как он теперь стоит в небольшой лужице соленой воды, которая вряд ли полезна для техники. Единственное, на чем он мог сосредоточиться, были глаза напротив — дымчато-серый и голубой. — Кацуки… Он почти забыл дышать, когда Шото прижал их лбы друг к другу и медленно провел рукой по груди Кацуки вверх, нежно погладил по шее, и жабры на его бледном горле, как напоминание для Кацуки, изогнулись с шумным вдохом. Кацуки тоже сделал — но гораздо менее уверенный и прерывистый — вдох, повторяя этот странный жест, к которому уже привык. Глаза Шото удовлетворенно закрылись, и водяной промурлыкал: — Поцелуй. Кацуки вздрогнул, и от этого движения глаза водяного снова открылись, но он не закончил. Чуть сдвинув голову, Шото уткнулся носом ему в висок. Кацуки все еще пребывал в шоке, в то время как его кожа, казалось, горела гребаным огнем при каждом прикосновении к скользкой от воды коже Шото. Кацуки чувствовал каждое довольное урчание, доносившееся из мощной груди Шото, а водяной продолжал тыкаться носом и тереться лицом о Кацуки, подставлял свою длинную шею и потирался ею о шею Кацуки. Он издал несколько дельфиньих щелчков, удовлетворенно изгибая хвост, и сиплым голосом Шото повторил: — Поцелуй. — Ч-черт возьми… Кацуки умер, он точно умер. Только это могло объяснить происходящее сейчас. В животе всколыхнулось теплое чувство. Раздался свистящий щебет — смех, наверное, — но, когда Кацуки открыл рот, чтобы что-то сказать, Шото внезапно укусил его за плечо, и у него вырвался лишь вздох. Шото заворковал и оставил еще несколько крошечных укусов, прежде чем отстранился и с торжествующим видом взглянул на ошеломленное выражение лица Кацуки. Он снова пробормотал хриплое: — Поцелуй. — Половинчатый… — Кацуки взял паузу восстановить дыхание, пока глаза изучали лицо водяного, а в голове складывались кусочки пазла. Он обхватил лицо Шото своими грубыми руками — оно засияло от его прикосновения — и, убедившись, что полностью завладел вниманием водяного, в изумленном неверии выдохнул: — Ты целовал меня все это чертово время? Шото кивнул с явным облегчением и, когда пальцы Кацуки нежно пробежали по его жабрам, гортанно заурчал. — Черт возьми, Шу. — Голос Кацуки дрогнул, и он тяжело сглотнул, зарываясь пальцами в шелковистые волосы водяного. — Можно я… Шото продолжал нетерпеливо кивать, наклоняясь ближе с рокотом в груди, который перешел в ноющее: — Поцелуй, Кацуки. Вздрогнув, Кацуки резко вздохнул и без колебаний притянул Шото к себе в плотоядный, человеческий поцелуй. Нехватку опыта Шото восполнил страстью и рвением, из его груди вырвалось почти что рычание, и он крепко схватил рубашку Кацуки, ища опору в своем порыве. Кацуки вело от этого звука, и он направлял водяного в этом незнакомом движении губ, которое заставляло хвост Шото изгибаться и сплетаться с его ногами. Пока, положив руку на челюсть водяного, Кацуки вел его в поцелуе, соль щекотала нос и покалывала кончик языка, но это не казалось неприятным. Он провел пальцем по раковине остроконечного уха Шото и улыбнулся, почувствовав, как оно взволнованно дернулось под подушечками пальцев. Губы водяного были мягкими и неопытными, но он был верен себе и не уступал. Острые зубы царапали чувствительную нижнюю губу Кацуки, и каждое мгновение было всецело захватывающим. Святой ад, это был рай. Урчание и поскуливание продолжали вырываться из Шото, как будто водяной был инструментом, и звук счастливо прокатывался в горле мелодичной песней удовлетворения, и такое же «м-м-м» Кацуки рождалось в их поцелуе. Счастье накатывало на него волнами. Он не знал, что поцелуи могут быть такими — водяной тоже учил его чему-то новому. В прошлом любое романтическое свидание Кацуки было быстрым и, как правило, просто удобным: он не был из тех, кто напрасно вкладывал в это излишние эмоции, так как полагал, что все в любом случае долго не продлится. Никогда в жизни он не хотел поцеловать кого-то и быть поцелованным кем-то так чертовски сильно, что ощущение того, что он правда это делает, зажигало столп искр в животе. Он даже не подозревал, что так бывает. Он знал, что тотчас пристрастится к головокружительному чувству желания и восхитительного опьянения от прикосновения, которое что-то значило для него. Впрочем, часть Кацуки всегда была зависима от Шото. Когда Кацуки разорвал поцелуй, он обхватил лицо Шото руками и, снова соединив их лбы, глубоко вдохнул. Шото издал самый громкий довольный рокот, а потом, набрав полные легкие воздуха, сделал то же самое. У Кацуки едва было мгновение по-настоящему отдышаться: опустив голову, Шото начал почти отчаянно покусывать ключицы и вести губами по его шее, как будто это было все, чего хотел водяной, и плотину только что прорвало. Кацуки откинул голову назад, позволяя ему выполнить все свои любовные ритуалы и отмечая про себя, как Шото сосредоточился на шее и плечах, чтобы потом попытаться повторить эти действия на самом водяном. Оставив последний укус на челюсти Кацуки, Шото коротко чмокнул его в губы и слегка отстранился, чтобы, подразумевая поцелуй, вывести жест: «Еще?» — Ага, — выдохнул Кацуки в маленьком пространстве между ними. Шото с урчанием улыбнулся и снова наклонился его поцеловать, а Кацуки начал задаваться вопросом, не создал ли монстра. Но, когда Шото навалился на него, Кацуки не смог найти в себе сил беспокоиться и, откинувшись назад, прикусил его нижнюю губу.