Откровение

Судьба одного человека – маленькая частица этого мира. Порой настолько незначительная, что в ней нету смысла. Лепесток, упавший с дерева, либо унесет ветер, либо останется лежать на земле до тех пор, пока окончательно не завянет. Толпы людей затопчут его, а пришедшая зима укроет белой холодной, бездушной пеленой. И он останется один. Выброшенный, одинокий, для всех чужой. Судьба решает все за нас. Кем нам родиться и кем умереть. Иногда человек не в силах бороться с ней. Судьба намеревается его окончательно добить. Но почему некоторым она дает все, а другим ни малейшего шанса начать все с нуля? Судьба — мрачная тюрьма для тела и зло для души. Кто свободен телом и несвободен душою, тот раб, и, в свою очередь, кто связан телесно, но свободен духовно — свободен. (Эпиктет) Моя история, рассказанная в стенах тюрьмы, начинается задолго до моего ареста. Это был январь 1985 года. На улице было темно, скромно одетые прохожие торопились домой. На мне была темная одежда, которая сливалась с мрачными безлюдными переулками, через которые я держал свой путь. Я медленно шел вперед, застопорив свой взгляд. Казалось, ничто не имело для меня значения, никакие-либо детали на асфальте, неминуемые мною закрытые магазинные лавки. Я был сам в себе и шел бесцельно вперед. Мои темные волосы слегка прикрывали уставшие веки. Бездушный, мрачный облик и невзрачная темная одежда заставляли прохожих сторониться меня. Холодный зимний ветер пронзал мое тело насквозь. Я медленно остановился, увидев, перед своими ногами газету, которую сначала принес, а затем еще долго трепетал на асфальте ветер. Крупными буквами была написана новость об убийствах, происходящих в нашем районе. Я нагнулся и медленно поднял эту газету, вновь перечитав те же самые строчки: «В городе орудует маньяк, он сначала душит своих жертв, а затем переодевает их в белую одежду. Он преследует девушек от двадцати лет. Просим всех быть предельно осторожными. Одна женщина, сестра погибшей, несколько раз видела молодого мужчину в толстой черной куртке, обросшими волосами, скрывающими небольшую часть лица, наблюдающего за ее домом. Лица она не видела, но зато хорошо запомнила небольшую особенность: на его правой руке был небольшой шрам.» Прочитав заметку, я взглянул на свою руку, на которой была расположена моя давно затянувшаяся рана. Все, что осталось от нее это некрасивый порез и боль от нее в сердце. На улице было так холодно, что из моего рта выходил пар, а руки, на которых было много ссадин, потрясывались от зноба. В этот час патрулировала полиция. Машина тихонечко проезжала вдоль улиц, издавая изредка звуки мигалки. Заметив полицейских, я скрылся за домом и переждал пока они проедут вперед, после чего удалился. *** Я отложил лист бумаги и ручку, когда услышал, как открывается дверь моей камеры. И из светлого коридора послышался строгий голос мужчины, чья тень упала на мои плечи: -номер 631128, на выход! Я медленно, без эмоционально поднялся с пола, где сидел и вышел. Яркие лампочки в коридоре лишали меня возможности видеть, куда ведет меня надзиратель. Мы прошли через несколько ворот пока не дошли до кабинета, в который меня с силой ввели и усадили на стул. Напротив, сидел детектив и изучал мое досье. Он не поднял головы даже, когда я сел. Напротив, он был сосредоточен на своих мыслях. Некоторое время мы сидели в тишине. Лишь были слышны звуки переворачивания страниц и легкое подергивание им ручки. Наконец, он назвал мое имя и задал вопрос: -ты убил этих девушек? Молодой мужчина разложил на столе фотографии жертв. Их было около пятнадцати. Мой взгляд равнодушно упал на них. А затем вновь поднялся на детектива, который выжидал сказанное мною «да». -если я скажу «нет», это что-то изменит? – тихим голосом произнес я, уже догадываясь о его ответе и ни на что не надеясь. -у нас есть свидетель – произнес он грубо, а далее обратился не ко мне: Заведите ее! Через пару секунд в помещение зашла женщина в возрасте. Она взглянула на детектива своими уставшими, заплаканными глазами, вокруг которых были уже темные круги. Полицейский более спокойным и доброжелательным голосом произнес: -Госпожа… -он произнес имя, но я настолько был погружен в изучение ее лица, что не расслышал его. -вы узнаете этого человека? Женщина внимательно посмотрела на меня. Изучая мое лицо как состав какого-то продукта, при этом прищуриваясь все время, она вскоре воскликнула: -да, это он! Это он наблюдал за моей сестрой возле нашего дома! После этих слов я был потерян в своих мыслях. Я думал лишь о грядущей смерти. Я не надеялся, что меня оправдают. Это невозможно ведь я действительно был частью этих преступлений. Единственное, чего я ждал, был суд. Там я мог последний раз увидеть ЕЕ! Мои мысли оборвались, когда в этот же момент детектив упомянул ту, о которой я думал. Он также выложил фотографию на стол. -она должна была быть твоей следующей жертвой? Мой взгляд застыл. Я смотрел на фотографию и видел красивую девушку. У нее были чуть волнистые волосы, заколотые в красную заколку. Челка свисала на ее розовые щечки. У нее были крупные глаза. они были очень красивыми, но какими-то потерянными. Одетая в легкую поношенную одежду, она шла по дороге с небольшим пакетом и палочкой, которой на ощупь водила по асфальту. Я тут же погрузился в картинку и действие, изображенное на ней, будто ожило перед моими глазами. Она не торопилась и тихонечко шла вперед. она не была удручена своим положением. Хотя была слепа, но все еще жизнерадостна, добра к окружающим, даже не видя их истинную натуру. Она слышала чей-то голос, молящий о помощи. Старик, который только притворялся немощным, подошел к незрячей девушке и попросил у нее денег. Та, не отказав, открыла свой кошелек. И не видя обманщика протянула его. Она даже и не заметила, как ее кошелек мгновенно оказался пуст, а так называемый «калека» убежал словно всю жизнь мог бы заниматься активным спортом. Я шел осторожно за ней, наблюдая за движениями ее хрупкого тела. Неожиданно пакет, который она несла разорвался, зацепившись за какую-то железяку. Из него вывалились красные яблоки. Я подошел к той, за которой наблюдал и нагнулся, чтобы помочь их поднять. Я не решался с ней заговорить и предпочел тихую помощь. Даже сидя сейчас в камере я ощутил запах этих яблок, который смешивался с запахом ее духов. Они пахли свежестью, весной. Надеждой. Ее волосы раздувал прохладный ветерок еще до конца не ушедшей зимы. Но было уже не холодно, а на солнце чуточку жарко. Эти воспоминания помогают мне все различать времена года. Живя в тюрьме, твое время протекает одним потоком. Я часто рисовал ее портрет на стене, обводил, а затем стирал и вновь рисовал. Пытаясь забыть, но мое сердце диктовало мне ее имя и напоминало о том, что случилось. День ото дня я искал новую причину для того, чтобы жить, но не находил из-за нее. Кроме той причины, почему я сейчас здесь, почему я совершил убийство и почему не могу избежать смерти, я ничего больше не нашел для себя. Она моя движущая сила. И только ради нее я пойду на виселицу. Я хотел написать автобиографическую книгу, чтобы однажды мир узнал о моей истории. Я убийца, но я не маньяк. Это то, чего бы я хотел сказать всем. Вопрос только: услышат ли меня или эти стены впитают сказанные мной слова в себя и не пропустят за свои пределы? *** В этой жизни я привык не бояться ничего. Меня так воспитал мой отец. И он единственный, кто вселял в меня страх и неуверенность. Он учил меня быть сильным и непоколебимым. «То, что рождает эта Вселенная» – говорил он: «она создает оболочку: звери, птицы, насекомые- все они являются функцией в круговороте жизни. Выживает лишь сильнейший, а учесть слабых – смерть, преклонение перед Всесильным. Кто сильнее всех и всего? Бог, которого мы не видим или человек, у которого есть материя? Именно человек способен быть властителем мира, только он может вершить судьбы других людей!». Я верил словам отца, я считал его своим Богам, поклонялся ему и боялся в то же время. Мы с ним жили одни в маленькой тесной квартире. Я привык к темноте ведь отец часто включал лишь одну лампу и рисовал картины. Поэтому и у него, и у меня была повышенная чувствительность к свету. Моя длинная челка порой помогала мне приглушать дневной свет, от которого мои глаза сильно болели. Я и сам не заметил, как привык ко мраку. Казалось, темнота стала для меня привычным образом жизни и моей кармой. Я считал, что это моя судьба. Но в один момент мне захотелось стать частью иного мира. Быть озаренным лучами солнца. Даже если это будет длиться совсем немного, после чего этот свет поглотит полностью и от меня не останется больше ничего. Я все равно желал испытать это – стать ближе к Ней! Вновь и вновь ощущать аромат ее тела. Видеть ее издалека, смотреть как на картину, до которой не сметь дотронуться, чтобы не испортить шедевр, что создала эта Вселенная. В тот момент я словно осознал, что мой отец больше не мой Бог. Его картины были произведением самого Дьявола! «Всесильный и всемогущий» как он себя нарекал, вершил судьбы людей этого города. Свои работы он называл «шедевром, созданным Богом, который дарил новую жизнь людям, избавление от своих грехов и чисто белые одеяния, что очищают тело ото зла». Некое олицетворение могущества Вселенной, скрывающегося в одном человеке. Я стал пленником этой Вселенной моего отца. Моя жизнь прошла в служении ей. Сейчас наступил Апокалипсис, но о существовании этого мира будет помнить каждый, каждый в этом городе. Такое не забыть, такое не стереть. *** Меня отвели обратно в камеру, плотно закрыли тяжелую скрипучую дверь. На завтра был назначен суд. Мой адвокат просил меня все отрицать. Я вновь взглянул на портрет девушки на стене. Рукою я провел по ее рисованным глазам. Я знал, что был рожден, чтоб эти глаза смогли увидеть тот мир, что никогда не видел я, будучи зрячим. Тот прекрасный мир! И я, найдя свое истинное божество, готов был отдаться ему, подарить хотя бы остаток себя. Моя задача перед отцом – это выбирать будущую героиню картины. Со временем я привык наблюдать за девушками, как бы случайно знакомиться и узнавать о их личной жизни и предпочтениях, о их изъянах. Одна предала своего любимого, изменив с другим мужчиной, другая сделала аборт, не сказав ничего отцу ребенка, следующая врала своей матери, спав со своим отчимом. Каждая будущая жертва должна была быть неидеальной, словно поврежденной вещью. И лишь одна девушка из всех оказалась самой невинной, чистой как бриллиант. День за днем я следил за ней и это занятие переставало быть для меня обязанностью, я начал забывать о своей миссии. Она жила совсем одна. Но ее все время окружали люди: соседи, знакомые бабушки, продающие овощи или фрукты. Они интересовались как у нее дела. Девушка мало уделяла времени себе, говоря в основном о других, о чужих проблемах. В то время как о своих молчала и все время, когда начинала грустить, возвращаясь домой, напевала одни и те же слова: Lorsque nous étions encore enfants Sur le chemin de bruyère Tout le long de la rivière On cueillait la mirabelle Sous le nez des tourterelles Anton, Ivan, Boris et moi Rebecca, Paula, Johanna et moi Девушка часто посещала местную католическую церковь. Она могла подолгу сидеть там. Я садился на другой ряд сзади. чтобы продолжать наблюдать за ней. Я начинал забывать, кто мой отец, кто я. Одна минута, проведенная рядом с ней была для меня вечностью. Она не знала, что я был рядом и иногда могла молиться вслух. Я думал, что так узнаю ее лучше. Но ее молитвы были всегда не о ней, а о маленьком соседском мальчике инвалиде. Я мог наблюдать за ней вечно, но даже вечность иногда не вечна. *** Сегодня состоялся суд. Она выступала в качестве свидетеля убийства. Я затаил дыхание, когда она вошла. Девушка медленно прошла к трибуне. Я проводил ее взглядом. Она была чуть-чуть встревожена. Прокурор попросил рассказать, что произошло. Я стиснул зубы и вновь почувствовал ностальгический запах яблок, сливающимся с ее духами. Я прикрыл глаза, абстрагируясь от внешних обстоятельств. В тот день мой отец рисовал очередной шедевр. На нем была изображена его последняя жертва, одетая в белое одеяние. Он старался выводить четкие линии, как бы подчеркивая важность и особенность своего занятия. Я вошел в его комнату. В тот момент я похоже впервые увидел в его глазах настоящее безумство. Я никогда не замечал этого или не хотел полностью осознавать, что он самый настоящий маньяк. Я не хотел быть сыном убийцы, но есть то, что не сможет изменить даже сам Бог. Таких как мой отец исправит лишь смерть. Он, не отрывая взгляда от своей картины задал вопрос, когда почувствовал мои медленные тихие шаги. Иногда мне казалось, что он мог счесть даже мое дыхание. -куда ты пропал? От тебя не было никаких вестей. Чем ты занимался все это время? От его голоса мое тело начинало дрожать изнутри. Раньше мне это казалось нормальным привычным явлением, но в этот раз что-то переключилось в моей голове, и я начал думать иначе. Во мне будто появилась смелость, и я сказал: -у меня есть своя жизнь. И я не думаю, что должен рассказывать о своих личных делах Услышав это, он замер. Его кисть остановилась на рисунке, на котором он аккуратно выводил свои мазки. И на портрете вдруг появилась жирная точка. -ты испортил мой шедевр Я не мог пошевелиться в ожидании следующего сказанного им предложения. Он поднялся с табуретки и подошел к холсту, который стоял лицевой стороной к стене. Он поднял его и поднес, подав его мне. Я взял и перевернул картину. На ней был изображен портрет слепой девушки. Той самой, за которой я наблюдал последний месяц. Мои губы затряслись. Я не мог поверить тому, что видел перед собой. «Только не она» - неустанно повторял я про себя. Мой отец посмотрел на меня строго. -она станет следующим моим шедевром Не успел он договорить, я перебил его. -нет! она не такая. Она совсем другая. Ты не можешь этого сделать -я должен избавить своего сына от ненужных вещей. Человек, в руках которого вся власть, не может становиться слабым ни на минуту. Эта женщина делает из моего сына жалкое подобие. -это не так! Отец, я больше не буду к ней приближаться, умоляю не трогай ее! Я сделаю все как ты скажешь! Он подошел и положил свою руку мне на плечо. -ты мой главный шедевр, и я не позволю ему никому испортить. С этими словами он оставил меня в одиночестве. Я упал на колени и склонил голову. Я мог бить рукой об пол, но это ничего бы не изменило. Я должен был защитить ее! *** Послышался трехкратный стук. И мне вынесли приговор: «Заключенный 631128 приговаривается…к высшей степени наказания – казнь!» Я не помню, что происходило потом. Когда меня уводили я продолжал смотреть лишь на нее. Как жаль, что она меня так и не увидела, как жаль, что так не поняла меня моих намерений. Но я, привыкший ничего никому никогда не объяснять, сам теперь виноват в этом. Хотя я не переставал повторять в суде, что я не виновен, но я и не догадывался, что прокурор, что вел мое дело и не думал принимать мои слова во внимание. Спустя некоторое время его повысили за то, что он раскрыл это дело. Ну а я вновь и вновь вспоминал безразличное, но такое наивное выражение лица моей свидетельницы и ждал свой последний день. *** Все, что я хотел, когда еще был на воле – это подарить ей особенный подарок. Ночью я проник в кабинет отца и украл деньги. Их было бы достаточно, чтоб она смогла сделать операцию и вернуть себе зрение. Я вышел из дома тихо, не подозревая, что отца уже не было там, и направился к ее дому. Я хотел оставить в ее доме эти деньги, но подойдя к двери, я понял, что она открыта. Я медленно вошел внутрь. Вдруг я словно окаменел, услышав голос отца и отчаянные мычания хозяйки дома. Я вбежал и увидел своего отца. Девушка сидела привязанная к стулу. Ее рот был плотно заклеен скотчем. Мой отец направил на нее нож. Не успел он опомниться, как я подбежал к нему и схватил за руку. я пытался сдержать его, но вместо этого я ранил его. Меня охватила паника. Мой отец скончался от потери крови. На моих руках была кровь. Я чувствовал влияние той Вселенной, о которой он когда-то мне рассказывал. Словно всемогущий, но это могущество сделало меня настолько слабым, что мои ноги стали подкашиваться. Я приблизился к девушке. Она дрожала, но не видела ничего, что произошло. Я сел перед ней на колени и руками обхватил ее талию. Я как ребенок положил свою голову на ее колени и зарыдал. -я убил его! Я убийца – все, что я мог тогда ей сказать. *** Наверное, только сейчас я понимаю значимость пера и листа бумаги. То, что я не смог сказать тогда, я могу написать сейчас. Я убил своего отца, чтобы защитить ту, что была мне дорога всем сердцем. Да, именно сердцем! Я всегда думал, что его у меня нет. Говорят, рожденный волком, ты никогда не сможешь стать птицей. Но разве волки не плачут? Разве им не больно? Мое последнее желание определило будущее этой девушки. В своей последней встрече с моим адвокатом я попросил об одном одолжении. 23 марта 1985 года я был казнен. *** Одним теплым летним утром девушка, пребывавшая в больнице после операции, открыла свои глаза. Она оглядела свою палату. Казалось, она не могла поверить в то, что она видит, именно видит, это не ее воображение! Какие краски, какой прилив сил! Девушка вскочила с кровати и распахнула окно своей палаты. Голубое небо и яркие лучи солнца, трава, с переливающимися оттенками красок зелени, деревьев, цветов – все это она могла увидеть! После выписки девушка возвратилась домой. По дороге она зашла в книжный магазин. Так многое хотелось ей прочесть. Но ее взгляд остановился на одной книге: «Откровение» от неизвестного автора. Девушка открыла первую страницу книги и прочла строчку: «Тому, кто подарил мне мое сердце и кому я подарю свои глаза» Из глаз девушки хлынули слезы. Откуда они, почему вытекли и кто был автором этой книги? – на эти вопросы у нее пока не было ответа.