Увертюра героев

      Слёзы всё текли и текли, я никак не могла успокоиться.       Сиюминутно я ощутила к Дилюку отвращение такой силы, что мне самой стало невероятно противно — и от себя, и от него. Хотелось исчезнуть куда-нибудь подальше, лишь бы рядом с ним не находиться. Я продолжала неотрывно смотреть на скалу, на которой некоторое время назад отчётливо ощущался Моракс, не в силах отвести от неё взгляда.       Если бы не он, Сяо бы сейчас здесь не было.       Если бы Сяо погиб, я бы себе этого никогда не простила.       И Дилюка я бы тоже не простила. Я не уверена, что даже сейчас смогу его простить.       Если бы не Моракс, я бы не успела его спасти, потому что у меня отобрали чёртову маску. Потому что драгоценные секунды были потеряны, потому что Дилюк вообразил, что может решать за меня!..       Внезапно мне расхотелось плакать, я ощутила злость. Слёзы течь не перестали, но я ощутила в себе силы действовать. Резко поднявшись на ноги, я протянула руку в сторону Дилюка и произнесла:       — Верни маску. Немедленно.       От холода в моём голосе, казалось, мог замёрзнуть окружающий воздух. Вокруг начинал надрывно подвывать ветер и, судя по обеспокоенному выражению лица Альбедо, подвывал он исключительно вокруг меня. Мне было всё равно.       Обернувшийся на меня Сяо выглядел растерянным и слегка испуганным.       Дилюк выглядел… подавленным. Мне было всё равно. Сейчас я была зла так сильно, что практически его ненавидела. Он молча протянул маску, а я, резким движением забрав её, сразу спрятала в Глаз Бога.       Е Лань и Янь Фэй дружно шагнули назад. Альбедо остался стоять, где стоял, но ничего не говорил. Дайнслейф… смотрел с неожиданным сочувствием.       Неожиданно на плечи легли руки Сяо — я не заметила, как он переместился.       — Успокойся, — тихо произнёс он. — Ты можешь навредить и им, и себе.       — Не могу, — честно призналась я. Я всего раз в жизни бывала в этом состоянии и тогда, чтобы успокоиться хоть немного, мне потребовалось полдня. — Я в бешенстве.       — Закрой глаза, — скомандовал Сяо, я послушно закрыла глаза, смотреть на Дилюка мне тоже было противно, а отворачиваться… Гордость, наверное, не позволяла. — Слушай мой голос и вспоминай, чему я тебя учил. Дыши. Медленно. Думаешь, ты сможешь справиться с кармой, если не способна совладать с собой?       Я сцепила руки перед собой и вздохнула. Да. Я могу. Если постараюсь, я смогу.       В конце концов, всё обошлось. Мы выбрались. Сяо здесь. Я всё ещё сама себе хозяйка. Всё в порядке.       — Очисти свой разум прежде, чем действовать.       Я слышала его голос у своего уха, чувствовала, как его пальцы сжимают плечи, и сосредоточиться на нём было легче лёгкого.       —…Я не успела назвать имя, — признала я.       Хотя очень хотелось надеть маску прямо сейчас из вредности и чувства противоречия, это было бы глупо. Он был прав. Эти последствия я не готова была принять теперь, когда ситуация уже была разрешена.       — Я знаю, — заверил Сяо. Да, точно, он бы почувствовал…       Я судорожно вздохнула. Мне нужно было успокоиться, очень нужно прежде, чем высказывать свои претензии. Пока я хочу просто орать и не хочу видеть Дилюка, это ни к чему не приведёт.       Сяо здесь. Сяо жив. Мы в порядке. Мне не пришлось жертвовать собой, надевая маску. Всё сложилось хорошо.       …Из-за его самоуверенности Сяо мог умереть.       Чёрт возьми, а. Я услышала, как стихший было вой ветра усилился.       — Эмоции мимолётны. Эмоции ситуативны. Эмоции мешают мыслить. Ты должна ясно увидеть ситуацию прежде, чем принять решение. Обиды не должны решать за тебя. Страх не может управлять тобой. Время сотрёт всё, кроме действия и его последствий. Готова ли ты принять их? То, что случится, если ты отпустишь себя сейчас?       Я не знаю.       Я просто очень хочу уйти отсюда. Куда-нибудь подальше.       Видеть его не желаю. Всё, что я сейчас чувствовала, это невероятное отвращение и горечь.       Да, может, уйти куда-нибудь, где нет людей, будет хорошим вариантом.       — Мне нужно побыть одной, — едва разомкнув губы, сообщила я, резко распахнув глаза и оглядываясь. Телепорта рядом не было. В таком состоянии я до него не дойду, Сяо едва стоит на ногах и…       — Это тоже выход, — неохотно подтвердил Сяо. Руки с плеч исчезли.       — Барбатос, — шёпотом позвала я, едва сдерживая всхлипы. — Забери меня отсюда. Пожалуйста. Я знаю, ты слышишь, я знаю, ты теперь можешь. Пожалуйста.       Долгих десять секунд ничего не происходило, а затем рядом сверкнула бирюзовая вспышка. Венти появился буквально на секунду, я успела увидеть удивление на его лице, когда он окинул нас всех взглядом, а затем он, не задавая вопросов, схватил меня за руку и мир сместился. Картинка резко поблекла, а затем я увидела знакомый огромный дуб, статую и… позволила себе разрыдаться ещё сильнее, вцепившись в Венти.       Я не знаю, сколько прошло времени, но успокоиться хоть немного я смогла только тогда, когда начала икать. Всё это время Венти терпеливо ждал. И молчал, позволяя мне фактически висеть на нём и поливать его слезами.       — Тебе легче? — заботливо уточнил Венти, поглаживая меня по спине.       Глаза горели, и чувствовала я себя просто отвратительно, но рыдать мне больше вроде не хотелось, так что я неопределённо покачала головой. А затем выхлебала всю воду, оставшуюся во фляжке.       — Расскажешь, что случилось?       Я подумала, что жаловаться мне в принципе, больше и некому, так что следующие полчаса Венти терпеливо слушал моё нескончаемое нытьё по поводу Разлома в целом, и того, что происходило в последнее время на самом его дне в частности. Я чувствовала себя преданной, обиженной и очень несчастной.       Пока я жаловалась, налетел дождь, так что вышло очень атмосферненько. Я была с погодой более, чем солидарна, к тому же мы сидели под раскидистым деревом, так что мне было всё равно, насколько сильным будет дождь.       — Мне жаль, — вздохнул Венти. — Представляю, как тебе сейчас обидно, но знаешь. На самом деле я думаю, что Дилюк сделал это не потому, что не хотел спасать Сяо или желал ему смерти, а потому, что хотел спасти тебя.       — Какая разница, — удручённо пробормотала я, наконец, отцепляясь от него и усаживаясь рядом. — Толку от такого спасения? Потом я бы всё равно ушла в Разлом его искать, только шансов спасти его бы не осталось. Жуткое место… столько неупокоенных душ… — я подтянула к себе колени и обнялась с ними. — Просто ужасно… Они бы его там разорвали… Разве можно позволить ему так умереть, когда у меня было всё, что нужно, чтобы его спасти? Я бы успела. Это бы дорого мне обошлось, но я бы успела. Как он мог отобрать у меня это право? Это был мой выбор. Моё решение. Если бы не Моракс…       — Думаю, на самом деле сильнее всего тебя задело то, что он отобрал у тебя свободу. За свою недолгую жизнь я заметил, что все владельцы Анемо Глаза Бога сильнее всего ненавидят, когда их лишают возможности выбирать свою судьбу самостоятельно. Может, дело в моей философии, а, может, просто так складывается, — Венти задумчиво склонил голову на бок и подпёр щёку рукой. На его одежде после меня остались мокрые пятна. — Так что я хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но знаешь, в таких ситуациях, когда худшее всё-таки не случилось, нужно судить именно за намерение, а не за то, что могло бы произойти. Разве всё закончилось плохо?       — Нет, но…       — К тому же ты сама рассказала мне, чего именно больше всего боится Дилюк, — добавил Венти, не дав мне договорить. — Ты наверняка говорила с ним о том, кто такие Якши и какая судьба их ждёт, верно?       — Ну да…       — Не думаю, что он вообще думал о Сяо в тот момент, — продолжил рассуждать он. — Ведь он дорожит тобой, а не им.       — Но Сяо очень важен для меня.       — Я знаю. Но понимает ли Дилюк, насколько?       — Ха, после такой-то истерики, может, до него и дойдёт, — фыркнула я. Прозвучало довольно злобно, но на более мягкие высказывания я сейчас способна не была.       — Может, — кивнул Венти. — Нет смысла переживать о том, что могло бы случиться, раз этого не случилось. Ты не можешь знать, что было бы, но ты можешь изменить будущее.       — Если я просто прощу его, в будущем он может снова мне помешать, а Моракса рядом не окажется. И что тогда?       — Я не говорил тебе, что ты должна его просто простить, я веду к тому, что тебе нужно понять, — Венти пересел в позу лотоса и продолжил внимательно меня разглядывать. — Если ты хочешь высказать ему всё, я не стану тебя останавливать. Как ты помнишь, я вообще никого никогда не останавливаю, только предостерегаю.       Я неуверенно кивнула.       — Так вот, — щёлкнул пальцами он. — Какое будущее хочешь ты? Насколько сильно он тебе дорог? Ты хочешь сохранить ваши отношения или хочешь прекратить их? Думаю, прежде, чем снова встречаться с ним, ты должна решить для себя, чего ты хочешь. И что для тебя важнее.       Я пристроила подбородок на коленях и неохотно угукнула. Венти был прав. Я была склонна к тому, чтобы на эмоциях высказать всё, что думаю, не стесняясь в выражениях, поэтому обычно я старалась избегать конфликта или уходить из него до того, как у меня сорвёт последние тормоза. В средней школе я часто жалела, когда не успевала тормознуть. Во мне категоричности иной раз было даже побольше, чем у Дилюка по отношению к Дайнслейфу.       Я была склонна к резкому вышвыриванию людей из своей жизни, если они переступали определённую черту. Разочарование обычно было так сильно, что я не то что говорить — я в одном помещении с этими людьми больше находиться не могла, настолько сильно было отвращение. А если приходилось — старалась находиться как можно дальше. Если же они пытались поговорить, и окружающие вынуждали меня поддерживать разговор, я становилась настолько противной, насколько вообще может стать противным человек. Ненависть, презрение, пренебрежение, я могла продемонстрировать всё это и не стеснялась в выражениях.       Но я всей душой ненавидела, когда такое случалось. Так было раньше. С возрастом я стала склоняться к игнорированию в любых ситуациях. Для меня этот человек просто переставал существовать. В последний год до того, как оказалась в другом мире, я и вовсе ударилась в книги по психосоматике, и со скрипом, но училась ничего не ждать от людей, чтобы не разочаровываться.       Хреновенько училась, да. Потому что Дилюк меня именно что разочаровал. Я не мешала ему воплощать в жизнь его извращённые понятия о мести и рисковать своей жизнью, потому что ему это было важно, и подсознательно ожидала, что он также не помешает мне, когда я столкнусь с чем-то, что будет очень важным для меня.       Проблема была не в Дилюке. Он-то не обещал мне, что не станет мешать мне если вдруг что. Проблема была во мне. Если нет ожиданий, нет и разочарований. В конце концов, мир просто в очередной раз ткнул меня носом в эту истину. Если я не хочу постоянно слетать с катушек, я должна изменить своё отношение к жизни, вот и всё.       Тот, кто придумал фразу «относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе, и это вернётся тебе в ответ» был либо наивным, либо троллем. Хорошее отношение вовсе не обязано возвращаться. Я наступала на эти грабли столько раз, что даже считать уже бессмысленно. Если ты добр к кому-то и уважаешь его, вовсе не обязательно, что он будет добр к тебе или что он будет уважать тебя. Всё-таки чужая душа — потёмки.       Я расстроенно поджала губы. Отношения, начавшиеся как в заезженных дамских романах, на практике, когда влюблённость резко сдуло стрессом, оказались всё теми же обычными отношениями между двумя людьми. Пока ты способен идти на компромисс, они существуют. Как только ты чувствуешь, что больше не можешь, они кончаются. Вот и всё.       Мне ещё повезло, что мои розовые очки разбились не стёклами вовнутрь, и не произошло ничего по-настоящему трагического. Смерти Сяо, например.       Наверное, Венти всё-таки прав. Вопрос стоит только в том, насколько сильно мне нравится Дилюк и готова ли я простить ему это посягательство на свою свободу.       Я много кого прощала в своей жизни и много кому давала второй шанс. И третий. И четвёртый. Когда человек был мне чем-то симпатичен, я со многим готова была мириться.       Дилюк довольно сильно мне нравился, иначе я не выскочила бы за него замуж, стоило ему только позвать. И если Венти прав, и он действительно думал в тот момент только о моей возможной смерти, то и винить его слишком уж сильно будет лицемерием. Возможно, в аналогичной ситуации я поступила бы также. Я этого не знаю. Раз Сяо жив, а маска всё ещё бесполезный аксессуар, всё сложилось не так уж и плохо. Лучше сложиться просто не могло.       Так что, возможно, это и к лучшему.       Наверное, я готова его простить. Но не сейчас. Не чувствую в себе душевных сил, чтобы смотреть ему в глаза. И разговаривать с ним.       Потому что если Венти прав, учитывая характер Дилюка, меня ожидает тяжёлый разговор, если не скандал. У меня нет сил с ним разговаривать сегодня.       — Кажется, ты что-то решила? — полюбопытствовал Венти, когда вместо того чтобы смотреть мимо него, я начала следить за его движениями. За своей очередной саморефлексией я даже и не заметила, как он начал наигрывать какую-то ненавязчивую мелодию.       — Решила, но не чувствую в себе душевных сил, чтобы говорить с Дилюком, — вяло подтвердила я.       — Ну и отлично, потому что тебе сейчас нужно совсем не это, иначе ты снова вернёшься в то состояние, в котором пришла, — он тактично переформулировал «использовала меня как службу доставки».       — И что нужно?       Мне хотелось разве что ещё воды, или, может, еды. Когда злость схлынула и пришло чувство опустошения, организм начал вспоминать, что мы не только морально в стрессе неизвестно сколько находились, но и физически.       — Отвлечься! Расслабиться! Сейчас идёт дождь, так что мы пойдём прыгать по лужам! — радостно хлопнув в ладоши, предложил Венти. — Посмотрим, у кого получится больше брызг!       — Мне что, пять?.. — я без особого энтузиазма перевела взгляд на пелену дождя.       — А мне? — весело переспросил Венти. — Разве возраст важен для веселья? Идём! — он вскочил на ноги и с широкой улыбкой протянул мне руку. — Очень важно уметь веселиться! Иначе вечная жизнь покажется наказанием, а не даром.       Да… Это уж точно…       Кусок в горло мне вряд ли сейчас полезет, так что… Да, почему бы и нет. Последний раз я гуляла под дождём лет в десять. Помню только, что было холодно.       Дождь, несмотря на то, что на дворе был февраль, оказался не таким уж и холодным. Я ожидала ледяного душа, а на деле было лишь немного прохладно, хотя ливень был такой силы, что вокруг дерева и вниз, к водоёму, стекали ручьи. Некоторое время мы с Венти соревновались, кто поднимет больше брызг, занырнув в очередную лужу. Волосы намокли и сильно отяжелели, и так тянули вниз, что я пожалела и о том, что оставила длину аж до пояса. К тому же за прошедшее время они снова успели отрасти, и почти прикрывали задницу. Снова отрезать, что ли?..       Однако я всё же достаточно быстро продрогла и, поскольку не хотела видеться с людьми, мы с Венти спрятались в мой чайник.       — Кстати, а почему ты не сделаешь себе обитель? Даже у Андриуса есть своя берлога, не поверю, что ты не умеешь или не можешь, — поинтересовалась я, отжимая волосы перед тем, как войти в дом — у Зефира был такой вид, будто он не знает, радоваться ему возможной уборке или беспокоиться о деревянных полах, которые могут залить водой.       — А, но зачем она мне? Тут так тихо, ни души, ни ветров не слышно, ни людей, — беспечно отмахнулся Венти. — Я всегда слушаю окружающий мир.       — Может, построить тебе домик на дереве? — предложила я.       — И осквернить священный дуб Венессы? — заинтересованно уточнил Венти.       — Чем его может осквернить дом Архонта?       — Уверен, монахини придумают тебе множество причин, почему нельзя строить на этом дереве шалаш, — протянул Венти, но вид он имел скорее заинтригованный, чем осуждающий. — Но мысль мне нравится.       — Получается, тебе неуютно тут? Ну, в моём чайнике, — отжав волосы, я, наконец, распахнула дверь и прошлёпала внутрь, планируя отогреться в ванне прежде, чем искать, что поесть.       — Почему? Я люблю посещать чужие обители, это так интересно! Ты же мне тут всё покажешь, да? — он, в отличие от меня, просто высушился ветром, но от такого не особо согреешься.       К тому же я ощущала необходимость посидеть в ванной и погонять туда-сюда резиновых уток, которых Альбедо приволок с собой с посылом «тебе же так нравилось тырить уток Кли» и торжественно вручил на день рождения, которое я встречала в чайнике, ведь оно было шестого января. Господи, да я последний раз до Тейвата резиновую утку видела у двоюродной сестры, которой было четыре года, а до того вообще не помню, когда. Здесь же чёртовы утки становились мерилом моего желания деградировать. Как только тебе нормально сидеть с утками, а не просто в ванне, значит что-то в твоей жизни идёт не так. Потому что «Уточка плавает. Плавает. Хорошо плавает. Найс-с-су» — это явно не мысли здорового взрослого человека.       Тоска.       — Только погреюсь и переоденусь.       — А где тут вино?       — Почему ты так уверен, что оно тут есть?       — А что, нет?       — На кухне поищи, — проходя мимо нужной двери, я любезно открыла её. — Ни в чём себе не отказывай, только до потери сознания не напивайся, а то как мне потом экскурсию устраивать?       — Обижаешь, я и не собирался! — надулся Венти. — Я бы вообще сначала поел.       — Печь тут тоже есть, вперёд, — легко разрешила я.       Венти радостно ускакал вандалить на моей кухне, а я пошла сидеть в ванной.       Уточки хорошо плавали. Размеренно так. Кря-кря, епта. Вся моя жизнь в последнее время сплошное кря-кря.       Когда спустя час я вышла из ванны, из кухни тянулись вкусные запахи чего-то. Это оказалась солянка Архонтов, м-м-м, снова коронное блюдо Архонта, да я невероятно удачлива. Хоть в чём-то, ха-ха. После ужина — судя по часам, было уже шесть вечера — мы взяли бутылку винища, бокалы, нарезали сыра и яблок на закуску, и развалились на диване, где я для порядка выяснила, какое сегодня число, и осознала, что мы пробыли вне нормального мира всего сутки. Не так уж и долго, оказывается.       Венти пил вино, я смотрела на бокал с вином. Красное. Сладкое. Но напиваться не хотелось. Выпить, впрочем, было не такой уж плохой идеей — тогда после прогулки под дождём точно не заболею. Так что вино я цедила. Спустя десять минут Венти заключил, что пить со мной скучно и я какая-то странная.       — Обычно людей после таких событий тянет не просто выпить, а напиться, — заметил он. — Неужели тебя совсем не тянет?       — Ни капельки. Не умею расслабляться, напиваясь, — покачала головой я.       — И хорошее вино пьёшь с таким видом, эх-х-х, — печально вздохнул Венти, доливая себе ещё вина. — Не умеешь ты ценить алкоголь. Что ж, у каждого свои недостатки.       — Излишняя любовь к вину тоже никого до добра ещё не доводила, — как старая бабка проворчала я.       — Это верно, — легко согласился Венти.       Да. Отличная компания. С ним даже поругаться невозможно.       Венти успел допить бутылку вина, а я всё ещё цедила первый бокал. Он сходил за второй и снова разлёгся, опираясь спиной на подлокотник. Разговор особо не клеился, но в целом этого мне было и не надо.       Неожиданно отворилась входная дверь и внутрь вошёл Альбедо.       — Напиваешься в компании Архонта? — вскинув брови, уточнил он.       Я с неудовольствием вспомнила, что пропуск в обитель позволял попасть в неё из любого места Тейвата. Дилюк об этом вроде не знает, а вот Альбедо Зефира так долго пытал, что, небось, об обители больше меня знает. Не удивительно, что он в конце концов явился сюда.       — Если ты пришёл читать мораль или говорить о Дилюке, можешь разворачиваться и уходить обратно, — отвернувшись, выдала я.       — Зачем это мне? Он твой муж, а не мой, — равнодушно откликнулся Альбедо. — Если он вызвал у тебя такое отвращение, что ты даже от него сбежала, мне и подавно не стоит в это лезть. Я здесь не за этим.       Мы с Венти заинтересованно уставились на него.       — Поддержать пришёл?       — Снова мимо, ты ясно дала понять, что хочешь побыть подальше от всех нас.       Я даже села поровнее, сказанное меня немного заинтриговало.       — Тогда зачем?       — Сегодня официально завершилось наше исследование Разлома, а в наших договорах была закреплена необходимость отчёта, и сдать его нужно завтра к утру.       Блять.       Точно.       Жизнь же не оставит меня в покое ни на один день.       — Я подумал, писать его у тебя желания не будет, поэтому, когда писал свой, составил и за тебя, — добавил Альбедо, жестом фокусника вынимая плотную стопку листов, страниц десять там было, навскидку. — Почитай, чтоб знать, что там вообще было.       — Альбедо, я тебя люблю! — я поставила бокал на стол, едва не промахнувшись — Венти его перехватил с видом «это же вино!» — и кинулась на шею к Альбедо. — Ты лучший брат на свете!       — Я тебя тоже люблю, — заверил он. — Что, теперь ты рада мне чуть больше? — пошутил он.       — Извини, я сегодня без настроения, — испытав угрызения совести, тут же повинилась я. — Ничего не могу с собой поделать.       — Расслабься, — отмахнулся Альбедо. — Ты ничего такого не сказала. Учитывая сегодняшние события…— он внезапно осёкся, будто опасался, что я снова устрою истерику, но я, отпустив его, пожала плечами, плюхнулась обратно на диван и снова сцапала свой бокал с вином. Я его допью. Точно допью.       — Порой нужно делиться переживаниями, чтобы стало легче. Даже если я не могу помочь, я хотя бы могу выслушать, — улыбнулся Венти, отвечая на незаданный вопрос. — Налить и тебе вина?       Подумав, Альбедо кивнул и, прогулявшись до кухни, вернулся с ещё одним бокалом. Я убрала отчёт в Глаз Бога, чтобы не мешался, потом прочту.       — А какие у тебя остались впечатления от Разлома? — полюбопытствовал Венти.       — Не самое приятное место, но там много довольно интересных ресурсов, — честно ответил Альбедо. — Возвращаться я бы не стал, но если что-то пригодится в экспериментах — непременно закажу себе эти материалы.       — Ну, хотя бы ты походом доволен, — философски рассудила я. — Никогда больше не хочу спускаться туда. Кстати, может заберёшь кучу фоток архитектурных останков, отдашь учёному из Сумеру? Он обычно обитает в библиотеке Ордо Фавониус, его зовут… Саид.       — А сама?       — Но ты же всё равно работаешь в том здании, — надулась я. С людьми мне особо видеться ни с какими не хотелось. Особенно с теми, которые могут спросить, понравилось ли мне в Разломе и попросить подробностей. Никаких подробностей, не хочу-у-у. Только жаба душит фотки выкинуть, плёнка-то дорогая. Да и Е Лань даже одобрила мои недонаучные изыскания — вернее, моё наглое использование чужих мозгов для анализа архитектуры истории ради. В смысле, фотки руин мне разрешили обнародовать, только перед этим притащить рукопись учёного Цисин на одобрение (или запрет и конфискацию научного труда, но я сильно сомневалась в том, что там будет из-за чего конфисковывать).       — Ладно, я передам. На самом деле, я пришёл не только ради отчёта. Позволь спросить, насколько сильно ты зла на Дилюка? Разведёшься с ним теперь? Не подумай, что я всё-таки собрался его защищать или вроде того, мне правда просто нужен ответ, если он у тебя есть.       Я недовольно вздохнула. Вспомнились наши с Альбедо разговоры из тех времён, когда я ещё паразитировала в теле Люмин.       — Нет, не разведусь, наш брак спас элементаль-алкоголик, которого он презирает, во всяком случае, на этот раз. Он должен быть благодарен Венти за то, что он нашёл нужные слова, которые вернули меня в адекватное состояние, — покачивая вино в бокале, неохотно ответила я.       Я понимала, что это звучало очень циничненько и вообще не очень, но мне было всё равно. Лучше уж сцедить яд куда-нибудь не в Дилюка, если я хочу нормально поговорить. Может, завтра мне побольше полегчает, и я не буду пытаться откусывать ему голову. В конце концов, Сяо был дорог мне, а не ему. Для Дилюка он был никем. Просто ещё одним Адептом из Ли Юэ. Может, даже болтался где-то на том же дне, что и Архонты, которые ему не нравились.       Венти фыркнул, его описание явно повеселило.       — Если ты расскажешь ему, может, он поделится со мной винтажным вином? — хихикнул он.       — О, тогда я озвучу своё предложение. Поскольку сегодня воскресенье, я посещал нашего дорогого брата, и он подкинул мне интересную мысль.       Мне стало стыдно, но ненадолго. Сегодня я не хотела жить социальной жизнью.       — Какую?       — О Драконьем Хребте. Это место давно заброшено, необитаемо, и является действительно лучшим вариантом для проведения всяких разных экспериментов — часть того, с чем работают алхимики, не зря запрещено для применения в городах.       — Ба-бах, — хихикнул Венти.       — Так вот. Может, выкупим гору?       — Выкупим… Гору?.. — подумав, что ослышалась, переспросила я.       — Да, — невозмутимо кивнул Альбедо. — Тогда мы сможем заниматься там чем угодно, потому что это будет частная территория. Захочешь, можешь даже построить там храм Сяо.       —…Какой смысл строить храм Адепту Ли Юэ на землях Мондштадта?.. — со скепсисом поинтересовалась я, оценив манёвр — сразу с козырей зашёл. — Давай начистоту, зачем тебе эта гора?       — Хочу разморозить.       — А так можно?       — Не знаю, я же не пробовал, — пожал плечами Альбедо. — Но если я разморожу её, пока она принадлежит городу, о спокойных экспериментах там можно будет забыть. Учитывая неблагоприятный суровый климат, наличие монстров, опасность лавин, и то, что она такая уже много сотен лет, цена на эту землю не так уж и высока. Я даже мог бы собрать её сам, но на это уйдёт несколько лет.       — А тебе прям срочно нужна гора?       — Ну, ты жаловалась мне, что не знаешь, какую награду запросить у Цисин. А просить её стоит сейчас, пока они тебе ещё благодарны. Чем больше времени пройдёт, тем меньше будет награда — в конце концов, Ли Юэ родина торговцев. Упустишь момент, и не получишь вообще ничего. А раз ты понятия не имеешь, что можно попросить, я подумал, что можно предложить тебе это.       — И только?       — Ещё, чтобы купить настолько большой участок земли, нужно принадлежать к известному клану. Это не обязательно клан аристократов, но клан, живущий в Мондштадте хотя бы с сотню лет. Проще говоря, мне, как приезжему, не одобрят, ибо это будет против правил.       — А-а-а, — протянула я. — А мне, как Рагнвиндр, одобрят.       — Всё так.       — Ну ладно, сколько будет стоить эта гора?       — Два ящика винтажного вина, — пошутил Венти.       Я расхохоталась.       — А не дёшево ли? — поддержала шутку я. В конце концов, хотя Венти был Архонтом этих земель, гора являлась собственностью города.       — В ящике вина двенадцать бутылок, два — это двадцать четыре бутылки. Самое дорогое винтажное вино с Винокурни «Рассвет» стоит восемьсот тысяч моры. Это девятнадцать миллионов двести тысяч моры, — любезно подсчитал Альбедо. — В земельном реестре Мондштадта Драконий хребет оценен в тринадцать миллионов моры. Для сравнения, поместье Рагнвиндр в Мондштадте стоит двадцать пять. И ведь нашлись те, кто купил его, когда Дилюк продавал.       Я уставилась на Альбедо, разинув рот.       — А если бы гора была разморожена, то сколько бы она стоила? — поинтересовался Венти.       — Миллионов сто, полагаю, — пожал плечами Альбедо.       — Какие заоблачные цифры… Ну, не факт, что у тебя вообще получится обернуть вспять ледниковый период, спровоцированный Небесным Шипом, и ты прав, мне действительно нечего просить у Цисин. Так что, пусть будет мора. Тринадцать миллионов, так тринадцать миллионов. Если они не откажут, гора твоя.       — Ну, по бумагам твоя, — улыбнулся Альбедо. — И я бы на твоём месте попросил пятнадцать, оставишь себе парочку. Может, потом пригодятся. В конце концов, теперь ты не только помогла им со спасением людей и ценного груза во время нападения Осиала, но и собрала и обезвредила Небесный Шип в Разломе. Поскольку Е Лань подтвердила, что шахтёры погрузились в беспробудный сон после взаимодействия с ним, проблема безопасности решена — теперь он находится в одном достаточно отдалённом месте, Разлом снова распечатают. Его закрытие нанесло серьёзный удар экономике Ли Юэ, а для той же Нин Гуан тринадцать миллионов моры — не деньги. Она за консультацию берёт то ли миллион, то ли полтора миллиона моры. Вот увидишь, она ещё скажет тебе, что ты попросила скромную награду.       — Ну… посмотрим… Завтра пойду отдавать отчёт, спрошу, если к ней пустят.       — Ты хочешь отдать его лично Нин Гуан? — удивился Альбедо. — Передай через одного из секретарей. К ней же, вроде, записываться надо.       Ах да, Нефритовый Дворец же ещё в море утоп, просто заявиться на пять минуточек в любом случае не прокатит… Ну, запишусь. Мне некуда торопиться вроде бы.       — Запишусь тогда, — пожала плечами я.       — Кстати, ещё кое-что. Сяо просил передать тебе, чтобы ты позвала его, когда придёшь в себя, у него есть разговор.       Я поставила опустевший бокал на стол, и, сцепив руки перед собой, задумалась, есть ли у меня силы на разговор с Сяо. Прикинула, как буду мучиться оставшиеся сутки, представляя себе попеременно то, как меня будут отчитывать, и то, как буду истерить сама на эту попытку молчаливого самоубийства ради спасения четырёх человек, и решила, что моя нервная система не готова к такому испытанию, завтра мне только хуже станет при таком раскладе.       Я потрогала волосы, оценила, насколько они сухие, и, встав, одёрнула домашнее платье, в которое переоделась после ванны. Настроения переодеваться во что-то поприличнее не было, так что я, кинув взгляд на Альбедо с Венти, сообщила:       — Пойду… Послушаю.       — О? — удивился Альбедо. — Какое молниеносное принятие решения. Начинаю понимать, почему Дилюк сказал то, что сказал.       — И? Что он сказал? — без особого интереса уточнила я, скрещивая руки на груди.       — Когда ты ушла, Дайнслейф сказал, что Дилюк поступил эгоистично, лишив тебя возможности помочь божеству, которое ты почитаешь, и ушёл, не дождавшись реакции. Дилюк буркнул себе под нос что-то вроде «Почитание божества? Чушь какая».       Я некоторое время сверлила Альбедо взглядом, слыша, кажется, как скрипит мой мозг.       — Он решил, что Сяо я люблю больше, чем его, и что вышла за него замуж по недоразумению что ли?       — Понятия не имею, что творится в его голове, мы с ним почти не общаемся. Но, полагаю, множество мужчин в этой ситуации ощутили бы… Как это у людей называют, укол ревности?       — Уязвлённое самолюбие? — подкинул ещё вариант Венти. — Подумал, что ты любишь его так сильно, что даже жизни ради него не пожалеешь в случае чего? От своей жизни как человека ты ведь готова была отказаться. Может, засомневался в том, кого ты любишь больше? Когда любимая женщина готова пожертвовать всем, ради другого мужчины, это, вероятно, довольно неприятно.       — Больше, меньше, чушь какая, — переведя взгляд на Венти, ответила я. — Окажись на месте Сяо Дилюк или Альбедо, я сделала бы тоже самое. Вероятно, и для тебя сделала бы, Венти. Потерянная жизнь кого-то близкого или клятва на вечную работу на благо Ли Юэ? Тут не из чего выбирать. За хорошую службу Гео Архонт может и отпустить, но мёртвые к жизни не возвращаются.       — Ты слишком хорошего мнение о Мораксе, — покачал головой Венти. — Если контракт заключён, он не подлежит расторжению. Он бы тебя не отпустил.       — Да? Ну и пусть, — я равнодушно пожала плечами.       — Каждый сам решает для себя, чем он готов пожертвовать во благо других, — улыбнулся Венти. — Но всегда будет тот, кто недоволен этим решением. Как ты недовольна тем, что Сяо был готов отдать свою жизнь, так и Дилюк, вероятно, может быть недоволен тем, что ты готова была отдать свою свободу. Такова жизнь, — философски рассудил Венти. — Каждый всегда считает, что он прав.       С этим и не поспоришь.       — Ещё вопрос и я пойду, — спохватилась я. Из-за того что мы много говорили о Мораксе, до моего мозга запоздало дошло, что я поблагодарила его вслух. — Кто-нибудь слышал, как я благодарила Моракса?       — Ты благодарила? — искренне удивился Альбедо.       Тем лучше.       — Ладно, наверное, скоро вернусь, — не чувствуя ни капли радости от грядущей встречи с Сяо, я направилась на выход. — Не скучайте тут, — открыв дверь, пожелала я, оборачиваясь на них.       — У тебя столько вина, как можно скучать? Не забудь, ты обещала показать мне свою обитель! — напомнил Венти, отсалютовав мне бокалом.       — Ага, погуляем, если переживу эту встречу, — мрачно пошутила я, и захлопнула входную дверь.       Выйдя из чайника, я задумчиво окинула взглядом мокрую траву и всё ещё текущие ручьи. Дождя больше не было, на улице было удивительно свежо и пахло озоном и мокрой землёй. Даже зябковато было после обители, я аж пожалела, что не накинула ничего на платье. Пришлось окружить себя щитом.       — Сяо, ты хотел поговорить, — позвала я, сцепляя руки за спиной.       Знакомый звук перемещения раздался совсем рядом.       — Да, — коротко подтвердил он, останавливаясь напротив меня. — Хотел.       — Я… слушаю, — криво улыбнувшись, выдавила я. Предчувствие молчало. Я не ощущала ничего, кроме пустоты.       — Там, внизу, я кое-что осознал, — Сяо перевёл взгляд на город вдали, а я не сводила взгляда с него. — Это… Сложно объяснить. Когда я увидел Босациуса, будто перенёсся в прошлое. Жизнь Якш всегда посвящена сражениям. Можно приукрасить реальность, называя нас доблестными воинами, но мы существуем лишь для того чтобы уничтожать зло. Босациус встретил свою смерть на поле боя, думаю, этого он и хотел, — он снова обернулся ко мне. — то же касается и меня. Я живу уже много лет… Погибнуть, защищая жизни людей, было бы не так уж и плохо.       — Это не так, Сяо. Нет ничего ценнее жизни. Твоей в том числе.       — Да, я начал задумываться об этом. Возможно, эти мысли свидетельствуют о том, что я схожу с ума, — он невесело усмехнулся, скрещивая руки на груди.       — Не думаю, что это безумие.       — Разве ты знаешь, как оно выглядит?       — В общих чертах, да.       В Интернете и фильмах, и книгах, знаешь ли, много чего можно увидеть. Как и в многоквартирном доме.       Сяо недоверчиво вскинул брови.       — Думаю, это называется переоценкой ценностей, — подсказала я. — Разумным существам вроде как свойственно менять свою точку зрения после определённых событий в жизни. К тому же... — я нахмурилась, обхватывая себя руками. — Разве жертва была так необходима в этот раз? У тебя есть я. Нет необходимости жертвовать жизнью, когда есть другой путь.       — Кстати об этом, — умиротворённая задумчивость тут же испарилась с его лица. — Ты ошибаешься. Я уже говорил тебе, ты не подходишь. В глубине души ты ненавидишь сражения. Жизнь Якш — нескончаемая борьба. Обрекать тебя на такую жизнь бесчеловечно. К тому же не у всех достаточно силы духа, чтобы справляться с давлением кармы. Ты потеряла контроль над эмоциями, стоило мне оказаться на краю гибели. Я не хочу знать, как долго ты сможешь продержаться. Поэтому своей последней волей я просил тебя не надевать маску. И что ты сделала? Если бы тебе не помешали… Я и впрямь тебя разбаловал.       — Дело не в том, что я не уважаю твою волю, — у меня не было сил на эмоции, так что голос звучал странно безжизненно. Я чувствовала себя невероятно уставшей. — Ты слишком дорог мне, чтобы я могла просто смотреть, как ты умираешь. Чтобы я смогла жить, зная, что я могла бы спасти тебя, но не сделала этого. Лучше умереть с тобой, чем жить без тебя, зная, что бездействием я обрекла тебя на мучительную смерть в одиночестве.       — Ты не знаешь, о чём говоришь, — голос Сяо был холоден, но взгляд выдавал смятение.       — Может быть, — я равнодушно пожала плечами. — Это не имеет значения. Умереть в бою честь для тебя? — я невесело усмехнулась. — Возможно. Но я думаю, я неплохо знаю тебя. Даже если ты считаешь, что лучшим концом будет жертва во имя спасения чужих жизней, тебе страшно умирать в одиночестве. Один на один с разрывающей душу агонией в пустоте… Ты не заслуживаешь такой смерти. Ты и так много сотен лет прожил один, жертвуя рассудком и нормальной жизнью. Позволить тебе ещё и умереть так? Ни за что, пока я жива.       Сяо молчал. Я успела заметить, как подрагивают его пальцы прежде, чем он успел скрыть дрожь, вцепившись ими в предплечья, только потому что не сводила с него взгляда. В тусклом свете статуи Анемо Архонта, сияющей неподалёку, он казался мертвенно-бледным призраком. Выдавали его лишь нечеловеческие золотые глаза.       — Ты считаешь, я не готова к агонии, в которой ты живёшь? Возможно, так и есть. Но если это цена продления твоей жизни, я готова заплатить её.       — Что, если бы твоих сил не хватило вырваться оттуда без Мистического Компаса? Тогда твоя жертва оказалась бы напрасной. Какой в этом был бы смысл?       — Я осталась бы с тобой до самого конца. Разве этого не достаточно? Одиночество — одна из самых страшных вещей на свете, мысль, что ты никому не нужен, отравляет не хуже яда, да? Но есть те, кому ты дорог, Сяо. Поэтому ты не останешься один на пороге смерти, если у кого-то из нас будет шанс. Если ты думаешь, что всё это просто красивые слова от глупой девчонки, которая ещё и сотни лет не разменяла, я могу надеть эту чёртову маску прямо сейчас, и доказывать тебе, что ты не один, до тех пор, пока хватит моего рассудка. Если это поможет тебе выбраться из того отчаяния, в котором ты живёшь, я не пожалею.       Сяо как-то говорил, что именно голоса рано или поздно сводят Якш с ума. Уверена, слушать голоса, требующие от тебя крови, почти как слушать радио на одной волне. Утомляет и начинает слегка раздражать, но я множество раз ездила с отцом и бессмысленными песнями, включёнными на полную катушку. Я одиннадцать лет училась в бесконечном шуме-гаме от одноклассников, не стихающем на уроке. Я способна читать книгу при включённом телевизоре, не слыша телевизор. Я умею игнорировать окружающие голоса. Вряд ли голоса падших богов и отравленных тьмой существ сравнятся с моей матерью по силе выноса мозга. Мать я хотя бы любила и вынуждена была слушать и отвечать. Они были бы просто фоновым шумом. Рано или поздно человек ко всему привыкает.       — Это лишнее, — едва слышно ответил Сяо, нахмурившись и всматриваясь в мои глаза. — Зачем?       — Я уже сказала тебе: ты дорог мне. Я хочу помочь тебе. Этого достаточно.       — Такие, как я, не заслуживают подобных жертв, — покачал головой он. — Ты думаешь, что знаешь меня, но на самом деле не представляешь, насколько у меня отвратительная сущность и на что я в действительности способен. Ты не сможешь уберечь меня от судьбы, это невозможно. Судьба — тот рок, который Якша ощущают сильнее всего. Мы обречены на скорбь, но нам неведом страх.       — Если я смогу избавить тебя от одиночества, этого будет вполне достаточно. Если я могу что-то сделать, я сделаю это.       — Неужели чтобы просто отплатить мне за помощь?       — Нет. Просто потому что люблю тебя, Сяо. Вот и всё.       —Разве люди не говорят, что любовь — это отношения между мужчиной и женщиной? Разве ты уже не замужем? Разве вы не называете это изменой?       — Чтобы любить кого-то, необязательно тащить его в постель. Любовь бывает разной. Я люблю тебя, я люблю Дилюка, я люблю Альбедо, — я склонила голову на бок. — Разве наличие мужа запрещает мне чувствовать? Разве я не могу любить кого-то ещё? Дилюк нравится мне как мужчина, Альбедо мой брат, а ты — это ты. Вас нельзя сравнивать, но я по-своему люблю всех вас.       — Любовь… — пробормотал он, делая шаг назад. — Я не знаю, что это.       — Я не прошу тебя любить меня в ответ. Если однажды кто-то скажет тебе, что любит тебя, а затем потребует что-то взамен, то он лжёт, — я невесело фыркнула, мысль не могла оформиться чётко, но перед глазами словно пронеслось множество историй, которые я читала, смотрела или свидетелем которых становилась. — Любовь ничего не требует. Она просто есть. Если ты любишь, ты делаешь что-то не потому, что хочешь получить что-то взамен. Ты делаешь что-то потому что хочешь сделать это для того, кого любишь. Вот и всё.       Хотя, конечно, даже эта позиция не мешала попадать мне в ловушку ожиданий, как с Дилюком. Я уважала его желания и ожидала, что он будет уважать их в ответ, потому что он тоже говорил, что любит меня. Вот только я не учла, что любовь для каждого означает разное. Для меня любовь тесно соприкасалась с уважением. А что она значила для него?       Отношения между людьми всегда усложняли простые, в общем-то, понятия. Одно тянуло за собой другое.       Я много кого любила в своей жизни, если подумать. Ты можешь любить себя, друзей, мужчину или женщину, брата или сестру, родителей, бабушек и дедушек… Любовь имеет множество форм. Но никто из них практически не уважал мои желания. Возможно, потому что я сама недостаточно сильно уважала их. Потому что сама позволяла им это, не очерчивая свои границы достаточно чётко.       — Никто и никогда не полюбит тебя сильнее, чем ты сам, Сяо, — добавила я. — Любить себя значит уважать своё право иметь желания и страхи, своё право чувствовать и жить так, как тебе хочется. Поэтому, несмотря на то, что я говорю, что люблю тебя, на самом деле больше всего на свете я люблю себя. Пока я хочу и могу что-то сделать, и пока мне позволяют делать то, что я делаю, по отношению к другому человеку, я буду делать это. Даже если буду видеть, что человек просто использует меня, всё будет упираться в то, готова ли я ему это простить. И я буду прощать до тех пор, пока буду чувствовать, что способна на это. Да, иногда на прощение требуется время, — я запрокинула голову, разглядывая тёмное, усыпанное звёздами небо. Мне было очень горько и грустно. — Например, как с Дилюком в этот раз. Он помешал мне спасти тебя. Если бы ты погиб, я вряд ли смогла бы простить его, но и себя тоже не смогла бы. Я люблю вас каждого по-своему, и я не собираюсь выбирать. Есть то, чем я могу пожертвовать ради другого, и есть то, чем не могу.       Сяо долго смотрел на меня, не издавая ни звука.       — Мы вернулись почти к празднику морских фонарей, — неожиданно произнёс он. — В этом году он посвящён Могучему Повелителю Небесных Пределов. Через три дня будут запускать большой фонарь. Если хочешь, я схожу с тобой.       Я недоумённо моргнула, пытаясь осмыслить такую резкую смену темы. И то, что сейчас уже праздник морских фонарей. Я совсем забыла о нём.       — Не хочешь? — с оттенком лёгкого беспокойства уточнил Сяо.       — Ты говорил, что не любишь этот праздник.       — Ты сама сказала: есть то, что я хочу и могу сделать, и есть то, что не хочу, — уголки губ Сяо дрогнули, будто он хотел улыбнуться, но передумал. — Раньше в этот день все люди молились о том, чтобы души павших героев вернулись домой. Мало кто искренен в этом в нынешние времена. Я не люблю его, потому что люди с некоторых пор просто засыпают Ли Юэ своим светящимся мусором, загадывая бессмысленные желания. Но всё ещё есть те, кто помнит, что этот день значит на самом деле. Я чувствую их мольбы, как слышу души павших. Если ты хочешь, я научу тебя делать настоящий молитвенный фонарь.       — Хочу, — кивнула я.       Я начинала ощущать, как напряжение постепенно отпускает меня. Это чувство преследовало меня весь день, и было странно чувствовать, как оно ослабляет свои тиски.