Увертюра героев

      Когда крики стихли, я открыла было рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, но звук не шёл. В горле словно что-то застряло. Слёз, конечно, не было, но на душе было противно и гадко. От удовлетворения Фанета, что я ощущала в дополнение к этому, становилось только гаже.       Статуи медленно превращались в пыль. На площади царила ошеломлённая тишина, разбавляемая редкими всхлипами. Я должна сказать людям, что подобная казнь вовсе не высшая мера наказания для нарушителей по меркам Селестии. Не все же имеют образование, некоторые, вероятно, вообще не в курсе, как любит Небесный остров разбрасываться колоннами.       — Могу я покинуть Селестию и вернуться в Ли Юэ? — в звенящей тишине расслабленный голос Чжун Ли прозвучал громче, чем гром в грозу. Даже гром среди ясного неба, вероятно, не был таким громким.       Ты… спрашиваешь это, потому что я недавно заставила тебя быть Архонтом? Хочешь, чтобы слухи от Сумеру дошли до Ли Юэ, или… и вовсе там покажешься в таком виде? Что я должна сказать? По-хорошему, мне бы его сопроводить, чтобы люди меня увидели, но если идти в Ли Юэ, придётся там сразу разбираться с делами. С Разломом, например. У нас шип там бесхозный валяется…       …Я не хочу ничего говорить и ничего делать, я хочу просто переварить случившееся. Но даже такой малости я себе позволить сейчас не могу. Люди же ждут. И Чжун Ли. У него ведь легенда была, которую я поддержала, значит сейчас должна подыграть, чтобы у людей все связи сходились. У них не должно быть лишних вопросов.       Знакомый голос зазвучал у меня голове.       И губы повторили за ним слово в слово.       — Твой долг перед Селестией исполнен, Моракс. Оберегай Ли Юэ, больше нет нужды оставаться на Небесном Острове.       Голос не дрожал. В нём словно вообще не было никаких эмоций. Ровный. Спокойный. Пустой. Жуткий. В полной мере ощутила себя… куклой. Марионеткой, которую подёргали за ниточки. И, пока кукла дёргано двигалась, чревовещатель говорил за неё.       Вот почему ты дал мне такое имя, Фанет?       Останется ли что-то от меня, когда я закончу разбираться с проблемами Тейвата? Не займёшь ли ты моё место, чтобы вернуться в Тейват через удобное тело, которое так удачно попало к тебе в руки?       Нет.       Задаваясь этими вопросами, я вовсе не ожидала получить ответ, ведь ни на одно обвинение или прямое обращение он не реагировал с тех самых пор, как я превратилась в Энлиль.       Время словно замерло. Я больше не слышала чужого дыхания, никто не шевелился. Хотя, кто знает? Может, всё происходило со скоростью, которую не могут воспринять люди? Под силу ли Фанету останавливать время, как Паймон?       Этому миру больше не нужен Фанет. Ему нужна Энлиль.       Истеричка, не способная взять себя в руки?       Ты научишься. У тебя нет выбора.       Утешил. Не проще было развеять мою душу или поглотить её, да и всё? Вот тебе и физическое воплощение, и сила очищения, используй по своему усмотрению, наводи порядок, как говорится. Не то чтобы я так хотела умирать, но если объективно смотреть на вещи, с ролью божества я не справляюсь ни разу.       Сила очищения связана с душой. Едва начнёшь поглощать души, и больше не сможешь считаться Богом.       Архонты поглощают души, поэтому носят имена демонов из другого мира?       Хонкай неотвратим, и природа его — разрушение. Нет ничего более действенного, чем искажение созидания. Дай тому, кто хранит, одно из имён смерти, и они смогут избегать пристального внимания… до определённого предела.       Тогда почему я Энлиль?       Владыка-ветер. Так переводится твоё имя. У всего в этом мире есть ограничения. И ныне Фанет может явиться лишь через того, кому дозволил править. Это требует много сил.       Мой поводок о-о-очень короткий, Тэнраю такой и не снился.       Я моргнула, и мир пришёл в движение. Отвращение от внезапного становления палачом сменилось тотальным ахуем.       — Вмешиваясь в круговорот жизни и смерти, нарушая запреты, установленные Небесным Престолом, вы искажаете суть мира. Чем больше искажается суть, тем сильнее тёмная энергия разъедает Тейват, — произнес Фанет моими губами. — Если у вас есть вопросы, пройдите путь, что прошли сотни до вас. Вознеситесь на Селестию. Незачем приближать уничтожение мира невежественными поступками. Даже Боги не вечны, у всего есть предел. За последнюю ошибку человечества Селестия заплатила великую цену. И жертву эту человечество обесценивало последние пять сотен лет. Пришло время платить по счетам.       Сама решишь, кто платит следующим. Больше ответов сегодня не будет.       Это был посыл, буквально означающий «кредит доверия Селестии исчерпан». Терпение закончилось. Хотя я слышала за этими словами куда более страшный смысл. Даже со всей силой Берита, даже очистив Тейват, я, даже если захочу, скорее всего, ничего не смогу сделать. Не просто так ведь он упомянул про возвышение? Очень расчетливо и жестоко, очень так… по божественному. Ведь я отлично помню те статуи.       Венти стремительно взлетел и завис прямо передо мной.       — Что это было? — шёпотом спросил он. — Из меня как будто всю душу вынули.       — Фанет, — едва разомкнув губы, выдавила я.       На лице Венти отразилась непередаваемая смесь эмоций, Сочувствие, однако, определённо доминировало — с очень несчастным выражением лица Венти сцапал меня в объятия и, прижавшись щекой к ключицам, едва слышно прошептал:       — Мне жаль.       Машинально погладила его по голове, это длилось едва ли пару мгновений, Венти выпустил меня так же резко, как схватил, и я перевела взгляд на Нахиду. Я не могла позволить себе сосредоточиться на негативных мыслях, нужно было закончить с делами. К тому же я ещё помнила уничтоженную скалу. Если я сейчас начну жалеть себя, прямо в центре Сумеру, когда большая часть жителей рядом, это может закончиться… очень плохо. Хватит с меня пока и пяти…       Давление, оказываемое моей силой, спало, и люди начинали постепенно приходить в себя. Моракс приложил руку к груди и, чуть поклонившись, молча исчез с золотистой вспышкой. Мне определённо нужно будет посетить Ли Юэ ещё раз… Господи, только Мондштадт пока не требует моего пристального внимания, хотя, казалось бы, учитывая степень свободы его жителей, должно было быть как раз таки наоборот… мда…       Чтобы идея Нахиды с Дотторе сработала, мне нужно демонстративно уйти.       — Спасибо за помощь, — тихо поблагодарила я Венти и, повысив голос, добавила. — Рассчитываю на тебя, Сайно. Позови, как закончишь, я помню своё обещание. Тэнрай, нам пора.       Надо думать… Надо думать о делах, иначе я имею все шансы скатиться в истерику, и я не хочу знать, какие у этого будут последствия.       Дела. Дела.       …уносимая ветром пыль…       О делах, мозг, я сказала, о делах!       Сайно нужно будет ещё на Селестию сводить… Как и Тэнрая, да-а. Планов всё больше, времени жить всё меньше... А сейчас сделаем-ка вид, что нас тут больше нет, и тихонько вернёмся в Храм Сурастаны. Надеюсь, я смогу сделать нас невидимыми. Там бы нам обсудить с Нахидой дальнейший план действий. Всё же, наверное, не стоит пускать всё на самотёк. Тэнрай, вероятно, сможет что-нибудь посоветовать ей. Он-то в делах Фатуи разбирается, во всяком случае, намного больше, чем я и лоля, запертая пятьсот лет в клетке.       …Надо в Храм Сурастаны.       — Позови меня, — едва успел сказать Сяо прежде, чем я, схватила подлетевшего ко мне Тэнрая за плечо и пожелала стать невидимой. Тот удивлённо моргнул, когда нас окутала сила стихии, и огляделся.       Венти продолжал смотреть на то место, где мы находились, и взгляд его был до боли понимающим.       Ты умеешь себя контролировать, Руби, держи себя в руках, и закончи с делами прежде, чем сбежать в какую-нибудь пустыню, чтобы устраивать там истерику. Это первый раз, когда ты кого-то убила, пусть и чужими руками, но уж точно не последний.       …как я хочу, чтобы кто-нибудь меня пожалел, и сказал, что со всем разберется вместо меня. Почему я должна решать проблемы целого мира, заключать сделки со своей совестью, и нести ответственность за всё это дерьмо, что копилось тут веками, а? Почему я не могу просто как нормальный человек жить, а…       Никогда не понимала тех, кто хочет сидеть на троне, и править страной или миром. Это же такая морока… Я уже заебалась, хотя всего месяц как работаю судьёй. Что бы там Фанет не говорил про «владык», в гробу я всё это видала. Хочу сидеть дома, жрать печенье, портить бумагу, и доставать своего мужа, а не вот это вот всё.       Я почувствовала, что меня начинает трясти, и, смирившись с тем, что социально опасна, телепортировала себя и своего кота сначала к тому месту, где очищала Ирминсуль.       — Позовёшь, когда Нахида вернётся в Храм, — сообщила я, выпуская его плечо, но не снимая невидимость. — Если вдруг следом явится Дотторе… Клон его… Не пались. И меня сразу не зови. Послушай, что она ему скажет. Она обещала развести его на уничтожение копий, в обмен на сердца Богов. Если получится, дождись, пока клоны будут уничтожены, сердца забери, клона схвати. Твоя охота отменилась, потому что она заключила со мной сделку. Жизнь второго Предвестника в обмен на безопасность Сумеру, если он умрёт, шип в этот раз не упадёт, что бы я не узнала. Не знаю уж, что ещё я могу узнать… В общем, жди в Храме. Нахида хочет как-то выследить оригинал с помощью последней копии.       — Я тебе что…       — Потом. Все потом, как вернусь. Мне надо… куда-нибудь подальше от людей. Я сейчас опасна.       Договорив, я ощутила, что лимит моих душевных сил исчерпан окончательно.       И просто позорно сбежала. Перенесло меня в то место, где мы схватили похитителей «Хранителей» деревни и, оглядевшись, на всей возможной скорости припустила в сторону, где, как я надеялась, никого быть не должно — вглубь пустыни.       Было странно слышать ветер. Словно шёпот, направляющий, куда я желала. Как оказалось, людей в пустыне было предостаточно, и всё же.. .мёртвая зона там тоже была.       …шип…       …гробница…       …Пушпаватика…       Мне было плевать, что это за гробница, за что Пушпаватика получила на свою голову Небесный Шип, но я была невероятно рада, приземлившись на какую-то каменную платформу.       Рухнув на колени, я вцепилась в волосы — слёзы текли из глаз и никак не желали останавливаться. Вокруг завывал ветер — место и без меня было достаточно искажено. Можно было не бояться.       Я чувствовала себя отвратительно — и самым отвратительным было то, что я никого не могла позвать, чтобы пожаловаться, выплакаться и быстрее успокоиться. Впрочем, чего это я, как будто в первый раз. Как в прошлом запиралась где-нибудь и молча плакала, чтобы никто не слышал, так и здесь буду — вся разница только в том, что теперь прятаться надо не из опасений, что тебе добавят, чтоб «не просто так ревела», а из опасений, что ты кого-нибудь убьёшь случайно. Расту над собой, блять!       …Когда бессильные злые слёзы, наконец, кончились, я раздражённо стёрла их остатки с лица и, подтянув к себе колени, обнялась с ними и мрачно огляделась. На постаменте было пусто. Если не считать какой-то недо-гроб в центре, отчаянно пытавшийся казаться частью местности. Очередная занимательная фауна Тейвата, похоже, потому что энергия от этой штуки исходила как от чего-то живого.       Что ж, тебя тут нет, меня тут тоже типа нет, сидим дальше.       Удивительно, но платформа осталась целой. Да и сила, похоже, не выплёскивалась — ветер, завывающий в округе, определённо, был не моих рук делом. Наверное, я зря боялась, что мне нельзя расстраиваться. Мне нельзя желать, чтобы что-то произошло — это определённо. И злиться нельзя, потому что когда ты злишься, ты желаешь избавиться от того, что злость вызывает.       Это открытие немного утешало.       На самом деле это было лучшее, что я узнала за последнее время. Я чувствовала себя разбитой, уставшей, и совершенно не хотела возвращаться никуда — ни к делам, ни к Сумеру. При мыслях о площади и вовсе не покидало желание забыть всё, что там было. Но это было бы низко, подло и глупо.       Я много читала и довольно много писала. И знала, что у каждого, кто волей-неволей становится убийцей, свой ответ. Переложить вину на того, из-за кого убийство произошло, оправдывать себя самозащитой, или необходимостью ради высшего блага, ради защиты близких, ради… вариантов было великое множество. Какое оправдание подошло бы мне?       Чувство долга, вероятно. Хочу я убивать или нет, мой долг наказать тех, кто переступил черту.       Ненавижу это слово. Должна. Самое отвратительное слово, какое я только слышала. Всю жизнь ты обычно что-то кому-то должен — вести себя хорошо, без пропусков ходить в школу, закончить высшее учебное заведение, сдать экзамены… Это чёртово слово преследует людей, отодвигая или уничтожая «хочу». Потому что долг, навязанный другими, не признаёт желаний.       Должно быть исполнено, хочешь ты этого или нет. Самые настоящие оковы человечества. Якорь, с которого, если сам не захочешь, никогда не сорвешься. И одно дело, когда ты сам выбираешь, что должен, а что нет, и другое, когда тебе его навязывают.       Чувство долга — это как раз то, что мы хотим видеть в других, да, Фанет?       Чувство долга — то, что должно быть у всех Богов, верно? Ведь Бог без чувства долга просто… Демон. Стал бы ты спасать меня, не будь я воспитана с этим поганым чувством, а? В конце концов, я отлично понимаю концепцию всеобщего блага, ведь в данном случае на одной чаше весов существование целого мира, а на другой жизни тех, кто стремится утолить свои желания, смешав то, что принято считать правильным, с неправильным.       Что значит несколько жизней в сравнении с миллионами смертей? Я ведь делаю это, чтобы мир продолжил существовать.Чтобы люди прекратили запускать свои руки туда, куда не следует, и жили свои жизни дальше. Ведь для многих нет ничего страшнее смерти, да?       …И от того, что я не хочу всем этим заниматься, лучше и легче не становится, ведь… кто-то же должен, да? Должен взять на себя ответственность за то, что проёбывали веками, переступить через себя и прибраться, чтобы мир продолжал существовать? Если, конечно, этот кто-то хочет жить.       А я хочу.       Да и было бы жестоко по отношению к хорошим людям похерить всё из-за своего нежелания что-то делать. Я могу быть импульсивной экспрессивной истеричкой, но я не настолько жестока, чтобы прямо сейчас забиться в какой-нибудь угол и позволить разрушать всё и дальше. Те, кто просто хотят жить, этого не заслуживают.       А это значит лишь то, что если я хочу продолжать считать себя хорошей, я просто должна принять своё положение и обязанности. Ведь это проклятое перерождение уже произошло. Я не могу это изменить. Я могу только начать видеть во всём этом плюсы. Осталось их только найти.       Уткнувшись лбом в колени, я глубоко вздохнула. Плюсы. Есть ли во всём этом вообще хоть какие-то плюсы?..       Мозг упорно буксовал, навязчиво прокручивая пластинку из разряда «всё хуево, и лучше было просто сдохнуть», но если я сейчас не поймаю эти мысли за хвост и не избавлюсь от них, я скачусь в депрессию. Нет ничего хуже, чем обезьяна с гранатой, но если эта обезьяна еще и находится в депрессии... Я знаю, что это такое, я жила в этом состоянии несколько лет, и оно было просто отвратительным. Я не хочу обратно. И если я сама себя не вытащу, никто не вытащит.       Да и не могу себе этого позволить.       Не с моими силами скатываться в негатив.       Пока я не начну считать убийства чем-то нормальным, вероятно, мне не стоит беспокоиться о здравости своего рассудка, да? Это, наверное, можно считать плюсом? Так себе, конечно, но… уж что есть.       Фанет не бросил и приглядывает — это, несмотря на всю жуть, на самом деле, тоже плюс. Было бы хуже, останься я один на один со всеми проблемами мира, без присмотра местной высшей сущности. В конце концов, я не считаю себя кем-то, кто достаточно умён, чтобы всё это решить. Я могу сколько угодно возмущаться на тему того, что в Тейвате происходило, но я всего лишь малолетка с огромными силами. Вряд ли способна постичь замыслы высших сущностей своим маленьким умом. Так что, хорошо, что я чувствую отголоски его, вероятно, особенно сильных эмоций. Во всяком случае могу сравнить две точки зрения на происходящее. Это полезно. Все ведь могут ошибаться, да? Наверняка и высшие сущности?       Потом… потом… я могу жить вечно. И многие дорогие мне люди тоже. Я, конечно, и так могла бы в теле гомункула… Так, фу, не туда воюешь! Итак, я могу жить вечно, и теоретически могу… могу и Дилюка бессмертным сделать. Как-нибудь. Да хоть фамильяром, если другого способа не придумаю. Вечная любовь, это ли не то, о чем многие мечтают? Как в сказке, и жили они долго и счастливо, ха.       Если он меня не бросит, конечно. Я мало того, что вляпалась в дерьмо мирового масштаба, буквально в нём захлебнувшись, так ещё и Предвестника Фатуи вон, превратила в свою домашнюю кошечку. Вот займусь я проблемой Фатуи, не сойдусь с Дилюком во мнении, и… все. Не будет никакого долго и счастливо, ага.       Блять, мозг, ты не помогаешь.       О хорошем. Думать о хорошем.       Благодаря своему новому статусу я, вон с Сайно познакомилась. С Сяо попутешествовала.       У меня крылья есть. Они звенят прикольно. И я могу создать что угодно буквально из ничего. Это же круто. Это же самое настоящее читерство. Может, и мору смогу из воздуха делать, как дед. Вот он, способ обрушить экономику, мвахахаха!       …Мда. Нездоровое веселье.       Плюсы… какие ещё есть плюсы?.. Они вообще есть?.. Минусов я вот сходу вагон назвать могу. И главный из них — потерять Дилюка, ведь свободу-то я уже потеряла. Если смотреть правде в глаза, жена из меня так себе вышла. Да и мы друг друга так сильно обидели после Разлома… Самый настоящий, сука, разлом в отношениях произошёл. Надлом.       И тут я с очередными ахуительными новостями после Бездны вернулась. И сейчас ещё после Сумеру добавлю. Не жена, а бедствие какое-то. Надеяться и верить страшно. Взглянуть в глаза страху ещё страшнее.       Я точно буду совершенно разбита, если сбудутся опасения.       Какая же я жалкая трусиха.       Раздражённо утерев выступившие на глазах слёзы, я постучалась лбом о колени. Я пыталась плюсы в своём положении увидеть, да? Итак, есть шанс сделать Дилюка бессмертным, нашла себе бессмертную компанию (создала), опустим, что некоторые бессмертные больше на геморрой тянут, крылья звенят красиво, могу читерски создавать всякое из воздуха. Имею доступ к Фанету, не совсем на произвол судьбы брошена, могу точки зрения сравнивать. И… всё?       …Должны же… должны же ещё плюсы быть, ведь да? Хоть какие-то?..       Раньше... Раньше я сокрушалась, что ничего не могу изменить, будучи лишь слабым бессильным чело... гомункулом. Сейчас у меня есть сила и положение, так что я смогу изменить многое, да же? Во всяком случае, могу гарантировать, что страны перестанут уничтожаться?       И… теперь я не буду чувствовать себя обузой, наверное, с такой-то силой. Хотя я теперь, можно сказать, в некотором плане, социально опасна, так что не понятно, что лучше. Считать себя обузой или опасной?       …Блять, не очень-то получается плюсы искать, на самом-то деле. Может, потому что я не слишком-то хочу их видеть…       Я нехотя подняла голову и с силой похлопала себя по щекам. Даже пару пощёчин влепила. Не помогло, только щёки гореть начали. Тоска.       Вот чем мне поможет это разбитое состояние, в которое я сама себя загоняю? Ничем же. Поплакала и хватит, толку-то с этого? Только глаза горят, и пить хочется. Но раз уж психовать нельзя, другого-то не остаётся, эмоции-то надо куда-то деть. Реветь больше не хочется, только унынию предаваться. Но это уж совсем бессмысленно.       Если я не смогу здраво оценивать реальность, ну, насколько способна, а буду смотреть на мир через призму «моя жизнь говно, значит и ваша пусть тоже такой будет», судья выйдет из меня ещё более хуевая, чем могла бы. И так не очень, а станет ещё хуже.       Ничего ведь от моих пиздостраданий не изменится. Всё уже произошло. Никто не сделает эту «работу» за меня, ни на кого не получится переложить ответственность за финальные решения. Но… у меня есть Венти. Чжун Ли. Я всегда могу спросить совета или точку зрения. Может, они не откажутся поделиться мнением. Они старые, знают больше.       Мне всего-то и надо очистить весь Тейват, разобраться с Бездной и Фатуи, и уйти в бессрочный отпуск. Фамильяры смогут контролировать ситуацию в режиме реального времени, услышат или найдут что-то сомнительное, позовут, а так, смогу жить свою жизнь.       Издательский дом, вон, свой открою. Яэ можно, почему мне нельзя? На своей горе его построю. Вместе с домом и храмом Сяо. И лабораторию Альбедо где-нибудь там надо, но подальше от моего дома, чтобы не подорвал нас.       Про Дилюка даже вспоминать было страшно, мечтать уж тем более. Но, может… Может он все-таки со мной останется. Я ведь не узнала, что точно он обо всём этом думает, просто струсила и сбежала. Вывалив на него очередные охуительные новости. Да уж… Если он решит, что с него хватит, я даже сказать ничего не смогу, потому что заслужила. Хочу обратно в те три дня после свадьбы. Плести венки и рассказывать всякое. Там было так хорошо…       Хочу к Дилюку в объятия, просто спрятаться там и всё…       Потерев горящие щёки ладонями ещё раз, я резко поднялась на ноги, сжимая руки в кулаки. Хватит. Хватит. Хватит!       Я либо останавливаю себя сейчас, либо это не прекратится никогда. Надо чем-нибудь заняться.       Гроб. Начну с гроба. Стоит тут, понимаешь ли, в аномалии, подозрительную энергию излучает. Я решительно направилась к центру платформы.       Гроб задрожал.       Так-так-так.       — Ну и что ты такое, а? — поинтересовалась я, уперев кулак правой руки в губы и придерживая локоть левой рукой. — В округе, кажется, валяются куски небесного шипа, поэтому здесь творится чёрт знает что. По идее, ничего живого тут быть не должно, ты и не живое. Но и не мёртвое. Итак. Что же ты такое?       Джинн.       — Джинн? — я так удивилась, что сработала система «Окей, Фанет», что повторила услышанное вслух. — Желания что ли исполняет? И почему не в лампе?       Гроб подозрительно молчал. Оно вообще говорящее? Как мне узнать, что эта штука забыла в аномалии?       — Потереть этот гроб надо, чтобы джинн вылез оттуда, или разбить?       — Не надо меня бить!       Говорящее, блять!       Говорящие грибы, говорящие гробы, сука. Я точно не в дурке?       — И я не гроб! Я механический страж! Меня зовут Фериджиз.       Я с сомнением оглядела то, что видела. Страж в моем понимании должен выглядеть как что-то условно живое. Ну, хотя бы иметь форму, которая может втащить незваным посетителям.       — И что же ты сторожишь?       — Сон моей госпожи, Повелительницы Цветов, что покоится в оазисе вечности!       Я прислушалась к энергии. На много километров вокруг я не слышала и не ощущала ни одной живой души. Да и подо мной и надо мной… Не чувствовалось энергии чего-то живого, и в особенности того, что могло бы дотянуть до звания «повелительница цветов». Даже если бы она была, скажем, в коме, она должна была бы ощущаться хоть как-то. Например, вход в какое-то местное подпространство надо мной точно был.       — Здесь ведь никого больше нет, — с сомнением заметила я.       — Конечно нет, хозяйка небесных чертогов, ведь могила пуста! Моя госпожа уснула вечным сном по вашей милости!       — Попрошу, лично я её не уничтожала, я тогда ещё даже не родилась. Так что ты не можешь предъявлять мне претензии, — я возмущенно скрестила руки на груди. — И с чего вдруг я хозяйка? Это принадлежит Фанету. Я хозяйка горы.       Медной, ха-ха. Кхм.       Говорящий гроб не ответил.       — Почему ты выглядишь… так?       — Я отказалась от облика джинна и заключила себя в механические оковы после того, как моя госпожа уснула вечным сном. Царь Дешрет помог мне осуществить это. Тысячи лет я храню вход в царство оазиса, и продолжу хранить, покуда существует этот мир. Однажды моя госпожа проснется.       — Разве это жизнь?       — Мне не нужно твое сочувствие. Коль закончила рыдать, уходи отсюда.       Вот вроде стала богиней, а мне до сих пор хамят, ну что за жизнь.       Я раздраженно топнула ногой, разгоняя песчаную бурю в округе.       — Ты! Зачем! Мой защитный барьер! — завопила Фериджиз.       — Меня не устраивает наличие подобной аномальной зоны в пустыне вокруг пустой могилы, где к тому же нет темной энергии. Такие ветра мешают людям жить. И поскольку в них нет необходимости, больше их здесь не будет.       Эта буря была такого размера, что точно мешала пересекать людям пустыню. Так что нафиг так жить. Попадешь так в настоящую песчаную бурю, попытаешься от нее укрыться, а забредешь в эту, и так и сгинешь. Одно дело если б тут было что-то, что и впрямь нужно охранять так рьяно. Но могила божества, мертвого уже тысячелетия? Так что я не могу это место оставить даже ради себя, ну чтоб порыдать где было.       Гроб многозначительно молчал. Я так понимаю, опасается, что я и ее также сдую, ножкой топнув.       — Хочешь и дальше быть здесь стражницей?       — Да. К тому же, мне не нужны подачки от таких, как вы. Однажды мы уже отдали свои настоящие имена Аль-Ахмару. Ты мое не получишь.       Так Фереджиз это не настоящее имя и есть еще одно, типа как у Архонтов? Забавно.       — Имя? Мне твое имя не нужно. Мне и мое-то не принадлежит, — я фыркнула. — Почему Селестия покарала твою госпожу?       Молчание.       — Как её зовут хотя бы?       Молчание.       Ой в пизду тут ответов я не добьюсь, не пытать же ее.       — Что ж, передумаешь, позови Энлиль, ничего не обещаю, но помочь попробую.       Потому что тусить вечность в одиночестве в механическом гробу лично мне бы не нравилось. И если бы мне кто-то предложил помощь… может, нет, скорее всего, я бы согласилась. Хоть и не сразу, если бы горела какой-то идеей. Не то чтобы у меня были причины помогать непонятной незнакомой явно магической херне, но ее чисто по-человечески жалко.       — Ах, да. Раз ты страж, значит, можешь драться, верно?       — Разумеется.       Такая избирательность в ответах, какая прелесть. Нет у меня настроения возиться с тобой и, раз уж я оставляю доступ к потенциально опасной враждебной нечисти, которая точно будет рьяно защищать могилу, в которую наверняка захотят пролезть люди…       — Приказываю тебе прежде, чем бить, загадывать людям три загадки. Если отвечают правильно и благоразумны, пусти посмотреть на оазис. Если отвечают неправильно, предупреди прежде, чем бить. Может, они уйдут. Если настроены враждебно, бей сразу.       — Ты… Ты!...       — Дрянь с небесного острова, — подсказала я. — Мне не нужно твое имя, чтобы приказать тебе. И, поскольку у меня нет времени и настроения выяснять, насколько ты благоразумна, предпочту обезопасить свою совесть от кучи мертвых людей, которые непременно захотят узнать, что же там в оазисе такого.       А то что захотят это сто пудово. В конце концов, я только что убрала бурю, которая бушевала тут веками! Так воспользуемся же своей имбовостью по назначению!       Есть ли в оазисе ловушки меня волнует мало. Энтузиастов совать головы в пирамиды даже в моем мире ловушки не останавливали. Так что сколько табличек «не влезай, убьёт» не повесь, люди туда всё равно свои конечности сунут. Хотя одну табличку я бы всё же поставила…       — Назови мне имя своей госпожи.       — Пушпаватика, — проскрежетал гроб.       М-м-м, так я могу допрашивать и так… но противно пиздец. Что ж, это я для благого дела, больше так с ней поступать не буду. И, кажется, это имя я слышала...       Обычную табличку ставить как-то не по статусу, надо какую волшебную.       Пусть… пусть платформу окружит воздушный барьер. А на всех четырех сторонах барьера пусть горит один и тот же текст. Писатель я или нет?       «Здесь покоится Пушпаватика. Если желаешь войти в место, где погрузилась она в вечный сон, будь готов встретиться со стражем оазиса и поставить на кон свою жизнь».       Коротко и ясно.       Стоило только представить и определиться, и захотеть, как задуманное воплотилось. В этом есть свои плюсы, конечно, но я подозреваю, что получается это благодаря поводку Фанета… Если бы не связь с ним, вряд ли так же легко бы колдовалось.       Что ж, здесь пока закончила. Раз уж в пустыне, надо бы сразу и ее очистить. Надолго ли этого хватит я, конечно, не знаю, но, может, если с бездной разберусь и так сказать дырки они перестанут проделывать, лучше станет.       Не прощаясь, я взлетела повыше, чтобы разглядеть, где примерно центр пустыни. Я находилась примерно… да, довольно близко. Интересно, какую скорость я могу развить на этих крыльях?.. В детстве всегда мечтала так полетать…       Как оказалось, скорость я могу развить огромную! Зависнув примерно в центре пустыни, я изо всех сил пожелала очистить её. Сначала от меня распространился свет. Затем он словно взорвался блестками. Я зависла в воздухе, наблюдая за тем, как опадает эта волшебная пыльца.       Что ж, пока с Сумеру я закончила. Теперь, хочу я или нет, надо вернуться к Нахиде и разобраться с Дотторе. Даже если от мыслей об этом становится мерзко и хочется вернуться обратно к гробу на платформе и продолжить жалеть себя.       Решившись, я телепортировалась.       Храм Сурастаны встретил меня бестактным вопросом Тэнрая:       — Ты что, свалила, чтобы пореветь?       Я смерила его взглядом, обещающим скорую расправу, и проигнорировала вопрос. Нахида, погруженная в Акашу, не среагировала сразу, так что Тэнрай продолжил говорить сам с собой.       — Так ты что, никого никогда не убивала? Наш мир обречён.       Я устало провела рукой по лицу. Больше меня бесила только Паймон. О!.. Паймон. Когда Люмин покинет Тейват, если эта летающая проблема попробует прицепиться ко мне, может… Сплавить её Тэнраю? Пусть друг друга достают.       Я отняла руку от лица и взглянула на него с предвкушением. И улыбнулась.       Моя месть за потерянные нервные клетки будет просто феерической. Уже представляю…       — Мне не нравится твоя улыбка, — тут же насторожился тот.       А просто базар фильтровать лучше надо. Я улыбнулась ещё шире, потому что знаю, как это иногда бесит.       — Эй!       — Что насчёт Дотторе, он появлялся? — поинтересовалась я вместо того чтобы ответить.       — Вон висит, — небрежно кивнул куда-то мне за спину Тэнрай. — И ты не ответила!       Я снова проигнорировала эту предъяву и обернулась. И правда висел. В воздухе. Без сознания.       — Последний клон или ещё есть?       — Последний, — гладко вклинилась Нахида, выходя из своего транса и медленно приближаясь ко мне. Сделала плавный жест рукой и над ней зависло сердце Бога Электро Архонта. — Возвращаю. Моё ведь остаётся у меня, верно?       — Верно, — кивнула я, забирая артефакт. И пожелала, чтобы он оказался в чайнике. Там точно не потеряется. Предмет растаял, осыпавшись… фиолетовыми блёстками. В моей жизни их стало как-то слишком много…       — Тогда… Ты желаешь, чтобы я сразу занялась исполнением нашей сделки?       — Да. Думаю, Дотторе уже настороже, чем больше у него времени, тем хуже для нас. Мало ли, на что ещё он способен.       — Тогда… Я прошу тебя одолжить мне немного твоей силы, — Нахида решительно протянула мне руку.       — А клон?       — Больше он нам не нужен, я уже нашла оригинал, но не вступала с ним в контакт.       Поколебавшись, я тяжело вздохнула и приняла свою участь палача. Этот человек точно не из тех, кто может отделаться исправительными работами в каких-нибудь шахтах или тюрьмой. Оставлять его в живых слишком опасно. Говорить с ним желания у меня тоже нет. Мне и без того будет достаточно угрызений совести.       — Тэнрай, избавься от него, — я приняла руку Нахиды и мир размылся.