Трюфели и желе

— Мистер Малфой, встаньте на место подсудимого. Малфой, одетый с иголочки, красивый, как греческий бог, встает рядом с судьей Минервой Макгонагалл. Прокурор Рон Уизли вызывает первого свидетеля: — Мистер Поттер, расскажите, в чем вы обвиняете мистера Малфоя. — Ну… благодаря ему меня считают ге… — начинает Гарри. Рон краснеет и делает ему знаки, чтобы тот замолчал. — Но на самом деле, когда я пришел к нему в туалет, он даже не захотел со мной разговаривать. Сказал: «Отстань от моей за… загривка, грязный Поттер, иначе я пошлю в тебя Круциатус…» — Поттер, отвали! — подает голос Драко. — На самом деле Малфою нравятся девчонки, — кричит Невилл с задних мест. — Невилл, отвали! — взрывается Гарри. — А еще Малфой обижал меня в школе, — добавляет Невилл. — И меня. — Рон теребит пуговицу на старом пиджаке, которая едва держится. — Я был глупым ребенком! — отвечает Драко. — Когда я вырос, я не сдал вас Волдеморту! А потом, Уизли, ты меня вообще пнул! И заметь, ты прятался в это время под мантией-невидимкой. — Вам есть еще что сказать, мистер Поттер? — спрашивает Рон. — Да. Я должен был нравиться всем девчонкам, а они все влюблены в него, — Гарри смотрит на Малфоя, — поэтому все считают меня гее… — Гарри, заткнись, — снова краснеет Рон. — Малфой, съешь конфетку, — томно тянет Ромильда Вейн. — Бомбончик, — шлет Малфою воздушные поцелуи Лаванда. — Он меня тра… — раздается тихий, но уверенный голос Панси. — Что? — Гарри вскакивает со своего места. — Драко, я рожу тебе ребенка, — слышится голос Астории. Девушки в зале вскакивают и с воплями бросаются на нее. Их разнимают и сажают обратно. — Мадам Розмерта, — продолжает Рон, когда в зале снова воцаряется тишина, — это правда, что мистер Малфой наложил на вас Империус и попросил дать проклятое ожерелье Кэти Белл? — Он попросил меня дать ожерелье мисс Белл, — мадам Розмерта сладко улыбается, глядя на Малфоя, — но он не применял Империус… Драко краснеет. — Ах ты сукин сын! — с задних сидений встает Кэти. — А говорил, что я у тебя одна. Да подавись ты своим ожерельем! — она покидает зал. — Чтобы вы знали, — встревает Слизнорт, испуганно оглядываясь, — то между мной и мистером Малфоем никогда ничего не было. А бутылку отравленной медовухи я нашел в серванте. — Профессор Дамблдор, что вы можете сказать? — спрашивает Рон. — Мистер Малфой хотел меня убить, — говорит Дамблдор с портрета. — Меня заставили! — возражает Драко. — Да лан, — Дамблдор кидает в рот лимонную дольку. И даже не краснеет. — Мистер Малфой, — окрыленный словами Дамблдора продолжает Рон, — Люциус Малфой, вам слово. — Из-за него, — Люциус тычет в сына тростью, — все считают меня плохим отцом. А я просто хотел, чтобы мальчик хорошо учился и не связался с плохой компанией, — он смотрит на Рона и Гарри. — Фред и Джордж Уизли! — объявляет Рон, отворачиваясь от Люциуса. — Малфой всегда обращал внимание на очкастого, а не на нас… Рон закрывает лицо руками. Гарри показывает близнецам средний палец. — Волдеморт! — просит Рон. Кое-как накаляканный на холсте (художник забыл нарисовать ему нос) Волдеморт произносит: — Я так хотел войти в историю, как самый злостный злодей, столько людей убил и замучил, а все равно все считают самым плохим во всей франшизе его, — Волдеморт тычет пальцем в Драко. — Давайте позовем Джоан… — улыбается Рон. — Хватит! — со своего места встает Гермиона. Никто не видел, как она вошла в зал суда. — Мионочка! — счастливо протягивает Рон, понимая, что сейчас Малфою пришел конец. — Драко Малфой виноват в том, что называл меня грязнокровкой, — говорит Гермиона. Зал охает. — Он делал мою жизнь невыносимой, — продолжает она, — тем, что встречался с тупой Панси Паркинсон. И он непростительно… Зал снова охает. Гермиона краснеет: — … он непростительно красив. — Всё понятно, — говорит судья. — Драко Малфой вы приговариваетесь к высшей мере наказания. Драко бледнеет. Рон довольно ухмыляется. Гарри устраивает истерику. Люциус удовлетворенно хмыкает. Дамблдор делает вид, что он тут вообще не при чем. Гермиона счастливо улыбается. — Отныне вы приговариваетесь жениться на Гермионе Грейнджер с обязанностью доставлять ей шесть оргазмов каждую ночь. Я кончил. — Шесть?! — протестует Панси Паркинсон. — Он и один-то не всегда может! — Да что ты говоришь! — вспыхивает мадам Розмерта. — Мистер Малфой волшебник, он что-нибудь придумает, — хладнокровно отвечает судья.