***
Все семейства в округе готовились к приёму у сэра Лукаса. Тот был весьма доволен, что собирает у себя «самых изысканных леди и джентльменов Хартфордшира». Мистер Беннет за обедом в Лонгборне высказал сомнение перед домочадцами в успехах дорогого соседа в системе оценки, которую тот применял. Миссис Беннет пропустила замечание супруга, поскольку её мысли находились в плену новых мечтаний. Каждый день она исправно добывала новые сведения о мистере Бингли и могла бы с лёгкостью посрамить своими успехами лучших констеблей и дозорных Англии. Далекоидущие планы миссис Беннет касались старшей дочери, Джейн, признанной красавицы семьи. В свои двадцать три года она оставалась незамужней девушкой, по-прежнему пленяющей классической красотой, мягким характером и добродушием. Элизабет смотрела на сестру и понимала, что та превосходит её не только внешностью, но и внутренними качествами. И для неё это был повод для радости и гордости. Подтрунивая над не знающими границ планами матери с отцом или самой Джейн, Лиззи искренне желала ей самого большого в мире счастья. И изредка сомневалась, что мир способен дать то счастье, которого заслуживала Джейн. Лонгборн стоял на ушах из-за предстоящего приёма. Миссис Беннет с небывалой даже для неё щепетильностью следила за платьями дочерей, их причёсками, туфлями и свежим внешним видом. — Моя дорогая миссис Беннет, — попытался остудить её пыл мистер Беннет, — боюсь все ваши усилия станут напрасными, как только Мэри решит почтить гостей своими этюдами или Лидия выразит громче положенного радость от очередного выигрыша в вист. — Ах, мистер Беннет! Все ваши попытки омрачить моё прекрасное настроение будут напрасны, даже не пытайтесь. — В каких страшных грехах вы меня обвиняете, — покачал головой мистер Беннет, закрываясь утренней газетой. — Я лишь пытаюсь уменьшить ваше разочарование, которое неминуемо наступит, если вы будете продолжать в том же духе. Но миссис Беннет невозможно было остановить. Горничные с кружевами и лентами, шпильками и булавками носились из одной комнаты в другую. Элизабет ощутила счастье и облегчение, когда вызывающая головную боль суматоха наконец улеглась и они очутились на приёме сэра Лукаса. Элизабет нравилось бывать в Лукас-лодж — самом большом и роскошном доме в округе. Не столько из-за богатого убранства, сколько из-за дочери хозяина, Шарлотты Лукас, приходившейся ей ближайшей подругой. Вечер, проведённый в её обществе, не мог обернуться разочарованием. Лиззи бывала здесь несчётное количество раз, но даже она поначалу оглядывалась, осматривая потолки и стены. Сэр Лукас, очевидно, привёз из лондонского дома несколько новых картин и достал лучшие сервизы, какие у него имелись. Комнаты утопали в свете, дубовые паркеты были начищены так, словно готовились, по меньшей мере, для принца-регента. Дамы сверкали украшениями и выставляли напоказ переливы шелков и атласа. И Элизабет не смогла сдержать лукавой улыбки, когда поняла, что всех этих приготовлений, всего этого великолепия не хватило, чтобы впечатлить тех, для кого они задумывались. Во всяком случае, часть из них они точно оставили равнодушными. Едва мистер Бингли с сёстрами и другом переступил порог большой залы Лукас-лодж, как его окутала звенящая тишина. Только пара быстрых движений бальных туфелек и неловких смешков, которые в наступившем безмолвии услышали все. Сэр Лукас устремился приветствовать нового хозяина Незерфилд-парка, а тот, в свою очередь, обворожительно улыбнулся в ответ и ликующим голосом сообщил, что совершенно очарован Хартфордширом и сражён радушным приёмом, который ему оказывали. Все в зале выдохнули с облегчением. Как бы люди не мечтали о знакомствах с состоятельными членами высшего общества, всегда оставался затаённый страх того, что они пренебрегут людьми, стоящими ниже их по социальной лестнице. Мистер Бингли являл собой то драгоценное исключение, найти которое желали многие. Его по очереди представляли местным семействам. Каждая дама, имевшая дочь на выданье, считала своим долгом задержать столь очаровательного молодого джентльмена. И надо признать, мистер Бингли с честью выдерживал это испытание, чего нельзя было сказать о его сёстрах и друге. Если леди изо всех сил скрывали накатывающую досаду, то друг мистера Бингли открыто проявлял своё неудовольствие. И пускай местное общество в глубине души прекрасно знало, что не представляло образец благопристойности, однако не могло потерпеть подобного признания со стороны, в особенности от человека, который определённо понимал, что такое эталон. Элизабет наблюдала за ними всеми, останавливая особенно долгие взгляды на мистере Дарси. Сейчас он выглядел куда более хмурым и холодным по сравнению с тем, каким Лиззи видела его у мисс Лэмптон. Пожалуй, он тщательно следил за собой в присутствии сестры, робкой и во всём полагавшейся на брата. С чужими людьми мистер Дарси совсем не церемонился, очевидно, доброжелательность по отношению к незнакомцам была ему не свойственна. По залу прошлись шепотки, осуждающие его поведение. Наконец очередь представления дошла и до миссис Беннет. Суетливо перекручивая в руках шёлковый платок, она пыталась одновременно и скромно устремить глаза в пол, и разглядеть каждый штрих лица и костюма мистера Бингли. И пускай мистер Дарси держался чуть поодаль, это вовсе не означало, что он представлял для неё меньший интерес. Миссис Беннет считала, что представить всех пятерых дочерей было бы более выгодно, но рядом стояли только две старшие. Мистер Бингли сразу обратил внимание на Джейн и пригласил её на первый танец. Лиззи заметила, что сестра стала держаться скромнее обычного, и поняла, что та крайне смущена. И этому имелось прекрасное объяснение: мистер Бингли едва ли смотрел на кого-то ещё в зале после того, как увидел Джейн. Бойкий, живой, снисходительный к вольностям, которые позволяло местное общество, и безупречно воспитанный — он очаровал всех присутствующих. Сложно представить, что нашёлся бы человек, на которого мистер Бингли произвёл бы дурное впечатление. Его сёстры не сумели затмить его, но также завоевали местные симпатии. С последним Элизабет не готова была так быстро согласиться. Ей они показались достаточно жеманными, но достоинства мистера Бингли оттеняли недостатки его сестёр. Всего вышеперечисленного нельзя было утверждать про мистера Дарси. Элизабет попала в неловкое положение, когда дело дошло до её представления ему. Формально они уже были знакомы, и мисс Беннет недолгое время колебалась: стоит ли ей сообщить об этом или притвориться, что они видятся впервые. Дело осложнялось тем, что она не могла понять, что об этом думал сам мистер Дарси. Отчего-то у Элизабет возникло чувство, будто он не желал распространяться о делах, связанных с его сестрой. Она решила промолчать, и мистер Дарси сделал то же самое, хотя, судя по его продолжительному взгляду, он вспомнил её. Его непроницаемое лицо словно закрывалось на замок и не позволяло ни одному человеку проникнуть внутрь. Осуждал ли он её за преднамеренный обман или был доволен тем, что она догадалась промолчать? Элизабет не следовало бы думать об этом, но она любила разгадывать загадки, а в этом человеке, как ей казалось, их было немало. Этот вечер стал триумфом Джейн. Мистер Бингли пытался следовать этикету и танцевать с разными молодыми леди, но постоянно возвращался к старшей мисс Беннет. Она будто притягивала его, и это не осталось незамеченным. В конце приёма мистер Бингли забылся и пригласил её в третий раз, и Джейн при всём её расположении была вынуждена отказать. Тот смутился, осознав, что позволил себе лишнего, и остаток вечера пытался загладить вину, подвёл её к своим сёстрам и другу. Мисс Бингли любезно пригласила Джейн на ужин в Незерфилд-парк. Элизабет с удовольствием провела вечер, танцевала, обсуждала с Шарлоттой последние новости и изредка, стараясь не привлекать внимания, наблюдала за мистером Дарси, который, в свою очередь, также бросал на неё пристальные взгляды. Элизабет начало казаться, что лучше бы она прямо заявила о состоявшемся знакомстве, и теперь не испытывала бы неловкости. Только поздним вечером, когда они вернулись домой, Джейн удалось поделиться всеми впечатлениями с сестрой. Да, мистер Бингли совершенно очаровал её, она никогда не встречала такого обходительного молодого человека, а его порыв в конце вечера был тут же прощён и забыт. Он не желал навлечь на неё дурного, просто настолько забылся, что потерял счёт танцам. Элизабет почти не вставляла своих привычных остроумных замечаний, а только с нежностью смотрела на сестру. Что-то в ней говорило: в этот раз знакомство действительно обещало перерасти в нечто большее. Лиззи не желала и не собиралась торопить события, как, впрочем, и Джейн, но уже приготовилась наблюдать за развитием этой истории.***
Через несколько дней после приёма у сэра Лукаса Джейн отправилась на обед к мисс Бингли и миссис Хёрст, которые воспользовались возможностью и всячески просвещались относительно родственных связей старшей мисс Беннет. Добродушная Джейн, никогда не видевшая в других людях коварства и неискренних помыслов, честно отвечала на каждый и только благоразумно старалась не добавлять ничего сверх меры. Она не подозревала, что сёстры мистера Бингли огласили ему свои неутешительные выводы по поводу её родословной, а тот заявил, что ему в сущности всё равно. Никто не осмеливался бы оспаривать очарование и достоинства характера мисс Беннет. Зато на следующий день Джейн имела возможность убедиться в благородстве мистера Бингли. Утром после завтрака она отправилась на прогулку в лес, чтобы насладиться осенней теплотой и роскошью природы. И она, и Элизабет знали этот лес наизусть, и единственной неприятностью в это время года являлись кроличьи ямы. Вся земля, холмы были изрезаны пушистыми обитателями, а потому представляли угрозу для любителей прогулок — легко можно было наступить на место, под котором находился вырытый проход. Даже самый осторожный путник не смог бы поручиться за собственную безопасность. К несчастью, именно такое происшествие приключилось с Джейн во время прогулки. Её нога неудачно провалилась в кроличью яму и застряла там. Она попыталась выбраться самостоятельно, но острая боль пронзила ногу. Джейн не могла даже пошевелить ею. С нарастающей тревогой она оглянулась вокруг. В этом лесу довольно часто гуляли соседи или проходили фермеры. Джейн убедила себя, что в ближайшее время кто-нибудь пройдёт поблизости и она позовёт на помощь. Неизвестно, решила ли судьба сыграть с ней злую шутку или наоборот помочь своеобразным способом — только за почти два часа по дороге, по которой обычно всегда кто-то ходил, так никто и не прошёл. Джейн заволновалась. Нога ужасно болела, а сама она начала мёрзнуть в своём лёгком белом муслиновом платье, сидя на холодной земле без движения. Дома должны были заволноваться, заметив её долгое отсутствие, подумала она. Элизабет знала, какой дорогой она любит гулять, так что всё закончится хорошо, но придётся некоторое время потерпеть, размышляла Джейн, растирая плечи руками в попытке согреться. Прекрасная утренняя погода ближе к полудню сменилась пасмурной, а потом и вовсе пошёл дождь. Кто мог представить, что обычная прогулка обернётся такой неприятностью? Джейн начала думать, что лучше бы она не выходила сегодня из дома. Платье промокло насквозь, пряди волос выбились из причёски и облепили щёки и лоб, кожа зудела от каждого прикосновения хлёстких безжалостных капель. Погода ухудшалась, и дождь вскоре превратился в настоящий ливень. Вдруг ей послышался стук копыт и ржание лошадей. Джейн от всего сердца взмолилась, чтобы ей это не померещилось в шуме ливня, чтобы кто-то в самом деле оказался поблизости. После чуть ближе раздались голоса. Джейн закричала куда-то вдаль, прося о помощи. Она не понимала, услышали ли её голос, но изо всех сил кричала не останавливаясь. Голос звучал хрипло, наверное, она уже серьёзно простудилась. С каким облегчением она увидела два мужских силуэта верхом на лошадях. Один из них мгновенно спешился и подлетел к ней. — Боже! Мисс Беннет! Обопритесь на меня, я вам помогу. — Мистер Бингли! — узнала она мужчину. — Моя нога застряла в кроличьей норе. Я не могу пошевелить ею. В этот момент рядом очутился второй всадник, который был занят привязыванием лошадей, пока мистер Бингли стремительно бросился на помощь. — Дарси, помоги мисс Беннет с другой стороны, она совсем не может пошевелить ногой. Мистера Дарси не пришлось долго просить, он оказался человеком безусловного действия. Под шум дождя, взмокшие и перепачкавшиеся, они помогли мисс Беннет выбраться из злополучной норы, а потом мистер Бингли подхватил её на руки и при помощи мистера Дарси взобрался на лошадь. Плотный сюртук укрыл продрогшие плечи Джейн. Пытаясь не потревожить её и в то же время торопясь доставить девушку в тёплое место, мистер Бингли пришпорил лошадь. Мистер Дарси следовал за ними до Незерфилд-парка, куда было принято отвезти пострадавшую мисс Беннет, поскольку он находился ближе.