Уроки музыки

      Забота и внимание творили не меньшие чудеса, чем хорошие врачи. Элизабет скрашивала для Джейн присутствие в чужом доме, цвет её лица день ото дня улучшался, жар спадал, и ей прочили скорейшее выздоровление. Узнав о предложении мисс Дарси, которое та сделала её сестре, Джейн просияла от радости.              — Конечно, дорогая! И не думай, будто оставляешь меня. Ты и так много времени проводишь в этой комнате. Тебе нужно развеяться, да и уроки забрасывать не следует.              Элизабет провела пальцами по её руке и слегка сжала её. Слишком неземной добротой обладала её сестра. Хотя глядя на беспокойство и заботу мистера Бингли, которые тот довольно открыто проявлял к Джейн, она задумывалась, а не являлся ли он наилучшим дополнением к ангельскому характеру её старшей сестры? Пребывание в Незерфилд-парке позволило с разных сторон посмотреть на нрав его хозяина. И при всей критичности взглядов Элизабет не смогла бы назвать ни единого недостатка, кроме того, которым страдала и сама Джейн, — излишняя мягкость и снисходительность. Правда, от такого недостатка чаще страдали его обладатели, нежели окружающие люди.              После завтрака два утренних часа Лиззи проводила в обществе мисс Дарси. Разница в возрасте отнюдь не мешала им. Оказалось, что пара минут беседы с мисс Бингли тянулась дольше, чем пара часов занятий с мисс Дарси.              В основном они играли и разговаривали о музыке, иногда речь заходила о книгах и совсем редко мисс Джорджиана упоминала мистера Дарси или кого-то из обитателей Незерфилд-парка. Из обронённых фраз Элизабет поняла, что старший брат заменял ей всех умерших членов семьи. В голосе мисс Дарси легко можно было различить уважение, любовь и толику обожания.              Были ли эти чувства заслуженными и справедливыми? Элизабет было сложно судить. С её стороны, мистер Дарси так и оставался отчуждённым неприветливым человеком, который мало скрывал неприятие по отношению к окружающим. Разумеется, мисс Дарси видела его в другом свете.              Мнение о мистере Дарси нисколько не помешало Элизабет оценить достоинства его младшей сестры. Она ощущала, что интерес к ней со стороны мисс Дарси искренний и не продиктован необходимостью продемонстрировать светские манеры. Зачастую Элизабет видела, как открытость и простодушие без должного интеллекта и чувства такта опускаются до вульгарности. В мисс Дарси не было ни капли вульгарности, только чистота, отзывчивость, искренняя застенчивость и детская наивность.              Первые два занятия Элизабет и мисс Джорджиана провели наедине, а на третий день в музыкальный салон зашёл мистер Дарси, сославшись на забытую там книгу. Он поинтересовался успехами Джорджианы, и та пожелала сыграть для него. Тот остался и незаметно провёл в музыкальном салоне все два часа.              После этого он начал появляться там каждое утро, и вскоре его присутствие стало само собой разумеющимся. Однако Элизабет ни за что не смогла бы сказать, что узнала этого человека хоть на толику больше. Он приходил с письмами или с книгой и читал, пока мисс Беннет и мисс Дарси практиковались на инструменте.              Джейн становилось всё лучше, и миссис Беннет через день наведывавшаяся в Незерфилд-парк торжественно сообщила мистеру Бингли, что более не смеет злоупотреблять его гостеприимством. И Лиззи, наблюдавшая за ними поодаль, готова была поклясться, что мистер Бингли никогда не был одновременно так счастлив и раздосадован в равной степени. Счастлив за выздоровление Джейн и огорчён тем, что не сможет проявлять столь сильную заботу о ней.              Обернувшись, Лиззи увидела, как на неё пристально смотрит мистер Дарси. Она привыкла наблюдать за другими людьми, но сама не так уж часто становилась объектом излишнего внимания. Он не вызывал у неё стеснения или страха, лишь полное непонимание. Вернувшись к себе в комнату, Лиззи с облегчением вспомнила о том, что уже завтра утром они с Джейн покинут этот дом. И пускай в Незерфилд-парке оставались те, кто успел вызвать ответные добрые чувства, она радовалась мысли о скором возвращении домой.              А потом Элизабет спустилась в гостиную тем последним вечером несколько раньше и в приподнятом настроении. Осознав, что ещё никто не спустился, она решила заглянуть напоследок в библиотеку. Среди книг тишина звучала по-особенному притягательно. Руки скользнули к одному из томов Шекспира. Это оказались «Бесплодные усилия любви».              — Вам интересны ранние произведения Шекспира? — прозвучал голос за спиной, и Элизабет, вздрогнув, оглянулась.              Мистер Дарси стоял возле двери и явно заметил, что напугал её своим неожиданным появлением. Элизабет быстро поставила книгу на место и ответила:              — Мне кажется, если и можно узнать об авторе нечто скрытое, то только изучив его ранние работы. Со временем, набравшись опыта, писатели создают всё более изощрённые загадки.              Мистер Дарси прошёл к столу, находящемуся в центре, сложил руки за спину и обратил свой взор на Элизабет.              — Но разве подобные загадки не есть пища для серьёзного ума? Лежащее на поверхности не столь интересно. Сложные книги, как и сложные люди приковывают больше внимания и приносят больше пользы.              — Я не отрицаю привлекательности сложных предметов, мистер Дарси. Я лишь хотела отметить, что ключ к ним зачастую находится в куда более простых и открытых местах.              Элизабет увидела подобие улыбки на его губах, однако она так быстро исчезла, будто её и не было вовсе. Он посмотрел в сторону — куда-то, где один книжный ряд сменял другой.              — Хотя есть загадки, которые разгадать уже не суждено, — добавила Элизабет. — И ни одна пьеса Шекспира в этом не поможет.              — Например? — он снова поднял на неё взгляд и будто не собирался более опускать.              Элизабет ненадолго задумалась, посмотрев наверх, но быстро нашлась с ответом.              — Например, те же «Вознаграждённые усилия любви».              — Вы верите, что они всё-таки были написаны? — в голосе мистера Дарси послышалось сомнение, он слегка склонил голову набок.              — Кто из ныне живущих сможет с уверенностью отвергнуть это? Всего лишь одно упоминание, я согласна, но от человека, который совершенно точно входил в круг общения Шекспира.              Элизабет выражала мнение с присущим ей пылом. В ней всегда просыпался интерес и даже азарт, когда тема разговора выходила за пределы «салонных» и была близка ей. Элизабет ощущала, как кровь приливает к щекам сильнее от того, что собеседник не спешил разделить её точку зрения. Мистер Дарси совершенно не выражал желания закончить разговор, напротив, Элизабет почудилось, что он распалял его лишь сильнее.              — Но сложно не признать, что многие его произведения имеют двойные названия. Что, если «Вознаграждённые усилия любви» всего лишь первичное название для «Укрощения строптивой»? Или для пьесы «Конец — делу венец»? Вам не кажется, что сюжет последней неплохо подходит для подобного названия?              — Но куда больше такое название сочетается с другой его пьесой — «Бесплодными усилиями любви». Так что предположение, что одна является продолжением другой, кажется более справедливым.              Элизабет увлеклась и заметила вошедшую Кэролайн Бингли, когда та подала голос. Сразу же вслед за ней появился несколько поникший мистер Бингли и плавно вплыла миссис Хёрст, которая лениво поправляла своё кольцо.              — Неужели в Незерфилде открылся литературный клуб? — тут же воскликнула мисс Бингли.              — В таком случае мистер Дарси претендует на роль главного литературного критика, — с улыбкой заметила Элизабет.              А вот усмешка мисс Бингли тут же погасла, она не намеревалась никоим образом уколоть мистера Дарси и, очевидно, встревожилась, что её реплика может быть истолкована в неверном ключе после замечания мисс Беннет. Она замолчала и удалилась к столу, оставив после себя шлейф недоброжелательности. Элизабет проводила её взглядом, задумавшись, в чём заключалась причина особого внимания к ней мисс Бингли.              Самого же мистера Дарси, казалось, ничто не могло задеть или оскорбить. Как подметила Элизабет, на публике в Хартфорфордшире он надевал недовольно-равнодушную маску, меняя её в Незерфилде на расслабленно-равнодушную. Правда иногда ей удавалось поймать его кипучий наблюдательный пристальный взгляд, обращённый на неё, или смягчённый заботой взор, устремлённый на Джорджиану. И тогда его маска рассыпалась вдребезги, оставляя после себя череду вопросов и непонимания.              И наверное, после вынужденного пребывания в гостеприимном Незерфилде, мнение Элизабет склонилось бы в пользу мистера Дарси, если бы не случайно услышанный разговор.              В тот последний вечер Элизабет проверяла, все ли вещи были упакованы и готовы к отъезду, как вспомнила, что оставила на столике возле гостиной листок с предписаниями мистера Джонсона — врача, который осматривал Джейн. В нём содержались подробные указания, чего следовало избегать старшей мисс Беннет в первую неделю-две после возвращения домой, хотя, как он уверил, общее состояние позволяло ей спокойно совершить поездку в Лонгборн.              Лиззи заглянула к сестре — та умиротворённо спала, а потом быстро спустилась вниз и повернула к гостиной. На столике перед большим зеркалом в золочёной раме лежало раскрытое послание с размашистым почерком мистера Джонсона. На полпути Элизабет остановилась, услышав из гостиной голос мисс Бингли:              — Я полагала, что вы крайне избирательны в том обществе, которое окружает вас, но ещё более избирательны, когда речь заходит о вашей сестре.              Без сомнений, эта реплика предназначалась мистеру Дарси. Против воли Элизабет остановилась.              — Не понимаю, на что вы намекаете, — прозвучал сухой ответ.              Он не мог не понимать, и самой Элизабет не составило труда догадаться.              — Нет, конечно, и меня, и Луизу, и, полагаю, Чарльза очень радуют музыкальные успехи Джорджианы, но вас не смущает, что на этих занятиях она проводит чересчур много времени с мисс Элизабет Беннет?              — Не понимаю, почему Дарси должно это смущать! — вмешался мистер Бингли.              Элизабет было приятно убедиться в том, что он сохраняет своё благородство не только в её присутствии, но и за дверями, как они полагали, уединённой гостиной. В гостиной образовалась тишина, и она догадалась, что все ожидали ответа мистера Дарси.              — Если желаете знать, меня это ничуть не смущает.              Как только он произнёс это, Элизабет спохватилась, что занимается не самым благопристойным для леди занятием, и, сделав пару шагов, взяла листок со стола, но продолжение реплики мистера Дарси вынудило её вновь остановиться.              — Джорджиана достаточно хорошо воспитана, чтобы на неё могли повлиять несколько дней проведённых в обществе человека, которого при иных обстоятельствах рядом с ней бы не оказалось.              Элизабет едва не задохнулась от возмущения. Как же надменен этот человек, раз считает, что её невысокое по сравнению с его положение в обществе, может повредить его сестре. Счастье, что Джорджиана каким-то чудом совершенно не переняла его высокомерия.              Нарушив правила хорошего тона, Лиззи услышала достаточно неприятную вещь, чтобы не желать более оставаться возле гостиной. Быстрыми бесшумными шагами она поднялась к себе и упала в кресло. В зеркальном отражении она увидела слегка уставшее и слишком задетое словами чужого человека лицо. Лиззи улыбнулась самой себе. Она искренне полагала, что попытки других уколоть её, должны становиться возможностью для создания остроумной насмешки в их адрес, но никак не поводом хотя бы на мгновение опустить голову.              На следующий день с чувством полного облегчения Лиззи покинула Незерфилд-парк вместе с Джейн в карете, столь любезно предоставленной мистером Бингли.              

***

             К всеобщему удовольствию, после пребывания Джейн в Незерфилде знаки внимания со стороны мистера Бингли становились всё более частыми и не давали поводов для сомнений. Безусловно, он был совершенно очарован Джейн, о чём не уставала напоминать миссис Беннет: во время завтрака, обеда, ужина и, конечно, перед дневным чаепитием. Последнее особенно любил мистер Беннет: побыв наедине со своими книгами, он спускался к чаю, чтобы обсудить занимавшие его детали с Лиззи, найти тихое спокойствие в прекрасном облике Джейн и опустить пару острот в ответ на жалобы миссис Беннет. Но в последнее время единственное, на что она жаловалась, было безынициативное поведение мистера Беннета в отношении расположенного к ним мистера Бингли.              — Помилуйте, что же, по вашему мнению, я должен делать? Осмелюсь предположить, что он наносит визиты отнюдь не из-за желания побеседовать со мной.              — Разумеется, не из-за вас! Но вы должны приложить все усилия, чтобы он понял, что является желанным гостем в этом доме.              — Полагаю, благодаря вашим стараниям у него нет ни малейших сомнений в этом.              И на этих словах мистер Беннет встал и направился обратно в свой кабинет.              Элизабет вновь начала посещать уроки мисс Лэмптон. Они перенесли их на более ранее время, но Лиззи заметила, что всё равно ни разу не пересеклась с мисс Дарси. А она с неизменным постоянством занималась — это Лиззи было доподлинно известно со слов мисс Лэмптон. Что ж, кажется некто был «весьма разборчив в обществе, которое окружало мисс Дарси». Это больше не задевало Элизабет или, по крайней мере, она так думала, но ей не хотелось лишиться приятного знакомства с Джорджианой только из-за предубеждений её брата.              Однако та осень была отнюдь не скупа на новые знакомства. Совсем скоро по Мэритону разнёсся слух, что возле города разместится полк. Местные семейства ещё не успели отойти от радости по случаю знакомства с мистером Бингли, как на них свалилось новое счастье. На одном из вечеров, которые устраивала миссис Филипс, присутствовали несколько офицеров, и один привлёк особенное внимание Элизабет. Звали его Джордж Уикхем. Высокий, статный, он привлекал внимание дружелюбием и остроумием, его мягкие манеры очаровывали. Несколько замечаний, выдававших его наблюдательность и чувство юмора, отметила про себя и Элизабет.              Мистер Уикхем расспрашивал её о людях, живших в окрестностях, и она упомянула о недавнем приезде мистера Бингли.              — Я слышал о нём и раньше, — сказал мистер Уикхем. — Приятный джентльмен, как мне говорили.              — Да, вряд ли в Хартфордшире найдётся хоть один человек, который не согласился бы с этим, — заметила Элизабет, делая глоток чая. — В отличие от его друга, к сожалению.              Она не хотела, чтобы последнее замечание вырвалось в присутствии едва знакомого человека, но не сдержалась, а тот неожиданно и весьма горячо поддержал её.              — Не знаю, согласится ли весь Хартфордшир с вашим мнением, но я точно разделяю его.              Элизабет немало удивилась его высказыванию. Оно значило, что мистер Уикхем был лично знаком с мистером Дарси, что при разности их положений являлось далеко не очевидной вещью. Любопытство взяло над ней верх.              — Вы знакомы с мистером Дарси? — спросила она, сохраняя внешнее спокойствие и не выдавая личной заинтересованности.              — К сожалению. Однако это давняя и крайне неприятная история. Не думаю, что она могла бы быть вам интересна.              С губ Элизабет уже готово было сорваться возражение, но к ним подлетела Лидия, которая потребовала от мистера Уикхема составить ей пару в вист, и тот, откланявшись Элизабет, не посмел отказать младшей мисс Беннет. Внезапно прерванная беседа требовала продолжения. Лиззи пообещала самой себе, что непременно узнает, что за неприятная история случилась между мистером Уикхемом и мистером Дарси.