17 неделя. Пятница.
Парень, как всегда, пренебрегает тапочками, шлёпая босыми ногами по мраморной лестнице, спускаясь в столовую на свой первый приём пищи за сегодня. Как бы Александр не пытался скрыться под маской серьёзности и чрезмерной взрослости, он всё равно скучал по дому. Приятные воспоминания из детства всплывают, стоит ему пройти через гостиную и невольно засмотреться на портрет с матерью и отцом над камином. Тогда они были счастливы, проводили вместе вечера и наслаждались компанией друг друга, пока Нильсен внимательно перенимал себе все лучшие, как он считал, качества отца и своего наставника. По мнению шведа, то, какой он сейчас и то, как он поступает, полностью совпадает с поведением Нильсена старшего. Порой Алекс продолжает жить мечтой, что отец действительно за ним наблюдает и гордится. Пряный аромат доносится из столовой, от чего парень прикрывает глаза, почувствовав сильный голод. Всё же пропустить обед и променять его на сон было глупо, но, когда усталость берёт своё, и не от такого откажешься. Привычная ухмылка сползает с лица, а Александр резко останавливается в дверном проёме, чувствуя, как всё тело словно опустили в раскалённую лаву, подогревая содержимое и отваривая заживо. Нет, он знал, что его мать взрослая женщина и могла спокойно иметь связи с противоположным полом, но увидеть её целующуюся с другим мужчиной в доме, где около десяти лет назад был его отец, кажется для Нильсена чем-то необъяснимым. Он не замечает, как сильнее сжимает ладонь, которой вцепился в раму двери, и совершенно не контролирует злость и обиду, что льются через край. Любая мысль о том, что мама может променять отца на другого с самого детства съедала шведа, ведь как можно влюбиться опять, забывая родного человека. Он был воспитан на сказках о вечной любви, где смелый принц должен любым возможным способом спасти принцессу и быть с ней до самого конца. Но как себя вести, когда сказка, на которую он всегда полагался, только что разрушилась на глазах? Кажется, становится ещё больнее, когда в мужчине он узнаёт лучшего друга отца, что был поддержкой для Ульрика во всем и очень часто проводил время вместе с Александром. А сейчас он спокойно прижимает темноволосую женщину к себе, совершенно не обращая внимание на прошлый статус. — Кхм, — парень наконец-то берёт себя в руки и прокашливается, вынуждая парочку оторваться друг от друга и удивленно уставиться на Александра. Если для них поцелуй длился какие-то пару секунд, то шведу казалось, что он стоит тут не меньше суток. — Добрый вечер, мама, Роберт. — Алекс, ты…ты давно тут? — Оливия мнётся, отстраняясь от мужчины, и чувствует, как её сердце стучит где-то в горле. Былая строгость и дерзость пропадает и ей кажется, что она вновь стала маленькой девочкой, которую застукали родители. Не так она себе представляла момент признания и знакомства Александра со своей личной жизнью. — Достаточно, — резко бросает, показывая своё безразличие, пока в груди больно колет. Как ни в чём не бывало поправляет свободную серую футболку и проходит вглубь столовой, опираясь на правило, заложенное отцом ещё в детстве: не показывай свою боль, тогда тебе не смогут сделать ещё больнее. Нильсен замечает, что место во главе стола накрыто и сглатывает вязкую слюну от догадки, возникшей в голове. — Милый, — Оливия делает шаг ближе к сыну и расправляет плечи, вновь стараясь надеть на себя маску строгой бизнес-леди, которая способна одним взглядом превратить собеседника в камень. Женщина нервно поглаживает шею и вздрагивает, когда поясницы касается широкая ладонь русого мужчины. — Всё окей, мам, я понял и без разговоров, — Александр проходится ещё раз взглядом по открывшейся его взору картине и чувствует, как к горлу подкатывает тошнота, стоит заглянуть в зелёные глаза Роберта, что сверкали шведу с самого детства. А ведь мистер Рейд был чуть ли не вторым отцом для шведа. Когда Ульрик был на заданиях, а Оливия долго засиживалась на работе, Роберт мог с лёгкостью бросить всё и приехать, чтобы посидеть с маленьким Алексом. Можно сказать, что мужчина для парня был равным по значимости примером после Нильсена старшего. Он разрешал гораздо больше, чем родители, и мог побаловать несносного мальчишку. Например, тайком провести его в полицейский участок, где трудился Ульрик и выкрасть парочку наручников, за которые они вдвоём потом получали. И если Роберт отделывался замечанием от друга, то Александр утыкался взглядом под ноги и нехотя плёлся на очередное занятие музыкой, что занимало так много времени, пока зло блуждало по территории огромного сада. Тряхнув головой, Алекс присаживается на свой стул слева от места, где сидел раньше отец. Он чувствует, как аппетит вовсе пропал, как и желание находиться здесь. Злость берет своё, когда Роберт занимает место во главе стола и словно так и должно быть, расправляет салфетку и накрывает ей колени, готовясь к трапезе. Кажется, у Александра буквально на секунду остановилось сердце, ведь Оливия не сделала замечание мужчине, а лишь села по правую руку от него. — Ты, — вырывается из шведа, но резко замолкает, опустошая бокал вина, поданный к ужину, и поднимается. — Я не голоден. — Алекс! — строго бросает миссис Нильсен, но в ответ слышит лишь громкие шаги, удаляющиеся дальше по коридору. Шведу хочется выть от боли, что сжирает изнутри. Хочется колотить стены и швырять в них мебель, разрывая мягкую обивку, пока не пройдёт ком в горле и не перестанет жечь глаза. Но что он может сделать и кто он такой, чтобы указывать матери, как поступать и жить? Единственное, что для себя решает Александр, так это больше не возвращаться сюда ни при каких обстоятельствах, потому что он просто не сможет принять другого мужчину, хоть и находится в достаточно взрослом возрасте, когда можно самому спокойно построить семью. Тихо закрывает дверь в свою комнату, как мантру повторяя слова отца. При этом понимая, что опять облажался. Он ведь ещё утром заметил незнакомые ему вещи на полках в доме, перестановку мебели и странное поведение прислуги, когда о чём-то спрашивал. Но не придал этому значение. В очередной раз Нильсену кажется, что выстроенная им же цепочка событий имеет огромное количество брешей, способных уничтожить его веру в себя. Шумно опустившись на край кровати, Александр запускает пальцы в волосы, слегка сжимая их у корней и позволяя себе вернуться в реальность. Как бы не хотелось признавать, но он чувствует себя слабым и беспомощным. Любовь к отцу и некий обозначенный самим Александром долг перед ним загоняет в тиски собственного бессилия.Александр:
(Черновик) Котёнок, ты можешь меня выслушать?
Александр прожигает взглядом неотправленное сообщение, стараясь пересилить себя, но чувство ничтожности съедает изнутри. Вопреки всему ему кажется, что он жалок, хоть и слова англичанки до сих пор крутятся в голове, разжигая маленький, но огонёк, что позволяет слабости прорываться наружу через ледяную корку. — Не строй из себя сильного рядом со мной, я люблю тебя любым, котик. Надрывно выдохнув, пролистывает переписку с Агатой, где она кратко рассказывала и показывала в маленьких кружочках с видеодорожкой, как добиралась до дома и интересовалась, как прошёл его день. Упирается взглядом в серую стену, пока внутри чувствует чуть ли не Армагеддон. Слишком глупый на его взгляд поступок, слишком резкий и слишком необдуманный. Слишком-слишком-слишком. Стирает сообщение и набирает более нейтральное в надежде, что, увидев девушку, проблема уйдёт сама.Александр:
Не хочешь созвониться?
Агата: Очень хочу. Давай через 10 минут?Александр:
Буду ждать.
Агата: <3 Кажется, что время превратилось в твёрдый металл, что ты пытаешься тянуть вручную, не имея при этом возможности его нагреть. Так и Александр теряется в секундах, что длятся дольше часов, пока сердце отбивает бешеный ритм. «В конце концов она же не откажется от меня, если я буду слаб?» Звонок Агате кажется для Нильсена именно тем, что ему поможет. Он без раздумий выбора контакта нажал на самый первый, понимая, насколько девушка родна ему. И поделиться самым сокровенным швед готов лишь с ней. Вибрация на телефоне служит чуть ли не спасательным кругом из всей пучины. — Привет, — Александр улыбается, откидываясь на мягкую спинку кровати, но хмурится, когда на экране видит лишь потолок. — Ой, — Агата хватает телефон, резко появляясь в кадре. — Уронила наушник, подожди, — девушка опускает мобильный вместе с собой, положив на пол, а сама пытается дотянуться до белого наушника, что закатился под тумбочку. — Не перенапрягись, — весело произносит Александр, слыша пыхтение. — Отстань, — Агата проклинает всё на свете из-за слишком коротких ножек у тумбочки, пока пытается дотянуться. — И за что Марте платят, если я вся в пыли? — ворчит, поднимаясь с пола и потянув за собой телефон. — Вот теперь привет. — Как твои дела? Кольца на пальце ещё нет? — Ну, как тебе сказать… — Агата облокачивает телефон на спинку кровати, а сама ложится на живот, почти незаметно снимая своё тоненькое серебряное кольцо со среднего пальца и надевая на безымянный. — Прости, но Том Эллис поймал меня у трапа, и я не могла отказать самому дьяволу, — машет ладонью перед экраном и широко улыбается, следя за реакцией шведа. — И давно ты решила променять невероятно сексуального, обаятельного, красивого… — И скромного, — перебивает шведа Агата и закатывает глаза, когда тот ухмыляется. — И скоромного меня, на какого-то сорокалетнего британца? — Сексуального сорокалетнего британца! — девушка быстро кивает, но осекается, заметив не слишком-то и весёлую улыбку избранника. — У тебя что-то случилось? Александр вздрагивает и хмурится. Не понимает, что могло его выдать, если он молчал и вёл себя как обычно. Может, заметно, что руками овладел лёгкий тремор? Или же какая-то тень сомнений всё же видна на лице? — Алекс? Ты завис? — Нет, нет, — прокашливается и как бы невзначай спрашивает: — Что бы ты сделала, если бы чувствовала предательство от родного человека? — Я… я не понимаю? Я что-то сделала и не знаю об этом? Алекс, давай без загадок, пожалуйста, я не люблю такое, — слишком быстро проговаривает и чувствует испуг за отношения с парнем, вдруг опять кто-то в них влез, стоило только им разъехаться. Она же не сможет перетерпеть две недели до встречи, если швед не будет отвечать на её сообщения и звонки. — Прости, всё очень глупо. Я ощущаю себя мальчишкой, что не способен постоять за самого себя, котёнок, — Александр нервно поправляет чёлку и прикрывает на несколько секунд глаза. — Я узнал, что у мамы есть отношения. Не то, чтобы я против, но на самом деле мне неприятно. Она привела его домой, посадила на место отца, будто его здесь никогда не было, и я уверен, стоит мне выйти из комнаты, на меня выльется шквал негатива о моём неуважительном поведении. Ко всему прочему, этот мужчина ещё и лучший друг моего отца, — усмехается Нильсен и наконец-то поднимает глаза, чтобы посмотреть на девушку. — Я чувствую себя виноватым и пустым. Слова бесконечным потоком льются из уст парня, пока Агата внимательно слушает, цепляясь за хрип голоса. Александр теряется в минутах своего монолога, жалуясь и не понимая, почему всё происходит именно так. — Алекс, — Харрис сглатывает вязкую слюну, что образовалась за время речи парня. — Твоей вины здесь совершенно нет, ты ведёшь себя так, потому что любишь папу. А пустота… она ужасна, я знаю какого это — терять родных, милый. — Чёрт, прости, Агата, — зажмуривается до белых пятен перед глазами, когда осознаёт глупость сказанного, да и своей проблемы в целом. — Наверное, я зря всё это. — Всё хорошо. Ты молодец, что позвонил, а не решил держать в себе. Послушай, — девушка резкими движениями заправляет тёмные пряди за уши и набирает больше воздуха в лёгкие. — Тебе нужно понять самому, что в этом нет ничего плохого, и то, что твоя мама смогла вновь полюбить, это более, чем прекрасно. — Я понимаю, Агата. Головой понимаю, но сердцем нет, — шатен поджимает губы, стараясь справиться с глупым потоком таких неправильных сейчас слёз. — Я очень хочу обнять тебя, Александр, очень сильно. Пожалуйста, дай этому мужчине шанс, быть может, это не так плохо. — Да, наверное, можно попробовать. Мама явно счастлива, — устало проговаривает и хмурится, с силой надавливая на переносицу. — Но это очень сложно. Ты же понимаешь, она посадила его на место отца, там, где около десяти лет было пусто, — быстро повторяет уже сказанное ранее, резко замолчав, когда голос под конец срывается, превращаясь в скулёж, что заставляет девушку на экране вздрогнуть. — Любимый, — Агата чувствует, как у самой начинает першить в горле от разбитого состояния Александра. — Думаешь, твой папа был бы против, узнав, что его жена любима после стольких лет? Нильсен упирается затылком в мягкую спинку кровати и качает головой. — Я не знаю, Агата. Он любил маму и меня, а сейчас на его место хочет встать другой. Я понимаю, что далеко не ребёнок, но что-то мешает. — Алекс, я вижу, что тебе сложно и что это для тебя неожиданно. И я не профессионал в таких вопросах, — Агата проходится языком по сухим губам, дрожа всем телом. Ей хочется помочь и стать для Нильсена настоящей поддержкой, но она даже своих родителей помнит лишь яркими моментами, что уж говорить о такой сложной проблеме, как новый возможный член семьи. — Но я уверена, ты справишься и сможешь найти общий язык. Если нет, то у тебя есть я, Алекс. Помнишь? Мы уже договаривались о таком. Я поддержу тебя в любом случае и помогу, чем смогу. Просто попробуй, милый, без действий ничего не добьёшься. — Спасибо, котёнок, большое спасибо, — шепчет, едва слышно и на пару секунд погружается в свои мысли, стараясь переварить сказанное девушкой и обозначить для себя ближайшие действия. — Прости, что я с такой глупостью тебя потревожил и расстроил. Расскажешь, как прошёл твой день? — Я же сказала, что всё хорошо, Алекс, — нежная улыбка, что появилась на губах Агаты, отдаёт приятным трепетом даже через экран и на расстоянии тысячи километров, позволяя чувствовать себя живым и нужным. — Я купила новую блузку. — Когда успела? Ты же только сегодня прилетела. — Алекс, я дружу с Рейчел, — качает головой, на что Александр усмехается, заметив азарт в зеленых глазах. — Показывай, я вижу, что тебе не терпится.***
— Мам? — голос Александра хрипит, когда он заглядывает в зал, где в свете от экрана телевизора на тёмном диване расположилась миссис Нильсен. — Можно тебя на секунду? — Конечно, дорогой, — женщина тяжело поднимается с места, невесомо коснувшись плеча Роберта, и следует за сыном по длинному коридору, что застелен бордовой дорожкой ковра. — Я… в общем прости, — швед неловко потирает шею, прислонившись спиной к стене, чувствуя стыд перед матерью. — Я не имел права так себя вести и поступил слишком резко и отвратительно по отношению к тебе. Несмотря на то, что его монолог произносится чётко и без запинки, ощущение скованности присутствует в каждом движении. Александру кажется, что он всё равно предаёт отца, словно самая первая крыса, сбежавшая с корабля. — Я не уверен, что быстро смогу принять твои отношения, но я и не могу им препятствовать. Оливия рвано вздыхает, смотря в родные глаза сына, а уголки губ сами образуют тёплую улыбку. Александр слишком сильно стал похож на своего отца. В его действиях и поступках проскальзывает та нильсеновская черта, как бы выразилась миссис Нильсен, и это не может её не радовать. — Я понимаю тебя, Александр. Мне не хотелось, чтобы всё произошло так резко, и ты имеешь право отстаивать свою позицию. В конце концов ты сформировавшаяся личность, дорогой, — Оливия пожимает плечами и выпрямляет спину. Александр кивает, поджав губы, но всё же произносит: — Только у меня есть два условия. Женщина удивлённо смотрит на своего сына, когда тот вновь становится серьёзным и расправляет плечи, гордо вскинув подбородок вверх. — Знаешь, Алекс, ты всегда меня удивлял. С самого детства выдумывал множество правил, — швед фыркает на брошенную фразу и театрально закатывает глаза. — Диктуй условия. — Пусть кабинет отца останется кабинетом отца, и никто туда не зайдет, — сделав шаг вперёд, проговаривает. — И раз ты занялась своей личной жизнью, то не лезь в мою. Пара секунд молчания, что воцарились в коридоре, кажутся для Нильсена возможностью передохнуть от сложившейся ситуации. Но желание быстрее всё это закончить и скрыться за дверью комнаты сильнее. — Хорошо. Однако выполнение второго пункта я не обещаю в полной мере. Ты мой сын, и я не могу не знать, что происходит вокруг тебя. — Поверь, вокруг меня всё замечательно и никакие твои советы мне не нужны, — закипает, ощущая новый прилив обиды и неконтролируемой злости на мать, которая до сих пор не может смириться и перестать контролировать его. Оливия несколько раз глубоко вздыхает и натянуто улыбается, когда понимает, что спорить бесполезно. И сейчас точно нельзя разрушить ту договорённость, выстроенную минуту назад. — Присоединишься к просмотру фильма, милый? — Я… — снова ступор и непонимание происходящего. Нет, возможно, он готов начать прямо сейчас привыкать к сложившейся ситуации в доме. Да и советы Агаты в какой-то мере влияют на принятие решений. Без действий же правда ничего не добьёшься. — Ладно, но не ругайся, если я случайно испачкаю диван ужином, который пропустил, — ехидно проговаривает и скрывается за дверью на кухню под грозное шипение матери.18 неделя. Среда.
Тёплый свет исходит от позолоченной люстры, украшенной несколькими десятками блестящих камней. В камине в гостиной потрескивает огонь и отдает эхом, доходя до столовой. Тихий стук чайной ложки об ободок кружки разрезает наступившую тишину и привлекает всё внимание на Агату. Девушка нетерпеливо покусывает губы, дожидаясь окончания ужина и борясь с желанием выйти из-за стола первой. — Дорогая, я всё же настаиваю, чтобы ты ходила в более женственных вещах, — Аннет чопорно поправляет чёлку и переплетает пальцы между собой. — Что за мешок? Сердце Агаты громко стучит в груди, а кончики пальцев неприятно немеют. Она сжимает резинки на рукавах голубой толстовки и глубоко вздыхает. Запах духов шведа до сих пор исходит от приятной ткани. И, кажется, будто он рядом. — Это обычная толстовка, тётя, — не отрывая взгляд от позолоты на маленьком блюдце, произносит Харрис. — На сколько размеров она больше тебя? Ты же понимаешь, что в этом, — женщина обводит ладонью тело брюнетки и совершенно не обращает внимание на других сидящих за столом родственников, что следят за начинающейся ссорой. — На тебя не посмотрит ни один мужчина. — А мне этого и не надо. Аннет качает головой и указывает на выход из столовой, приглашая племянницу за собой. Тяжёлый вздох вырывается из брюнетки, и та поднимается из-за стола, пересекаясь взглядом с кузиной, что подбадривающе улыбается. Оказавшись в зале, Агата следит, как Аннет на несколько секунд останавливает свой взгляд на открытом окне, за которым сильным потоком падает снег. Она грустно усмехается и вновь поворачивается на племянницу. — Агата, я стараюсь для тебя и твоего будущего. Я столько в тебя вложила не для того, чтобы получить резко появившийся у тебя американский менталитет. Сердце девушки неприятно сжимается от сказанных самым родным человеком слов, а в уголках глаз начинает покалывать. — Не знала, что для тебя я самая обычная инвестиция, — впиваясь ногтями в мягкую кожу ладони, произносит. — Господи, я не об этом, дорогая. Пойми меня, ты единственная, кто мне дорог и хочу сделать для тебя всё. Поэтому и прошу должного уважения. — Я и так делаю всё! Я ходила на все кружки и дополнительные секции, занималась языками, танцами и ненавистным конным спортом. Да я даже учусь по специальности, что выбрала ты! Дай мне свободу хотя бы в одежде, — под конец голос срывается, превратившись в хриплый шёпот, а несколько слезинок всё же скатывается по щекам, когда обида на тётушку становится больше. — Агата, — Аннет тяжело вздыхает и делает шаг ближе к племяннице, обнимая ту за плечи. — Прости, дорогая. Я не хотела твоих слёз, мне лишь хочется оберегать тебя и не допустить того, что произошло с твоими родителями, — проходясь ладонями по щекам Агаты шепчет, как маленькому ребенку, и притягивает девушку к себе, поглаживая по волосам. — Причём здесь это! Это была просто авария, просто случайность. Моя одежда и желание никак на такое не влияет. Неужели ты не понимаешь, что твой контроль безграничен, как и твоя строгость? — Ты перегибаешь, — женщина неприятно морщится и отстраняется. Она складывает руки на груди, пронзая серым взглядом Агату. — Мой контроль — часть воспитания. Я часто иду на уступки, юная леди. Могу пойти и сейчас. Не нравится университет? Возвращайся в Англию. От услышанного колени Агаты подкашиваются и, кажется, она вовсе не может устоять на ногах. Страх лишиться последней возможности отдалиться от Аннет и стать самостоятельной огромной грозовой тучей навис сверху. Она не может так быстро сдаться. Не может потерять Александра. «Нет, нет, нет.» Мантрой проносится в голове, включая все сигналы бедствия в организме. Вновь ведётся на самый обычный шантаж и угрозу, прекрасно понимая, что это единственный выход. — Меня устраивает учёба, — сердце бешено стучит, а голос становится сиплым. Всем своим видом старается передать уверенность в словах, лишь бы не было проблем. — Всё более, чем прекрасно, тётя. Аннет выгибает бровь и прищуривается. Резкая смена настроения и поведения у племянницы вызывает у женщины несвойственный ей интерес. Мысленно помечает себе, что с этим разберется позже и произносит: — Хорошо, я счастлива, что тебе нравится. Тогда, надеюсь, все наши разногласия решились? — Да, тётя, — тихо отвечает и разворачивается на пятках, сразу же направляясь к широкой лестнице на второй этаж. Агата действительно любила свою тётю и принимала многое от её воспитания. Но чрезмерный контроль слишком сильно давит на девушку, вынуждая закрываться в себе, скрывая истинные черты характера и желания. Все силы, вложенные в учебу и построение Агаты как личности, не были потрачены зря, однако купол над брюнеткой продолжает нависать. Единственным, кто способен хотя бы немного пробиться через него, стал Александр. Он принял её любой, такой, какая она есть. И Харрис это постепенно понимает, начиная любить себя по-новому и по-новому смотреть на весь мир. Прикрыв за собой дверь и прокрутив в замке ключ, девушка забирается на постель. Скидывает с себя надоевшие за день джинсы и укутывается в пушистое одеяло. На душе становится паршиво, даже несмотря на решение одной из проблем. Но противный осадок неприятно давит и чувствуется горечью на языке.Агата:
Чисто теоретически, если твоя толстовка и я вместе с ней окажемся на дне Темзы, ты сильно расстроишься?
Притягивает колени ближе к себе и нетерпеливо постукивает ногтем по боковой стороне телефона, дожидаясь, когда статус возлюбленного сменится, а на экране появятся бегающие точки. Она не хотела бы обсуждать такой глупый разговор, но почему-то желание поделиться, гораздо больше желания скрыть очередной упрёк. Александр: Ну, толстовку будет жаль, конечно. Но к чему такие вопросы, котёнок? Девушка закатывает глаза и усмехается. Всё же она успела соскучиться буквально за пару дней. Особенно было непривычно засыпать одной, в то время, как в последние две недели в Америке Агата практически полностью перебралась к Александру, заполонив всё пространство собой. А он не выгонял, да и не мог. Слишком приятно было ощущать запах сладких духов на соседней стороне кровати и слишком приятно было прижимать расслабленное тело к себе перед сном.Агата:
Тётя решила, что в твоей одежде я не привлеку других парней.
Александр: Если это действительно так, то я готов отдать тебе весь свой шкаф.Агата:
Я сделала скриншот этого сообщения и теперь ты не отделаешься просто так! Та бордовая олимпийка будет моей.
Александр: Я уверен, что сейчас ты очень злобно смеёшься. Александр: Что у тебя случилось?Агата:
Просто в очередной раз я пыталась доказать, что могу решать сама, но в итоге чуть не лишилась обучения в штатах. А всё из-за какой-то мелочи, вроде толстовки.
Отправив сообщение, Агата морщится от своих же слов. Ей не очень хотелось обсуждать такое по смс. Ей хотелось, чтобы было как обычно: в объятиях и с тёплыми касаниями. Александр: Я наберу? Харрис прикусывает губу и тихо ойкает, когда становится слишком больно. Если переписка могла отвлечь и поднять настроение, то звонок ей кажется лишь сильнее надавит, а возможность сорваться на Александра очень большая.Агата:
Давай не сегодня, ладно? Я слишком зла и расстроена.
Александр: Хорошо. Не стоит грустить из-за такой ерунды, Агата. Мало ли, что думает твоя тётя, главное, чтобы ты чувствовала себя комфортно. Александр: Ты прекрасна в любом виде. Не держи в себе и расскажи позже, я выслушаю и пойму тебя.Агата:
Спасибо. Мне это важно.
Я, наверное, пойду спать. Созвонимся завтра?
Александр: Конечно. Люблю тебя. Агата быстро печатает ответ, наконец-то немного успокаиваясь и принимая тепло, что образовалось от небольшой, но нужной сейчас переписки. Плотнее укутавшись в одеяло после душа, она вскоре проваливается в сон. А утром вновь начнёт отсчёт до встречи с Александром, мечтая быстрее оказаться в крепких объятиях и укрыться от всех невзгод.