***
Тамаки проснулась поздним утром, лениво приоткрыла глаза, потянулась. Спешить ей было некуда, поэтому ещё немного поваляться в постели, уткнувшись носом в подушки, не помешает. Она перевернулась на живот, подмяв под себя пару подушек и натянув одеяло до ушей. Приятная дремота потянула к ней руки и уже начала вновь забирать из этого проклятого мира.
Тамаки сделала глубокий вдох носом, неосознанно улыбнувшись слабому запаху свежести. Ей понравилось. От её постели всегда пахло нежными цветочными духами или таким же порошком. Это были настолько приевшиеся запахи, что она давно хотела сменить свой парфюм, но никак не могла подыскать достойную замену.
Этот запах ей нравился.
Да, пожалуй, возьму его..
Тамаки резко открыла глаза. Это была не её кровать.
Она села на колени, боясь оторвать взгляд от воображаемой точки на простыне перед собой. Её простыня была розовая, а не серая... Девушка с опаской покосилась на вторую половину кровати ближе к окну и, о слава Богу, она была пуста. Взгляд медленно, но верно плыл в противоположную сторону, заставляя коленки подрагивать. Когда глаза нашли уснувшего сидя на полу перед контроллером Шигараки, Тамаки еле сдержала крик великого смущения, почувствовав, что лицо стало гореть от мыслей, что только минуту назад она обнимала его подушку, восхищаясь его запахом.
И будь проклято всё, что произошло вчера, ведь это здесь совершенно не причём.
Тамаки буквально прыжком соскочила с кровати, закрывая ладонями красные щеки.
К чёрту вчерашний стакан виски перед стримом.
Вот же блин, она даже не может списать это на их пьяную выходку: они оба вчера были трезвее, чем обычно.
Наверное...
Она заломила пальцы, корчась, когда поняла, что и без этого они страшно ныли, и царапины на сгорбленной спине Шигараки тому прямое объяснение. Она судорожно пыталась выровнять дыхание — честное слово, старалась — но с каждым новым вздохом лишь жалела, что вообще продолжала дышать, ведь в воздухе парил этот застоялый запах свежести. Внезапно, всё её мысли сошлись к одной: она хотела узнать так ли на самом деле пахнет Шигараки. (Или, если смотреть со стороны Томуры, она просто хотела умереть.)
Тамаки осторожно подошла к спящему злодею, присев перед ним на корточки, и наклонилась ближе к неухоженной шее, открытой из-за запрокинутой головы. Она втянула носом воздух и, о, да это был именно тот запах.
Она снова выпрямилась, буравя взглядом лицо напротив и с каждой секундой краснея лишь сильнее. Тамаки протянула руку, проведя кончиками пальцев по его волосам.
Мягкие... Сама того не замечая, она склонила голову, оказавшись в опасной близости с его лицом. Внутри всё дрожало, она боялась, что сейчас он проснется и...Господи, что он о ней подумает? Он и так видит её лишь глюком в этой игре, а сейчас она выставляет себя ещё и озабоченной, полной дурой!
Но, о чёрт, это было ещё и настолько странно, что вчера они почти перегрызли глотку друг другу и тем же вечером...он реально почти разложил под ними пол, когда она прогнулась навстречу его движениям.
Она осторожно положила подрагивающие от волнения ладони на его щеки: теплая кожа, играла контрастом с её холодными пальчиками, но её руки не настолько бледные, как его лицо, что давало очередной контраст. Шигараки сквозь сон почувствовал ледяное прикосновение. Мурашки разошлись по телу, заставляя вздрогнуть плечи. И ощущение холода вмиг исчезло.
Тамаки прижимала ладони к щекам, вжимаясь в стену у тумбочки с телевизором в баре.
О нет, прямо сейчас она была на грани полного провала: он ведь почти проснулся, ей почти пришлось сгорать от стыда за всё, что она делала с ним вчера. С другой стороны...она ведь естественно не одна принимала участие в процессе. Он рычал, подобно ей, она стонала, подобно ему. Он был груб — она с ним тоже, он ласкал — она в ответ. В принципе, они остались квиты и в принципе, Тамаки не должна была сейчас так смущаться за то, за что ей никогда в жизни (даже в первый раз) не приходилось чувствовать это адское пламя внутри.
— Йо, Тамаки, — вошедший в бар Спиннер, удивился, увидев зажавшуюся в угол девушку, — ты встала так рано. Как спа...
— Я спала в своей кровати! — слова вылетели быстрее, чем Тамаки успела подумать над ними. Ящер изогнул брови, протянув "ну лаадно" и, к счастью для девушки, не стал продолжать диалог.
Нет. Так не пойдет. Здесь жарко. Ей нужно больше воздуха. Срочно.
— Ах-ха, к-как же здесь душно! Пойду-ка я прогуляюсь!
— Да?.. — Спиннер глупо опустил взгляд на синтепонувую куртку на себе. — По-моему довольно холодно... Может, обратишься к врачу? Ты красная, вдруг простудилась. Всё-таки ранняя осень, мало ли...
Сердце Тамаки упало в пятки: она до последнего не хотела признавать, что раскраснелась от одних мыслей про Шигараки, как какая-нибудь глупая школьница от персонажа мультика, но это было так и, о чёрт, ей сейчас сказали об этом просто в лоб! Но у Тамаки хотя бы появилась причина, по которой можно скорее выбежать из бара, чтобы не дождаться Томуру.
— Д-да! Точно! Наверное, продуло с-сегодня, когда под
своим открытым окном спала на
своей кровати, в
своей к-комнате...Н-ну, д-да, да, точно...
Казалось, ещё минута бессвязных междометий и прожигающий взгляд Спиннера упрётся в чистую правду где-то глубоко внутри неё. Тамаки резко замолчала, кажется, даже не закончив слово, сглотнула ком в горле, стиснула зубы и чуть приподняла уголки губ, чтобы это хоть отдаленно напоминало улыбку. Она быстро помахала ящеру рукой и испарилась, надеясь, что на её месте не осталось мокрого пятна.
***
Когда Томура проснулся, Тамаки в комнате, к счастью, не оказалось и ему не пришлось вновь чувствовать что-то странное или, того хуже, прочитать в её глазах всё, что произошло вчера. Конечно, Томура мог притвориться, что ничего такого не произошло (ничего такого, ведь?), но почему-то не хотел.
Чёрт побери, он вчера не был даже капельку пьяным (
наверное...), когда соглашался на всё это! Да он был совершенно не против: он хотел этого, он хотел её. Сейчас воспоминания были смутными, но он помнил точно: это он повалил её на пол и полез целоваться, и, будь всё проклято, она была очень даже не против этим его порывам.
Шигараки раздражённо чесал шею, пока не почувствовал, как теплые струйки крови стекают по ранкам.
Выпрямившись, Томура проклял себя ещё раз, когда спина болезненно отозвалась на действие, и боль слишком ровно прошла по местам, где, Шигараки помнил точно, Тамаки впивалась в него ногтями.
Он возненавидел момент, когда щеки перестали быть бледными, и он почувствовал, как уши начали гореть, когда вчерашние ощущения вновь ожили в нём. И даже корни растрёпанных волос стали ныть, вспоминая, как она извивалась под ним, как сдерживала крики, слишком сладко для его ушей, и как он (впервые, возможно) почувствовал свою спину крепкой, когда её ногти цеплялись за его лопатки и ползли вниз, а он шипел ей на ухо, ускоряя темп, отчего она вонзалась в плоть лишь сильнее.
Он выключил контроллер, забрёл в уборную, чтобы умыть не спавшее до четырех утра лицо (он даже немного позавидовал Тамаки, что отключилась почти сразу после...
ну, просто после. И, будь всё проклято, он был по-прежнему "трезв", когда перекладывал её спящую на кровать) и спустился на первый этаж в бар.
За стойкой, как всегда, протирал бокалы Курогири, а Спиннер рубился в плейстейшн.
— Доброго утра, Шигараки Томура. — сказал Курогири.
Томура бросил короткое "ага", вновь пробежав глазами по помещению — Тамаки здесь не было.
— А где остальные? — Шигараки изо всех сил игнорировал тот факт, что под "остальные" имел в виду Тамаки.
— Компресс скоро подтянется, а Твайс ушел ещё ночью, но не сказал, куда. — отозвался Спиннер в полуобороте.
— Тога и Даби на задании. Ты сам вчера отправил их. — продолжил Курогири.
— А Тамак.. — Томура прикусил язык, надеясь, что его не было слышно, но Спиннер разбил все надежды, ответив:
— Минут пять назад ушла. Может, она у врача. Наверное, послушала моего совета. Ну, она действительно вела себя странно.
— Странно? — глупо повторил Шигараки.
— Да. Заикалась, говорила, что здесь жарко, хотя куда там жарко, я в куртке замёрз! И лицо было красное. Может, мигрень? Или простуда. Хотя я бы назвал маразмом: жарко в 6° холода. Пф.
Томура слушал болтовню Ящера вполуха, задумчиво опустив взгляд в пол: она была странной после...ну, после? Но он был уверен, что всё прошло вполне себе в лучшем виде, да и Тамаки всю ночь спала спокойно: не ворочалась, не вздыхала и даже обошлось без внезапной активации причуды! То есть, её не мучали кошмары, когда она уснула у него, —
он сделает из этого выводы позже — и факт остаётся фактом: ей не с чего чувствовать себя странно, ведь вчера для неё всё закончилось более чем удачно.
Томура даже не пытался убить её после всего, что произошло!
Может, он что-то пропустил?.. Но он просто не мог: закончили они
естественно вместе, и уснула она раньше...правда и ушла до того, как Шигараки проснулся, но это чушь:
что могло случиться, пока Томура спал? Да он клянётся, что даже она не посмела бы сделать в его комнате какую-то глупость — все знали, что им грозит после.
— Томура, ты слушаешь?
Шигараки прикусил щёку изнутри. Да, он слушает и совсем не думает о Тамаки сейчас. Так...о чём шла речь??
— Не расслышал. Повтори последнее.
— Я сказал: "Это нужно обсудить на сегодняшнем собрании". — повторил Курогири.
Чёрт, мы сменили тему так быстро или это я думал о ней так долго?
— Эм, да-да. Обязательно обсудим. — Томура махнул рукой в воздухе, после спешно спрятав её обратно в карман толстовки. — Во сколько же там собрание?
— Через полчаса.
Чёрт, всего полчаса. Его мыслям нужно было срочно проветриться, и он просто обязан хотя бы приблизительно вспомнить, что хотел обсудить со всеми.
Здесь слишком душно. Нужно выйти на воздух. Срочно.
***
— Какая же я дура! Дура! Дура!
— Полностью согласен.
— А!?
Тамаки отпрянула в сторону от звука, но не почувствовала под ногами крыши. Даже не успев подумать, она в панике раскрыла рот, но закричать не смогла. Перед глазами всё поплыло, Тамаки только смутно ощутила, как её запястье крепко обхватили пальцы, и резкий рывок в обратную сторону. Она боялась открыть глаза, чувствовала, как сильно дрожала и боль в суставах от того, как намертво вцепилась ногтями во что-то мягкое, боясь, что если отпустит — упадёт.
Чья-то ладонь осторожно провела по её макушке, опустилась до плеча, проскользив по руке до запястья и попыталась отогнуть её пальцы, отчего Тамаки лишь усилила хватку, отдаленно услышав зажатое сквозь зубы шипение. Она прижалась к нечто всем телом, будто это был её спасательный круг, и задышала чаще. В нос врезался слабый, но знакомый запах свежести. Возможно, только это и привело её в чувства: она помнила этот запах.
Осторожно открыв глаза, Тамаки медленно подняла голову, уперевшись подбородком в чьи-то рёбра, и почувствовала, как щеки краснеют. Шигараки пристально смотрел на неё, уже собираясь просто умолять о том, чтобы она вынула ногти из его плоти. Прошла целая вечность, пока они глупо смотрели друг на друга, ожидая, что кто-то осмелится пошевелиться первый. Шигараки проиграл: Тамаки первая вскочила, резко вынув ногти из его боков, отчего Томура не смог сдержать очередного сдавленного шипения. Она нависла над ним, опираясь на руки, кажется прошептав что-то вроде "прости", и в воздухе снова повисла тишина.
— К-какого чёрта ты здесь делаешь??... — всё-таки сформулировался вопрос у Тамаки.
Чёрт, да она убежала от него из бара, а он поджидал её здесь!?
— А ты? — Шигараки тоже был малость в шоке: он часто приходил на эту крышу, чтобы собраться с мыслями, отвлечься, да и просто посмотреть на город — это было его место.
— А-а Я... —
почти поцеловала тебя ещё раз минут десять назад, но ты проснулся, и я убежала, а в баре был Спиннер, и вообще ты обалденно пахнешь, давай поцелуемся ещё раз! — ...д-да так...свежим воздухом подышать в-вышла...
— И заодно прыгнуть с крыши.
— Ты напугал меня!
— Я просто согласился с твоими же словами. Кстати, насколько я помню, ты величаешь себя только Богиней и никак больше. Что же послужило таким
опрометчивым выводам?
Ах, точно, он же слышал, как она назвала себя "дурой" раза три минуту назад.
— Н-ну...эм..неважно... — Тамаки закусила губу, отводя взгляд. Но когда диалог до прыжка с крыши прокрутился в голове, она нахмурила брови. — В смысле, ты согласился с тем, что Я - дура!?
— Только дура может быть такой неосторожной находясь на пологой крыше высотки.
— Во всем виноват ты!
Тамаки ткнула пальчиком ему в грудь, поджав губы. Во всем действительно был виноват он: если бы не Томура, Тамаки бы не смутили замечания Спиннера, и она не переместилась бы на эту чёртову крышу и не стояла бы сейчас на четвереньках над Шигараки!
Стоп, что?
Тамаки ещё не успела подумать, когда взгляд уже прошёлся по телу лежащего под ней Томуры, а щёки стали вновь приобретать бордово-красный оттенок, и с отчаянным "прости", она отдёрнула руки, прижав ладони к лицу. Томура приподнялся на локтях, сменив положение ног, что девушка смогла почувствовать, сидя буквально на нём, и очередными резким движением отскочила в сторону, снова чуть не свалившись с крыши, но Томура успел удержать её. Снова.
— Да успокойся ты и сядь! — нервно прокричал он, сильно сжимая её запястье, чтобы девушка не отпрыгнула к краю вновь.
Тамаки задышала глубже, стараясь действительно успокоиться и когда это, наконец, получилось, лицо вытянулось в удивлении от того, как Томура чуть покраснел, держа её за руку. Но как только их напряжённые взгляды встретились, Шигараки отдёрнул руку, спрятав в капюшоне взгляд. Тамаки неловко подсела рядом, всё ещё подрагивая от ощущений свободного падения, слишком часто посещавших её за эти две с половиной минуты.
— Так...эм... — скомкано начала она, задумав перевести тему на погода, солнышко, птички и, о Боже, какой прекрасный шифер свисает с края вон того здания и вот-вот упадёт! Но Томура перебил её.
— Твоя причуда.
— Что? — повернув к нему голову, спросила Тамаки, глупо пялясь в изначально чёрный, как ночь, но на Томуре пыльный и выцветший, серый капюшон с парой его бело-голубых прядей навыпуск.
— Действие твоей причуды после того, что произошло вчера могло как-то измениться?
— Что?
О Господи, ну не заставит же он её сейчас признаваться, что после второго (или третьего) раза в жизни Тамаки ни черта не знает, что там может измениться и должно ли вообще оно меняться?.. Томура раздражённо фыркнул, поднимая пальцы к шее, чтобы начать раздирать её в клочья так, как это делал сегодня утром, так, как это делает всегда.
— Понятно. Сама ни черта не знаешь.
В точку.
— 43...
Томура на секунду остановился, чтобы только
вспомнить и воткнуть в себя ногти с новой силой.
Если честно, Тамаки было неловко продолжать этот разговор дальше и что-то там понимать, объяснять или оправдываться, когда она ещё даже с собой на эту тему не договорилась. Но интриговал ход мыслей Томуры...что он хочет ей этим сказать? Неужели эта её причуда с обменом слюней (как он назвал это вчера) могла так его заинтересовать?
— Я подумал, ты можешь быть полезной в бою. — Томура начал говорить спокойнее, но не так уверенно и серьезно, как обычно. Впечатление, что скорее он сам пока ещё не понимает свою мысль, либо понимает, но не знает, как её подать, преподнести. (Хоть и это совсем не в его стиле.) — Но чтобы я смог точно расставлять фишки на поле, нам нужно больше знать о твоей причуде.
Экспериментировать...
Тамаки проглотила "нам", "экспериментировать" и сжала зубы, чтобы не усмехнуться прямо в чью-то наглую мелкую морду, которая старается выжать из новой игрушки весь смак и ищет предлог, чтоб играть только с ней.
Сейчас было не до смеха.
— Это значит, что мы можем...
— Да.
— Но э-это ведь ничего...
— Нет. Чисто ради изучения причуды.
Тамаки успела поймать почти вылетевшее: "Сам-то в это веришь?", ведь тоже хотела в это поверить. По крайней мере, это значило, что какой-то комок в её душе перестанет мучить и дёргать, когда они вновь поцелуются. Это задержит сомнения хотя бы ещё на некоторое время, пока они не разберутся друг в друге (или не найдут новую причину).
Хоть Тамаки и отказывается осознать, что то, что сказал Томура вызвало у неё небольшую обиду.
Шигараки признаёт, что прямо сейчас мог бы добавить ещё много разных причин, почему они должны были делать это
регулярно, но ему показалось достаточным и одной. Возможно, потом он
придумает выявит ещё брешь в её причуде, которую также не сможет оставить без внимания
и поцелуя.
Он подался вперёд, для равновесия выставив руку где-то совсем рядом с её подогнутыми ногами, и переместил пальцы со своей шеи на чужую, более тонкую, более нежную. Он осторожно гладил её кожу большим пальцем, впечатляясь контрастом, когда его грубые мозолистые подушечки касались мягкой и податливой кожи.
Зачем нужны прелюдия, когда это фиктивные чувства? Просто заткнись и скажи себе, что так надо.
Шигараки чувствовал себя идиотом, но теперь не просто, а с причиной. Он признал, что просто зажимать её в углу и делать вид, что поцелуев он и не ожидал, было намного проще, чем буквально оголять свои намерения и чувства средь бела дня. Когда он окончательно признал, что трезв и не хочет быть пьяным; когда он отчётливо видел все её эмоции; когда он сказал себе, что просто хочет, чтобы это было так.
Тамаки неуверенно подалась навстречу, опуская глаза по нему вниз, пока не упёрлась взглядом в черепицу крыши под ними. Ей пришлось сильно стараться, чтобы не думать о том, что они слишком неловкие сейчас, учитывая какие этапы отношений они уже прошли. (Покушения на жизнь друг друга тоже считается, чем не этап?)
Томура быстро сократил всякое
ничтожное расстояние между ними и затаил дыхание в предвкушении кокосового масла на её губах.
Глаза Тамаки широко распахнулись, и на минуту ей даже стало казаться, что это было неожиданно, пока суровый здравый смысл не подсказал, что секунду назад Шигараки даже своеобразно просил разрешения. Было неловко смотреть друг другу в глаза, когда их губы были вот так вот сомкнуты воедино. Было неловко, когда зрачки под велением сомнений метались от чужих глаз чуть ниже и обратно. Было неловко, когда щёки начали краснеть, раздувая жар в грудной клетке. И было ужасно приятно, когда Тамаки пустила Шигараки внутрь.
Наверное, неосознанно, как-то автоматически, (из-за причуды точно) Тамаки скопила полную челюсть слюны, и когда её язык дотронулся чужого, оба вмиг почувствовали, как внутри них было мокро, скользко, и как же они были сейчас близко. Томура вёл себя чересчур нагло для простого эксперимента с причудой, но Тамаки тоже не собиралась отставать, обильно смачивая каждое действие, каждый поворот, каждый изгиб секретом. Для неё причуда была инстинктом выживания и единственным способом контролировать других. Поэтому такую
мокрую настойчивость, когда "жертва" самостоятельно легла в её сети, можно понять. Томуре было мерзко, жарко, мокро и вкусно одновременно. Весь его опыт до Тамаки был сухим как в прямом, так и в переносном смысле, а сейчас он был на грани от того, чтобы захлебнуться не только в своих слюнях.
Между ними, кроме ничтожных сантиметров, растянулся тонкий неровный мостик слюнки, своеобразно соединяя их в тот самый момент, когда оба хотели бы сбежать друг от друга.
Томура проморгался, только чтобы очнуться, чтобы сдержать улыбку и не показать, что ему это понравилось. Но Тамаки не нужна была его улыбка, когда она видела сильный румянец на бледных щеках по самые кончики ушей. (Как оказывается легко его смутить.)
Томура чуть склонил голову и приблизился, несильно цепляясь зубами за её шею. Он мог бы сказать, что это тоже проверка причуды, поверхностная, но не сказал и даже не подумал, а просто сделал. Тонкий мокрый мостик разбился о шею Тамаки, продолжая обрывисто стекать с её губ, в то время, как часть своего мостика Томура размазал по её коже. Тамаки зарыла пальцы в белые волосы, оттянув его от своей артерии, и прильнула со вторым мокрым поцелуем. Томура охотно принял приглашение и стал ещё более яростным и настойчивым. (В этот момент он подумал, что никогда не надоест ему эта игра с этой игрушкой.) Он навалился на неё, укладывая под себя, хоть это, наверное, и было плохой идеей здесь, на пологой крыше 25-го этажа, но именно сейчас любая самая из грязных мыслей казалась ему привлекательной и вполне приемлемой, особенно, когда Тамаки целовала его
так.
Но внезапная энергетическая волна прервала их, отбросив к самому краю крыши (Томура еле успел приостановить их совместное самоубийство — может быть, когда-нибудь, но не сейчас).
Одной рукой он держал Тамаки, обеспокоено болтающую ногами над более, чем реальной пропастью, а второй держал их обоих четырьмя пальцами за (Боже упаси) уже прогнившую водосточную трубу. И он клянётся, если бы у него выросла сейчас третья рука, он бы расчесал ею шею в кровь.
Взгляд метнулся наверх, и чёрт бы их побрал, когда в свете солнца замаячила крылатая фигура этой курицы-птицы-героя-номер-два и ещё какой-то силуэт.
Томура плевал на него, пока в какой-то момент пьяный в хлам Даби не сказал, что Ястреб хочет вступить в их ряды. Но хоть Томуре было плевать на недо-героя даже после этого, он не мог игнорировать факт, что шея чешется не только от недоверия к нему, опасности для Тамаки и их прерванных действий, и того, что он не может не принять его в Лигу по причине показных нападений, потому что атаковал не Ястреб, а от того, что это был
не такой зуд, чёрт побери.
Томура вгляделся в силуэт рядом с героем и попытался проанализировать положение игроков на поле: молодая девушка-стажёр, без крыльев, взволнованна, напугана, экипирована...(выглядит так, будто использовала причуду первый раз в жизни, прф, Господи, какое убожество). Причуда неизвестна, остановить невозможно, ситуация — они в полной заднице, что же чудненько.
Томура посмотрел вниз, только чтобы оценить высоту, а не чтобы убедиться, что с Тамаки всё в порядке. Её взгляд обеспокоенно бегал от пропасти к его лицу и Томура прочитал в этих глазах мольбу к нему, сказать ей: "Всё в порядке, Тамаки-тян, у меня есть план. Я спасу тебя от героев так же, как когда-то сенсей спас меня." Но он не мог давать ей таких обещаний, когда глаза Ястреба позади стажёрки хищно жгли его, а перья угрожающе парили рядом. Чёрт, ещё и мысли о действии причуды этой дуры забивали всю голову.
Стоп. Точно. Это гениально.
— Т-Тому... Тому-чан, только не отпускай меня! — воскликнула Тамаки, перебив мысли Томуры, и он только заметил, что всего два его пальца удерживали её от падения, а её холодные руки были не в состоянии даже согнуться. — Пожалуйста, не отпускай меня!
— Сейчас отпущу. — резко, чуть громко сказал Томура так, чтобы герои их не слышали, и кровь застыла в жилах Тамаки вместе с ужасом в глазах.
Она искренне надеялась, что раз их с Томурой отношения недавно стали хоть немного иные, то, возможно, он не воспользуется этой прекрасной возможностью угробить её.
(По крайней мере, он давно не называл её дурой, не считал ничтожеством с бесполезной причудой и не уговаривал сенсея уничтожить "этот незавершённый проект" — уничтожить её, а это уже говорило о чём-то.)
Но Шигараки разбил все надежды, разжав пальцы, которыми держался за ржавую трубу. Для самого Томуры это тоже было слишком быстро, но не сказать, что неожиданно: просто он увидел, что стажёрка готовит новую атаку и подходит к ним ближе.
"Никто не должен видеть Тамаки," — это было единственной его мыслью в тот момент.
Протяжный крик девушки разбился эхом о здания, мельчайшими кусочками разлетаясь по улицам и, кажется, все обернулись в их сторону. Томура закрыл её собой в полёте, успев до того, как стажёрка подбежала к краю (вскрикнув не тише Тамаки), а Ястреб бросился "спасать" их.
— Используй причуду! — прорычал Шигараки в её перепуганное лицо, и мысли в голове Тамаки остановились.
