***
Томура-младший потребовал, чтобы Курогири не отходил от него ни на шаг и быстро подключился к игре Спиннера на плейстейшене. (Тамаки сдерживала смех от того, как он неумело играл.) — И сколько нам ещё это терпеть? — прошептал Даби, наклоняясь к девушке через стойку. — Да брось, он же милый, — протянула она, бросив короткий взгляд в сторону мальчика. Даби презрительно фыркнул. — Такой же милый, как я с этими шрамами. — Да. Именно такой же. Даби поднял глаза к потолку и вздохнул от бренности всего оптимизма Тамаки, но губы сами собой, так предательски, растянулись в улыбке. — Плеснёшь полусладкого? — игриво спросил он. Тамаки ухмыльнулась и выполнила просьбу довольно быстро. — Себе тоже! — потребовал Даби тут же, обижаясь, что девушка не додумалась до этого сама, но Тамаки покачала головой. — Эй... Эй-эй, ребят! Тамаки повернулась к обеспокоенно шептавшему Спиннеру т всплеснула руками, протянув умилённое "оооууу". Даби же лишь лениво перевёл взгляд, но прыснул смехом в это же мгновение, даже не успев задержать во рту алкоголь. Тамаки спешно переместила себе в руки подушку и шлёпнула ею по лицу расхохотавшегося Даби так, что только перья летели. — Тс! Не будь таким шумным! — сердито прошептала она. Даби ухмыльнулся, сжав подушку в объятиях. — Оу, ты пожертвовала чистотой чьей-то подушки только, чтобы заткнуть меня или, может, не потревожить чей-то покой? — ядовито шептал он. — Это твоя подушка. Тамаки переместилась к Спиннеру, таращемуся на уснувшего сидя посреди игры Томуру, и захватила с собой Дабину подушку. Тело Шигараки в одиннадцать лет было определено тяжелее, чем в пять лет, но, как показал опыт, намного легче тела в двадцать один год. Тамаки не решилась его поднять и донести до комнаты или хотя бы дивана, как и все из присутствующих злодеев, поэтому осторожно толкнула его к полу, уложив голову на принесённую чужую подушку. Даби театрально ахнул. — Ты ранишь меня, детка! — Не жадничай. — Будь на подушке ты, а я рядом, был бы не против, но этот мелкий засранец!? Пощади меня, Тамаки! Девушка зло зыркнула в сторону его надутой моськи и насладилась видом очередного "сердечного приступа" Даби, когда переместила и накрыла малыша его одеялом. — Ты жестока со мной. Тамаки закатила глаза. Даби фыркнул на то, как она укутала мальчика в теплую ткань, не заметив, как горчит в глазах, когда девушка так заботлива с засранцем Томурой и так далека от заботы к нему. Безусловно, Тамаки была мила с Даби... Так же, как и со всеми. Это было её природой, рефлексом. А вот между двумя лидерами явно что-то больше инстинктов. Даби гадал, как выработать у неё что-то такое же на себя, но пока пришёл лишь в тупик, где на стене красовались их с Томурой лобызающиеся морды. (Ладно, морда у Томуры, милое прекрасное личико у Тамаки.) Он всё ещё с раздражением вспоминает эту картину, он видит её в каждом кошмаре: чёрт бы его побрал, идти в бар так рано тем днём. Капля меда подсластила яд, что кипел в его груди, пока он тряс Томуру за плечо, сдерживая желание пустить огонь к ладони и спалить ему плоть до кости. Томура тогда проснулся от боли. Даби выплюнул что-то язвительное на тему позы, в котором они с Тамаки уснули. Шигараки уснул на Тамаки. Но продолжал ядовито улыбаться и терпеливо ждал, скрестив руки, пока Томура переваривал информацию, попытался сделать лицо в своём фирменном стиле "пофиг ваще", разбудил Тамаки, сунул руки в карманы и... Сука, задумчиво уставился в пол. И мёд растворился в месиве яда. Даби почти сжёг себя тем утром. А сейчас он вынужден смотреть на это её выражение лица, взглядом направленное не на него? Нет, ну что вы, зачем смотреть на него, когда есть это прекрасное капризное неухоженное создание!? Спиннер оценил взгляд Даби, как что-то, что может выстрелить, и отсел на диван, от греха подальше.***
— Курогири, я хочу сок, — скомандовал Томура-младший, и Тамаки прыснула в ладонь, вспоминая, что команду для няньки "сок" у Томуры-старшего. Шигараки одарил её очередным подозрительным взглядом, но забыл все обиды, как только стакан с оранжевой мякотной жидкостью, кислинкой, жёлтой соломинкой и долькой апельсина, появился перед ним. Он еле сдержал весь восторг, прикусив соломинку и почесав шею теперь уже от удовольствия. Это привлекло мысли Тамаки и погрузило в размышления. Томура беспокойно спал даже в детстве, даже во сне раздирая шею. Плакал, кричал, ворочался: у Тамаки почти разбивалось сердце от такого зрелища, пока Даби не отвлекал её на моти. Она помнит, что сама стеснялась, когда Томура узнал про её кошмары, но... Шигараки видимо скрывал намного бо́льшие скелеты в шкафу. Только тщательней. — Та-ак... сколько ты говоришь уже у сенсея живёшь?.. — продолжила уточнять Тамаки, решив, что Томура в таком настроении — лучшее, что с ней может случиться за день в любом его возрасте и состоянии, а потому упускать такой шанс нельзя. (Ну, ладно, за сегодня было ещё кое-что такое же приятное, в промежутке, когда взрослый Томура вернулся, но она пока не может сказать точно, что перевешивает: его хорошее настроение, его горячие прикосновения, или те шоколадные моти, что принёс Даби.) — Недели две где-то. — Всего!? — Эм... Да? — Кхм, Тамаки... — Тамаки пришлось прикрыть рот и обернуться на голос Спиннера. — К нам гости... Тамаки ахнула. Она переместилась в свою комнату, впрыгнула в злодейский костюм, наспех прибрав волосы и натянув на нос маску, переместилась обратно в бар, усевшись на месте Томуры и совсем забыв про малыша Томуру, сидевшего ей по левое плечо на стойке, и с готовностью крикнула: — Заходи, Гиран! — Зайка, не волнуйся так, — поддержал её Даби, развалившись рядом со Спиннером на диване. — Я абсолютно спокойна! — сказала сквозь зубы, стиснутые в улыбке, Тамаки, игнорируя дрожь внутри себя. Сначала тяжело открылась железная дверь, потом появился дым, а потом и сам Гиран. — Оу, Шигараки, неплохо выглядишь, — нараспев сказал он очередным каламбуром, и выражение его лица, как обычно, было расслабленным. Тамаки всегда казалось, будто она может уснуть под его монотонные разговоры или даже просто глядя в его затуманенные глаза. Конечно, скрипучий хриплый голос неприятно резал уши, но это подходило образу Гирана, и Тамаки нашла даже своеобразный шарм в окружившим его дыме, в шлейфе запаха табака, в безвкусной одежде, грязных волосах, ужасной причёске и прочих его недостатках. Его это украшало и даже как-то украшало бар, когда он появлялся на пороге. — Спасибо, Гиран, — Тамаки улыбнулась естественней, чего не было видно под маской. Но пять процентов спокойствия, что она скопила за пять секунд разговора, испарились, когда она проследила за его застывшим взглядом и упёрлась в малыша Томуру. Издержкой профессии Гирана были странности, даже её частью, поэтому он быстро нашелся, вернул расслабленность на лицо, затянулся сигаретой и спокойно сказал: — Не буду спрашивать, Тамаки, и никому не расскажу, но, думаю, ему не стоит сейчас быть здесь. Тамаки благодарно кивнула в ответ: она мало когда сомневалась в Гиране. — Малыш, можешь спрятаться за стойку, пожалуйста? По спине Тамаки прошёлся холодок, пока Томура задумчиво смотрел на неё. — Почему я не могу увидеть кандидатов? — наконец, спросил он, сощурившись. — Сенсей всегда приглашает меня на встречи. — Нос не дорос, — буркнул Даби. Тамаки переместила очередную подушку, шлёпнув её с высоты на злодея и заставив его возмутиться. В это же время она состроила щенячий взгляд для Томуры — это всегда работает. — Пожа-а-алуйста... Малыш обречённо выдохнул. Он спрыгнул со стойки, исчезнув где-то внизу. Тамаки радостно хлопнула в ладоши, нервно хихикая от удовольствия. — Всё, погнали! — на эмоциях бросила она, приготовившись послать всех прийти сюда на следующей неделе. Гиран пропустил вперёд троих внушительных размеров мужчин, которых можно сравнить с Мускулом, скалой или сгустком мышц, мышечным нервом. Тамаки сглотнула ком, не заметив, как по виску скатилась капля пота. Томура внимательно наблюдал за всем из укрытия, в предвкушении своей маленькой аферы, расчесывая шею. Тамаки в первые минуты знакомства с гостями начала скучать по Шигараки-старшему, или хотя бы по безопасности, которую она за много лет почувствовала только рядом с ним и его причудой: какой бы страшной или большой не была угроза, Томура мог превратить её в пыль — во что-то такое ничтожное, что было просто не способно угрожать её безопасности. Он мог защитить её так, как не могла защитить себя она и как не мог защитить её никто. — Д-добрый день... — голос дрогнул, но Тамаки спасала маска, скрывшая испуг на лице, и привычка вальяжно и величественно сидеть на любой поверхности. Ведь если бы её тело сейчас могло пошевелится, она бы села на стойку верхом безо всякого стеснения, но... как сидела, так сидела. Вполне убедительно выглядели и её один локоть, уложенный на стойку, второй, повисший в воздухе за счёт сцепленных в замок пальцев, и закинутая нога на ногу. Один из мужчин презрительно фыркнул. — Девчонка? — пробасил он, явно не отдав дань уважения Тамаки. (Боже, как она скучала по Томуре.) — Гиран, ты говорил это серьёзный альянс. Гиран кивнул, зажав сигарету в зубах. — Серьёзнее некуда. — Ты говорил, мы познакомимся с лидером, с Шигараки, где он? — подал голос другой мужчина. Гиран продолжал кивать. — Перед вами, — он, лениво протянув руку, указал пальцем на Тамаки. — Тамаки Шигараки - лидер злодейского альянса. — Но я думал, это будет мужчина! — пропищал самый низкий из всех пришлых, и Тамаки это даже развеселило. — Не мои проблемы, что вы поняли меня не правильно. — Договорили? — Тамаки привлекла к себе внимание, нахмурив брови в ответ на их удивлённые взгляды. Нужно было как-то поддержать свою роль эдакой грозной тётушки-совы. — А теперь заткнулись и всё внимание на меня! Так, значит, вы хотите присоединиться к нам?.. Хм-м... Тамаки тянула слова, наслаждаясь каждым мгновением. Она запрокинула голову, откинувшись на локти и выгнула спину, будто потягиваясь, и всем своим видом демонстрировала скукоту момента. Эх, видел бы её сейчас Шигараки, который только и говорил о бездарности девушки. (Он видел, но снизу.) — Гиран, что скажешь о них... — пытаясь подражать Томуре, Тамаки вживалась в роль всё сильнее. Она кинула быстрый взгляд на Даби: он явно был горд своей девочкой, — и чуть глянула за стойку, почти упав от неожиданности, ведь не нашла там малыша Томуру. Лидер замешкалась на долю секунды , но выдохнула, приметив белые пряди в закуточке недалеко от мужчин. Стоп, что? Вот дерьмо... Тамаки суетливо развернулась, пытаясь не бегать так явно глазами на место укрытия Томуры, но и понять, что он хочет сделать. Гиран начал говорить что-то про трёх братьев, их общую причуду — скверности характера, очевидно, — по крайней мере, так это услышала Тамаки, пока концентрировалась на ловко крадущемся к пришлым Томуру, еле уловимых движениях его пальцев и незаметном исчезновением за стойкой. Она вернула внимание к троим, когда кто-то из них стал говорить слишком громко. — Заткнись! — вылетело у Тамаки так громко и нетерпеливо, будто она не могла думать о своём, когда комары жужжали над ухом. Так оно, кстати, и было. (Она вжилась в роль и поэтому так сказала. Да. Точно.) Мужчина ошалел. Кажется, Тамаки сильно его оскорбила... Упс... — Да, как ты смеешь, девчонка?! — вскричал один, и остальные приготовились атаковать. Даби напрягся, Спиннер тоже отвлекся от игры, Тамаки была готова умереть на месте, но надеялась на чудо, свое мастерство и бессовестный обман, поэтому продолжала играть. — Как Я смею? Да это как ты смеешь, заморыш!? — вскричала она, извиняясь про себя за такие слова. По сюжету сейчас надо бы вскочить со стула и устремиться в бой, но, кажется, Тамаки приклеилась к сиденьке намертво. Да и ближний бой - не самая её любимая стезя, да и гороскоп сегодня не велит... — С этой причудой на троих, ещё и такой... Вы настолько жалки передо мной! Ещё смеете рот разивать!? — продолжила рявкать она. — Ну, давай! Раз такая смелая, продемонстрируй! Краем глаза Тамаки видела, насколько Даби напряжен и насколько Спиннер замешан. Но у неё всё было почти под контролем. Она была готова к этому, но, чёрт, сейчас, как никогда, в голове звучал сиплый голос Томуры, кричавший ей: "Ты незавершённый проект! Ты бездарность!" "Нужно учиться контролировать свою причуду!" Ей действительно не хватает практики: будь она более подготовлена, сейчас так не дрожали бы руки. Но Тамаки снаружи лишь презрительно хмыкнула, выгнула бровь и, уложив локти на стойку, показано зевнула. (Конечно, из-за маски не было видно, но она надеялась, что характер её персонажа был всё равно передан.) Она демонстративно прижала к ладони три пальца левой руки, переместив в кулак песок с пляжа, а остальными потянулась к стакану, что не убрал после себя малыш Томура. — Раз... — размеренно начала она, дотрагиваясь одним пальчиком до края. — Два... Теперь нужно быть осторожной. Она сказала "три", отогнув палец так, чтобы не просыпать песок. Подняла глаза, выждав свою паузу. "Четыре" — песок стал просыпаться и она заторопилась: — Пять... — одновременно с тем, как выпрямить палец, Тамаки переместила стакан в свою комнату, и из ладони просыпался песок, точно на то место, где стоял стакан. Она задержала пальцы в воздухе над небольшой кучкой "того, что осталось от стакана" и сполна насладилась изумленными взглядами, поедавшими её со всех сторон. — Пошли вон, пока до вас не дошла очередь, — бросила вполоборота она. Тамаки выдохнула, когда закрылась дверь, и опустила взгляд: её руки тряслись, сильнее, чем когда-либо. Даби подошёл к ней почти сразу, приобняв. — Ты умница, зайка! — Я охренел, как ты это сделала?? — воскликнул Спиннер, подбегая к ней тоже. Голос Тамаки дрогнул, она закусила губу, чтобы не заплакать: ей не было грустно, и это не истерика — это просто нервы. Чёрт, Томура прав: нужно больше практики. — А куда делся сопляк? — неожиданно спросил Даби. — Сам ты сопляк, — послышался голос малыша Томуры, и вскоре он показался из-за стойки. Ну вот типичный Томура: ворчливый, сутулый, растрёпанный, сосредоточенный. И даже руки в карманах. Даби хмыкнул и зашагал ему навстречу как-то даже угрожающе. Малыш напрягся. — Какого чёрта ты... — вскрикнул Томура, когда Даби уже обхватил его худощавые лодыжки, поднял вниз головой и потряс. Из карманов выпало три бумажника. — Думал, я не замечу? — спросил Даби, небрежно опуская его на пол. Тамаки переглянулась со Спиннером в надежде, что хоть к кому-то из них вернётся дар речи. — Карманник малолетний, — буркнул Даби, присаживаясь рядом с Тамаки. — Их проблемы, что не могут уследить за своим имуществом, — огрызнулся Томура в ответ, поочередно раскрывая кошельки, перекладывая деньги в карманы и расщепляя бумажники. — Зачем тебе это? — спросил Спиннер. — Неплохой бонус к пособиям от сенсея, — он поднял глаза на Тамаки. — Ты неплохо играешь, я даже почти поверил. Тамаки смогла натянуть улыбку и даже как-то успокоить дрожь. — Я запомню эти слова, Тому-чан.***
— Ты серьезно? — протянул Даби, стараясь говорить тихо, чтобы не услышали Тамаки и Спиннер, когда Томура стащил очередной бумажник у какого-то прохожего. Шигараки, быстро шагая за всеми, чтобы не отстать, отвернулся от Даби, потянув пальцы к шее, но вздрогнул, когда Тамаки сунула ему под нос мороженное. Они шли по оживлённой улице. Было пасмурно, небо затянули тучи, даже как-то по-осеннему зябко. — Напомни, какой у нас план? — спросил Спиннер, доедая эскимо. Они говорили полушепотом, чтобы прохожим не было слышно. — Мы идём в кафе, делаем заказ, веселимся и идём домой, — на косой взгляд ящера, Тамаки добавила: — Мне необходимо расслабиться, Томуре-куну нужно поесть, а в баре нет еды, и вообще-то я тоже голодная. — А причём тут мы? — Я боюсь идти одна. Даби хмыкнул беззвучное, но ясное "да ты что", и Тамаки подарила ему косой взгляд. Они свернули в переулок, когда по улице стала разноситься полицейская сирена, и засели в тени за какими-то коробками, недалеко от мусорных баков. — Ребя-амх..! Тамаки услышала испуганный возглас Томуры и хотела переместить их на крышу, но оказалась там одна: действие причуды кончилось. — Эй, чё за дела!? — Пригнись, Спиннер. Даби вытянул руку, собираясь подсветить темноту и, заодно, поджечь силуэт утащивший малыша в глубину переулка. Но пламени не было. Даби не успел даже матюкнуться, когда раздался глухой удар, в ушах зазвенело, а в глазах потемнело. — Шигараки, используй причуду! — кричал Спиннер, пытаясь отбиться от странных людей с мутировавшей причудой. Даби успели связать, но он очнулся и кричал Томуре во всё горло, когда понял, что не может использовать огонь, и спасти их сейчас сможет только малыш-лидер. — Дотронься до него, говнюк! На что тебе причуда! Чёрт, да ты мазохист малолетний! А Томура сжался в комок на земле и всхлипывал, пытаясь просить, чтобы их не трогали, чтобы его не били, в ответ получая лишь очередные пинки. Мужчина хохотал, наслаждаясь процессом. Кажется, говорил, как ему повезло, кажется, что-то про месть, долгую обиду и долгожданный момент отмщения. Малыш обхватил голову руками, согнувшись насколько мог, чтобы удары не привели к сотрясению. Он слышал Даби, но его руки свело. Он дрожал весь. Сенсей говорил ему то же... говорил, что то, что не нравится можно уничтожить... Говорил, что в этом нет ничего такого, что система виновата, что общество прогнило, что Томура бедный мальчик с слишком сильной для этого мира причудой. Они все твердили ему об одном, но в глазах стоял лишь образ матери, что, даже рассыпаясь, протянула ему руку помощи, и голоса дедушки с бабушкой, что так часто рассуждали с ним о морали. Это всё так противоречило друг другу. Он хотел избавиться от всех этих сомнений. Он просто хотел уничтожить всё это. Шею свёл зуд. Мужчина ненормально хихикал, пиная его с новой силой. После какого удара малыш Томура потерял сознание, он как-то не понял. Тамаки спустилась с крыши в переулок, когда решила, что там никого не осталось.