...
Она уютно встала между его ног, когда он сел на край ванны. Тамаки направила струю душа на чужое плечо, чтобы промыть рану от крови. Краем глаза она заметила, как Томура поморщился, но заставила себя не останавливаться, хотя бы потому что от этого потом ему будет лучше. Она плохо разбиралась в обработке ранений, но небольшой опыт, в виде пары не настолько серьезных дельц был, поэтому после второй штанцмарки её движения приобрели более смелый характер. — Не заботься так обо мне. — сипло сказал Томура, настолько внезапно, что Тамаки перестала обрабатывать ему рану, задышав через раз, чтобы лучше слышать, что он говорит и как тяжело дышит, упираясь головой в её живот. — Я с малолетства был придурком, что и по сей день идёт к цели: "навредить всему живому", а ты заставляешь меня чувствовать что-то помимо ненависти. Это так странно и непонятно. Из-за тебя я начинаю думать о других. Задумываться о последствиях, о чьих-то чувствах... Тамаки почувствовала, как мысли путаются. Она осторожно опустила руки на его плечи и согнулась до уровня его лица, чтобы исподлобья заглянуть в эти напряжённые рассерженные, кажется, ещё более красные глаза. — Шигараки, ты в курсе, что это было признание в любви, и что оно — одно из лучших, которое я слышала. Томура нахмурился сильнее, будто пытаясь принять и обработать эту информацию. Тамаки буквально видела, как его мысли прокручивают весь диалог от начала и до конца, пытаясь убедить себя в том, что в программе есть ошибка, или что всё это лишь глюк в его мозгу, пока совершенно внезапная мысль не слетела с его языка первее остальных: — Чёрт, ты истинный злодей! Перестань менять меня своей заботой! Тамаки прыснула, зажав смех в зубах, и снова выпрямилась, чтобы продолжить обрабатывать его рану. — Глупый Томура... — тихо сказала она, пытаясь не замечать пожара внутри и румянец снаружи. Томура тоже решил пропустить это в себе, прикрыл глаза и снова уткнулся лбом в живот Тамаки, чувствуя, как неравномерно она дышит и как тяжело стали вздыматься и его плечи. Это было слишком странно....
Томура лег в постель, напряжённо выдохнув, когда спина отозвалась звонкой болью на изгиб. Он зарылся с головой в одеяло, пытаясь не обращать внимания на свист ветра сквозь заколоченное окно. Он дрожал только сильнее, чувствуя как под бинтами продувает пульсирующие раны. Томура попытался отвлечься, чтобы уснуть, но все мысли были о Тамаки, а с ними он обычно может только бодрствовать, ну или лежать в кровати чуть более активно. Он отметил, что она неплохо справляется с увечьями, и что даже несмотря на слова о её низком болевом пороге, девушка довольно вынослива. Однако, ты так дрожала, когда почуяла опасность. Как тебя занесло в злодеи, а, Тамаки? Она была двоякой, как и реальность, что вызывала у него ненависть всякий раз, когда приходилось сталкиваться с системой. Ему нравилась та её часть, которая кричала: "Я порву тебя вклочья, если ты не сделаешь то, чего я так хочу", одновременно с той, что тихо говорила: "Защити меня от абсурда этого мира, и я утону с тобой в любом болоте". Она была прекрасна во всех своих проявлениях, даже в тех, которые Томура ненавидел. Она лидировала в них; она управляла ими, а не они ей; Тамаки была прирожденной актрисой. Будь у неё другая, более подходящая причуда, она бы также стала и превосходной злодейкой. Возможно даже лучше, чем он, справлялась бы с этой ролью и, скорей всего, в одиночку, ведь хорошему актеру не нужна компания, лишь зрители, причем необязательно много, хотя бы один, и такой у неё определённо есть. Она была многообразна. В ней была та искра безумия, что кроилась и в Томуре. Он думал об этом всякий раз, когда смотрел на неё. — Чёрт, достало. — раздражённо проворчал Томура, дёрганно поднимаясь с кровати. Без проблем открыв дверь соседней комнаты, он прошагал до чужой кровати, на ходу раздумывая, что если всё пойдёт в этом русле, то нужно будет поставить замок понадёжнее. Он, бесцеремонно толкаясь, улёгся на край матраса, притягивая к себе подушку и чужое одеяло. — Т-ты чего?! — буркнула полусонная Тамаки, проснувшись из-за вошканья. Томура не стал открывать глаза и поворачиваться к ней, чтобы сказать: — У тебя единственной в комнате пластиковые окна. Я задубел у себя. Тамаки с минуту молчала, позже, возмущённо вобрав в себя воздух. — Пошёл вон! — давила сквозь зубы она, пытаясь скинуть Томуру с кровати. — Эй! Осторожней! Не трогай спину! — прикрикнул он, ухватываясь за подголовник. — Чего тебе, жалко что ли?! — Иди к чёрту! Томура! Шигараки вздохнул и, поймав её за запястье, грубо впечатал в кровать, нависая сверху. — Слушай, что тебе не нравится?? Я на этой половине, ты на той, всё! — Считаешь нормальным спать в одном ложе с девушкой!? Иди тогда к Тоге! — Считаю нормальным спать в одном ложе с девушкой, с которой целуюсь по углам! — Томура вернулся на свой край, отворачиваясь. — И вообще, что тебя смущает? Мы даже очень близко, чёрт возьми, общались недавно! Это ещё цветочки. Тамаки раскраснелась вспоминая ту свою ошибку. Чёрт, это было случайностью, просто случайностью! Она пыталась забыть про это, сделать вид, что ничего не было, потому что всегда делала так, когда не понимала, что с ней происходит. — А ты часто вспоминаешь это? — ядовито уточнила она, просто, чтобы не было паузы с её стороны, отворачиваясь на другом краю к стенке. — О да, это ведь было так незабываемо! Тамаки дёрнула одеяло на себя, укутываясь. Томура нахмурился, оттягивая край себе, сначала аккуратно, но получив сопротивление, грубо дёрнул в свою сторону. Оставшаяся без одеяла Тамаки, возмущённо пнула Шигараки пяткой по ноге, отобрав одеяло назад. — Ну, это уже перебор! — прорычал Шигараки, поворачиваясь и дергая ткань на себя. Тамаки вскрикнула, подавшись за одеялом и вместе с Шигараки падая на пол. — Наглость неописуемая! — проворчала она, пытаясь подняться. Она плохо видела в темноте, но не услышать шипение Шигараки, когда спина под чужим весом ударилась о доски, было невозможно, и ей даже на минуточку стало его жаль. Они вновь повернулись каждый в свой угол, оставив одеяло вообще где-то на полу. Тамаки свернулась в комочек, силясь уснуть. Но было как-то не по себе знать, что по правое плечо лежит полуголый Шигараки. Нет, она не должна так смущаться всего этого после того, как уже переспала с ним не только в мыслях, но чёрт это другой уровень! Тогда они не сняли даже одежду, а сейчас...она была в какой-то там ночнушке, а он в спортивках и бинтах, и лежали в одном метре друг от друга. Она долго думала, почему они тогда сделали это? В смысле, она ведь хочет его придушить и угодить сенсею, отплатив старый должок, а он её вообще в пыль превратить и всё такое... Получается тогда они просто хотели друг друга без дополнительных причин? Но они ведь не животные, чтобы настолько слушать инстинкты. Значит было что-то больше просто желания? Тамаки не хотела об этом думать, одновременно желая всё прогадать. Но одно она знала точно: сейчас ей хочется спать. До того как пришёл Шигараки, а именно до полвторого ночи, ей так и не удалось уснуть. Это была бессонница или очередные кошмары — Тамаки не особо задумывалась просто пытаясь уснуть хотя бы на пол часа, чтобы потом снова проснуться в холодном поту и рыдать в подушку от своей беспомощности. Томура перевернулся на другой бок, уткнувшись носом в чужой. Он заправил прядь волос ей за ухо, оставив ладонь лежать на щеке. Большой палец поймал слезу, а потом ещё одну и ещё. Томура нахмурился пытаясь разглядеть в темноте, что могло происходить, почему она плачет, но увидел лишь новую порцию слёз и услышал горькие всхлипы. Томура растерялся: он неуверенно придвинулся к Тамаки ближе, осторожно опуская тяжёлую руку на изгиб её спины, а на вторую уложив её голову. Они оказались в непростительной близости, которая пугала Томуру, но не оставляла возможности уйти. Его вновь потянуло успокоить её. С невероятным желанием, он обнял её, сильно прижав к себе и уткнувшись губами в макушку. — Всё хорошо... — слетел шепот с его губ в адрес подрагивающего тела. — Я с тобой. Он вырубился, когда услышал ровное дыхание Тамаки, а вновь проснулся, когда её не оказалось рядом. Немного сонный, покачиваясь, он встал с кровати и подошёл к двери. С коридора шёл свет и доносились голоса. Томура встал перед щелью, вслушиваясь в чей-то разговор.flashback
Тамаки почувствовала теплые объятия, когда холодное пространство сна окутало её. Её тревожные мысли что-то успокоило, и она смогла расслабиться. Однако ненадолго, ведь спустя какое-то время её разбудила головная боль. С увечьями Шигараки она совсем забыла обработать свою рану, да и в принципе забыла всякую от этого боль. Ей было приятно узнать, что обнимает её не одеяло, а Шигараки, и его сопение было очень милым... Вот уж не думала Тамаки, что всемирная угроза может так мило спать. Она выбралась из его объятий, тихо ступая по деревянному полу. Полуживая лампочка еле освещала коридор, за что Тамаки была благодарна, ведь не пришлось терпеть ещё и режущую боль в глазах. — Ну и как он? Тамаки вскрикнула, отпрыгнув в сторону, когда прямо над ухом прошипел чей-то голос. — Фух, Даби, это ты... — выдохнула Тамаки. — Я спрашиваю, ну и как он? — немного строже повторил парень, делая шаг в её сторону, чтобы Тамаки оказалась у стенки. — Кто? Даби фыркнул, не понимая, как можно так отвратительно играть с его терпением. — Не прикидывайся дурой. Ты знаешь, о ком я. — Что такое, Даби? Что с тобой? — с беспокойством в голосе спросила Тамаки, начиная действительно волноваться. От Даби веяло таким напряжением, будто отсчёт на мине был близок к нулю. Он снова фыркнул. — Что со мной? Почему ты спрашиваешь это только сейчас? Тебя не заботило это ни три, ни два часа назад. Тамаки осторожно сделала глубокие вдох и выдох, будто боясь, что подъём её грудной клетки вызовет какой-то взрыв. Кажется, она стала догадываться о чём говорил Даби. — Даби-сан, я... — сан? Даби-сан? С чего вдруг такая вежливость? И потом, мне интересно, а почему "Тому-чан" и "Даби-сан"? Чем он заслужил такое обращение? — Не заслужил. Я называю его так, чтобы позлить. — соврала Тамаки. На самом деле, она сама не знает, почему когда ситуация перестаёт ей нравится она переходит на более официальный язык. — Х, да? — недоверчиво выгнул брови Даби и наклонился к её уху. — А меня ты тоже хочешь позлить? Он обжёг её дыханием, дотрагиваясь горячими губами до шеи. Коленки Тамаки дрогнули, когда ощутился укус и она начала сопротивляться. — Даби, перестань! Что ты делаешь!? — Возмещаю свой ущерб. — прорычал он ей в губы, собираясь вцепиться в них зубами, но Тамаки толкала его, не давая приблизиться. — Перестань! — из глаз Тамаки потекли слёзы. Она отчаянно пыталась отбиться, но как всегда всё было тщетно, как всегда её сил не хватало, как всегда её некому защитить. Это было дежавю. Такое колкое дежавю, будто наконечником стрелы пронзало эту мишень насквозь. Она была жертвой в этой жизни, но отчаянно билась с охотником. Зачем? Она много раз спрашивала себя зачем, и никогда не находила ответа. Точнее находила их множество и не могла определиться, что было реальной причиной. Жертвы созданы, чтобы ими питались хищники, вот простая истина. Томура был хищником, Даби, Спиннер, даже Тога, она единственная жертва в их прайде, но отчаянно играет непосильную ей роль хищника, хотя её положено съесть. Она собрала всю волю в кулак, влепив Даби пощёчину и переместившись в спальню. Тамаки прижала дрожащие руки к груди, выдохнув только когда за дверью послышались отдаляющиеся тяжёлые шаги. — Что это было? Тамаки схватил третий сердечный приступ за ночь, когда знакомый хриплый голос пронзил тишину. Она была зла, но так бессильна, что не смогла даже пискнуть в знак своего возмущения. Тем временем от Шигараки веяло той же напряжённостью, что и от Даби, но тут сердцу Тамаки было как-то спокойнее, будто от него нельзя было ожидать реальной угрозы. Он встал перед ней, но Тамаки не осмелилась поднять глаза. Она вздрогнула, когда его пальцы грубо сжали её волосы у пульсирующего виска, оттягивая вбок. — Это он сделал? — Тамаки рвано выдохнула, захлёбываясь в слезах, когда Томура коснулся пальцами засоса, что оставил Даби. Шигараки стиснул зубы, неосознанно сжав в кулак волосы Тамаки, но расслабил конечности как только она пискнула от боли. Он был готов выйти и уничтожить этого придурка даже не причудой, когда его действия приобрели явные намерения, но вытерпел театральную паузу до выхода своего персонажа на сцену. (На самом деле у него было много причин, например, он хотел посмотреть на поведение Тамаки. Да и он всё равно бы вышел в тот момент, когда желание выколоть себе глаза, чтобы не смотреть на это, стало бы невыносимым). Он наклонился, чтобы нежно коснуться губами места недалеко от метки Даби и оставить там свою. Он проскользил ладонью по талии задержав её в самой непозволительной для утешительных объятий точке и притянул её хрупкое тело к себе. — Я не знаю, как это называется, но я не хочу видеть тебя в таком состоянии. Не хочу видеть тебя рядом с ним. Хочу чтобы целовать тебя мог только я. Ты разделяешь мои желания? Тамаки широко раскрыла глаза, чувствуя, как быстро бьётся сердце в чужой груди, и как глубоко вдыхает теплый воздух вперемешку с его запахом она. Она кивнула. — Тогда скажи мне, что это? Тамаки неуверенно отдалилась от Томуры. — Любовь? — Ты думаешь? Любовь это когда сначала ты хочешь убить человека, а потом защитить? — он усмехнулся. — Тогда я полный псих. — Влюблённый псих... — Иди. К. Чёрту. — Но я уже тут. Шигараки тяжело вздохнул, не зная, что ответить. Он проигнорировал, что нотки заискивания, появившиеся в голосе Тамаки, обрадовали его. Он положил ладони на её щёки, Тамаки сделала то же самое с удовольствием касаясь губами чужих. ... — К твоей ране нужно хотя бы приложить лёд. — сказал Шигараки, наклоняясь к Тамаки, чтобы приложить к кровившему синяку у виска пакетик со льдом. — Оу, что это? Забота? — поддразнила Тамаки, накрыв чужую ладонь у виска своей. Шигараки прищурился. — Молчу, молчу, Тому-чан. — хитро улыбаясь, сказала она, смещая ладонь к бинтам на чужой груди. — Не болит? — Воу, что это? Забота? — передразнил Шигараки. Тамаки несильно ударила его по плечу. ... Теперь на вполне законных основаниях (как он подумал) Шигараки остался ночевать у Тамаки. Хоть они ещё и не ставили точку в разговоре о любви, Томура достаточно смело и нагло обнял её под одеялом, (которое они всё-таки смогли поделить, решив, что в темноте да не в обиде). Тамаки уткнулась носом в его шею, вдыхая наконец присвоенный запах свежести. Засыпать так было определено теплее. И Тамаки первый раз за этот вечер почувствовала себя в безопасности. Будто даже сны не могли ей сейчас навредить. — Х, а знаешь, я сейчас скажу полнейшую глупость, но... когда ты со мной мне не снятся плохие сны... — внезапно даже для самой себя сказала Тамаки. Шигараки почти рассмеялся. — Просто мои кошмары съедают твоих.