Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      Дыхание стало легким и ровным, тело было будто перышко. Тело и разум тесно сплетены и не могут не влиять друг на друга. Когда тело рушится на части, разум слабеет, и даже говорят, что "болезнь начинается с разума". Находясь в том же сосуде, нет ни единого места, которого он не может достичь.       - Леди Вайолетт?       - Да, иду.       Настало время обеда, и девушка поднялась со своего места, услышав зовущий голос. Поначалу ей было не по себе от бытия в центре внимания, поскольку одноклассники - как и сама Вайолетт - никак не могли привыкнуть к приходам гостьи. Но ныне Вайолетт была совершенно спокойна и больше не обращала внимания на все так же смотревших на нее с любопытством одноклассников. Взгляд Розетты, что прежде блуждал, не находя себе места, теперь был обращен прямо к лицу Вайолетт.       - Снаружи немного прохладно и облачно, так что, полагаю, в этот раз лучше будет пообедать в стенах школы.       - А-а, потому я попросила подготовить для нас салон. Прошу прощения, мне стоило сказать вам раньше.       - Что вы, большое вам спасибо!       - Я выбрала блюда, что, как мне показалось, придутся вам по вкусу, леди Розетта, но еще не поздно внести поправки в меню.       - Мне бы хотелось, чтобы вы больше подумали о своем меню, леди Вай, чем о моем.       - Да, разумеется. Слышала, сегодня в рекомендуемом меню шифоновый бисквит.       - Я не это хотела сказать... вы понимаете, что я имела в виду.       - Ах, но я правда не понимаю, что вы хотели сказать.       Она не смогла сдержать улыбку, видя, как Розетта бессильно уставилась на нее, надув щеки. Округлые мягкие щеки надулись еще сильнее, стоило их обладательнице заметить игривую улыбку Вайолетт. Не то чтобы поначалу она и вправду была на иголках, просто сейчас ее лицо сильно удивило бы всех остальных ее одноклассников. Хотя, с точки зрения самой Вайолетт, подобная милая атмосфера как нельзя ей подходит.       ... Прошло уже десять дней с тех пор, как Вайолетт осознала свои чувства.       Она была так смущена, так напугана, что желала исчезнуть, но вскоре успокоилась, пусть и совсем чуть-чуть. Она не лгала, когда плакалась Марин, и тем не менее ничего не могла поделать, только принять. Теперь, осознав, как глубоко пустились корни и бурно зацвели бутоны, она только и могла, что скрывать их от чужих глаз.       Не поливать, не давать греться под солнышком - лишь тихо ждать, пока они засохнут. Раз более ничего не поделать, остается только дать времени обо всем позаботиться.       - Все еще облачно.       Розетта удрученно бормотала, глядя в окно. Не то чтобы это было темой их разговора, скорее невольно сорвавшиеся с губ мысли. Вайолетт, выглянув из окна, увидела тучное небо, что, казалось, вот-вот изольется дождем. Прольется, как напитавшаяся водой губка, стоит ее хорошенько сжать.       - Такими темпами он будет идти даже когда придет время возвращаться домой.       - Наверное... Возможно, нам удастся поговорить где-нибудь после занятий.       Обычно они общались в той же беседке, где произошла их первая встреча - укромном уголке обеих девушек, - но едва ли будет хорошей идеей занять его в такую погоду. Под хмурым небом и без того тускло освещенная беседка станет еще темнее, да и воздух холодеет на глазах. А когда пойдет дождь, станет еще хуже: высок шанс намокнуть и подхватить простуду.       - Вот как. Тогда я все подготовлю.       - Благодарю.       Стоило Розетте пройти мимо нее, и Вайолетт заметила, как ее лицо было лишь чуть-чуть ниже ее собственного. Не то чтобы Вайолетт смотрела на нее сверху вниз: разница-то была всего в пару сантиметров. Розетта была ненамного ниже ее - макушка была на уровне глаз Вайолетт, - что должно было облегчать разговор.       Но было ли Вайолетт не по себе просто потому, что она невольно вспоминала об одном высоком юноше, на которого всегда приходилось поднимать взгляд?       "Юлан".       После того неловкого расставания больше она с ним так и не виделась.       Десять дней... Не так уж долго, так бывало и прежде. Начнем хотя бы с того, что пока Юлан не поступил в старшую школу, их пути даже не пересекались, даже раз в десять дней. Почему же сейчас ей так хочется увидеть его лицо, услышать его голос? Было ли дело в чувстве вины за тот день, что побуждало ее извиниться перед ним, или же в ней кричала ныне осознанная любовь, желая увидеть юношу как можно скорее?       Она не знала, то ли не понимала в самом деле, то ли только притворялась непонимающей, а может - и то, и другое. Если б знала, не была сейчас в таком недоумении. Она недавно осознала чувства, что поселились в ней уже давным давно, так почему все так переменилось?       По какой же причине она прежде хотела увидеться с Юланом, до того, как прознала о своей любви?