Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      - Что случилось? Кто-то звонил?       - ... Госпожа, почему вы здесь?       - Мне просто захотелось услышать голос Олда. Уверена, он тоже по нам соскучился.       Наверное, ее застенчивая улыбка должна быть милой. Она вышла замуж по взаимной любви, пожалуй, подобное назовут идеальной парой. В качестве родителей эти люди были совершенно безнадежны, но в их собственном мире это, видимо, проблемой не являлось. В иллюзии, где витала сплошные мягкость и пастельные оттенки, не имело значения, сколь непроглядная незримая их глазом тьма.       При упоминании имени Олда Марин изо всех сил постаралась сдержать в руках свое тело, которое уж слишком напряглось. Не хотелось выдавать лишнее своей неприязнью.       У Олда и Эльфы был склад ума, который Марин было не постичь. Для них любое заблуждение, в которое они уверовали, оборачивалось правдой. Вайолетт была за за рамками того, на что Марин могла повлиять, и потому стала главным козлом отпущения, на которого можно было повесить все свое недовольство. Что породило положение, в котором она может отдавать приказы и давать право на ту или иную работу. Вся беда в том, что хоть госпожой Марин и являлась Вайолетт, именно Олд имел полную власть над ней как над горничной в этом особняке. Из-за этого стеснения она не могла толком действовать, так что для Марин то было все равно, как если бы он взял заложника для контроля над ней. Горничная не ударила ни одного человека, чью жизнь уже сотни раз как могла оборвать, не сделала ничего, что могло так или иначе пошатнуть дух Вайолетт.       - Прошу прощения за то, что доставила вам беспокойство.       - Нет, что ты, ты вовсе мне не мешаешь.       Как бы ей хотелось пропасть из ее головы. Будет лучше, если она просто о ней позабудет. Наниматель не должен уделять столько внимания одной-единственной слуге. Должен воспринимать их как декорации в коридорах - нечто, к чему он потеряет интерес после первого же взгляда. Так пусть же будет так, пусть же она потеряет всякий к себе интерес.       - В таком случае, я вернусь к работе.       - Но Марин, с кем ты разговаривала?       По спине неприятно скатился пот. Выражение ее лица почти никогда не меняется, так что не было бы странным, не сумей она выдавить улыбку. Голова, что хотела вот-вот опуститься, остановилась на полпути, краем глаза увидев изогнутые в улыбке губы.       Пожалуй, этот вопрос ничего такого не значил. Самый что ни на есть естественный интерес, который Эльфа бы задала, даже окажись перед ней кто-то другой, не Марин. Позвонила она сама, либо же наоборот ответила на звонок, если то не было поручением кого-то из этого особняка, а то и вовсе никто ничего не знал, нельзя не задаться невольным вопросом. Ведь будь это звонок по работе, его бы принял офисный персонал, так что для простой горничной отвечать на звонок было крайне необычно.       Марин должна была подготовить пару отговорок на этот случай, но не могла ни вспомнить их, ни придумать новые. Была ли она из тех людей, что не мог совладать с непредвиденными обстоятельствами?.. Нет, скорее, была той, кто просто славился своей находчивостью. Одолевай ее лишь нетерпение, то, конечно, она бы смогла справиться как следует.       Например, если бы перед ней стояла Мэриджун. Тогда бы горничная не пребывала в ужасе, от которого совершенно потеряла голову.       Фантомная змея медленно ползла по ее шее. Не было ни давления, ни удушья, и все же сердце у Марин было не на месте, будто что-то холодное и противное медленно обвивало ее жизненно важные органы. Горничная только и могла, что замереть, даже не в силах моргнуть. Дышать тяжело. Мысли путаются.       Мышцы сократились, и наружу вышел лишь беззвучный воздух. Нужно что-то сказать. Она прочистила пересохшее горло, как вдруг...       - Мари.       - ..!       Позади нее некто позвал ее по имени своим низким голосом. Единственный в этом доме, кто дал ей это ласкательное прозвище.       Медленно обернувшись, она увидела белоснежный фартук, чистый и легкий, колыхавшийся от каждого шага.       - Г-господин Сисуи...       - Прости, что пришлось идти за телефоном в зале. Уже закончила?       - Э?       - Заказала новое зеркало?       Он поскреб свои зачесанные назад волосы и наградил горничную многозначительным взглядом изумрудно-зеленых глаз. Он - тот человек, что даже во время разговора не отрывается от работы и никогда не задерживается на ком-либо взглядом надолго, как сейчас. Нет, прежде всего, до сих пор он никогда не говорил с кем-то в столь уважительной форме. Он был из тех, кто говорил четко и по существу, не то, что многословные люди, частенько вводящие других в заблуждение.       Подыграй - вот что говорили его глаза.       - Зеркало..?       - Госпожа, так вы тоже здесь. Прошу прощения, что прервал ваш разговор.       - Нет, ничего страшного. Что-то не так с зеркалом?       - Оно разбилось и больше не подлежит использованию.       - Боже. Никто не поранился?       Марин и не догадывалась, что он мог столь красноречиво врать. Она была настолько поражена, что невольно позабыла о том, в какой ситуации оказалась. Горничная рассказала ему о травме Вайолетт и поняла, что тот и сам догадался, что стало ей причиной. Обе версии были выдуманы, хорошо подогнаны и подкреплены фактами.       В тот момент, когда Эльфа была удивлена и ошеломлена появлением Сисуи и наконец подключилась к разговору, Марин лаконично завершила историю. Она правильно поняла смысл брошенного на нее взгляда.       - ... Да, рядом никого не было. Просто разбитое стекло опасно оставлять вот так, и его следует заменить как можно скорее.       - И правда. Уже заказала новое?       - Да, только что сделала заказ, который скоро доставят.       - Я пользовался телефоном в домашнем кабинете, потому попросил ее воспользоваться тем, что в атриуме. Когда закончил говорить, решил зайти за ней, но, судя по всему, немного припозднился.       - Нет, проблем не возникло и я смогла оставить заказ.       - Что ж... тогда мы вернемся к работе.       - Удачи вам с работой.       - Большое вам спасибо.       Отвесив осторожный поклон, Марин проследовала за крутанувшимся на каблуках Сисуи, тоже поклонившимся на прощание перед тем, как покинуть атриум.