Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      Боже, Господь. Неужто ты столь сильно ее ненавидел?

***

      Она никогда не думала, что можно ощутить, как закипает кровь при том, что она застыла в жилах. Когда она увидела скорчившуюся на полу Вайолетт, с опухшими щекой и губами, мозг горничной затмили отчаяние и ярость. Она запыхалась, ибо бежала со всех ног, ругала колени, что грозились вот-вот подкоситься, и неловко хваталась за дверь, но этого было мало.       Она должна была ее обнять. Должна была сделать свою спину щитом, уберечь от врагов.       Их глаза встретились. Ошеломленная Вайолетт взглянула на горничную, и в ее черных как смоль глазах не было ни малейшей эмоции. Нет, дело не в том, что радужка стала прозрачной, дело в цвете: будто он сошел на нет, будто исчезла ее душа.       Девушка ускользнула быстрее, чем протянутая рука успела до нее дотянуться.       - Леди Вайолетт...‼       Марин хотела погнаться за той ускользающей тенью, но дрожащие ноги совершенно не слушались.       Подожди, прошу, не оставляй меня. Она жаждала крикнуть эти слова, но понимала, что не могла. Взывание к ней не спасет ее, но если остановится - ее госпожа умрет. Тогда пускай она позволит Марин пойти с ней, возьмет с собой в этом побеге - она желала всем сердцем, но ноги отяжелели и всецело мешали ей.       Но в тот самый момент, когда она готовилась сделать полный спешки и отчаяния шаг, отчаянно удерживая себя от падения, горничная заприметила тень, помчавшуюся в том же направлении.       - Э..?       - Куда ты собралась?       Она вдруг схватила ее за руку. Пускай они обе были девушками, между маленькой хрупкой Мэриджун и высокой Марин, уже привыкшей нести тяжести, была существенная разница в силе. Запястье, которое она сдавила без задней мысли, должно быть, будет долго болеть. Ее слегка перекошенное выражение лица выказывало боль и недоумение. При виде сего выражения что-то темное и тяжелое заполнило разум горничной.       То, что с годами сгнило, растаяло, обратилось кашицей и потеряло свои четкие очертания. Какую форму приняло каждое из ее чувств и почему они появились на свет - уже не узнать. Но желание причинить боль человеку перед ее глазами разошлось до такой степени, что горничная уже не смогла остановиться.       - Что ты собралась делать? Что собираешься сказать? Какими словами и поступками ты на сей раз попытаешься ее ранить?       Она никогда не думала, что настанет день, когда она осознанно обратит свои слова острыми иглами. Непростительно калечить людей словесными кинжалами неосознанно, но делать это сознательно - куда более непростительно. Довод о том, что нельзя причинять боль людям, на деле гораздо слабее и хрупок, чем может показаться, и пред лицом гнева он все равно что ветка, которую легко сломать напополам.       - Хватит твоего высокомерия...       Ее взгляда на Мэриджун сверху вниз оказалось достаточно, чтобы плечи девушки задрожали. И пусть посмеет сказать, что не этого хотела. Горничной было плевать на то, что и как она думала сделать. Плевать на чувства Мэриджун, плевать на доброту, которую она питала к Вайолетт.       - Вы ей не нужны.       До сих пор лишь Марин была рядом с Вайолетт, она обрабатывала ее раны.       Эти люди бросили ее, а Марин взяла под свое крыло. И отныне она даже не собиралась возвращать девушку обратно в эту семью.       Когда Марин грубо отпустила руку Мэриджун, уже начавшей дрожать и лить слезы, девушка отшатнулась назад и рухнула на пол. Она решительно топнула ногой, возвращая себе самообладание, пока глава семейства не заметил состояние дочери и не доставил еще больше проблем.       Кажется, позади ослышался чей-то крик, но Марин не оглянулась.