Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      - Леди Вайолетт, ваше горячее молоко остывает.       - ... А, прости. Я задумалась.       - Если вы устали, вам, возможно, стоит лечь спать.        Все в порядке, в глазах настолько ясно, что даже если лягу, заснуть не смогу.       - Однако это меня и беспокоит.       Чашка, которую она обхватила двумя ладонями, уже потеряла свой пар. Сначала было тепло, но теперь холод керамической посуды начал отнимать тепло от кончиков пальцев.       Пламенный гнев ушел, и после его выгорания осталась пустота вместе с чувством потери. Чувство, будто в сердце открылась дыра, но это значило лишь то, что Вайолетт отпустила чувства, прежде там осевшие.       Ничего не закончилось, и все же ей казалось, что всему наступил конец.       - Эй, не могла бы ты сесть рядом?       - Э?.. Да, разумеется.       Длинная юбка всколыхнулась, а лицо, прежде смотревшее на нее сверху вниз, опустилось на один уровень с глазами. Расстояние меж ними было с ширину человека, и пускай можно было коснуться, просто протянув руку, это было слишком далеко, дабы ощутить тепло тела.       Почему они перестали вот так сидеть рядом друг с другом? Когда была жива ее родная мать, они сидели вместе, воровато оглядываясь на взрослых. Потеряв рассудок, Вайолетт перестала замечать подобных вещей.       Когда расстояние меж ними сократилось, плечи Марин немного напряглись. Она явно была просто удивлена, так что Вайолетт ничего не сказала и положила голову ей на плечо.       - Забавно, не правда ли?       - Э...       - С тобой, Марин, я чувствую себя в безопасности.       Почувствовав близость, тепло жизни. Сложив вместе ладони, она стала чувствовать себя все спокойнее и спокойнее. Как горячее молоко, приготовленное этими руками; как сладкий, ласковый воздух, наполнявший легкие и заставлявший чувствовать себя замечательно от одного лишь дыхания.       Чувство, которое она бы никогда не смогла испытать в том доме, с теми людьми.       - Я просто не могу. Я не могу простить... Не чувствую в себе желания прощать. Эти чувства, эти отношения, нас.       Мэриджун была не единственной, кто мечтал. Вайолетт тоже по-своему мечтала о "семье", но после эта мечта обратилась пеплом.       Она считала, что сегодняшняя неудача пойдет на пользу Мэриджун. То была единственная доброта, которую она сумела сохранить, и реальность, с которой той пришлось столкнуться.       - Это было бы прекрасным завершением, сумей мы спокойно попрощаться. Но это невозможно. Я жестокий человек. Пожалуй, это единственное, в чем мы действительно похожи.       Ненавистно это признавать, но она в самом деле была похожа на своих родителей.       Эгоистичный, высокомерный, самодовольный, физически взрослый ребенок, что быстро начинает закатывать истерики и бить окружающих. В обиде она попыталась убить Мэриджун, в то время как отец в порыве гнева избил Вайолетт. Даже поведение было похожим друг на друга. Было ли это связано с воспитанием ее матери, или то было изначальной природой - теперь уже невозможно сказать точно.       - Возможно, именно в этом сходстве и был главный провал. Мама хотела кого-то такого же, как отец, в то время как отец хотел кого-то помимо мамы. Для них обоих я была несовершенным ребенком. Стоило мне родиться девушкой, как и отец, и мать потеряли нужду в "Вайолетт".       Будь она мальчиком, смогла бы стать Олдом, которого желала ее мать. Будь она мальчиком, отец никогда бы не увидел черты лица Беллройс. Родившись дочерью, Вайолетт оказалась браковкой для них обоих, провалом, который заслуживал быть брошенным.       Но, родись Вайолетт юношей, у нее бы никогда не было ласкового и полноценного будущего. От этого зависело, стала бы она игрушкой своей материи или же пешкой в борьбе за свободу Мэриджун в качестве наследника ее отца.       - Для меня тоже. Для меня тоже было ошибкой родиться у них двоих. Никто из них не нужен мне в моей жизни.       Что бы ни случилось, она никогда не сможет стать с ними одной семьей. Они - от начала и до конца сломанная кучка людей, сломанная настолько, что здесь не было места надежде, усилий, даже простого "а вдруг". Единственный выход - порвать все связи, да только этот способ едва ли сработает.       - ... Устала.       Она медленно закрыла глаза, вверив свое тело Марин.       Все чувства бурлили, и единственное слово, что вырвалось наружу, было похоже на вздох.