Вишневые лепестки

      Саске смотрел на нее пристально и долго, практически не моргая. Он молча следил за ее умелыми руками, высохшими от антисептика, но теплыми и заботливыми. Сакура осматривала его со всех сторон, ведь не всегда Саске считал нужным говорить о пустяковых ранах, но она настаивала на незамедлительном лечении. Она говорила, что ей будет стыдно смотреть людям в глаза, если не справится с ранами собственного мужа.       Сакура поднимала на него свои сверкающие глаза, настороженные, внимательные, пронизывающие его беспокойством и долей подозрения. От нее не укроется ни одна царапина, она заставит его сидеть нагишом в процедурной комнатке, все еще оставаясь профессионалом.       Когда они сцеплялись взглядами, это затягивалось надолго. Происходила молчаливая борьба, каждый для себя решал, в какой момент сощуриться, отвести взгляд. Они понимали друг друга, для окружающих это было странно.       Наруто не понимал, как можно сидеть рядом с любимой женщиной и просто таращиться на нее, не проронив ни слова. Но Сакура отмахивалась, а Саске фыркал. Тишину был способен выдержать не каждый, иногда у нас появляется потребность в том, чтобы бросить какую-то бессмысленную фразу и избавиться от дискомфорта.       Сакура снова смотрела ему в разномастные глаза, когда застёгивала рубаху, а затем жилет. Ее пальцы проворно вдевали пуговицы в петли. На этот раз она была хитрой, загадочной и насмешливой.       Саске наблюдал за ней во время работы с дивана, откинувшись на мягкую спинку и съехав вниз. Он видел каждую мелкую деталь: брелок с цветком сакуры на ее ручке, местами отколовшийся красный лак на ногтях, побрякивающий браслет на запястье, затершиеся манжеты медицинского халата. Он со своего места чувствовал запах ее блеска для губ, знал, что он вязкий и слишком приторный на вкус, что он сложно отстирывается с его одежды, склеивает волосы длинной челки, и что его губы после этого блестят от мелких блесток.       Он видел, как собрался и натянулся ее халат во время того, как она прижалась грудью к столу, чтобы заполнить еще пару медицинских карт. Ворот чуть распахнулся и вырез стал больше, выглянули первые буквы с завитками под ее ключицей. Саске не помнил смысла ее татуировки, просто знал, что этот язык ему не знаком.       Сакура смотрела на него с вопросом в глазах. Она знала, что ее муж — любитель таращиться. Раньше ее бы это спугнуло, заставило покраснеть и закрыться чем-нибудь, но теперь Сакура поумнела. Саске любил ее не желудком, не сердцем, а глазами. Своими разными, пугающими, глубокими и опасными глазами, которые заметно смягчались, когда в их поле зрения попадало нечто розовое с его гербом на спине.       Сакура сцепила руки в замок, прижимаясь к ним подбородком. Она еще раз осматривала Саске на наличие возможных повреждений, отмечая, что плащ, перекинутый через его колени, совсем прохудился, и нужно будет напомнить ему взять новый.       В кабинет с тихим стуком зашла медсестра. Она не сразу заметила в темном углу еще более темного человека. Все в этой больнице знали, из-за кого Сакура теперь Учиха, но не всегда представляли, что за человек ее муж. Девушке стало неловко от гробовой тишины в комнате, разбавляемой только шуршанием бумаг. Она решила, что помешала чему-то важному, ведь даже когда она наклонилась к Сакуре, чтобы передать информацию, женщина все еще смотрела на своего мужа.       Сакура знала несколько вещей о его пищевых привычках: никаких сладостей, моркови, но побольше помидоров. Саске оказался не таким привередливым к еде, как она когда-то думала. Он даже проявил лучшие навыки кулинарии, чем она. Саске стоял за ее спиной, уткнувшись подбородком в плечо, и учил правильно держать нож, нарезая мясо тонко, под нужным углом. Она слушала все его указания, так их ужин получался съедобным.       Сакура составляла мокрую и чистую посуду в сушку, пока Саске набирал им ванну. Иногда он пропадал на несколько недель, и им бы не хотелось отстраняться друг от друга. Сакура снова смотрела ему прямо в глаза, в которых отражалась мерцающая лампочка, теперь уже расстегивая его рубашку. Она позаботилась о его повязках, бережно их разматывая.       Уже в ванной, она смотрела на него через плечо, когда он одной рукой расчесывал пальцами ее мокрые волосы. Сакура, в свою очередь, помогала ему высушить полотенцем собственные. Потом он позволил ей сделать их чуть короче.       Они лежали в кровати, повернувшись лицом друг к другу. В темноте Сакура едва различала оттенок его глаз. Она потянулась пальцами к его лбу, чтобы смахнуть черные пряди в сторону.       Саске смотрел, как отражается луна в глазах его жены. Он видел в них желтые вкрапления как звезды, глубокий перелив от болотистого до травянисто-зеленого как галактика, ресницы, обрамляющие сверкающие сферы, как кольца Сатурна.       Ему не нужно говорить, чтобы показать или почувствовать любовь.