109.4 по F

Она танцует и будет танцевать, пока не почувствует явную боль или усталость в ногах. А разве по другому стоит? Двигается она аутентично, с улыбкой на лице и прикрытыми глазами, чтобы толпа вокруг ее не смущала. Ее друзья сидят за баром. Спустя непонятное количество времени ей становится неимоверно жарко и тесно в толпе. Она представила себе завтрашнюю боль ногах, если не остановится. Пожалев свои стопы, обутые в милые восьмисантиметровые каблуки, она плюхается на барный стул. К их приходу в это заведение все столы оказались занятиям и они расположились за барной стойкой. Тот самый друг-владелец бара попросил Дэна в следующий раз предупредить, ведь тогда он им оставит столик. Лорейн рада и тому, что они попали внутрь быстро, без очереди и без всяких проблем. Она уже на третьем бокале пива в триста тридцать миллилитров, когда вновь вспоминает, что дома ее ждут: – Берг, а вдруг меня спалят? – Не думай об этом, все будет хорошо. Теть Диана еще не звонила? – сам кузен был трезв, если не считать шот с самбукой. Она проверила телефон: пропущенных звонков нет. Потянулась к сумке, дабы спрятать смартфон, но решает отдать его Бергу. Он без слов кладёт его к себе в бомбер. – Надеюсь, ты прав. Если что, я все свалю на тебя. – Так оставайтесь у Матильды дома, – встрял женский голос, – И ты, Берг, оставайся, – прокричала Стаси, хотя музыка была негромкой. Стаси, ее такая же пьяная подруга с формами Мерилин Монро, заказала себе ещё один джин тоник. Бармен с закрученными усами подал его почти мгновенно. Стаси оставила ему щедрые чаевые, на что он очаровательно показал ямочку на левой щеке. Лорейн, как кошка, которая сама по себе, исчезает в поисках уборной, а Матильда, не теряя времени, садится на освободившееся место рядом с Бергом. Когда блондинка возвращается, из колонок уже звучит любимые the white stripes, которых она попросила поставить. Матильда смотрит пристально на Берга, а он лениво наблюдает за посетителями бара, иногда отвлекаясь на уведомления с телефона. Видать очень скучно. Она бы охарактеризовала его скорее как мало эмоционального парня; он пользуется девушками, обольщает преподавателей женского пола, и никогда ни говорит недопустимое о женщинах. Ещё она знает, что он эмоционально недоступен. Через еще один круг различных коктейлей, шотов и бокалов пива компания друзей решает, что пора расходиться по домам. Лорейн не любит напиваться быстро, ей нравится наслаждаться процессом, поэтому она недоумевает от такого скорого завершения. Берг позвонил ее маме и сказал, что он за нее ручается, и она остается у подруги. Вот, что хорошо и вот, что ее успокаивает. Улица встречает прохладой и такими же поздними гуляками. Толпа чуть ниже по улица идёт в направлении к ним, распевая песню и улюлюкает, признав в компании старшеклассников таких же праздных единомышленников. Они обмениваются парой фраз и узнают, что незнакомцы, оказавшиеся студентами, идут кутить дальше. – Что-то реально скучно посидели, – голос Матильды звучит смешно, пока она провожает взглядом студентов. Она всегда икает от малейшего количества алкоголя, – Двигаем в парк, а потом по домам? Молодые люди соглашаются. Они бродят по малолюдным дорожкам сквера. Дэн и Стаси позади, и весело распевают Майкла Джексона; Матильда плетётся под ручку с трезвым Бергом, а Лорейн идет далеко впереди, наслаждаясь редким чувством пьяного забвения.

***

Матильда стелет им в комнате своей сестры, которая, как можно догадаться, перманентно отсутствует. Берг тоже решает остаться, хотя изначально ему эта идея не понравилась. Он просто научен, что Лорейн, с ее характером искателя приключений, натворит какой нибудь моветон. Лори устраивается на довольно узкой одноместной кровати, но не может уснуть, потому что вышедший на «пять минут» Берг отсутствует уже полчаса. Она превозмогает дикий танец стен в глазах, внушая себе, что сильнее желания спать. Попытка придти в себя. Ло садится на кровати и рассматривает неизвестное окружение. Возле кровати висит доска с гирляндами и прикрепленными к поверхности полароидами. На одной из фотографий Матильда и ее младшая сестра. Обе шатенки, у обоих поразительно теплые карие глаза, но у Матильды черты лица милые, а вот младшей не повезло с носом. В комнату кто-то входит. Лора притворяется спящей, что у неё получается плохо. – Ты еще не уснула? – Отвали, Берг, не захочу спать – не буду спать, – девушка, лежащая лицом к стене, перевернулась на спину, приподнявшись на локтях, – Где ты был? Она поднимает на него свои серые глаз, в которых отражаются огоньки гирлянд. Берг может поклясться, что видит как в них пляшут маленькие демоны. – Проще на поворотах. Курить я вышел, – парень стягивает черную футболку через голову и ложится на мягкий матрац на полу. – Так долго? – Слышь, Лори, ты моя девушка? Или мамка? Спи, давай. Лорейн поперхнулась от его наглости. Молчит долго, но все же спрашивает: – Ты был с ней? – она привстает с кровати и смотрит на него в упор. Он лежит к ней спиной, и даже не реагирует. Это злит и она тянет его плечо на себя, но что он лишь сбрасывает ее прохладную ладонь. Она наваливается на него с кулаками, слабо задевая лицо. Берг поднимает туловище, напрягая выраженные мускулы на спине и руках, встряхивает девушку, несильно, но очень ощутимо. – Да отстань ты. Ее светлые волосы разметались, прикрывая половину лица. В этот момент он ощущает всю ее хрупкость: кости ее тонкие, приложи силу и сломаешь; нажми на кожу чуть сильнее и оставишь синяк; скажешь что-то не то, и слезы уже готовы выплакаться. Но сейчас она не плачет. – Извини. Он медленно разжимает свои ладони, и спускает их по ее предплечью, слегка сжимая ее упругую горячую кожу. – Так, между вами ничего нет, – прошептала девушка. Она-то думала, что Берг и Матильда успели заняться сексом, но если он такой напряженный, это значит, у них не вышло...? – Что? Лорейн тянется к нему, изгибая шею, и мягко целует. Голова кружится так сильно, что она боится промазать. Берг удивленно распахивает глаза, но не отталкивает, отнюдь. Происходящее до странности удовлетворяет ее собственной инициативой. Он прикрывает веки и отвечает на поцелуй, в котором смешивается вкус алкоголя и сигарет. До чего жуткое сочетание, ведь все должно быть совсем не так. Ведомый чувством, он кладет свои руки на ее горячую шею, а потом ниже и ниже по круглым очертаниям. Они целуются долго и чувственно. Лорейн кажется, что она чувствует вкус губ Матильды и всех его предыдущих девушек. Между ног становится туго и горячо, сердце бьется где-то в животе, а голову просто уносит в другую галактику. Берг прижимает ее к себе, сильно сжимая ягодицу, а ее рука ложится на его пах.

***

Лорейн неторопливо рассматривает обстановку комнаты. Больше всего привлекает внимание рисунок на стене. На нем были изображены птица и черная кошка. – Лорейн, вы не ответили на мой вопрос. – Это очень милый рисунок. - Спасибо. Давайте вернёмся к нашему разговору? Моя задача сейчас начать с вами сеанс, – мужчина около тридцати пяти лет снимает очки, массажирует переносицу, и надевает их снова. – Какой вопрос? Как часто я чувствую угрызения совести? Ну, не часто. А Вы, мистер? Нагло с ее стороны назвать его безымянным мистером. Не будь ее тон, все ее словечки приобрели бы напрашивающийся оттенок на грани с флиртом. На самом деле она часто жалеет о некоторых своих поступках. Самое свежее воспоминание, которое пробуждает укол совмести совесть, это ночь в гостях у Матильды. Живот свело сладким спазмом. – Я не создаю ситуаций, за которые мне могло бы быть стыдно, – отвечает мужчина. – Ну, это не возможно. Разве вас совесть никогда не мучала? Мужчина, смотрящий на Лорейн задумчиво и неотрывно, что, как он понял, ее совершенно не стесняет, придерживает подбородок указательным и большим пальцами, подперев лицо. – В каких отношениях вы с родителем? Расскажите о своих родных, – он кладет свою длинную левую ногу на правую. Туфли у мистера психолога из темно-серой кожи, на среднем каблуке. Из-под брюк выглядывают черные носки. Сами брюки хорошей длины и видно, что они сшиты по его меркам. Изучив его вдоль и поперек, она понимает взгляд. – С мамой они нормальные. Думаю, в наилучшем состоянии, в коем могли бы вообще быть. По крайней мере, они построены на уважении. Я убираюсь дома, иногда по ее просьбе готовлю, покупаю продукты. Наверное, я прилежная дочь. Все мои проблемы остаются исключительно таковыми. – По-вашему, что заставило вашу мать вас ко мне записать? «И после этого непрофессионального и бестактного вопроса он называет себя психотерапевтом?», она не озвучивает мысль, лишь вопрошающе изгибает бровь. – Я хотела бы услышать это от вас? – Хм, – мужчина замолкает на мгновение, но продолжает, – Ее беспокоит кардинальные изменения в вашем поведении и возвращение к старым психологическим установкам. Продолжим? Лорейн неохотно кивает. – Как проходит ваш самый обычный день? Возникает ли чувство подавленности, тревоги? – Да, нет, я счастлива. – Как обстоят дела с эмоциями? Легко осознаете прожитые эмоции и чувства? Практически все проведённое там время он выуживает из неё конкретные ответы. Лорейн к этому относится скептически и пренебрегает его усилиями. Она ему не по зубам. По крайней мере она так думает. Когда наступает четвёртый час, к ним заходит его менеджер, и они прощаются. Вечером он связывается с ее матерью, и уверяет, что Лорейн достаточно нормальный подросток, настолько нормальный, насколько многие вещи становятся таковыми только лишь из-за их повсеместности и распространённости. Но ей нужно прийти еще хотя бы раз.