. . .
— Иди есть, кот. На пол поставили миску с кошачьим кормом и молоком. Комок шерсти, не до конца еще доверяя существу, что почти в 7 раз выше его самого, подходил к еде с опаской и все время поглядывал на человека. Тот читал исписанные мелким шрифтом бумаги и разбирал содержимое маленькой коробочки. Кот неуверенно понюхал корм. Резко одернувшись, он сделал шаг назад. Изуку делал вид, что не видит его. Тогда кот, еще немного над чем-то подумав, подошел к молоку. Любопытные глазки смотрели на гладкую белую поверхность как на сокровищницу неких кошачьих богатств. Мидория подался вперед, чтобы лучше разглядеть действия кота. Тот, словно пробудившись ото сна, опять направил свой нос к корму и, наконец, раскрыл рот, чтобы начать есть. Он хватал пищу большими порциями, как-то с усилием пережевывал, прикрывая при этом один глаз, и набивал полный рот новой горстью. И так пока не съел все до единой крошки. Скоро и от молока не осталось ни капли. Изуку слышал, как шершавый язык облизывал уже, казалось бы, сухую емкость. — Иди-ка сюда, котик. Кис-кис-кис, — стал подзывать Изуку. Кот сидел на месте рядом с пустой миской. Изуку снова позвал кота. Тот опять его игнорировал, даже не смотрел. Тогда человек сам подошел к нему и взял на руки. Кот стал брыкаться. — Я тебе помочь хочу, а ты со мной так обращаешься? Мидория все время говорил с животным, слушал его недовольное мяуканье и говорил, как он его понимает и что нужно немножко потерпеть. Он протирал больные глазки раствором ромашки, крепко прижимал к себе маленькое тельце и после каждого промакивания ватным диском целовал пушистую макушку. Капал лекарство и снова утешал мяукающее чудо. Наконец кота отпустили. Он помотал головой, помыл лапой макушку и улегся прямо на том столе, где его только что пытали лечением. — Надо бы тебе имя дать, — обратился Изуку к расслабившемуся животному. — Ты напоминаешь мне кое-кого. Моего… жениха, — голос потускнел. — Ты очень похож на него. Тоже светлый и пушистый. Глаза красные. Меня царапаешь… — Изуку совсем приуныл. — Я назову тебя Каччан. Тебе нравится, м, Каччан? — Кот, наблюдавший за говорившим с ним человеком, только лениво моргнул и положил голову на лапы. — Значит Каччан… Изуку в последний раз провел рукой по маленькой спинке, на что ее обладатель резко перевернулся и стал размахивать когтистыми лапами, и ушел в другую комнату.. . .
Изуку жил один уже вторую неделю. Есть было нечего, а готовить как-то не очень хотелось. Вернее, он не особо умел. Раньше за него всегда готовили либо мама, либо Кацуки. Теперь же в его доме нет ни одного, ни другого члена его семьи. Он мог бы купить продуктов и постараться научиться, но это казалось таким сложным, что легче было просто купить лапшу быстрого приготовления. Что он в очередной раз и сделал. Мидория стоял на кухне. Чайник почти закипел — пора засыпать все ингредиенты. Парень открывал мясной соус и вдруг часть его упала на пол. Кот, что все это время спал на холодильнике, заметил это и подошел к ароматной кашице на плитке. Он принялся крутить нос вокруг густой капли, изучая ее. «Сейчас слижет» — подумал Изуку. Однако Каччан не слизал его. Он развернулся, оттопырил зад, задрав к верху хвост, и стал "закапывать" упавший соус. «Твою же…». Выполнив свой ритуал, кошак важно зашагал в сторону гостиной. Изуку еще раз посмотрел на каплю на полу и на пачку соуса в своей руке. Вскипел чайник. «Это последняя бпшка в моей жизни…» После этого он стал покупать нормальную еду и учиться готовить. Через пот, кровь и почти начавшийся пожар, но он больше не покупал какую-либо еду быстрого приготовления, даже если это была каша.. . .
Два часа назад Изуку вернулся с патруля. Сегодня он остановил неумелых грабителей, которые позарились на магазин электроники. Он снял с дерева хорька и дал кучу автографов. Остановил насильника. К его сожалению, не сразу, как только мерзавец завел жертву за угол, не тогда, когда он приставил к ее горлу нож, и не тогда, когда он только стал разрывать на ее теле одежду. Герой заметил жестокий процесс насилия только когда жертва уже истекала кровью и роняла горячие слезы, когда насильник уже вошел в нее и совершал свой грязный акт. Деку помедлил всего семь секунд — не больше. За это время никто не умер. Но герой еще долго корил себя за то, что просто смотрел. Смотрел и ничего не делал. Да, он повязал этого парня и отвел девушку в больницу, но разве это маленькое промедление позволительно для такого, как он? Сейчас он лежал в своей кровати и смотрел в потолок. Кулаки медленно сжимались и разжимались; брови сводились к переносице. Нет, это грубая оплошность. Он поступил ужасно, не по-геройски. Он больше не посмеет так себя вести. Он всегда обязан реагировать оперативно. А иначе… Неожиданно лицо зачесалось. Изуку с силой провел ладонью. Даже, кажется, что-то смахнул, но в полумраке видно не было. Парень услышал рядом с собой шорох. Он перевел взгляд на тумбу: перед ним сидел кот и довольно улыбался. Изуку это не очень понравилось. Каччан пристально глядел на хозяина. Даже в темноте его здоровые алые глаза ярко горели маленькой хитростью. Он поднялся на передних лапах и задрал одну из задних. Изуку молча наблюдал. Кот, как будто издеваясь, медленно подносил лапку к шее и… В сторону Изуку полетела шерсть. Каччан стал быстро и сильно чесаться, отчего все линяющие волоски полетели человеку на лицо. Парень резкими движениями смахнул с себя словно жгучие кожу волосы и отвернулся на другой бок. — Прекрати, Каччан! — кричал он коту, что сидел за его спиной — Только твоей шерсти мне и не хватало! Изуку обхватил руками подушку, что лежала на второй половине кровати, и зарыл в ней лицо. Дышать стало тяжелее, но он не отстранялся. Легкие расширялись, вдыхали как можно больше воздуха: нос старался уловить уже давно унесенный ветром запах. В последний раз Кацуки спал на этой подушке почти полгода назад. Но если все же принюхаться, если постараться вспомнить и всеми силами поискать в нитях и хлопке те самые тонкие нотки, можно вновь насладиться знакомым ароматом. Тем самым, который раньше наполнял этот дом вместе с запахом самого Изуку. Ароматом, которым он дышал ночами напролет, благодаря которому чувствовал жизнь, протекающую в собственных жилах. Теперь же все переменилось. Тех прошлых сладостных дней будто никогда не было. Все запахи, что раньше являлись счастливым бытом и реальностью, ускользали и оседали лишь в смутных воспоминаниях. Каччан перестал чесаться. Изуку этого не видел, но ухмылка спала с его мордочки. Он спрыгнул на ковер и тихонько улегся рядом с ножкой кровати. Изуку не выпускал из рук драгоценной подушки и тихонько вопил от болезненных воспоминаний.. . .
— Я говорю, все настройки сбились, программы не запускаются, миллион процессоров запущено, строчки какие-то вылезают с кодами… в общем, работать невозможно, а как починить — не знаю. — Изуку разъяснял Каминари ситуацию со своим ноутбуком. — Ничего, сейчас посмотрим, разберемся, — подбадривал тот друга. После того, как Каччан потоптался и заснул на клавиатуре ноутбука, Изуку увидел настоящий «экран смерти». То, к чему все давно привыкли, даже в подметки не годится тому, что натворил один ленивый кот. Отбросив все попытки хоть что-то сделать, Мидория решил позвонить человеку, который действительно разбирается в компьютерах. Теперь они втроем направлялись посмотреть, как же выглядит поистине убитый комп. Втроем — это Изуку, Денки и его веселый пес Карма. Мидория немного переживал, как Каччан отреагирует на энергичного четвероногого гостя, но электронщик убедил его, что все будет нормально. Дверь открылась, и бешеная псина сразу же вбежала в дом. Хотя после команды «сидеть» он замедлился. — Каччан, мы дома, — сказал Изуку куда-то внутрь. В ответ прозвучало дичайшее из всех, что ему доводилось слышать, мяуканье. Парни переглянулись и побыстрее прошли в комнату. Изуку — потому что волновался, а Каминари было дико интересно посмотреть на то, что же там творится. Картина предстала действительно маслом. Кот стоял на журнальном столике и громко шипел. Пушистая шерсть встала дыбом сильнее обычного и превратилась в колючие на вид иголки. Глаза горели рубином, а острые клыки грозились вот-вот впиться в шею. Голос из Преисподней заправлял озлобленным животным и издавал жуткое рычание. Карма, в силу своего роста, мог лишь упереться передними лапами за край стола и с дружелюбной моськой смотреть на нового друга. Пес задорно гавкал, вилял хвостом и старался лапой достать до кота. Того это вывело из равновесия окончательно, и он развеял сладкие мечты незваного гостя о дружбе. Каччан занес лапу и ударил ею по собачьей морде. Хозяева закричали. Карма отпрыгнул и подбежал к Каминари. Через его глаз проходили свежие кровавые полосы, оставленные кошачьими когтями. — Каччан, ты с ума сошел? — ругал своего любимца Мидория. — Иди отсюда, мелкий засранец! Кота швырнули в сторону, и тот гордой походкой дошел до лестницы и улегся на своей любимой ступеньке: шестой с низу. Мидория долго извинялся перед другом и его питомцем, но Каминари лишь отшучивался, мол, и правда настоящий «Каччан». Правда после этой шутки оба немного притихли. Пес больше не бесился и смирно лежал возле ног хозяина. Животные еще долго переглядывались между собой, пока их люди занимались ноутбуком. — Ты что, по скайпу дьявола вызывал? — первый вопрос, что задал великий компьютерщик. — Черт его знает, чем там Каччан занимался, пока я не видел, — пожав плечами, ответил несчастный владелец. Оба на секунду глянули на кота. — Да, — заключил Денки, — он мог. Целый день ребята провели у Изуку, и целый день они долбились в разных позах с этим компьютером, пока все-таки не починили. На радостях даже винца хряпнули, потому что это действительно того стоило. Когда гости ушли, Изуку пытался ругать кота и учить его уму-разуму, мол, нельзя так на собак бросаться, тем более на собак его друзей. Но все безрезультатно. Отчаявшись, Изуку просто пошел спать. Правда, перед этим он еще до трех ночи работал на починенном ноутбуке, а Каччан мирно спал рядом.. . .
Изуку проводил первую генеральную уборку за последние восемь месяцев. Все свои законные выходные он занимался тем, что разгребал полки, перестирывал белье и шторы, протирал шкафы и все свои статуэтки. Чтобы добиться идеальной чистоты, приходилось поднимать и передвигать мебель, забираться в самые недосягаемые углы. Самой сложной частью уборки он считал ту, которая предполагала в себе избавление от ненужных вещей. Да, жить одному в большом доме не так просто. Все время кажется, что любая вещь однажды сгодится, а пока ее можно припрятать в один из многочисленных углов. В итоге, ты и сам не замечаешь, как твое уютное жилье превращается в сборище хлама. Изуку нес из спальни коробку со старой обувью, что давно пылилась у него под кроватью, когда услышал своего орущего кота. Коробку оставили рядом с другими такими же коробками и мешками, перед тем как Изуку все же понял, что его четвероногий друг не собирался умолкать. Пришлось идти разбираться, что случилось. Каччан сидел перед закрытой дверью, не отрывая взгляда от запылившейся ручки, и протяжно мяукал. Изуку аккуратным движением оттянул его в сторону, но он снова вернулся на насиженное место. — Туда нельзя, Каччан, — строго сказал Мидория и сделал новую попытку отвести кота от комнаты. Безуспешно. Кот лишь громче мяукал и все время смотрел на таинственную дверь. Изуку развел руками, мол, как хочешь, и вернулся к коробкам. Он был уверен, что сортировка вещей поможет ему отвлечься, но как бы он ни старался погрузиться в работу, Каччан все время напоминал о себе визгливым мяуканьем. И даже спустя целый час, когда, казалось бы, вот, вроде затих, он снова подал голос. Изуку не выдержал. — Ну что, что ты хочешь? Почему ты кричишь? А? — спрашивал он, пока шел до заветной двери. — Что тебе там нужно? Ты там не бывал никогда, и раньше тебя это не беспокоило. — В ответ чуть озлобленное «мяу» — Что тебе там нужно? Не видишь, что ли, что дверь заперта? Я тебя туда не пущу. Кот не унимался. Изуку чувствовал, как терял самообладание. В конце концов он бросил все и, закрыв дом на ключ, вышел на пробежку. Каччан так и сидел под дверью. Настал вечер. Вместо того, чтобы провести генеральную уборку, Изуку провел день на улице. Бешеные возгласы животного все время мерещились ему. Казалось, что даже за километр от дома до его ушей продолжали доноситься приглушенные вопли. Домой идти не хотелось: опять слушать, как орет эта мелкая тварь, нервов уже не осталось. Но несмотря ни на что пришлось вернуться. И как только входная дверь закрылась, и хозяин дома снял кроссовки, все началось по новой. — Да сколько можно! — чуть ли не плакал Изуку. — Ты мне надоел! Весь день орешь, как умалишенный! Он широкими шагами дошел до не сдвинувшегося с места кота и, вставив и повернув ключ в замке, с рывком распахнул дверь. Кот почти получил по морде, но успел быстро увернуться. Все стихло. Каччан, не торопясь, прошел в темную комнату. Изуку пошел за ним. Щелкнул выключатель — и мрачное помещение залил белый свет. С пола до потолка комната была заставлена раскрытыми и запечатанными коробками, тетрадями и книгами. Противоположная стена была практически полностью скрыта за плотными шторами. Окно из этой комнаты выходило на задний двор. Каччан расхаживал между разбросанных на полу вещей. Он лавировал в щелях коробок и запрыгнул на стол. За собой он оставлял следы своих маленьких лапок. В комнате стоял душный пыльный воздух. Это помещение давно никто не проветривал. Даже просто находиться здесь уже было некомфортно. Изуку осторожно прошел внутрь. Он больше не ругал кота и не злился. Он пробрался к стене и раздвинул шторы. Поднялся клуб пыли, отчего захотелось чихнуть. Изуку аккуратно распахнул окно. В забытое всеми место вновь пробрался свежий ветер. Кот запрыгнул на шкаф. Изуку оглядел комнату. В памяти красочными картинками вспыхивали воспоминания. Он взял в руки альбом и раскрыл его. Со страниц на него смотрели два криво нарисованных человечка: один с зелеными кудрями, как у брокколи, а другой с желтыми колючими волосами, как иглы у ежика. Изуку улыбнулся и перевернул страницу. Здесь был нарисован дом с красной крышей и голубым дымом из трубы, а вокруг кружили фиолетовые бабочки. Этот альбом принадлежал ему и Каччану. Здесь, еще когда они были совсем детьми, они вместе рисовали свои общие картины. На тот момент они казались им произведениями искусства. Теперь же это порталы в прошлое. Изуку вспоминал, как они с Кацуки делили карандаши, как придумывали идеи для рисунков, как решали, у кого на этот раз останется альбом. Он обводил уголки листов и рассматривал каждую завитушку, что они когда-то оставили на белоснежных страницах. Когда этот альбом закончился, Изуку принялся за другой. Потом за фотографии и за коробочки с безделушками. Он переползал с места на место, искал новые вещички из прошлого, искал свои воспоминания. С его лица не слезала теплая улыбка. Комнату словно опять озарил свет, но не искусственный, а живой, исходящий из согретого вновь сердца. Изуку слышал в своей голове голос Кацуки, видел перед собой его янтарно-рубиновые глаза, снова чувствовал его невероятный запах. Вся эта комната была пропитана Каччаном. И Изуку не смел грустить. Он брал в руки одежду или очередную карточку и чувствовал, как внутри становится горячо, как в животе снова порхают бабочки, как жизнь снова обретает тот смысл, который поддерживал его раньше. После смерти Кацуки Изуку собрал почти все его вещи в одном месте: в комнате, которая раньше служила кабинетом, закрыл шторы и запер дверь. Зайти сюда было главным страхом все эти полгода. Так и не смирившись с утратой любимого, он решил избавиться от воспоминаний, чтобы не сойти с ума. Вспомнить о том, чего уже нет — страшнее обычного одиночества. Кот уселся на колени хозяина и ласково замурлыкал. Изуку крепко сжал его в объятиях, поглаживал свободными пальцами. Впервые за столько времени он по-настоящему ощутил — он свободен. Он жив. — Спасибо, Каччан, — он провел носом вдоль загривка и перевел взгляд на высокий шкаф. Из него смотрел геройский костюм Динамита, его героя. — И тебе спасибо. Я тебя никогда, ни за что не забуду. — Изуку снова прильнул к коту и закрыл глаза. — Я люблю тебя.