Нежнее смерти

      Раньше была «игра» у очень старого народа, Рей сейчас и не вспомнит, быль это или легенда. Но были существа, столь жестокие и жадные, что могли убивать всех без разбору, если встать на их пути. Врагов у них было много, а пленных мало. И те, кто были пленены, молили о смерти. Что же ужасного делали с пленными? Не мучали и даже не избивали. Пленные жили среди убийц, но им не позволяли быть собой, заставляя наблюдать за их пиром и ликованием победы. Моральная давка, психологическое насилие и ментальный террор… Через месяц пленный умирал от истощения, получая при этом топливо и энергию. Засыпал в мучениях и умирал в муках. Медленно, но верно день ото дня.       Почему-то об этом Рей подумала об этом сейчас, когда оказалась в кругу десептиконов, которые старались на нее не смотреть. Желают ли зла ей? Нет, вряд ли. Боятся ли? Возможно, ведь за ней стояла высокая тень Саундвейва. И он смотрит. Он наблюдает. Думает.       В первый раз у нее сознание отключается в коридоре. Удар об пол был не сильным, но ощутимым. Октавия тогда оказалась одна и, благо, ничего с ней не случилось. Второй раз было в отсеке, когда Саундвеив вернулся с поста. Фемка стояла перед ним и пыталась выпросить пару часов прогулки. Спор превратился в монолог. Кон остался нем и упрям. И на пике своих эмоции Рей заплакала и… отключилась.       Саундвейв не знал, что делать и как быть. Он проверил стандартные показатели корпуса и сделал переливание энергона. Ждал. Наблюдал. И она пришла в себя на его руках. Это было… приятно.       Забота не была ему чуждой. Где-то внутри него еще была та личность, в которую Рей влюбилась.       На медицинском осмотре у Нокаута собираются все, даже Мегатрон. Дело экономии, дело нужды, дело чисто принципиальное — должны быть все. Хотя бы для того, чтобы провести скрининг или высчитать сколько требует корпус энергона и уместиться в имеющие ресурсы.       Только в такие моменты Нокаут мог контролировать ситуацию, требовать и отчитывать. Деликатно. И с появлением ещё одного энергоприемника на корабле, Нокаут считал, что придётся урезать вехиконам дневную норму, но оказалось, что корпус фемки совсем не энергозатратен. Смотреть прямо, разумеется, страшился, хоть и хотелось безумно порадовать свою оптику.       Саундвейв замечает многое, но молчит всегда. Смотрит и видит. Видит больше, чем другие. Общее составляющие целого видеозахвата порой меньше, чем фокусированная личность. Он смотрит на Нокаута. Пустой звон, много шума, но компенсирует все это своими знаниями, которыми может спасти одну Искру из десяти. Но приказ — есть приказ. Надо выполнять. Ждать. Стоять. Бездействовать.       И треугольной формы визор переводится на притихшую избранницу, которая держалась за его сгиб длинного манипулятора-крыла. Маленькая, изящная, красивая. Стоит тихо, пытаясь не привлекать к себе внимания, но все же украдкой косятся на неё. Неприятно.       — Саундвейв.       Рей вздрагивает всем корпусом и прячется за спиной бондмейда, обняв за манипулятор, зажмурившись от грозного голоса Мегатрона. Ее реакция серого гладиатора позабавила, а вот фемку испугало до дрожи. Только вот… Почему?       — Веди свою любимицу, — приказывает Мегатрон и взгляд скользит по ее корпусу. — Да поживее.       Рей дрожит. На взвешивании, на измерении её антропометрических данных и даже на обычных опросах вела себя очень скованно и боязливо. Дёргается, нервничает. Боится так сильно, что сжатые кулаки трясутся, как и напряженные плечи. Саундвейв не понимает, почему? Она должна быть уверенной в своей безопасности, так-как её бондмейда имеет значимое звание и никто к ней не полезет. Но она все равно боялась. И боялась до состояния немой истерики.       Под испытывающим взглядом Мегатрона хрупкая фемка теряется, боясь его гнева за то, что отказала в его прихоти в последнюю их встречу. Держась рядом с связистом, Рей старалась быть незаметной и желательно вообще уйти, но дождалась, когда Саундвейв тоже пройдёт все манипуляции, как и она сама.       — Куда же ты так спешишь? — Усмехнулся Мегатрон, когда Рей потянула связиста к выходу. — Позволь хотя бы порадовать тобой свои линзы.       -…       — Прошу, пойдем, — шепчет Рей, заметив, как дрогнули от гнева пальцы Саундвейва. — Молю тебя.       И эти слухи, оценивающие взгляды, словно она дорогой подарок уже терпеть было невозможно. Солдаты шептались и удовлетворительно кивали. Если бы не Саундвейв… Если бы не её бондмейд, то никто бы не спас её от унизительной смерти.       — Я хочу покинуть «Немезиду», — сообщает Рей, когда они вернулись в свои покои. — Мне тут… Неуютно.       Саундвейв, как камень, молчит и слушает, оставаясь при своём мнении. Нет, он не отпустит. Никогда. Пусть привыкает.       — Саундвейв… — Зовёт фемка шёпотом. — Пожалуйста, только подумай об этом. Мне здесь плохо.       Но почему? Он защищает ее. Дает всё для существования. Любая фемка бы была на седьмом небе от счастья, будь ее партнер первым приближенным самого Темного Лорда. Саундвейв не ответил. Да и отвечать нечем было. Он принял решение оставить ее с собой до скончания времен. Она привыкнет. Она всегда подгибалась под чужим влиянием. Слабая. Для этого он и есть рядом! Чтобы быть сильным!       Почему ей этого мало?       Когда Саундвейв уходит, Октавия садится на край платформы и осматривается. Спартанская пустота и минимализм. Ничего нет, кроме кубов энергона на столе… Хотя этого достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Сейчас не те времена, чтобы брезговать и вертеть лицевой. Гордыню пришлось усмирить. Да и «хотелки» поубавились. Найти куб энергона во вселенной почти невозможно, а Саундвейв преподнес более двадцати доверху полных сосудов с топливом. Ей.       Надо быть благодарным за это. Рей знает. Ей повезло… И этого она знает. Не будь Саундвейва, то ее существование превратилось бы в сущий кошмар. Да и при его присутствии Темный Лорд смел недвусмысленно смотреть. А его выходка в отсутствий пожелал запятнить ее честь… Честь, да. Такая глупая «штука», которую она собирает по крупицам, боясь и ее затерять.       Что у нее по сути есть? Только имя. И даже это имя Саундвейв не желал произносить вслух. Но с другой стороны — такая глупость! Он солдат и воин! Он — гладиатор! Он сражается каждый день. Он жаждет победы!.. А она «убивается» из-за какой-то любви, верно? Так-то да, но это было важно для нее.       Почему его война может быть важнее ее чувств к нему? Потому что на кону все. А ей даже предложить нечего.       Октавия засыпает от ужасающий гнет своих мыслей. Хотелось проснуться в прошлом и услышать долгожданное «кончилась война». Весь мир сражается на мечах, брызжа огни и кислоту. Две стороны. Два взгляда. Свои идеалы. И где-то посередине стояла Рей, желая быть по ту сторону баррикад, но вынужденная быть ближе к любимому.       Война вынуждает адаптироваться. Учит слышать и быть начеку. И Рей просыпается от синхронных шажков рядом. Вскочив на серво, фемка оглядывается, обращая внимание на выключенную камеру на потолке. Рей удивленно склонила голову на бок, замечая тонкий силуэт в углу отсека.       — Я тебя вижу, — первой нарушает тишину Октавия. — Кто ты?       -…       Движения прекратились. И ту же секунду темная фигура срывается с потолка, в нескольких метрах над потом повиснув в воздухе. Рей отшатнулась от слишком близкого фейса, поджав губы ладонями, чтобы не закричать от испуга. Фемка, а это была именно она, достаточно красивая и своеобразная, висела с потолка вверх тормашками, цепляясь длинными… О Праймус, это что, паучьи лапки?       — Пялиться на незнакомых довольно грубо, — сладко произнесла незнакомка, одним ловкии движением опустившись на серво. — Неужели никогда не видела мне подобных?       Октавия отошла назад. Она действительно не видела «ей подобных».       — Н-нет, — наконец-то отвечает Рей.       — Я — Эрахнида, — протянула изящную ладонь фемка. — Будем знакомы.       Рей улыбнулась и пожала ей манипулятор, после чего Эйрахнида отцепляется от паутины и приземляется на полу, вставая вплотную к ней. Октавия оказалась немного выше новой знакомой. Темная фемка смотрела на нее своими изумительными сиреневыми линзами с ячеистой структурой, буквально всматриваясь в горящие зеленые огни.       — Какая красота, — усмехнулась десептиконша и довольно холодно стала интересоваться ею. — Ты не числишься в списке экипажа… Но в личных покоях Саундвейва. Откуда ты?       — Я с Тайгер-Пакса… Саундвейв — мой бондмейд.       Эйранхнида изогнула тонкую надлинзовую дугу и отошла в сторону, словно не поверив сказанному. И она начала ходить по отсеку, смотря на пустой интерьер. Октавия в непонимании смотрела на выступающие отростки на ее спине, размышляя, как это возможно. Создание ли она Праймуса или творение науки? Десептиконы всегда были изощренней в плане экспериментов. Не было бы шоком, если она создана из пробирки какого-то безумца.       — Нравлюсь? — Самоуверенно спрашивает Эйрахнида, даже не оборачиваясь. — Конечно же, нет.       Ну, на самом деле, да, она права. Красивой ее не назвать. Вся ее сущность была такой… отталкивающей. Угловатая и резкая. Ничто не скроет ее дикость. Ничто, даже красивая броня и аксессуары в виде каблуков. Она казалась чем-то неправильным…       — Жизнь так несправедлива, — произнесла Эйрахнида, снова обращаясь к ней. — Ты красива… Ничего не сказать. Не придраться. Когда-то и я была такой.       -…       — У меня была алая оптика. Не было когтей, паучьих отростков и этих… — Эйрахнида коснулась своего шлема, указывая на вытянутые в виде рогов отростки. — Как давно это было… Как же я была красива тогда.       Рей улыбнулась натянуто, не зная, что сказать и что предложить ей. На крайний случай фемка пригласила ее присесть, раз уж сейчас Эйрахнида стала гостью. Какое-то время оба смотрели друг на друга без слов, смущая первую. Разговор не клеился. И впервые Октавия захотела, чтобы Саундвейв оказался здесь и сейчас. Недоверие по отношению к Эйрахниде фемка не могла себе объяснить, но она эта… особа была настолько необычной, что чувство опасности в какое-то время притупилось. Странно, верно?       Обняв Рей, нависая на ее плечи, слегка придавив своим весом, Эйрахнида необычайно сладко посмеялась, хихикая, словно гипнотизировала. И Рей таяла от каждого слова. Возможно ей не хватало этой нежности, что она сразу поддалась чужим чарам. От объятий Октавия расслабилась, позволяя себя гладить со спины и прижиматься. А Эйрахнида вдыхала чужой запах, когтями цепляясь за тонкий слой брони, обнимая со спины, аккуратно без лишних движений переходя к талии.       — Как хорошо…       — Я буду тебе другом здесь. Я буду с тобой.       — Я в порядке в принципе… И я… — Млея от ласки, заплеталась в словах Рей. — Просто я… Да.       — Ты словно создана быть интером с таким корпусом и с таким голосом…       От последнего заявления фемка хмурится, желая возмутиться. И ощутив на шее влажную глоссу, Рей резко вздрагивает и оборачивается, смотря на фемку смущённо и вопросительно. На фейсе Эрахниды ухмылка, такая уверенная и победная. Она берет Рей за кисти манипулятора, медленно увлекая к себе, обнимая и прижимая плотнее.       — По-подожд… Что ты делаешь?       Эрахнида прижимается губами к её шее, придерживая корпус фемки за талию и проводя острыми лапками по её корпусу, проводя несильные токи, желая разгорячить её. Рей теряется от понимая, что её целует фемка, которая так умело манипулировала её корпусом, что не оставляет тени сомнения, что паучиха чем-то дурманит. Каким-то сладким ядом, словно действующий, как феромон.       — Не надо… Не надо. Пожалуйста, не надо! Отойди от меня!       Длинная глосса проходит по честплейту, задев чувствительные зоны, а Рей… Простонала. Как же хорошо. Как же не хватало этой нежности. Но ясность ума чужой запах не смог сбить, хоть корпус и начал терять контроль над ситуацией. Как в бредовом сну… Не можешь двинуться, но все понимаешь.       Эрахнида садится поверх Рей, соблазнительно прогнувшись в спине, прижимаясь пахом к ней. Октавия же слабо дергается из стороны в сторону, но цепкие коготки паучихи не дают разорвать поцелуй, проникая глоссой глубже в энергоприемник, лаская заостренными пальцами её корпус, проводя импульсы.       — Я хочу тебя съесть, — рычит по звериному Эрахнида. — От тебя пахнет… Неистово прекрасно!       — С…С-Саунд…       — Нет, детка, он сейчас даже не видит, что происходит в этом отсеке. О да… Я знаю таких, как ты, — вдыхая аромат корпуса, промурлыкала Эйрахнида. — Отрицаешь свою сущность, хоть и знаешь, что такова твоя натура. Ты создана быть интером. Слабым и податливым интером.       — Нет, — процедила сквозь сжатые денты Рей. — Я ни в каком месте не интер! Я благочестива и верна своему бондмейту!       — Вопрос времени и случая, — сильнее сжимая кисти манипулятора в своих когтях, усмехнулась паучиха, сияя сиреневой оптикой — Пока ты подо мной, запоминай урок жизни, моя податливая и слабая. В жизни все складывается с того, что ты можешь и НЕ можешь, как и с того, что ты хочешь и НЕ хочешь. Второе зависит от первого, но без первого не может быть второго. И так, сейчас ты хочешь выбраться, но не можешь. Как и я могу отпустить, но я этого не хочу.       — Саундвейв тебя прикончит.       — Саундвейв не сможет, даже если захочет, потому что не может, ибо не хочет того Мегатрон, — поясняет фемка и ощутимо кусает за выступ на плечевом сегменте, вызывая дрожь. — Так же ты можешь принять того факта, что рождена быть интером, как и не можешь, но твою природу это никак не изменит. Ты красива. Ты привлекательна. Твой корпус податлив, а порт… Хахахах! В этой войне ты ничто.       Рей заплакала, услышав правду, от которой бежала. Бежала всю жизнь. Ощутив давление ладони на своем виске… Чувствуя влагу на шее… Боль в корпусе… Октавия возненавидела весь этот мир — Эйрахниду, Мегатрона, себя. И стоило только подумать, что она права, как засиял свет в углу отсека. Свет спасения?       Мимолетная мысль. Гнев внутри разгорается до предела. Искра почувствовала свою родню, придавая силу… И голос прорезывается сквозь омыватели и боль:       — Саундвейв!!!       Разгорается короткий бой, брызжа искрами и огнями. Неистовая ненависть туманит все перед собой. Юркая и хитрая, такая проворная, что даже от гнева гладиатора, убежав через вентиляционную камеру. Секунда. Вторая и третья. Рей злится до потери сил и слез. От слабости и непонимания, почему все именно ТАК? Почему? Почему именно она из всех восьми сестер так никчемна и слаба? Зачем эта красота? Зачем она нужна?       И снова темнота.       Саундвейв кладет свой манипулятор на середину честплейта, ощущая разгорячившуюся искру, которая так давно не подавала о себе знать. И он смотрит на фемку, лежащая на медицинской платформе. Следит за Нокаутом, желая… разорвать всех в этом экипаже. Но он не может — его держит приказ Лорда.       — С ней всё хорошо, — показав на экран, говорит Нокаут с неожиданной улыбкой. — Даже лучше! Она заискрена.       Медботу показалось, что под маской расшилась чужая оптика. Связист остался неподвижен, однако эм-поле выдало — дрогнул. Явно не ожидал.       — Пути Праймуса неисповедимы, — воодушевленно произнёс Нокаут. — Не могу поверить, что у нас будут пополнения. Нужно подготовить протоформу для новой искры.       Саундвейв переводит взгляд на фемку и положил манипулятор на середину честплейта, желая убедиться самому. Слабая пульсация. Очень слабая энергия, но она есть. Не верилось. Когда прошло столько времени, забыл про понятие союза и общества, как взрыв над головой — заискрена. В этом мире без мира. В мире злобы и войны. Она не должна была жить здесь. Где угодно, но не в мире смрада и ржи.       Она сейчас уязвима. Она сейчас слабее, чем обычно. Она станет ещё желаннее перед чужими. Как уберечь, когда ты сам в эпицентре сумасшествия?       «Когда же кончится война?» — впервые за долгое время в отчаяний подумал Саундвейв.       Ценнное сокровище… Нет, бесценное сокровище! Саундвейв уносит её на манипуляторах, ощущая приятный импульс, что она испускала. Несвойственный для неё запах стал дурманить. Она будто сияла на его тёмном фоне. Захотелось навзрыд извиниться, что здесь все не то и все не так. Хотелось дать большего, сказать многого и целый мир ежечасно преподносить к ее добрым ладоням.       Стоило очнуться, как Октавия замечает своего бондмейта, который настраивал замок на двери. Голова кружилась, перед линзами все мутнело. Звуки слились воедино, образуя помехи.       — Что ты делаешь?       Саундвейв оборачивается и, закончив с настройкой кода, подходит к фемке, которая осторожно вставала с платформы, держась за голову. Мех был так близко, что пришлось задрать голову наверх, чтобы увидеть его лицо… Скрытое под маской.       На чёрном визоре она видит свое отражение, что довольно неловко, отчего Октавия слегка отступает, застеснявшись слишком пристального взгляда. Но Саундвейв не дал ей далеко отойти, положив манипуляторы на её талию и погладив тёплый металл корпуса. Неожиданная нежность удивляет, но и настораживает… Что такое?       — Саундвейв? — Голос мягок и тих, а касание пальчиков на шее такие невесомые. — Что ты сделал? Скажи мне. Кто это был?       Саундвейв слабо помотал головой — «ничего и никто».       Когда он уходит, Рей замечает, что он… Запирает её на код, желая заточить в четырёх стенах.       — Нет! Нет, пожалуйста!       Октавия Рей бежит вслед за бондмейтом, хватаясь за манипулятор, обращая внимание меха на себя.       — Ты не можешь так поступить со мной, — дрожащим голосом шепчет фемка. — Саундвейв, прошу тебя… Не делай этого!       -…       — Это место от тюрьмы ничем не отличается. Прошу тебя! Молю! — Сложив ладони вместе взмолилась Рей. — Ради нас с тобой, пожалуйста, давай уйдём навсегда!       Саундвейв застыл, словно дали под дых, оскорбив весь его тысячелетний труд, облив грязью их великое дело и осквернив всех тех десептиконов, которые отдали свои жизни ради этого дня. Не верилось, что это говорит та, которую он выбрал, защитил и сделал частью своей жизни. И всё это недоумение переходит в ярость, заставляющий сжать кулаки и скрипуть дентопластинами.       — Саундвейв, я не могу так больше!.. Мы можем уйти сегодня же! Сейчас!       Манипулятор невольно поднимается над её головой так стремительно, желая её заткнуть одним взмахом, но… Не может. Октавия с ужасом смотрела на борьбу внутри своего бондмейта, который хотел её ударить. Ударить! О, Праймус!.. Во что война превращает Искры?       — Прошу тебя! Я хочу тебя чувствовать рядом!.. Будь со мной, оставив заботы мира!       Но он не может.       Бесценное сокровище желало покинуть это место. Зачем? Он ведь защитит. Чем ближе она к нему, тем лучше будет ей!       Манипулятор опускается. Саундвейв смотрел на испуганную фигуру перед собой, после чего потянулся когтями к её фейсплейту. Она боится. Настолько, что бесшумно заплакала, даже когда её гладили, не причиняя увечий. Лучше бы избил. Лучше бы убил. Лучше бы она не находила его, а он ее.       Октавия чувствует внутри этой толщи брони того самого связиста, который обещал защищать, любить и оберегать несмотря ни на что. Где-то глубоко под этой бронёй все ещё есть Саундвейв... который намерен строить козни против Эйрахниды.       И он уходит, оставив срывающуюся на отчаянный крик фемку, заперев дверь на кодовый замок. Думая, что таким образом оберегает её от опасности, но на деле оказавшись её надзирателем этой золотой клетки.       Рей закричала от своей слабости, падая на колени, не в силах больше притворяться, что все хорошо. Голос захрипел от высоких частот. Омыватель полился ручьем. Такая досада… Такая никчемность! Слабость. А слова десептиконши были правдивы ведь.