Алхимик-Эмпат

Жители Централа пребывали в блаженном неведении о тайнах, которые хранил этот город. Город располагался в центре Аместриса и для местных жителей его положение всегда считалось удобным, а для гостей из других стран — интригующим. У людей не было причин полагать, что из их города, расположенного в центре, можно было сделать нечто большее, и фюрер Кинг Брэдли предпочитал, чтобы так и оставалось. Его работа была непростой. Брэдли, как глава государства и правительства, отвечал за всё военное ополчение. Тысячи жизней были практически в его руках, не говоря уже о том, что он пользовался доверием этих тысяч людей. Жители Централа считали Кинга Брэдли жестоким, но в то же время мягким человеком. Его жена могла уж точно поручиться за все его почётные звания, поскольку она часто высоко отзывалась о своём сильном муже перед другими военными офицерами и подчинёнными. Она описывала его как прекрасного человека, и учитывая, что с его положением в армии могли начаться свои проблемы, она и не мечтала о более прекрасном мужчине, который бы присматривал за ней и оставался с ней рядом. Они были только вдвоём, жена фюрера не могла иметь детей, поэтому вполне понятно, что когда фюрер отсутствовал — она ощущала себя самой одинокой, самой тревожной. Тем не менее, какими бы пугающими ни были её навязчивые мысли, она находила утешение в том факте, что он делал всё возможное, чтобы защитить их страну, пока был в отъезде. Он рисковал своей жизнью, чтобы защитить жизни многих людей. Это была единственная мысль, которая позволяла ей засыпать по ночам, когда он долго отсутствовал. Так, почему же Рой Мустанг стремился завоевать звание фюрера? Работа Брэдли была утомительной и непредсказуемой. На его плечи легло большое бремя, от него зависела судьба средств к существованию страны. Рой понимал это. Он, возможно, лучше всего понимал его позицию, нежели другие. Полковник хотел заполучить эту должность столько, сколько себя помнил, и даже после того, как он удочерил Мелиссу, его стремление никогда не угасало. Он собирался стать будущим фюрером. Он хотел заполучить эту должность не только потому, что это была его давняя мечта, но и потому, что у него были тактики и идеи, которые, по его мнению, гораздо лучше подходили для управления страной, в отличие от того, что делал нынешний фюрер. Например, Аместрийцы и Ишварцы годами жили с нарастающей напряжённостью между народами, которую никто не решал и даже не пытался устранить. Брэдли считал, что им лучше продолжать жить в ненависти друг к другу, потому что не было необходимости стремиться к улучшению отношений из-за возможности «ухудшения ситуации». Рой думал, что всё это полная херня. Всё уже стало хуже, намного хуже. Один из уроженцев Ишвара, Шрам, в течение нескольких месяцев занимался убийством государственных алхимиков, вероятно, из-за какой-то злобы, которую он затаил на всю армию, участвовавшую в гражданской войне, и дочь Роя была в нескольких сантиметрах от того, чтобы стать жертвой его плана мести. И чего хуже, Рой не был уверен, как долго Брэдли был готов терпеть такое поведение, пока ситуация ещё больше не вышла из-под контроля. Если бы Рой был фюрером, первое, что он сделал бы, это начал бы налаживать отношения между гражданами Ишвара и Аместриса с нуля. Он отказался позволять людям продолжать жить в таком состоянии невежества, тем самым людям, что отказались исправлять эту самую большую ошибку, совершённую от имени военных. Если Ишварцы всё ещё страдали от катастрофы и были доведены до уровня ненависти Шрама, то почему большинство Аместрийцев должны были двигаться дальше? Однако, Рою придётся пока что оставить эти мысли в покое, потому что в данный момент он был сосредоточен на чём-то более насущном: Мелисса и её алхимия. Он начал работать с Маэсом, когда дети уехали в Раш-Вэлли, и, хоть подполковник очень ему помогал, полковник не мог не заметить, что его поведение было довольно странным. У Огненного Алхимика не было никаких реальных причин не верить, что человек, с которым он отправился в Централ, чтобы поговорить о своей дочери, не был его близким другом, но всё же что-то было не так в их общении. У Маэса было немного менее энтузиазма, чем обычно, и он, казалось, немного нехарактерно стремился услышать как можно более о том, что Мелисса рассказала ему о своей алхимии. Они разговаривали в кабинете подполковника, выдвигая гипотезы и теории, которые могли бы дать им ключ к пониманию ситуации с Мелиссой. Они договорились встретиться в другой день на Востоке, когда солнце начнёт садиться. Когда Рой вышел из его кабинета вместе с Ризой, кое-что бросилось ему в глаза. Подполковник Маэс Хьюз ни разу не остановился, чтобы поговорить о своей дочери Элисии во время их продолжительной беседы. Через несколько мгновений после ухода Роя лицо подполковника стало нейтральным. Он встал из-за стола, прошёл по коридору и пересёк крыло штаба. Тень легла на его глаза, когда он вошёл в заброшенный угол базы, где стоял одинокий лифт. Он зашёл в него и спустился вниз, в подвал, о существовании которого не знал ни один из офицеров Центрального Штаба. Его шаги отдавались эхом по всему тусклому коридору, который предстал перед ним, как только он достиг первого этажа. Нечеловеческое шипение подозрительных существ отражалось от стен над ним, но он оставался нетронутым. Мужчина, наконец, добрался до места назначения, которое представляло собой большую просторную комнату, пустую, если не считать единственного каменного трона, стоявшего посреди открытого пространства. Три другие фигуры повернулись лицом к мужчине, когда он вошёл, это были двое мужчин и одна женщина. Лишь единственный человек на троне, кроме этих троих, остался сидеть, как всегда. Его тело едва шевельнулось, чтобы увидеть, кто подошёл. Даже не повернул головой и не отвёл взгляда. — Похоже, вся семья в сборе, — ухмыльнулся подполковник, его тело трансформировалось в форму, которая больше не напоминала Маэса Хьюза. — Рада, что ты наконец смог прийти, Зависть, — хитро сказала женщина. Она посмотрела на свои ногти, вишнёво-красные губы вытянулись в прямую линию. — Тебе там было не слишком весело, так ведь? — Очень смешно, — Зависть закатил глаза. Его длинные колючие локоны упали на плечи, как только он завершил своё превращение из доброго подполковника обратно в своё первоначальное тело. Он упёр руки в бока. — Меня бы вырвало, если бы мне пришлось оставаться там с полковником ещё дольше. Темноволосая женщина спокойно заправила несколько выбившихся прядей волос за ухо, скрестив руки на груди и потянувшись, чтобы посмотреть на Зависть. — Ну, ты получил то, что тебе было нужно, или как? — А почему не должен был? Этот мужчина продолжал болтать о своей приёмной дочери, и у меня не было выбора, кроме как притворяться, что мне интересно его слушать. Гомункул подошёл ближе к группе. — Ну я не знаю, насколько я помню, ты был особенно заинтересован этой девочкой. Не надо говорить так, словно ты не был вовлечён в разговор. Зависть стиснул зубы и слегка откинулся назад, положив руку на лоб, будто бы разговор раздражал его. — Я вообще заговорил о ней только потому, что эта дрянь меня разозлила. — Забавно, как твоё задетое эго только усиливает впечатление о том, что на тебя сильно повлиял маленький смертный ребёнок. Звук голоса, которого Зависть не слышал уже довольно давно, заставил его оглянуться на высокую фигуру. Он приподнял бровь, маскируя своё желание нахмуриться дразнящей ухмылкой. — Вау, Гнев, я не думал, что ты сможешь внести что-то в разговор. Ты никогда этого не делал. Мужчина, известный как Гнев, нахмурил брови, на его лице появились морщины. — Ты испытываешь моё терпение, Зависть. — Ага, я тоже всегда рад тому, что ты рядом, — цокнул языком гомункул пониже ростом. — Я думал, ты всё ещё будешь там, наверху, обманывать себя, заставляя верить в то, что о тебе думает вся страна. Почему ты здесь именно сейчас, ни с того ни с сего? Лицо Гнева было неподвижно. — Возможно, ты не единственный, кого затронула юная Мустанг. Зависть скривил лицо и осуждающе склонил голову набок. — Да неужели? Если тебя не затруднит объяснить, то я бы с удовольствием послушал подробности. — Всё так, как сказал Отец, — перебила его женщина. — Если эта девочка, по его словам, действительно такая, то тогда нам есть о чём беспокоиться, помимо Стального Алхимика и его брата. Нам всем придётся столкнуться с проблемой лицом к лицу, нравится нам это или нет. — Да… говоря об этом, — Зависть повернулся лицом к мужчине, сидящему слишком неподвижно на своём троне. Тусклый свет, казалось, самым зловещим образом освещал его лицо, когда он опёрся щекой на костяшки пальцев своей руки. — Мы точно уверены в том, что любимица коротышки действительно такая, как ты о ней говоришь? В смысле… она же маленькая соплячка. Как она может быть такой «угрозой» для нас? Некоторое время никто не произносил ни слова, и единственным звуком, который можно было услышать, было судорожное дыхание другого мужчины, который стоял рядом с женщиной. Его палец был у него во рту, как будто он был ещё ребёнком, боящимся общаться с незнакомцем… он цеплялся за тёмную ткань женского платья. — Я не ожидал, что вы поймёте всё сразу, — прогремел мощный голос по всему пространству. Обладатель упомянутого голоса по-прежнему не двигался со своего места, его глаза не отрывались от пола. — Но знайте, что я не стал бы лгать вам о чём-то подобном, дети мои. — Я не говорил, что ты лжёшь нам, я просто говорю, что такое умозаключение звучит немного безумным? В смысле… я наблюдаю за этой девочкой уже много лет, и она не производит на меня впечатление «всемогущей». Она всего лишь маленький ребёнок! — Зависть, твоё имя довольно уместно в такие моменты, вроде этого. Зависть на мгновение растерялся. Затем грубо нахмурился, твёрдо положив руки на бёдра. — Разве не ты пришёл ко мне и объяснил, что ты видел и то, как она использовала свою алхимию? Я бы не спутал такую силу ни с чем другим, так что, пожалуйста, слушай меня. Придёт время, и ты всё полностью поймёшь. Зависть не ответил. — Вы — гомункулы, вы, как правило, намного сильнее её. Но если она узнает о новых пределах своей силы, то нам нужно будет убедиться, что она будет на нашей стороне, а не на стороне противника. В качестве жертвы она нам очень полезна. Но если она будет сопротивляться, она одержит верх. — Ты говоришь так, словно веришь в неё больше, чем в нас, — прокомментировала женщина. — Поскольку я знаю, где находится источник её силы, я понимаю серьёзность нашей ситуации больше, чем вы. Она никогда не сможет превзойти нас, но может стать серьёзным препятствием. — Почему бы мне просто не съесть её? — раздался дрожащий голос из-за спины женщины. — Похоть, можно я её съем, пожалуйста? Она больше не будет проблемой, если она будет у меня в животе. Похоть вздохнула, посмотрев вниз на круглую фигуру. — Нет, Обжорство, тебе нельзя есть жертв, помнишь? Независимо от того, насколько они занозы в заднице. Обжорство нахмурился, слёзы выступили у него на глазах. — Но я голоден. — Мы найдём тебе перекус попозже, ладно? Прожорливый гомункул сокрушённо кивнул, отводя взгляд, как будто его только что отчитали. — Зависть, что ты сегодня узнал о ребёнке? — спросил человек на троне. Зависть упрямо посмотрел на него. — Ничего особенного. Только то, что она рассказала полковнику о том, что случилось, но она не до конца объяснила, ровно как и не до конца понимала, что тогда произошло. — Хорошо, значит, она всё ещё не осознаёт свою мощь. — Что-то в этом роде. — Но… — начал Обжорство слабым голосом. — Если Элрики и девочка Мустанга — все жертвы, как мы заставим их делать то, что нам нужно, когда настанет тот самый день? Похоть улыбнулась. — Хороший вопрос, Обжорство. — Они всего лишь тупые люди, — вставил Зависть. Обжорство вопросительно взглянул на него. — Зависть говорит о том, что у них есть привычка следовать друг за другом, куда бы они ни пошли, — пояснила Похоть. — Когда я подошла к Стальному Алхимику, он полностью проигнорировал моё присутствие, когда понял, что его дорогой друг попал в беду. — У них есть привычка отказываться от логики ради людей, которых они любят. Одна из многих, многих слабостей человеческих существ. Если мы правильно заманим их в ловушку, то у нас не будет проблем с тем, чтобы заставить их делать то, что мы хотим. — Похоже на то, что сейчас делает Жадность, — добавила Похоть. — Этот ублюдок, — Зависть закатил глаза. — Ты уверена, что он не будет отвлекаться? Он немного… новичок. — Я полностью верю, что Жадность сделает то, для чего его послали в Раш-Вэлли. Его сосуд силён, я не сомневаюсь в его способностях. — Он просто похож на человека, который часто отвлекается. — Имей немного веры, Зависть, — выдохнула Похоть. — Он хоть и придурок, но он может выполнить свою работу, если будет нужно. — Он мне всё равно не нравится, — Зависть скрестил руки на груди и вздёрнул подбородок. — Ровно как и тот маленький засранец принц, в тело которого он вселился. — Ну, на самом деле не имеет значения, нравится он тебе или нет. Не так ли, Зависть? — спросил мужчина на троне. — У каждого из вас есть своя задача, ровно как и у него. Нравится он вам или нет — всё это не имеет отношения к его положению. Всё, что ему нужно сделать — это выполнить задачу, которую я перед ним поставил. Меня не волнует, как он это делает. Он повернулся, чтобы посмотреть на Гнев. — Что касается тебя, Гнев. Пока Жадности нет в городе, я хочу, чтобы ты оказал мне услугу. Гнев ничего не сказал, позволив мужчине закончить свою просьбу. — Не спускай глаз с полковника. Нам не нужно, чтобы он узнал о своей дочери то, что ему не нужно. По крайней мере, пока. Человек, пользующийся доверием миллионов, твёрдо кивнул. — Хорошо, — сказал он.

***

Мелисса смотрела на своё отражение в зеркале в ванной. Было утро, и внизу Уинри уже готовила завтрак. Она пристально смотрела на своё отражение, не обязательно ненавидя то, что смотрело на неё в ответ, но и не обязательно наслаждаясь видом. Она чувствовала себя подавленной, как будто всё, что она когда-либо чувствовала, больше не имело значения — больше не имело значения в отношениях, в которых она уже была. Она не имела права так себя чувствовать. Она не имела права так расстраиваться из-за этого. Она должна была знать, что в конечном итоге, если бы она действительно осознала свои чувства, выходящие за рамки платонического восхищения, она бы ничего не смогла с ними поделать. Она знала это, но всё же слова Уинри эхом отдавались в её голове и не переставали давить на неё с каждым словом. — Ты когда-нибудь была влюблена? Мелисса пыталась скрыть удивление, которое ударило ей по лицу. Какой странный вопрос, особенно сейчас, ни с того ни с сего. Сейчас, когда она была в разгаре того, что сводила себя с ума из-за малейшего шанса того, что она испытывала чувства к своему лучшему другу, слово «любовь» появилось вновь. Лицо Уинри покраснело, несколько светлых прядей волос упали вперёд. Она нервно откинула их назад, пытаясь придумать, что ещё лучше сказать. — П-прости, это, наверное, прозвучало очень странно. — Нет, — сказала Мелисса. Она подвинулась и похлопала по теперь пустому месту рядом с собой. — Вовсе нет, я просто не ожидала, что ты спросишь меня об этом. Уинри нерешительно шагнула вперёд и осторожно села рядом с ней. Она выглядела так, словно боялась сесть слишком близко, но и слишком далеко садиться тоже не хотела. Мелисса чувствовала, как мысли в её голове бешено вращаются. О чём бы она ни хотела с ней поговорить, это явно взволновало её больше, чем Мелисса себе представляла. Мелисса слегка улыбнулась ей. — Я не была влюблена, нет. Честно говоря, я даже не имею ни малейшего представления о том, каково это — быть влюблённой. Уинри понимающе кивнула. Её глаза всё ещё были прикованы к чему угодно, но только не к буроволосой девушке перед ней. — А что насчёт тебя? Уинри напряглась, её взгляд скорее застыл, нежели заметался по комнате. Мелисса внимательно изучала её движения, изо всех сил стараясь понять эмоции, стоящие за её движениями и неохотными словами. Она заметила, что её пальцы слегка впились в пижамные штаны. — Я влюблена, да. Мелисса воспрянула духом от её формулировки, осознавая то, что она ощущала эту эмоцию в настоящее время, а не когда-то в прошлом, что заставило бы её преодолеть это изменяющее жизнь чувство. — Правда? Это прекрасно, я уверена, что тот, кто завладел твоим сердцем, невероятно счастливый человек. Губы Уинри почти незаметно дрогнули при звуке её ободряющего и в целом довольного тона. По какой-то причине та черта характера Мелиссы, которая заставляла людей чувствовать себя тепло даже в самых худших ситуациях, заставила блондинку-автомеханика чувствовать себя ещё хуже. Мелисса, несомненно, поняла признание Уинри, которая сдерживала себя от слёз или простого сожаления. Улыбка Мелиссы очень мягко рассеялась. — Уинри…? — На самом деле, мне больше не с кем поговорить об этом, — сказала она, длинные волосы рассыпались по её плечам, а голова наклонилась ещё ниже. — Так что, мне жаль, если я переступаю границы дозволенного, Мелисса. — Уинри, ты можешь обращаться ко мне по любому поводу, — Мелисса полностью повернулась к ней, забросив свои ноги на кровать. — Я знаю, что мы мало общаемся, да и мне самой редко удаётся тебя видеть, но я понимаю, как тебе, наверное, тяжело постоянно наблюдать за тем, как твои друзья уходят. Я более чем счастлива быть сейчас здесь и слушать всё то, о чём ты хочешь поговорить, особенно если мальчики не поймут. Уинри вздохнула. Она поднесла руку ко лбу и откинула чёлку с лица, чтобы, наконец, с благодарностью взглянуть на Мелиссу. Печаль всё ещё была видна в том, как блестели её глаза. — Я просто… хотела знать, вдруг… у вас с Эдвардом… ну, ты понимаешь… Если бы было можно полностью заставить мир остановить своё движение и, из семи миллиардов людей, оставить Мелиссу единственным живым существом в сознании — это был бы именно этот самый момент. Она смотрела на неё по крайней мере пять секунд, ничего не говоря. Первые две секунды она провела, прокручивая в голове незаконченную фразу Уинри. Она задумалась над тем, на что эта фраза могла намекать. Она внутренне задавалась вопросом, почему Уинри заговорила о Стальном Алхимике в то время, когда она казалась эмоционально уязвимой. Она спросила себя, почему Уинри связала её имя с его именем, как будто пыталась точно определить метафорическую черту и определить, пересекла она её или нет. На третьей секунде Мелисса поняла, что Уинри поверила, что она состоит в романтических отношениях со старшим Элриком. Вот почему она спросила её, была ли она вообще влюблена, и почему она выглядела так, словно не хотела задавать настолько личный вопрос. На четвёртой секунде Мелисса поняла, что единственная причина, по которой Уинри вообще стала бы спрашивать её об этом, заключалась в том, что она сама действительно была влюблена в Эдварда Элрика. Это объясняло, почему она сказала ей, что влюблена, что ей больше не с кем поговорить об этом, и почему она хотела выяснить, любит ли Мелисса его, прежде чем продолжать свои намерения. В последнюю секунду сердце Мелиссы сжалось, когда всё сошлось воедино, и она пришла к выводу о том, что ей нужно было сделать. — Я и Эдвард? — она недоверчиво рассмеялась. Плечи Уинри слегка расслабились. — Конечно нет! Это безумие, с чего ты решила, что мы так заинтересованы друг в друге? Теперь Уинри выглядела озадаченной. — Я не знаю. Я просто подумала, раз уж вы, ребята, проводите так много времени вместе, между вами должны были появиться какие-то чувства. Мелисса скрыла свою боль за широкой улыбкой. — Уинри, Эдвард и я буквально довели бы друг друга до грани безумия, если бы мы нравились друг другу настолько. Я всегда считала его другом, а он всегда считал другом меня. Это уж точно. Уинри выглядела немного менее напряжённой. Её брови приподнялись, а губы приоткрылись, когда она впитывала слова Мелиссы. — Боже, я, наверное, выгляжу очень глупо сейчас, делая подобные выводы. Извини. — Не извиняйся, поверь, ты не первый человек, который меня об этом спрашивает! — Мелисса усмехнулась. — Теперь, если ты не возражаешь, я спрошу, ты, как я полагаю, влюблена в Эдварда? Лицо голубоглазого подростка могло бы посрамить плащ Эдварда, из её рта вырвался неописуемый высокий звук. — Ну… я… в смысле… понимаешь… я… да… — она сдалась, закрыв глаза и обмякнув. Мелисса хихикнула. — Всё в порядке, я никому не скажу. На самом деле, я не слишком удивлена. Уинри взглянула на неё одним открытым глазом. — Правда? — Правда. Вы же с детства были друзьями, я могу понять, как ты вообще в него влюбилась. — Неужели всё настолько очевидно?! — Нет, не беспокойся! Я просто предположила, да и поняла то, что это Эд только потому, что ты спросила меня, связана ли я хоть как-то с ним. — Ну, да… Я просто хотела убедиться, что не выдумала себе чего-нибудь такого, из-за чего бы я потом ломала себе голову. Вы, ребята, просто кажетесь такими синхронными, и я не хотела вмешиваться со своими чувствами в то, что происходит между вами двумя. Мелисса точно знала, что она имела ввиду. — Теперь ты точно можешь быть уверена, что о нас с Эдвардом не может быть и речи, — она закрыла глаза и улыбнулась. — Ему бы повезло, если бы у него была ты. Ты потрясающая, ты в курсе? Он такого высокого мнения о тебе, и я даже могу сказать, как сильно он скучает по тебе, когда мы уезжаем на задания. — Т-тебе не нужно выдумывать всякую чушь только для того, чтобы я не чувствовала себя неловко… — Я не выдумываю, — твёрдо заявила Мелисса. Она схватила её свободную руку, крепко сжимая её. Уинри уставилась на неё, пока Мелисса смотрела на неё без единого следа обмана. — Я знаю, что он скучает. И я пытаюсь делать всё, что в моих силах, чтобы помочь им вернуть их тела, и чтобы в итоге они смогли вернуться к тебе. Вы двое будете прекрасной парой, хорошо? Так что чувствуй всё, что тебе нужно чувствовать, и в конце-концов, если этому суждено случиться, то так оно и будет. Уинри вдохнула, её глаза заблестели. Мелисса заметила это и одарила её ещё одной широкой, тёплой улыбкой. Уинри вернула неуверенное выражение лица, прежде чем наклонилась и обняла добрую девушку. — Спасибо, что выслушала, Мелисса. У тебя и вправду получается делать любую ситуацию немного ярче. Мелисса изо всех сил старалась сохранять улыбку на лице, когда обнимала Уинри в ответ. Следующие слова, произнесённые Уинри, образовали у неё в горле большой комок, который она постоянно пыталась проглотить. — Теперь я понимаю, почему Эд так много говорит о тебе. Ты и вправду особенная. Она не знала, почему ей было так больно. На самом деле, если кто-то и был виноват в том, что она так себя чувствовала, то это она сама. Она откровенно сказала Уинри, что ей не о чем беспокоиться, когда дело касалось её и Эдварда. Мелисса сказала ей, что он ей не нравится, и что она ему никогда не понравится. Как она вообще могла ему нравиться? Уинри была сильной. Она была независимой, великолепной и движимой своей страстью помогать людям. Она приносила жизнь другим, используя только свои руки и отпущенное ей время. Уинри Рокбелл была поразительна, и Мелисса, глядя на себя в зеркало, поняла, что у неё никогда не будет преимущества быть подругой детства Эдварда. Раньше она не была так уверена в своих чувствах к Эдварду, но её разговор с Уинри прошлой ночью определённо подтвердил их таким путём, которого она стыдилась больше всего. Мелисса и Эдвард были лучшими друзьями и всегда будут лучшими друзьями. Ни больше, ни меньше. Мелисса была рядом просто потому, что погрузилась в путешествие Элриков в поиске их первоначальных тел. Она не должна была отвлекаться на детские чувства, которые она всё ещё не совсем понимала. Она была дочерью Роя, и, в первую очередь, армейским псом. Она встретила Эдварда случайно, а Уинри знала его всю свою жизнь. Если бы это и вправду было соревнование, которого на самом деле не было, потому что Мелисса отказалась ставить Уинри в такое положение, то механик бы выиграла, бесспорно. Альфонс ошибался на их счёт, как и любой другой военный офицер, который дразнил двух алхимиков по поводу их отношений. И даже если бы существовал хоть малейший шанс на то, что Эдвард ответит на эти чувства, Мелисса не смогла бы подвергнуть девушку, которая знала его дольше всех, такому эмоциональному потрясению — особенно после того, как она прямо в лицо сказала ей, что ей не о чем беспокоиться. Когда мальчики всё-таки найдут свои тела, они вернутся обратно в Ризенбург. Вернутся к Уинри. Уинри была той, с кем Эдвард, скорее всего, проведёт свою жизнь, в то время, как Мелисса была просто судьбоносной встречей, которая случайно произошла на его пути. Поэтому, глядя в своё отражение и проклиная себя за то, что она позволила одной-единственной эмоции разорвать себя на части, она решила не обращать внимания на оживлённые споры, которые происходили между ней и Эдвардом. Она предпочла игнорировать воспоминания о его запахе, оставшемся в его постели, когда она засыпала. Она собиралась избегать воспоминания о том, как много раз его руки касались её головы и нежно притягивали её к себе. Она собиралась притворяться, что предсмертный опыт, который они пережили вместе, был всего лишь моментом, в котором просто друг стремится защитить другого друга. Его светлые волосы не будут её успокаивать. Его золотые глаза не будут её согревать. И его улыбка не сможет очаровать её. Эдвард Элрик, Стальной Алхимик, был её другом. И он всегда будет им. Ни больше. Ни меньше. Мелисса сердито вытерла влагу из-под своих голубых глаз, шмыгая носом, она схватилась за раковину и наклонила голову. Боже, она чувствовала себя такой потерянной. Она была так расстроена из-за этого и даже не могла понять, почему. Она не хотела чувствовать себя так. Она хотела чувствовать себя счастливой оттого, что Уинри нашла в ней утешение. Она хотела чувствовать себя счастливой оттого, что вернула надежду в сердце Уинри. Она просто хотела почувствовать что-то ещё, кроме провала в животе. Никогда бы она не подумала, что она будет испытывать к Эду настолько глубокие чувства, настолько сильные, что было бы больно думать о нём с кем-то другим. Ей было так больно, и она просто не понимала, почему её эмоции так с ней поступали. После единственного разговора с девушкой, которую она так хотела увидеть, она чувствовала себя такой раздавленной. И она ненавидела то, как это чувство вызывало у неё желание ударить кулаком по зеркалу перед ней, зеркалу, в котором была изображена девушка, подавленная своими собственными эмоциями, а не та, что процветала за счёт эмоций своей голубоглазой подруги. Стук в дверь ванной заставил её подпрыгнуть. Она шмыгнула носом, поспешно плеснув водой на разгорячённое лицо после того, как крикнула, что будет через секунду. Светлокожая девушка отряхнула свою одежду, которая была более повседневной, чем её привычный наряд, и бросилась открывать дверь ванной. Вселенная, кажется, стремилась добить её в это утро. — Доброе утро, — зевнул Эдвард, потирая глаз левой рукой. Через его правое плечо было перекинуто полотенце, а мягкие светлые волосы были распущены. На нём была свободная белая майка и тёмные спортивные штаны, так он обычно одевался, когда ложился спать. Мелисса нахмурилась, почувствовав, как ёкнуло её сердце ровно в тот момент, как она увидела его, несмотря на длинную мысленную приободряющую речь, которую она только что произносила самой себе. — Привет, — тихо сказала она. Она старалась не чувствовать себя напряжённой, но видеть Эдварда в таком уязвимом состоянии — когда он не кричал на неё, а его лицо не было упрямо сморщено — было таким редким удовольствием. Мелисса ненавидела то, как сильно ей это нравилось. — Тебе нужно в ванную? — Угу, — промычал он, слегка кивая. Он несколько раз моргнул, когда его затуманенные глаза сфокусировались на Мелиссе. — Мне надо принять душ. Если только ты не собиралась сама… — Нет, я приняла душ прошлой ночью. Проходи, — она двинулась, чтобы пройти мимо него, но тогда он окликнул её по имени. Она обернулась через плечо, взглянув в его сонные глаза. — Что-то не так? Как он, чёрт возьми, заметил, что её что-то беспокоит сразу после пробуждения? Он даже не понял, что она уже была одета, поэтому тот факт, что он заметил малейшую разницу в её настроении, застал Мелиссу врасплох. Она попыталась улыбнуться, как обычно. — Ничего такого. Почему спрашиваешь? — Ты просто кажешься, э-э… немного грустной. Мелисса прокашлялась и посмотрела в сторону. — Мне не грустно. — Ты только что солгала. Ты отвернулась от меня. Чёрт. Она действительно не хотела сегодня иметь со всем этим дело. — Эдвард, я правда в порядке. Я немного устала, я почти что не спала прошлой ночью. Это была правда. — Иди и прими душ. Тебе надо проснуться, странно с тобой разговаривать, когда ты так спокоен. Она снова улыбнулась ему, прежде чем уйти в коридор. Глаза Эдварда следили за ней, прежде чем она скрылась в своей комнате. Он знал, что не должен беспокоить её, если она и вправду была расстроена, но что-то внутри него отказывалось позволить ей уйти с таким расстроенным видом. Он абсолютно презирал видеть её грустной, и тем более, презирал, когда она пыталась притворяться, что это не так. Когда начался завтрак, Эд и Ал уже сидели за столом. Хавок уехал в город рано утром. Сначала он сказал, что выйдет покурить, но он не возвращался уже несколько часов, поэтому все предположили, что он чем-то увлёкся. Мальчики сидели друг напротив друга, пока Уинри накрывала на стол. Мелисса всё ещё не выходила из своей комнаты. — А где Мелисса? — спросил Альфонс, оглядываясь по сторонам на случай, если она войдёт в комнату, пока он разговаривал. Уинри пожала плечами, ставя тарелку перед Эдвардом и оглядываясь на свободное место рядом с ним и Альфонсом. — Я думала, она уже проснулась? — спросила она. — Так и есть, — сказал Эдвард, медленно берясь за вилку. Он свирепо посмотрел на Уинри, когда она поставила стакан молока рядом с его едой. — Она у себя в комнате, не знаю, чем она там занимается. — Мне сходить за ней? — спросил Ал, отодвигаясь от стола. — Нет, — остановил его брат. — Пусть она не торопится. Альфонс скептически посмотрел на него. Однако, он прислушался, потому что знал, что его брат заметил что-то, чего не заметил он. — Ты уверен? — спросила Уинри, поворачиваясь, чтобы убрать со стойки, прежде чем сесть. — Да, — кивнул Эд, поднимая вилку, чтобы начать есть. Уинри наклонилась, чтобы хлопнуть его по правой руке, и хотя ему не было больно, он всё равно повёл себя так, словно ему было больно. — Что теперь? — Не начинай есть, пока не придёт Мелисса. Это невежливо. — Мелисса подойдёт к столу тогда, когда захочет, почему я должен ждать, пока она придёт? — Потому что это банальная вежливость! Она, наверное, просто приводит себя в порядок. — Совсем нет. — И откуда тебе это знать? — Просто знаю. Уинри повернулась, чтобы на мгновение взглянуть на алхимика, и её охватило любопытство в сочетании с непрошенной ревностью. Мелисса появилась сразу после того, как их разговор закончился. Все трое повернулись, чтобы посмотреть на неё. — О, вот ты где! Доброе утро, — радостно поздоровался Альфонс. Мелисса одарила его нерешительной улыбкой, которая, как она убедила себя, выглядела достаточно нормальной. На самом деле нет. Уинри закрыла глаза и усмехнулась. — Как тебе спалось? Мелисса потёрла щёку, делая вид, что не видит, как Эдвард и Альфонс пытаются оценить выражение её лица менее, чем незаметно. — Могла бы поспать ещё пару часов. Что насчёт тебя? Она прошла к сиденью рядом с Альфонсом, когда Уинри ответила, при этом не придавая этому значения. Для Элриков это была ещё одна подсказка, намекающая на то, что что-то не так. Всякий раз, когда Мелисса обедала с братьями, она садилась рядом с Эдвардом. В этом не было ничего особенного, просто это стало привычкой. Беспокоило их это только потому, что она всегда проводила своё время рядом с Эдом. Стальной ничего не мог поделать с тем, что он смотрел на неё так, словно она только что встала перед движущимся автобусом. Когда Уинри закончила, она заняла свободное место рядом с Элриком. Они с Эдом начали есть, в то время, как Мелисса взяла вилку и уставилась на яйца, лежащие на тарелке. Она вяло моргнула, вспоминая, что Эдвард и Альфонс говорили ей о еде. На этот раз дело было не в её стремлении сопереживать четырнадцатилетнему ребёнку. У неё просто не было желания что-либо есть. Но она чувствовала, что Эдвард смотрит на неё, как будто собирался убить её, если она не откусит кусочек. Поэтому так она и сделала. Она отправила кусок завтрака в рот и медленно прожевала, и хотя еда была вкусной, она не испытывала никакого удовольствия от её поедания. Нога Эдварда толкнула её под столом. Она подняла на него глаза, её щёки надулись. В его глазах было беспокойство, пока он на неё смотрел, как всегда. Его глаза задавали невысказанный вопрос, на который она ответила лёгким наклоном головы в сторону, проглатывая еду. Она широко ему улыбнулась, даже шире, чем Алу, но Эдвард уже знал, что эта улыбка была натянута, когда растянутые губы не коснулись её глаз, которым не хватало привычного блеска. Его брови сузились. Неужели он сделал что-то не так? Была ли она расстроена из-за него? Мелисса никогда не проявляла гнева по отношению к нему, ни во взгляде, направленном в его сторону, ни в яростных словах, на которые он бы отвечал собственным аргументом. И всё же, она избегала его, не так ли? Она даже не села рядом с ним за завтраком. Она ничего не сказала о его нетронутом стакане молока и не высмеяла его ранее за его сонное состояние. Если он и сделал что-то, что заставило её отступиться от него, он не был уверен, что именно. Они общались как обычно ещё прошлой ночью перед сном, так что же поменялось этим утром? У Мелиссы были моменты, когда она была эмоционально подавлена. Эдварду потребовалось некоторое время, чтобы понять, что значит для его лучшей подруги быть эмпатом на таком высоком уровне. Бывали времена, когда она внезапно мрачнела, когда они входили в людное место, или когда она впадала в истерику и нервничала, не в силах сдержать прилив эмоций, которые она испытывала. Это было то, к чему он должен был привыкнуть, то, что он должен был понять, то, что он не мог просто исправить, он просто должен был к этому привыкнуть. Его озадачивало то, насколько Мелисса была уязвима к эмоциям других людей, будь то кто-то, кого она знала много лет, или будь то незнакомец, который прошёл мимо неё. Она была эмоционально открытым человеком, поэтому, естественно, она всегда что-то чувствовала. Она никогда не стыдилась своих чувств, и никогда не чувствовала себя так, словно должна их скрывать. Но у Эдварда возникло ощущение, что это был самый первый раз, когда она пыталась скрыть свои эмоции. Она была слишком тихой и пыталась натянуть на лицо ненастоящие улыбки. Эдвард Элрик знал её улыбку. Он знал, каково это, когда она улыбается ему, и в как в комнате становится светлее от появления её улыбки. Чем бы она ни пыталась убедить людей в комнате, это была не её улыбка, он сразу это понял. Он попытался сосредоточиться на разговоре, который вели Ал и Уинри на протяжении всей трапезы, но его мысли буквально не могли отвлечься от Мелиссы. Ему нужно было знать, что не так, и он не собирался выяснять это, делая вид, что всё в порядке. Хавок вернулся, когда все прибирались. Уинри предложила ему тарелку, которую она оставила, но он отказался и сказал ей, что поест позже. Поскольку он был «на дежурстве», он был одет в свою униформу с того момента, как несколько часов назад он вышел на улицу. Мелисса как раз мыла свою тарелку, когда грязный блондин подошёл к ней сзади и положил руку ей на плечо. Пятнадцатилетняя девочка откинула голову назад, чтобы посмотреть на него с характерным гудящим звуком. — Йо, ты не против съездить со мной сегодня в город? Мне нужно кое о чём с тобой поговорить. — Конечно, — пожала она плечами, возвращая своё внимание к крану. — Всё в порядке? — Всё нормально, мне просто нужно кое-что передать тебе от твоего отца. — Хорошо. — Я буду снаружи, выходи, как будешь готова. — Хорошо. Мелисса закончила с уборкой вскоре после этого. Она была рада, что Хавок попросил её провести с ним день, в противном случае она бы изо всех сил старалась избегать Эда, насколько это было возможно, во время прогулок с группой. В кои-то веки Жан Хавок дал ей то, чего она ждала с нетерпением. Она даже подумала о том, чтобы снова посетить тот магазин мечей, который привлёк её внимание, когда она была в городе. Мелисса села у двери и натянула ботинки на ноги. Она старалась не поднимать глаза, когда услышала, как Эдвард встал перед ней, пока она начала зашнуровывать правый ботинок. — Что случилось? — спросила она, не удостоив его взглядом. — Что с тобой происходит? Я не хочу спрашивать снова, потому что ты солгала. Мелисса покачала головой, её завязки стали жёсткими. — Я же сказала тебе, я просто устала. — Мелисса, я серьёзно. Она услышала какое-то шарканье перед собой, когда Эдвард присел на корточки, его предплечья свисали с колен, когда он наклонился, чтобы рассмотреть опущенное лицо Мелиссы. Она не была уверена, стоило ли ей отодвинуться, когда его лицо приблизилось. Её шея горела, она не хотела смотреть на него, потому что он мог понять, что она была взволнована из-за его действий. — Почему ты не смотришь на меня? — Я просто завязываю шнурок, Эд. — Можешь на секунду перестать завязывать шнурок и посмотреть на меня? — Нет. Эдвард зарычал. Он наклонил шею, чтобы попытаться хорошенько рассмотреть лицо Мелиссы, но то, как она опустила его, натягивая второй ботинок на ногу, не дало ему должного результата. — Я тебя разозлил или что? — Нет, конечно нет. — Ты говоришь так, словно ничего не происходит, но при этом ты игнорируешь меня всё утро. — Я не игнорирую тебя. — Игнорируешь, избегаешь — какая разница. Мелисса шмыгнула носом, завязывая левый шнурок, в то время, как Эдвард продолжал смотреть на неё. Он усмехнулся, протянул руку и схватил её лицо левой рукой, большим и оставшимися четырьмя пальцами сжимая её щёки и наклоняя её голову, заставляя смотреть на него. Её глаза расширились, а пальцы застыли на шнурках, в шоке уставившись на Эдварда. Он нахмурился, отпуская её лицо и отводя взгляд, когда румянец залил её щёки. — Наконец-то, теперь я хотя бы могу взглянуть на твоё лицо. Мелисса прокашлялась, переводя взгляд с Эдварда на свой ботинок, продолжая затягивать шнурок. Она заметила Уинри в дальнем углу гостиной, поправлявшую одеяла, которые Эд разбросал по полу. Сложно было поверить в то, что она не видела того, что только что сделал Эдвард. — Не делай так, — пробормотала она, завязывая шнурки. — Мне бы не пришлось этого делать, если бы ты просто посмотрела на меня с самого начала, как нормальный человек! — рявкнул он. Он вздохнул, когда Мелисса непонимающе посмотрела на него. — Я просто хочу знать, что с тобой происходит. — Всё нормально. — Перестань мне врать. Ты никогда не врёшь, и мне это не нравится. — Эдвард, прошу, — выдохнула Мелисса. — Прошу, перестань спрашивать меня об этом, я в порядке. Я обещаю, что со мной всё будет в порядке. — Я… знаю, я просто… — Перестань беспокоиться обо мне хотя бы на секунду. — Эй, ты не вправе говорить мне подобное. Будет несправедливо, если ты будешь беспокоиться обо всех, но никто не будет беспокоиться о тебе. Она прикрыла голову руками, потирая переносицу указательными пальцами. — Я прошу тебя как друга просто забыть обо всём этом. Следы раздражения исчезли с лица Эдварда. Теперь он просто выглядел смущённым и немного обиженным. Мелисса взглянула на Уинри краем глаза. Она стояла к ним спиной, но не скажешь, что они говорили прям тихо. Мелисса поднялась на ноги рядом с Эдом, который всё ещё сидел на корточках. Он посмотрел на неё снизу вверх, его глаза были такими же напряжёнными, как и всегда. Она повернулась к окну и увидела затылок Хавока. Он ждал её, что дало подростку прекрасный предлог, чтобы уйти. — Сегодня я пойду с Хавоком, так что просто постарайся отдохнуть. Может быть, проведи день, общаясь с Уинри, не знаю. Просто расслабься, — сказала она ему. — Я скоро вернусь. Мелисса повернулась спиной, чтобы уйти, но холодный металл вдруг обернулся вокруг её запястья. Она вздрогнула от этого ощущения, сильно зажмурившись. Он действительно не делал ситуацию легче. — Эдвард… — Мелисса, прошу. Она задалась вопросом, почему в его голосе было такое отчаяние. Редко когда в его голосе звучало такое желание понять, что она чувствует, скорее всего, потому, что рядом с ним она всегда вела себя открыто. Неужели он действительно так привык к тому, что она выставляет свои эмоции напоказ? Мелисса стиснула челюсти, прохлада автоброни Эда проникала в её кожу. Она сглотнула и приподняла брови. — Я вернусь, — повторила она. Она обернулась, чтобы улыбнуться ему, и это только усилило его хватку, после чего он её отпустил. Мелисса не упустила тот взгляд, который Уинри бросила в их сторону, прежде чем толкнула дверь и пошла вперёд. Жану пришлось догонять её, потому что она даже не осознавала, как быстро шла. Лейтенант просил её притормозить, но она слишком торопилась. Ей нужно было убраться как можно подальше от Эдварда. Она должна была стереть образ его расстроенного лица из своего разума. Она должна была забыть, как его рука обхватила её лицо, и как его глаза в сотый раз согрели её. Ради девушки, которая любила его, ей пришлось забыть о чувствах, с которыми она только недавно смирилась. Голос Хавока, выкрикивающего её имя в четвёртый раз, заставил её ноги перестать двигаться. Она обернулась и посмотрела назад, чтобы увидеть, что дом Уинри уже был небольшим зданием вдалеке, а младший лейтенант бежал ей навстречу. Мелисса огляделась вокруг, сбитая с толку тем, как она зашла так далеко, даже не заметив этого. Когда Хавок наконец добрался до неё, он тяжело дышал. Он наклонился, чтобы отдышаться, положив руки на колени. Девушка виновато посмотрела на него. — Ты разве не слышала, как я звал тебя первые пятьдесят раз?! — пожаловался он. Он снова выпрямился, чтобы вытереть пот с лица. Мелисса смущённо хихикнула. — П-прости… — Какого хрена ты так спешишь? — он посмотрел на неё сверху вниз, приподняв бровь. Мелисса смотрела вперёд, щурясь от солнечного света. — Я просто очень рада провести с тобой день в Раш-Вэлли. — Обойдёмся без формальностей, не умничай. Она одарила его снисходительной улыбкой, прежде чем снова двинуться вперёд. На этот раз Хавок остался рядом с ней, приспосабливаясь к более медленному темпу, в котором она двигалась. — Выглядишь напряжённой, малая. — Может, это потому, что ты не можешь угнаться за пятнадцатилетним ребёнком. — Прекрати, — он мягко толкнул её в плечо, наклоняя ей в сторону. Она слегка споткнулась, а затем восстановила равновесие. — Очевидно, что что-то происходит у тебя в голове. — Почему каждый раз, когда я веду себя хоть немного по-другому, то всем есть что сказать по этому поводу? — вскрикнула она в воздух. — Я устала. — Ты знаешь, кто ещё использует усталость как оправдание своего дерьмового поведения? Мелисса бросила на него унылый взгляд. — Люди, полные дерьма. И ужасные лжецы. — Отлично, я рада, что ты тоже так думаешь. Хавок остановился и вытянул руку перед Мелиссой, не давая ей пройти мимо него. Она наткнулась на него и выдохнула через ноздри, пытаясь сдержать своё разочарование, или, по крайней мере, не наброситься на мужчину, который не имел никакого отношения к корню её раздражения. Жан посмотрел на неё с невозмутимым выражением лица, как только опустил руку. — Выкладывай. — Я уже сказала тебе… — Мелисса, я конечно не Рой, но я буквально не позволю тебе сделать ни шагу, пока ты не скажешь мне, что с тобой происходит. — Я как раз собиралась поговорить с тобой об этом. Ты проводишь с ним слишком много времени, и я не знаю, как к этому относиться. — Мелисса, — выдохнул Хавок, с треском провалившись в попытке скрыть смех в своём голосе. — Я потащу тебя обратно в дом, если ты не начнёшь говорить. Он не ожидал увидеть, что она каким-либо образом отреагирует, когда он это сказал. — Нет, пожалуйста, мы можем поговорить на ходу. Глаза Хавока сузились, его голова повернулась в сторону, когда он посмотрел на подростка. — Значит, ты чего-то избегаешь в доме? Глаза Мелиссы оставались сосредоточенными на его лице, пока она думала о том, что она могла бы сказать дальше. Тишина окутала их двоих, пока они смотрели друг на друга. Она начала смеяться, не громко, а просто тихо, про себя, закрыв глаза и прижав сложенные ладони ко лбу. — Знаешь что? Просто… дай-ка я просто сойду с того обрыва, — она надула щёки и направилась к краю ущелья. — Эй-эй-эй! — Хавок быстро встал позади неё и отодвинул её от края, толкая назад. — Остынь, ладно? Что тебя так взволновало? — спросил он её, как только они снова встретились взглядами. Мелисса действительно подумывала рассказать ему обо всём, но что она, чёрт возьми, может рассказать младшему лейтенанту, который работал на её отца? Это правда, что ей больше не с кем было поговорить об этом, но насколько неловко было бы для Жана Хавока быть единственным, кто знал, почему она была настолько не в духе? Она задрала подбородок к небу и почесала затылок. — Ты не поймёшь. Даже я сама не понимаю. Хавок пожал плечами в манере «к чёрту всё». — Рискни. Тот факт, что он серьёзно относился к этому, только заставил её чувствовать себя хуже. Она прикусила губу, когда её затопило смущение. — Это… личное. Лицо Хавока вытянулось, и на нём появилось неловкое выражение. — Ой, я… я не хотел вторгаться во что-то подобное. Мне так жаль. — НЕ НАСТОЛЬКО ЛИЧНОЕ! — закричала Мелисса, хлопая себя по лицу руками. — Я имею в виду… что это то, о чём я и вправду не хочу говорить… Хавок оправился от своего предыдущего ошибочного предположения и изучил потерянный взгляд на лице Мелиссы и то, как она казалась такой взволнованной при одном упоминании того, что было у неё на уме. Он знал этот взгляд больше, чем кто-либо другой, потому что именно так он выглядел, когда впервые влюбился, а влюблялся он много. Он громко ахнул, его глаза заблестели, как в те моменты, когда он говорил о своей (их) девушке (ах). Мелисса посмотрела на него в замешательстве. — Неужели это правда? Маленькая Мустанг наконец-то влюбилась? Хавок потянул её обратно на узкую тропинку в тот момент, когда увидел, что она снова повернулась к краю. — Мелисса! Это же так мило! — Я тебя ненавижу, я не влюбилась! — Это Эдвард, так ведь? — Заткнись! — Ой блин, погоди, я ещё полковнику расскажу! — Прекрати, я тебя буквально убью! Хавок громко рассмеялся, когда Мелисса закричала на него. Она закряхтела и снова пошла, оставляя Хавока позади, а он продолжал смеяться. Кажется, это был худший момент в её жизни. — Расслабься, малая! Я просто дурачусь, — крикнул Хавок, подбегая к ней. — Когда мы вернёмся, я скажу Рою, что ты чуть не столкнул меня со скалы. — Ладно-ладно, давай не будем усугублять ситуацию, — Хавок закатил глаза, успокаиваясь. — Хотя, по правде, я не думал, что тебя будет беспокоить что-то подобное. В смысле, что такого плохого в том, что ты влюбилась? — Я не влюбилась, — проворчала она. — Оу, а в чём же тогда дело? — Я имею в виду, что… это не может быть влюблённостью. Этого не может быть. — …что значит «не может быть»? — Просто не может. Хавок заметил, насколько встревоженной она выглядела. — Блин, ты и вправду расстроена из-за этого, да? — Я в порядке. И если ты хоть кому-нибудь расскажешь о том, что у нас был подобный разговор, то я тебя из-под земли достану. — Я тебе верю, — послышалось в ответ. — Послушай, дорогая. Иметь к кому-то чувства — это не так уж и страшно. И это не то, чего можно бесконечно избегать. Они останутся с тобой, пока ты наконец с ними не смиришься, наверное. — Смириться — это не то, чего я хочу, потому что я никого не люблю. — Ладно, походу, ты не хочешь их принимать, так что нет смысла беспокоить тебя по этому поводу дольше, чем следовало бы. Но просто знай, что если тебе нужно с кем-то поговорить об этом, я… рядом, наверное. В смысле, ты ведь всегда ошиваешься с тем мальчишкой, и, наверное, от него трудно оторваться. — Мне это не нравится. — Ладно! Посмотрим, буду ли я когда-нибудь снова добр к тебе! Мелисса позволила лёгкой улыбке проскользнуть на своём лице. — Так где ты был сегодня утром? — Оу, точно. Я забыл, что единственная причина, по которой я привёл тебя сюда, заключалась в том, что я хотел с тобой поговорить. Раш-Вэлли медленно появлялся в поле зрения, когда они обогнули слишком высокую скалистую стену, однако до него было ещё немного далеко. — Я ездил в город, чтобы поговорить с полковником. — А почему ты просто не позвонил ему дома? Это сэкономило бы тебе время, может быть, даже дало бы больше личного пространства. — Конечно, но я всё равно уже планировал уйти сегодня утром. И уже когда я был в городе, тогда я и подумал поговорить с Мустангом. — Другими словами, ты просто забыл это сделать перед уходом. — Так или иначе, он хотел, чтобы я сказал тебе, что он изучал кое-что о твоей алхимии, пока ты тут, но снова появился Шрам, поэтому, по очевидным причинам, его внимание сегодня переключилось на него. Он хотел бы подробнее обсудить это с тобой, когда ты вернёшься. — Окей… — Он также хотел, чтобы я сказал тебе быть осторожней. — А я что, не осторожна? — Я не знаю, но он кажется на взводе. Вчера он говорил с подполковником о том, что ты ему рассказала, и он почувствовал, что что-то было не так. Словно он не мог доверять своему лучшему другу. Мелисса нахмурила брови. — Не мог доверять? — Я знаю столько же, сколько и ты. Он пытался вести себя нормально настолько, насколько мог во время их разговора, но не мог избавиться от странного чувства. Может быть это просто догадка, но он и сегодня собирается поговорить с подполковником, на случай, если что-то и вправду было не так. Мелисса прогудела. — Я надеюсь, что всё в порядке. Было что-нибудь ещё? — Ммм, ничего такого, что касалось бы тебя. Он сказал мне напомнить тебе о том, что ты должна будешь что-то сделать, когда снова его увидишь?.. Что бы это ни значило. Подросток взволнованно вздохнула. — Даже сейчас он находит способ напомнить мне о том, что я всё ещё наказана. — Кстати, я надеюсь, ты знаешь, что он больше не так зол, как ты думаешь. Я имею в виду, что теперь он точно ненавидит Шрама, но он просто беспокоится о тебе больше всего на свете. — Знаю-знаю, он говорил мне. Даже если бы он всё ещё был расстроен из-за меня, у него было бы на это полное право. Я пытаюсь понять, как я могу загладить свою вину перед ним. — Знаешь, просто послушай то, что он говорит тебе. Останься в живых, пытайся не прыгать со скал. Мелисса начала пыхтеть. — Да, я поняла. И если это всё, о чём ты хотел со мной поговорить, то зачем надо было тащить меня в город? — А почему нет? Я видел, как ты вчера заглядывала в тот магазин, и подумал, что могу отвести тебя посмотреть на тамошние товары, раз у тебя есть такая возможность. К тому же это даёт мне повод сказать, что я действительно выполнял свою работу и заботился о тебе, пока нас не было дома. — Неужели я только что услышала, как Жан Хавок хотя бы раз в жизни может вдумчиво рассуждать? Вау, я и вправду не знаю, что сказать. — Мелисса, ты точно заноза в заднице. Был почти полдень, когда Хавок и Мелисса вошли в город. Казалось, горожане уже несколько часов как бодрствовали. Магазины были переполнены, а механики автоброни усердно работали. У Уинри был выходной, поэтому она осталась дома с мальчиками. Наверное, она с нетерпением ждала возможности провести свободное время со своими друзьями, и Мелисса была счастлива, что у неё был для этого день. Она просто надеялась, что хотя бы Альфонс заставит Эдварда тоже взять выходной. Низкорослому алхимику обычно трудно отвлечься от всего вокруг, и в этом случае, по-видимому, причиной его беспокойства была Мелисса. Упомянутая девушка могла не беспокоиться о нём сейчас, ей просто нужно было доверять или, хотя бы, надеяться, что он успокоится на пару часов. Настроение Мелиссы улучшилось, когда она снова увидела магазин мечей. Хавок, который с любопытством осматривал окрестности, посмотрел на магазин и подвёл к нему Мелиссу. Он согласился подождать снаружи и быть настороже, будто бы он был кем-то вроде её телохранителя, пока она будет внутри. В магазине было прохладно по сравнению с растущей температурой на улице. Она толкнула дверь, и, когда она вошла, зазвенел маленький колокольчик, что вызвало лёгкую улыбку у неё на лице. Магазин был маленьким, и только один покупатель находился внутри и оглядывался по сторонам. Мелиссе это понравилось, ситуация дала ей больше времени осмотреться. Она оглянулась, чтобы убедиться, что Хавок всё ещё стоял снаружи, прежде чем взглянуть на ассортимент оружия. Атмосфера отдавала эстетикой зрелого винтажа, что говорило Мелиссе о том, что это место, скорее всего, было предназначено для более старшей аудитории. Всё было заключено в полупрозрачные стеклянные витрины и аккуратно размещено на серебряных подставках или на бархатных подстилках. Мелиссе пришлось сдержать растущее волнение, когда она оглядела прекрасный ассортимент своего любимого оружия. Она была словно в раю, подобно тому, как глаза Уинри почти что вылезают из орбит, переливаясь пятьюдесятью различными оттенками искр, когда последняя заходила в магазин автоброни. Мелисса повернулась к стене, в глаза ей запал особо ржавый короткий меч, который находился среди Одати и катан. Она приблизилась к нему, глядя через стекло, и наклонилась вперёд, чтобы внимательней его рассмотреть. Он напоминал ей стандартное оружие почти во всех аспектах, за исключением того факта, что он, кажется, был очень древним. Многие мечи здесь выглядели так, словно они были либо иностранными, либо очень старыми. Судя по всему, любой, кто не знаком с этим ремеслом, задался бы вопросом, почему кто-то вообще интересуется оружием, которое не было произведено в Аместрисе или «вышло из оборота». Для тех, чья жизнь вращалась вокруг мечей, этот магазин был привлекателен больше всего, потому что у каждого меча была своя история, которую можно было рассказать. Девушка с голубыми глазами мягко наклонила голову, удовлетворённо любуясь золотой рукоятью оружия. — Здравствуй. Голос из начала магазина заставил Мелиссу оторвать свой пристальный взгляд. За кассой стояла женщина не старше сорока. Её тёмные волосы были коротко подстрижены, а в носовой перегородке торчал пирсинг. Её тёмная футболка обнажала покрытые чернилами мышцы. Она вручила покупателю его товар и взяла деньги, после чего облокотилась на деревянный стол и посмотрела на Мелиссу, когда другой клиент ушёл. Радость ясно читалась в её глазах, Мелисса могла точно об этом сказать, учитывая, как далеко она стояла от кассы. — Ты ищешь что-то конкретное, дорогая? Мелисса моргнула, ещё раз взглянув на стеклянную витрину с мечом, прежде чем остановиться глазами на женщине. — Эм… нет, я просто осматриваюсь. — Ну не знаю, для «просто осматривающейся» девушки, ты определённо засияла, когда посмотрела на ту маленькую вещицу, — женщина подняла палец, указывая на короткий меч в нижней части стойки. — У тебя есть склонность к таким вещам? — Думаю, можно и так сказать, — слегка усмехнулась Мелисса. Она вытащила из кармана часы и подняла их. — Я государственный алхимик, так что у меня есть небольшой опыт работы с… «такими вещами». Женщина прищурила глаза и наклонилась вперёд, глядя на предмет в руках девочки. — О, значит ты с севера? — Не совсем. Я с востока. — Да неужели? — она ухмыльнулась и отодвинулась. — Ты выглядишь немного молодо для государственного алхимика. — Все так говорят. Мелисса сунула часы обратно в карман. — Так что привело тебя сюда, маленький алхимик с востока? Ещё и в мой магазин, из всех мест. Мелисса улыбнулась ей. — Просто решила отдохнуть пару дней. Я приехала с несколькими людьми навестить друга. — Какого друга? Город маленький, я, наверное, точно знаю, о ком ты говоришь. — Уинри Рокбелл? Она работает в Ателье Гарфиля? — Будь я проклята, ты подруга Уинри? Мелисса кивнула, когда леди усмехнулась. Она наклонилась и подняла левую ногу на стойку, заставив Мелиссу слегка подпрыгнуть от внезапного дерзкого движения. Она закатала штанину и гордо хлопнула себя по колену, демонстрируя искусную автоброню на ноге. Мелисса ахнула, двигаясь к кассе, чтобы получше рассмотреть её. — Эта девушка поставила мне лучший протез, которой у меня когда-либо был! — Вау, — выдохнула Мелисса. Она стояла у стола, бесстыдно разглядывая ногу. — Её сделала Уинри? — Ещё бы. Сделала лучше, чем кто-либо из тех, кого я знаю, — усмехнулась она, возвращая ногу на пол. — Эта маленькая блондинка — гений. — Да, я определённо могу это подтвердить, — кивнула Мелисса. — Мой друг — её друг детства, а у него металлические рука и нога. Уинри уже много лет заботится о его автоброне. — Да он, кажется, счастливчик. Подросток посмотрела в сторону, её улыбка стала лишь чуть печальнее. — Да, так и есть. — Хорошо, дорогая, — громко сказала женщина, хлопая в ладоши. — Любой друг Уинри — мой друг. Что я могу для тебя сделать? Мелисса была поражена её игривому всплеску эмоций. — Честно говоря, у меня нет ничего на уме. Я только что увидела ваш магазин и подумала, что мне стоит заглянуть. Женщина кивнула и почесала уголок носа. — Расскажи-ка мне о том коротком мече, который ты видела. Я полагаю, что ты знаешь своё дело, и тебя, кажется, очень тянуло к нему. — Оу, ну… как алхимик, я могу контролировать состав основных элементов. У меня есть эти перчатки, которые содержат железную подкладку для трансмутаций, так что с их помощью я могу создать своё оружие, которое обычно является коротким мечом. Лицо женщины сморщилось. Она подняла палец и поднесла мизинец к уху, глядя в сторону. — Да, я не буду притворяться, что я хоть что-то понимаю во всей этой херне с алхимией. Но я разбираюсь в железе и мечах, и это всё, что мне действительно нужно знать, верно? Мелисса хихикнула и слегка вспотела. — Да. Конечно. — Ладно, это понять можно. Но почему тебя привлёк именно этот меч? Мелисса пожала плечами, поворачиваясь, чтобы снова взглянуть на оружие. — Ну, в смысле, это просто короткий меч. Это оружие, которым я всегда пользовалась… и… просто… кажется, ему есть что рассказать. Широкая улыбка появилась на лице женщины. Она обогнула стол и подошла к Мелиссе с другой стороны. Молодая девушка раньше не осознавала, насколько она высока, пока смотрела на мускулистую фигуру, моргая. — Как тебя зовут, девочка? — вздёрнула она подбородок. — Мелисса. — Мелисса, — повторила женщина. Она прошла мимо молодой девушки и подошла к стеклянной витрине, в которой находился меч, о котором шла речь. — Из всех больших и ослепительных мечей, которые у меня есть, ты выбрала самый маленький и грязный. — Ну, я… я бы не назвала его грязным. Мелисса подошла к женщине и встала с ней рядом. Она прижала кончик пальца к стеклу, указывая на ржавое оружие. — Эта ржавчина всего лишь признак долгой жизни, которую прожил этот клинок, прежде чем он попал сюда, в ваш магазин. На мой взгляд, чем ржавее или грязнее предмет, тем больше он видел и перенёс в прошлом. Что касается его размера, то короткие мечи относительно лёгкие, поэтому, на мой взгляд, они довольно надёжны. Ими легко управлять. Они не броские или что-то в этом роде, но если бы вам пришлось думать быстро и будучи на ногах, то у вас действительно не было бы времени выхватить что-то вроде длинного меча, так ведь? Ну, я думаю, всё зависит от мастерства и того, насколько комфортно владельцу со своим оружием. Но всё же. Когда владелец не ответила, Мелисса съёжилась. — Простите, я не хотела так пренебрежительно отзываться о ваших оружиях. — Я ни разу не слышала, чтобы ты говорила, смотря на что-то свысока, — самодовольное, знающее выражение оставалось на лице темноволосой леди. — Ты сейчас говорила об оружии так, словно у него есть сердце и душа. — Разве? — Ты сказала, что жизнь меча похожа на ту, которой он жил до того, как оказался здесь. — Оу. — Что такое? — Может… может я не это имела ввиду. — Да, но ты всё равно так сказала. Мне просто любопытно. Мелисса не была уверена, что сказать, и был ли это вопрос с подвохом или нет. Она ошарашенно уставилась на хозяйку, и женщина рассмеялась над выражением её лица. — Конечно, я не думаю, что мои самые ценные вещи — грязные. На самом деле, если бы ты со мной согласилась, то тогда я бы просто выгнала тебя. Я просто хотела узнать, что ты скажешь. И честно говоря, я должна с тобой согласиться. — А? — Этот меч оказался у меня по обмену. Так что не я сама нашла его. Я тоже мало что знаю о нём, но иногда я смотрю на него и задаюсь вопросом, сколько времени он провёл в мире, прежде чем, наконец, попал в мои руки. Мелисса промычала и снова посмотрела на стекло, размышляя над её словами. — Я думаю, что у каждого меча есть своя собственная суть, у каждого из них есть своя история и своё предназначение. Каждый из них, должно быть, был создан для какой-то цели. Никто не делает меч просто так. Если только человеку скучно. — Вы пытаетесь что-то сказать про мою алхимию? — Я ничего не пытаюсь сказать. Я лишь говорю, что короткий меч — это не просто короткий меч, особенно если это оружие, которое ты, обычно, используешь сама. Мелисса нахмурила брови. — Что-то я не понимаю. Женщина моргнула, затем снова громко рассмеялась, к большому удивлению молодой девушки, погладив её по голове. — Что же это я, говорю о судьбе и выборах! Пожалуйста, прости меня! — Я не думаю, что вы что-то говорили о судьбе… — Так или иначе, ты мне нравишься, и ты, пожалуй, один из немногих клиентов, которые меня действительно заинтересовали, и посему, я готова дать тебе двухпроцентную скидку! — Два процента? — Не за что! Можешь подойти к кассе, если тебе нужно что-нибудь ещё! — Я уже говорила вам, что я просто осматривалась… — Мелисса затихла, когда женщина вернулась к кассе, напевая пронзительную мелодию. Бровь Мелиссы дёрнулась, когда она медленно повернулась, чтобы посмотреть на меч. Какой же странный диалог. Короткий меч — это не просто короткий меч. Что она хотела этим сказать, и почему эта леди на полпути перевела тему разговора в сторону алхимии Мелиссы? Странно. Внимание Мелиссы было обращено на коллекцию в дальнем углу, всего в нескольких шагах от неё. Естественно, она двинулась, чтобы осмотреть товары, как вдруг раздался звонок в дверь, означающий, что в магазин вошёл ещё один покупатель. Неприятная дрожь поползла по её спине, похожая на ту, что поразила её за несколько мгновений до того, как она встретила Зависть. Она выпрямилась. Глаза Мелиссы забегали вокруг, пока она оставалась лицом к углу, тщательно обдумывая, что делать. Она подумала о владельце, и если какая-то угроза приближалась сюда, то в беде могли оказаться и женщина, и она сама. К счастью, она захватила с собой трансмутационные перчатки. Они были в кармане её брюк. Мелисса напряглась, когда услышала шаги, волочащиеся по полу в её направлении, дрожь распространилась в её груди, усиливаясь. Она стояла спиной к тому, кем бы ни был этот человек. Она не могла резко повернуться к нему лицом, иначе рисковала устроить сцену и подвергнуть владельца опасности. Она должна была всё спланировать. Если бы она могла медленно наклонилась вперёд, чтобы выудить свои вещи, тогда бы у неё был шанс защитить магазин и даже город, если всё пойдёт на перекосяк. В тот момент, когда она слегка приподняла правую руку, кто-то холодной хваткой схватил её за запястье и прижал руку к пояснице. Другая рука обвилась вокруг её плеча, чтобы прикрыть рот, прежде чем она смогла издать какой-либо звук. Руки были холодными, но присутствие ощущалось ещё холоднее. Мелисса изо всех сил старалась не дрожать и не ёрзать, она должна была сохранять спокойствие. Хотя это было ужасно трудно сделать, когда незнакомец так крепко держал её. Он наклонился к её лицу из-за правого плеча. Мелисса скорчила лицо под его ладонью, откидывая голову в сторону. Он расположился так, что положение его головы закрывало вид на его другую руку, зажимающую ей рот, поэтому, смотря в большую стеклянную витрину, было трудно разглядеть того, кто был позади. — Хм, значит, ты каким-то образом почувствовала моё присутствие. Он конечно псих, но Отец, кажется, был прав насчёт этого. Его голос показался знакомым. Она неловко переступила с ноги на ногу, широко раскрыв глаза, пытаясь повернуться и рассмотреть, кто стоит позади неё. — Нет-нет-нет… Мелисса яростно заморгала, когда почувствовала странное ощущение на коже своего лица. Пальцы человека, казалось, удлинялись, становились холоднее и острее, как кинжалы, вонзающиеся в плоть. Её дыхание участилось, она делала короткие вдохи, пытаясь набрать побольше кислорода в хватке незнакомого человека. Хриплый смешок вырвался с его губ, но он остался тихим, чтобы не вызвать подозрений у неудобно занятого владельца магазина. Его тонкие пальцы вернулись в нормальное положение рядом с её ртом. — Я отпущу твоё лицо и уйду. Ты пожелаешь даме хорошего дня и пойдёшь за мной в переулок за магазином. Попробуешь закричать и убежать за помощью или дать мне отпор, то я убью всех в радиусе двадцати метров от этого паршивого магазина одним ударом, поняла? Мелисса нахмурила брови, гнев медленно поглощал её страх. — Поняла, милочка? — повторил он гораздо более агрессивно её на ухо. Она кивнула так хорошо, как могла. — Хорошая девочка, — он медленно отпустил её руку за спиной. — Что касается того лейтенанта, придумай что-нибудь. Я знаю, ты же умная, так что придумай способ сбить его со следа минут на пятнадцать. Она снова кивнула. Мелисса могла практически слышать его ухмылку, которая стала только шире, прежде чем он, наконец, отпустил её лицо и отвернулся от неё. Она слегка наклонилась вперёд, сердито потирая подбородок дрожащими пальцами. Звонок прозвенел снова, что означало, что он уже ушёл. Дыхание подростка снова участилось, когда она оглянулась на женщину, которая в замешательстве смотрела на дверь, когда тёмная фигура ушла. Мелисса повернулась обратно к окну и увидела, что Хавок ничего не заподозрил. Он всё ещё смотрел вперёд, держа во рту свежую сигарету. — Блядь, — прошипела она. Она знала, что лучший способ выйти из ситуации — это перестраховаться, сделав в точности то, что сказал ей незнакомец. По ощущениям, которые она испытала, когда он подошёл, она сделала вывод, что этот парень был либо гомункулом, либо как-то связан с ним. Она не была полностью уверена, но последний раз, когда дрожь заставила её почувствовать себя так тревожно, это когда Зависть подошёл к ней в облике Эдварда. Даже когда она почувствовала приближение Шрама, это чувство не было таким пугающим. Сделав глубокий вдох, она направилась в середину магазина, а потом к входной двери. — Уже уходишь? — голос хозяйки заставил её закрыть глаза. — Ты даже не посмотрела какие-нибудь другие экземпляры! Мелисса повернулась к ней, изо всех сил стараясь не выглядеть такой разъярённой, как она себя чувствовала. — Ваш магазин прекрасен, мэм, но мне правда нужно идти. Я обязательно зайду в другой раз. Зеленоглазая женщина посмотрела скептически, но решила оставить всё как есть. — Ладно, тебе лучше побыстрее вернуться, чтобы воспользоваться скидкой. Мелисса нерешительно улыбнулась и кивнула. — Конечно. Она толкнула дверь сильнее, чем хотела, и огляделась на толпы проходящих мимо людей. Мелисса повернулась налево и увидела тёмную фигуру, задержавшуюся между магазинами, прежде чем он исчез в переулке. Она шмыгнула носом и вытащила перчатки из карманов, натягивая их на руки, как сумасшедшая. Когда Мелисса подошла к Хавоку, он сразу понял, что что-то случилось, по напряжённому выражению её лица. Его поведение перешло в режим офицера, он посмотрел на неё сверху вниз и ужесточил свой взгляд. — Что стряслось? Она посмотрела на него и покачала головой, но её глаза рассказывали совсем другую историю, которую она даже не пыталась скрыть, а наоборот, пыталась показать без слов грязному блондину. Его рука инстинктивно потянулась к пистолету, когда он двинулся вперёд, но Мелисса встала перед ним и жёстко посмотрела на него. Он посмотрел на неё ещё немного и кивнул, понимая её безмолвную мольбу, оставаясь на посту у магазина. Лучшее, что он мог сделать, чтобы защитить её сейчас — это наблюдать за её действиями и понимать то, что ей было нужно от него, а именно оставаться на месте и быть начеку. Мелисса фыркнула и отошла от теперь уже застывшего мужчины. Она огляделась вокруг, прежде чем рискнуть войти в переулок. Гул передвигающихся и болтающих горожан становился всё отдалённее по мере того, как она продвигалась всё дальше в пространство. Солнце уже скрылось за зданиями, и на территорию, в которую она вошла, легла тень. Переулок заканчивался тем, что переходил в другой проход на другую сторону города, поэтому Мелисса остановилась в самой середине — как раз напротив того места, где человек, который ей угрожал, прислонился к каменной стене. Она устрашающе уставилась на него, отказываясь прижиматься к стене, хотя её тело умоляло её об этом. Её кожа снова покрылась мурашками, и хотя в этом человеке было что-то отчётливо человеческое, чего она не чувствовала в Зависти, она не собиралась терять бдительность. Ни на секунду. Чем больше она смотрела на него, тем больше она недоумевала. Её подозрения оправдались, когда она услышала его голос в магазине — это был тот парень, который столкнулся с ней накануне. Теперь он стоял перед ней на противоположной стороне просторного переулка. Он был одет в чёрную куртку Неру и длинный чёрный блейзер поверх неё. Она узнала первый слой одежды как популярный аксессуар в Син, которая находится ближе к Востоку, через пустыню, в которой она была оставлена ребёнком. Затем она увидела начало красной татуировки на его левой руке. Её лицо, кажется, заметно напряглось, потому что человек начал посмеиваться над выражением её лица. Он скрестил руки на груди и наклонил голову с зубастой ухмылкой, фиолетовые глаза поблескивали в тени. — По крайней мере, постарайся выглядеть хоть чуть-чуть счастливей, увидев меня, — пошутил он. Мелисса стояла на своём, неподвижная, как кирпич. — Не мог бы ты говорить побыстрее, потому что я правда не в настроении прямо сейчас иметь дело с ещё одним из вас, идиотов. Он прищёлкнул языком. — Зависть сказал, что ты девушка с характером, так что не волнуйся. Я готов к любому оскорблению, которое ты захочешь бросить в мою сторону. Его голос был неприятным, как будто он гордился тем, что был человеком, который испортил ей день. — Почему ты здесь, и что ты хочешь от меня? — Мы можем разобраться со всем этим позже. Сейчас я хочу поговорить об этой твоей небольшой причуде, — он оттолкнулся от стены и вздохнул. Его тёмная чёлка упала на глаза, когда он наклонился, чтобы взглянуть на неё под другим углом. — Как получилось, что ты так хорошо чувствуешь приближающуюся опасность? — Откуда ты об этом знаешь? — Я знаю о многих вещах. Гораздо больше, чем ты, — сказал он, опустив глаза. — Что я говорил о сопротивлении? Для этого будет время и место, — он скучающе нахмурился при виде её рук в перчатках, которые так и чесались сдвинуться вместе, чтобы совершить какую-нибудь трансмутацию. Мелисса сердито посмотрела на него, заставляя свои руки вернуться к бокам. Самое меньшее, что она могла сделать, это вытянуть из него хоть какую-то информацию. — Ну так что, они называют тебя Тупицей или что-то около того? Гомункул громко рассмеялся, откинув голову назад, чтобы убрать волосы с лица. — Я думаю, мне будет весело с тобой, — хихикнул он. — Так что же это было? Что выдало то, кто я такой? — Эти твои татуировки и яркие до ужаса глаза уж точно не делают тебе услугу. — Боюсь, я мало что могу с этим поделать, — сказал он. — Но тебе не стоит себя принижать. Ты можешь чувствовать опасность или что-то в этом роде, так что, наверное, было нетрудно понять, кто я такой, из-за внезапного появления твоего чутья. Она ненавидела то, как он говорил о её способностях. — Вы, гомункулы, слишком много болтаете, — вздохнула она, теряя терпение. — Ты хотел, чтобы я была здесь. Я уже здесь, ибо ты угрожал мне невинными жизнями только для того, чтобы поговорить со мной, так чего же ты хочешь? — Чего я хочу? Блеск в глазах напугал её. Это выглядело так, словно он ждал, когда ему зададут этот единственный вопрос, как будто он подпитывался кайфом, который получал, когда думал об ответе. Его аура отличалась от ауры Зависти несколькими ключевыми факторами. Во-первых, Зависть создавал впечатление, что он пытался быть спокойным и собранным, хотя на самом деле всё вокруг его раздражало. Во-вторых, он был напыщенным. Мелисса представляла, что Зависть может быть достаточно хвастливым, если подтолкнуть его в нужном направлении, но этот гомункул напомнил ей одного из тех придурков из колледжа, которые, кажется, не могут понять, что мир не вращается вокруг них. В-третьих, в нём было что-то человеческое. И она не могла понять, что именно. — Что я хочу… — повторил он, как будто искренне обдумывая свой ответ. Когда он посмотрел на неё, его глаза практически засияли. — Я хочу всего.