Мы найдём тебя

– Всё наконец кончилось, господин. – Да… мы возвращаемся домой. Шото дал воинам отмашку. Легионеры оседлали лошадей и двинулись по направлению к столице. Бунты наконец кончились, спустя три года Тодороки возвращается. Как его назначили на должность легата легионера, так сразу же отправили на окраину империи защищать границы. И альфа был вынужден уехать, покинув родной дом. В юношестве он бы обрадовался такому раскладу. Но в зрелом возрасте нет. За три года до получения им столь высокой должности, отец подыскал для него выгодную партию. Омегу из богатой семьи, очень влиятельного, занимающего при дворе высокую должность. Не сказать, чтобы Шото был рад скорой свадьбе, но против воли отца пойти не мог. Имя тому омеге было Изуку Мидория. И он оказался куда интереснее и краше, чем о нем рассказывали. Тодороки не успел заметить, как влюбился без памяти. Свадьба была роскошной, даже двое из членов императорской семьи посетили её. Супружеская жизнь не шибко заладилось, чувства не оказались взаимными. Но, как и ожидали от них окружающие, через год молодожены подарили свету прекрасного малыша. Сына назвали Хикару, Шото не мог нарадоваться ребенку. А после это повышение и его отправление на край империи, только малышу исполняется два. «Сейчас ему уже должно быть пять. Помнит ли меня?» Чуть меньше двух недель потребовалось легиону, чтобы добраться до столицы. Люди приветствовали их ликованиями, аплодисментами и цветами, что кидали под ноги лошадям. Воины проезжали по длинным дорогам, выложенным крупными круглыми камнями, направлялись прямо к императорскому дворцу. Тот величественно возвышался в центре города. Шото с двумя подручными предстал перед императором, в точности доложил ему о проделанной работе. – Вы все будете щедро вознаграждены, – пообещал император, омега. Престолонаследие происходило от родителя к старшему ребенку, не важно, кем тот оказался. Мальчик, девочка, альфа, омега. Прошлая императрица, ныне покойна, была невероятна жестока, множество невинных людей погибло при ее правлении. Поэтому нынешнего императора все просто боготворят. Тодороки поклонился и поспешил удалиться, спешно проходя мимо мраморных колонн. Зал советов был очень красив: высокие потолки, расписанные стены, греческие статуи, подаренные каким-то послом в знак глубокого уважения. Но Шото некогда было любоваться красотами, он торопился домой. Их с супругом дом находился в непосредственной близости от императорского дворца. Всё же должности, что занимали его хозяева, были до невозможного высокими. Весь его подчиненный легион распустили по домам, дав некоторый отпуск, из-за чего солдаты прощались друг с другом страшно счастливые. Все они соскучились по своим семьям, по своим омегам. Омег в армию не принимали, это было единственное направление, закрытое для них. Как и альф не принимали в весталки, жрицы. Тодороки подъехал к своему дому, где его тут же встретили слуги, давно получившие весть о возвращении господина. Большая территория, огороженная высоким забором, сад с прекрасными деревнями, взращенными умелыми руками садовника, и великолепными статуями. – С возвращением, господин, – слуги, что вышли во двор, дабы поприветствовать его, низко поклонились. Альфа осмотрел их удовлетворенным взглядом. – Надеюсь, ваш поход был успешным. – Очень, – отмахнулся Шото, оглядывая выходящих из дома слуг взглядом. Многие лица ему были не знакомы, наверное, служащие Мидории. – Хочу видеть мужа, – решительно заявил он. – Господина сейчас нет, – отозвался один из придворных. – Он на заседании в совете. – Нет-нет! Поехал поддержать трибунов и выступить за права плебеев, – поправил другой. – Это неважно, – Тодороки поморщился. – Когда он вернется? – Совсем скоро, – заверили его. Пользуясь свободным часом, альфа решил принять ванну. Он со сладким стоном опустился в горячую воду, выгнав всех слуг прочь. Так приятно было после стольких дней войны оказаться наконец дома в полном комфорте. Все мысли Шото были около Изуку и Хикару. Как они тут поживали? Конечно, все эти три года супруги переписывались, отсылая друг другу письма. Но они были скудными, пустыми. Тодороки всё равно безмерно скучал. По ночам он еле сдерживался от скулежа, спать одному было невыносимо. У него разрывалось сердце от любимого аромата, которого чувствовать он больше не мог. – Господин, – в ванную кто-то вошел. – Простите, что тревожу вас, но господин Изуку воротился домой и ожидает вас в столовой. Альфа открыл глаза. – Наконец-то, – выдохнул он и поднялся, медленно выходя из ванны. Шото раскинул руки в сторону, тут же вошедшие слуги быстро обтерли его тело мягкими полотенцами, а после закутали в длинную мягкую ткань, традиционную одежду, которую он не носил так давно, вынужденный каждый день надевать доспехи, и подвязали наряд тонким золотым поясом. Тодороки самолично надел калиги, сандалии из кожи, и спешно направился в столовую. По коже побежали мурашки, сердце трепетно забилось от скорой встречи с любимым. Слуги распахнули перед альфой двери, он решительно ступил на пол из белого камня. Высокие потолки, белоснежные колонны. Всё те же красные шторы и длинный стол, за крайним стулом которого сидел Мидория. Заметив вошедших, омега поднялся, выходя вперед. У Шото перехватило дыхание. Изуку располнел. За время беременности он страшно похудел, осунулся, альфа страшно переживал за его здоровье. Почему-то во время кормления набрать вес омеге никак не удавалось. Но последние три года явно не прошли даром: он весь источал жизнь. На нем был одета нежная белоснежная туника, а поверх нее светло-зеленая тога, что так красиво перекликалась с глазами, со множеством складок. Широкий черный пояс гармонично оттенял общий вид. Мидория пересекся с ним взглядом и слегка улыбнулся. Заботливо, даже чуть нежно. Он был один, без сына. Хотя Тодороки почему-то рассчитывал увидеть их вместе. – Изуку! – он медленно подошел, радостно улыбаясь. Вытянул руки вперед, крепко обняв омегу. Тот сдержанно кивнул. Альфа горячо поцеловал его в щеки и отстранился. – Как вы тут поживаете? – Прекрасно, – омега улыбнулся. – Как твой поход? Слышал, все восстания успешно подавлены? – Мидория склонил голову набок. – Да, – Шото взял его за руку. – Но это не столь важно. Расскажи лучше о своей жизни, как твоя должность? – В порядке, я уже давно на ней, мое положение сильно укрепилось, – Изуку неуверенно кивнул. Они замолчали на мгновение, Тодороки растерялся. Омега встретил его неожиданно холодно. Его чувства были не взаимны, но Мидория всегда хорошо с ним общался. – Я хочу видеть сына, – Шото оглянулся по сторонам, почему-то подумав, что малыш может быть где-то рядом, а он просто не заметил его. – Хикару спит, – отрезал чуть холодно Изуку. – Он ещё маленький, ему нельзя сбивать режим. А уже очень поздно. Альфа вздрогнул, он сильно соскучился. – Как ты скажешь, – но сопротивляться не стал. Мидория прав. Они сели за стол, слуги принесли множество изысканных блюд. Небось готовились к возвращению. Но Тодороки это мало интересовало. Он заваливал Изуку вопросами, тот сдержанно отвечал. Омега выглядел отчего-то бледным и уставшим, альфа несколько раз поинтересовался о его здоровье. Но ответ был один, мол, всё в порядке. – Хватит играть, – громко сказал Шото, недовольно глянув на музыкантов. Те играли красиво, но слишком громко, что мешало ему наслаждаться плавным голосом Мидории. – Нет, – Изуку вздрогнул, нахмурившись. – Мне нравится слушать арфу, – тихо заметил он. Тодороки растерялся. Раньше его муж не был так придирчив и резок. Что-то определенно случилось. Альфа запомнил его спокойным и добрым, даже великодушным. Поведение Мидории сейчас вызывало море волнения. – Тогда… если ты хочешь… – Ох, впрочем, – омега неуверенно улыбнулся, – ты прав, уже поздно, нам пора спать. А тебе особенно стоит отдохнуть после работы, – он быстро утер рот салфеткой, поднялся и направился в комнаты. Шото поспешил за ним. – Ты неожиданно нервный, – тихо заметил альфа. – Взволнован чем-то? – Что? – Изуку вздрогнул. – Нет-нет, я очень счастлив, что ты наконец воротился домой. Надеюсь… годы мира продлятся долго, и ты будешь дома очень долго, – он улыбнулся, с неожиданной нежностью в глазах посмотрев на мужа. Тот вздрогнул, дыхание перехватило. Он остановился, взяв омегу за руку. Тот спокойно остановился, удивленно на него посмотрев. – Может хочешь принять ванну? Расслабишься? С маслами… Ты всё ещё любишь их? – Люблю, – Мидория слегка кивнул, а после усмехнулся уголками губ. – Разве не я должен поухаживать за тобой после такого сложного похода, – он погладил альфу по плечу. – Я не хочу ванну, был там днем. Пойдем лучше спать. – Конечно, – Тодороки пожал плечами, – только сначала можно зайти к сыну? – осторожно уточнил он. Изуку удивленно на него посмотрел. – Это и твой сын тоже, конечно, зайди к нему если хочешь. Его спальня всё в той же комнатке рядом с нашей опочивальней. – Кстати! – лицо Шото вдруг просветлело. – Я же привез для тебя подарок из-за границы, – он запустил руку в складки своей тоги, достав оттуда небольшой кожаный сверток. – Подарок? Для меня? – изумился Мидория. – Спасибо, – он принял дар из теплых рук альфы, нежно ему улыбнулся. – Ты не собираешься развернуть? – подивился тот. – А, да-да, – Изуку вздрогнул и бережно принялся открывать. На кусочке кожи оказалась пара дорогих заколок для волос, сделанных из чистейшего золота и украшенных большими изумрудами. – Я подумал, они подойдут к твоим глазам, – тихо сказал Тодороки. – Нравится? – Нравится, – омега учтиво кивнул, быстро спрятав подарок в карман. Ему всегда дарили страшно дорогие подарки, в этом не было ничего удивительного. Ведь Мидория из очень знатной семьи, а его высокая должность подразумевает общения с невероятно богатыми людьми. Они в молчании поднялись по лестнице на второй этаж, прошли мимо нескольких комнат и остановились около одной. Дверь была красиво украшена. – Здесь живет Хикару? – уточнил Шото. – Да, – Изуку сделал ещё пару шагов дальше, подходя к их опочивальне. – Я пойду к нам, а ты… побудь с ним наедине. Только не шуми, у него чуткий сон. – Наедине?.. – удивленно повторил альфа и сглотнул. Его рука потянулась к ручке двери, но остановилась. – Я… неуверенно себя чувствую. Я его совсем не знаю. Три года прошло, в прошлом месяце ему должно было исполниться пять, верно? Он хоть помнит меня? – Ох, – Мидория неуверенно улыбнулся. Когда Тодороки повел свой легион на войну, Хикару было только два года. Вряд ли он мог что-то запомнить. – Он часто спрашивает о тебе, своем отце. Но… помнить… наверное, не очень. Ты же понимаешь, в последний раз он видел тебя ещё совсем малышом. – Ясно, – Шото грустно кивнул. – Кстати говоря, лекари смогли установить его вторичный пол? – вспомнил он о тревожащем его вопросе. Всю жизнь Тодороки хотел себе девочку-омегу. Малышку, похожую на его мать. Но родился мальчик. Осталось лишь наедятся, что он окажется омегой. – О, – Изуку просветлел лицом. – Его запах всё ещё очень неопределенный, хотя и стал ярче. Недавно лекарь приходил и осматривал его. Сказал, что наш мальчик, как ты и хотел, омега. – Да?! – альфа просиял. – Я так счастлив! – он подскочил к мужу, начав в радости целовать его руки и снова шептать слова благодарности, что он говорил годы назад, когда Хикару только родился. Мидория поспешил отстраниться. – Но лекарь уверен лишь на девяносто пять процентов, случаи бывают разные, ты должен быть готов ко всему. Но его этим словам Шото уже не сильно огорчился, даже ничуть не обеспокоился из-за них. Он решительно вошел в комнату к спящему сыну, стараясь двигаться бесшумно. Маленькое тельце скрывалось под большим одеялом. Тодороки опешил, увидев его. В его воспоминаниях Хикару был малышом. А сейчас он вырос раза в два. Шото с улыбкой уставился на него, радуясь. От сына так и веяло здоровьем, видно он живет очень хорошо. Изуку не питает к мужу теплых чувств, но Хикару любит сильно, поэтому, уходя в поход, альфа знал, что оставляет малыша в хорошие руки. Как Мидория и сказал, запах стал сильнее, но не ярче. Сложно было определить, чем пахнет. Чем-то молочным, детским. В Хикару из-за аромата легко можно было угадать малыша. Тодороки присел на кровать, осторожно погладил сына по боку через одеяло. Тот, благо, не проснулся. На лице Шото появилась ещё более счастливая улыбка. Он страшно сильно любил сына, скучал по нему не меньше, чем по любимому мужу. От смешного выражения на веснушчатом личике малыша у альфы защемило сердце. – Я чувствую, ты будешь омегой. Я уверен, – шепотом проговорил он. – Будешь как папа… вы даже внешне так похожи, – Тодороки наклонился, поцеловал малыша в лоб и бесшумно вышел в коридор. В душе наконец воцарился покой. Он медленно направился в их с Изуку опочивальню, отдаленно раздумывая над тем, захочет ли омега придаваться утехам любовным в эту ночь. Они много раз были вместе до того момента, как лекарь подтвердил, что Мидория беременный. После Изуку лишь пару раз подпускал альфу к себе, беспокоясь, что это плохо отразится на зародыше. А после родов Мидория долго восстанавливался. Поэтому они сумели побыть вместе лишь три раза до отъезда Шото на границу. Последующие три года ему приходилось довольствоваться лишь мечтами. Рукоблудию строжайше воспрещается придаваться легионерам, ведь невыпущенная любовная энергия становится отличным двигателем и силой для воинов. Из-за чего Тодороки даже не мог придаться своим грязным мечтам. Он вежливо постучал в дверь, после зашел. Изуку сидел на краю кровати. Здесь всё было по-прежнему. Высокие потолки, большое окно, красивая постель с балдахином. Омега был всё ещё полностью одет, кажется, он не спешил ложиться спать. – Ты устал за этот день? – тихо спросил Шото, медленно подходя к нему со спины. Мидория поднялся и обернулся. Он покачал головой. – Нет. И… разве не я должен спрашивать об этом? – омега подошел, осторожно положив ладони альфе на плечи. Тот замер в ожидании продолжения. И оно последовало. Изуку бережно стянул с него тогу, развязав предварительно пояс, и отложил её на стоящий рядом стул. Обычно господам помогали раздеваться слуги, но Тодороки отослал их всех, ведь не желал никого видеть. Слишком устал от окружающих. Ему слишком сильно хотелось остаться одному, чтобы никто не отвлекал. Спать в палатках с воинами такое себе удовольствие. Ну… или не одному, а наедине с Мидорией. – И что? – тихо спросил Шото, оставшись в одной тунике. Омега пожал плечами. – И ничего, – он улыбнулся и отошел, тоже медленно раздеваясь. Стянул зеленоватую тогу, повесил её вместе с поясом на мраморную изогнутую статую. Изуку оглянулся быстро на мужа, а после безо всякого стеснения стянул свою тунику. У Тодороки перехватило дыхание, он сглотнул, тоже стягивая свою тунику. Они остались практически нагими, но в этом не было ничего непристойного. Культура их империи в отличие от соседних стран варваров восхваляет красоту человеческого тела. Создается столько статуй, пишется столько картин. Мидория подошел к свечке и потушил её одним легким выдохом. В комнате воцарился полумрак. Лишь луна освещала край кровати. – Ты хочешь спать? – начал издалека Шото и медленно подошел к мужу, бережно приобняв его за талию. – Да, – Изуку обернулся к нему, легко приобняв за шею, – нет смысла сбивать режим. И тебе… с поездки точно нужно отдохнуть, – он потянул мужа к кровати. Тот без промедления упал на нее, утянув омегу за собой. Тот тихо охнул, распластавшись на нем. – Я совсем не устал, – шепотом проговорил Тодороки. – Всё ждал встречи с тобой, – он резко сел, обхватив Мидорию крепко руками за бока и страстно поцеловав. Тот не стал возражать, не двигаясь. Но только альфа отстранился, сказал: – Не в эту ночь. – Что? – Шото вздрогнул, он всеми фибрами души надеялся не услышать такой ответ. – Не в эту, – Изуку слез с его колен и сел у изголовья кровати. – Я не хочу. – Не хочешь? – Тодороки удивленно на него посмотрел. – Меня не было три года, и ты просто говоришь, что не хочешь? Ещё чуть-чуть и я начну думать, что ты завел себе любовницу. Не боишься, что я разведусь с тобой? – он насупился. – Тебе не в чем упрекнуть меня, – спокойно отозвался Мидория. – Любой слуга может подтвердить, я поглощен лишь работой и сыном. Но если хочешь развестись со мной, то боги и богини в помощь. – Изуку, – Шото тяжело выдохнул, еле сдерживая смешок. – Ну чего ты так? Я просто сильно соскучился по тебе, – альфа подполз к нему, склонив покорно голову набок. Омега благодушно потрепал его по мягким волосам. – Я знаю. Но я не в настроении сегодня. Был сложный день. – Поэтому ты ходишь такой встревоженный? – предположил тут же Тодороки. – Может быть, – Мидория прикрыл глаза. – Так хорошо, что ты вернулся. У Хикару наконец-то появится отец. – Я тоже очень рад, – Шото подался в его сторону, расположив свои ладони по обе стороны от бедер Изуку. Омега вздохнул, натянув до груди одеяло. Тодороки уставился на его розоватые соски, во рту отчего-то скопилось много слюны. Захотелось прикоснуться к ним, огладить пальцами. Альфа помнит время, когда они постоянно были припухшие и сочились молоком. Сейчас от этого не осталось и следа. Шото переключил своё внимание мужу на шею и грустно вздохнул. Укусить себя Мидория так и не разрешил. – Ты не собираешься лечь? – спросил вдруг Изуку, приоткрыв один глаз. – М? – Тодороки вздрогнул. – Ложусь, – тихо отозвался он и вдруг завалился на мужа, прижавшись к нему всем своим телом. Мидория возмущенно задергался, придавленный к кровати тяжелой тушкой. – Мне тяжело дышать, – сипло выдавил он. – Извини, – пробурчал альфа, потеревшись носом о его шею. Он не сдержался и поцеловал загорелую мягкую кожу. Омега ощутимо вздрогнул. Шото медленно вздохнул полной грудью до боли любимый аромат. Нежный, сладкий. Запах персиков. Лишь однажды Тодороки пробовал эти прекрасные фрукты. Их привезли из-за границы и преподнесли в дар императору. По чистой случайности Шото тогда оказался на званом ужине и смог их попробовать. А после он встретил Мидорию… Ещё одной причиной, почему Тодороки был так им очарован, был запах. Альфа с трепетом вспоминает, как в первую их встречу этот аромат заполнил его легкие, аж дыхание перехватило. После он уже сам горячо поддерживал этот брак. Альфа нехотя отпустил мужа, сам ложась рядышком под его мягким теплым боком. Изуку ласково потрепал его по мягким волосам. Шото обожал, когда он делал это. – Ты всё такой же, – Мидория заулыбался, не открывая глаз. – Это какой же? – забеспокоился Тодороки, заерзав. Ему страшно важно было знать о чувствах Изуку к нему. В своих он признался лишь раз, омега отреагировал на них удивлением и спокойствием. После Шото уже не рисковал ему об этом напоминать, не желая грузить своей любовью. – Ну… такой… – Мидория улыбнулся, – такой нежный. Такой родной, простой, душевный. Лоснишься ко мне, – он тихо хихикнул. – Это хорошо? – Хорошо… – омега переполз чуть ниже, забираясь глубже под одеяло. Их носы оказались друг напротив друга. – Именно в таком отце нуждается Хикару. Думаю, он скоро и сильно полюбит тебя. – Да? – обрадовался Тодороки. – Счастлив слышать. Изуку быстро заснул. Альфа ещё около часа разглядывал его пухлое красивое лицо. Он так сильно скучал. И пусть Мидория не дал добра на близость, Шото всё равно бесконечно рад вернуться… Утро наступило чудесно. Тодороки открыл глаза, мгновенно понял, где находится, поднялся. Омеги в комнате не оказалось. Он поспешил выйти в коридор спросить у слуги, где тот находится. Но уборщик лишь растерянно развел руками. Альфа направился в столовую, но и там Изуку обнаружен не был. После Шото заглянул в сад, но и там никого. А раньше Мидория любил полюбоваться ими… – Быть может, господин ушел по работе? Его должность сильно обязывает, – предположил один из придворных, Киришима. Они с Тодороки уже очень давно работали вместе. Эйджиро лучше, чем никто другой, управлялся с делами по дому: нанимал и увольнял слуг, распределял жалования, разрешал конфликты и ссоры. Все его любили. – Может быть… – Шото огладил подбородок. Какие-то смутные беспокойства не покидали его. – Господин! Господин! – из-за угла выбежал встревоженный слуга. – Я видел, как на рассвете господин Изуку со своими слугами выезжали за территорию дома куда-то в город! – Что? – Тодороки опешил. Он огляделся по сторонам, но среди окружающих не увидел ни одного из слуг Мидории. – Куда он поехал?! – Я не могу знать, господин! – А кто может? – Тодороки тихо зарычал, мгновенно распалившись. Потерять Мидорию, только вернувшись к нему, он был не готов. – Я поспрашиваю у слуг, – пообещал Киришима. – Впрочем, если господин Изуку целенаправленно ушел, мы не сможем найти его, – вздохнул он. Шото в ужасе на него обернулся. – Ушел?! – его глаза округлились в страхе. Из-за угла под руку со слугой вышел маленький мальчик. Он смешно хлопал большими глазенками, осматриваясь по сторонам. Шото посмотрел на него. Хикару! Хотя бы он здесь. Изуку бы не уехал без него… По крайней мере Тодороки хочет в это верить.