Мы найдём тебя

Шото сидел прямо на ледяном полу. Он закутал Изуку в свой плащ и прижал к себе, пытаясь согреть. Омега молчал, лишь изредка что-то шептал. Тодороки гладил его по голове, пытался успокоить, вселить чувство безопасности. Мидория на него никак не реагировал. Он был бледный, измученный, иссохший, грязный, забитый. Кажется, даже дыхание давалось ему с трудом. – Господин, – к ним медленно подошел Шинсо, поклонившись, – как и сказали, выход завален, – объявил он. – Полагаю, выбраться мы не сможем, – спокойно проговорил альфа. Шото удивленно на него глянул. Хитоши всегда отличался каким-то необъяснимым хладнокровием. – Ясно, – Тодороки кивнул и поцеловал Мидорию в лоб, крепче прижимая к себе. Первая радость от того, что он нашел любимого, отступила. К Шото медленно начал возвращаться рассудок, он начал бояться, что найти – нашел, а спасти – не спасет. – Иар и Мина пытаются решить проблему, но сомневаюсь, что у них получится, – Шинсо качнул головой. – Вероятно, где-то здесь есть ещё выходы. Но найти их мы не сможем. А если и сможем, то всё равно не выйдем, многие из них завалены. – Тц, – Тодороки махнул на него рукой. Он аккуратно положил Изуку на пол, тот нервно вздохнул, открыв глаза. – Поспи-поспи, – Шото погладил его по голове, поднимаясь. Факел скоро должен потухнуть, они окажутся в кромешной темноте. Передвигаться по коридорам станет совсем опасно, ненароком рискуя куда-то провалиться. Но Тодороки почему-то не сильно это тревожило. Он искренне верил, что всё образуется. Когда они с Мидорией вместе, все всегда хорошо. Всегда. Шото сходил к месту, откуда они пришли. Как он и предполагал, София успела завалить выход. Камни были большие, тяжелые, вчетвером им бы никак не удалось их оттащить. Но Тодороки на это только вздохнул. – Господин, вы что-то собираетесь делать? – нервно поинтересовался Иар. Шото глянул на него и равнодушно покачал головой. Все его естество твердило о том, что он должен вернуться к Изуку, прижать его к себе, успокоить и пожалеть. Организм рьяно отказывался понимать, что скоро умрет. Первостепенной задачей для него всё равно оставался любимый… – А что я могу сделать? – Тодороки вздохнул. – Могу лишь попросить у вас прощения, – он усмехнулся. – Да как можно? – Мину от этого ж передернуло. – То есть вы уверены, что мы здесь умрем?! – А у тебя есть сомнения? – подал голос Шинсо. Он к ситуации относился намного спокойнее остальных. Все они военные, привыкли, что жизни всегда в опасности. Но на поле боя всё в твоих руках: бейся, беги. А тут такая безнадега… – Ой, – Иар схватился за сердце, – у меня же семья, дети! Хитоши равнодушно на него посмотрел. Он предпочитал считать, что смерть – лишь переход в следующий мир, не более. Не стоит ее так сильно бояться. – Наши товарищи спасут нас, – нервно вздохнула Мина. – Они на поверхности земли, ищут лазейки. Скоро заметят, что выход завален, и сделают что-нибудь! – Многовероятно, что их убили, – фыркнул Шинсо. Тодороки уже не стал это никак комментировать. Он ничего не чувствовал из-за того, что поставил этих троих в такое положение. Пускай. Они военные, они должны быть готовы умереть в любой момент. Стоять на месте альфа не стал, решив вернуться к Изуку. Слишком долго он мечтал о встречи с ним, представлял, надеялся. Инко ведь тоже знает, где они находятся. Забеспокоившись, она наверняка что-то придумает. Без воды можно прожить три-четыре дня, а у них у каждого ещё и фляги есть, что увеличивает срок до недели. Всё должно быть хорошо. Шото опустился на колени рядом с Мидорией, ласково погладил его по плечу. Омега задрожал и открыл глаза. – П-почему… – он тяжело вздохнул, преодолевая слабость, – почему мы всё ещё здесь? – Извини меня, – Тодороки виновато склонил голову, – я был слишком наивным, полагал, что твоя сестра не станет меня убивать, – он поджал губы. Изуку удивленно на него посмотрел. – С-София? – тихо уточнил он. – Да, – альфа погладил его по голове, убирая волосы с лица. – Она завалила выход из этого жуткого подземелья… Но не бойся, я верю, кто-нибудь нас спасет, – ободряюще сказал он. Мидория устало покачал головой. – Тебя – да, – тихо сказал он. – Но я… кажется, больше протянуть не смогу, – Изуку тихо закашлял. Здесь было довольно холодно, неудивительно, что омега простудился. – Не говори так, – Тодороки прижал мужа к себе. – Всё будет хорошо, – прошептал он тихо, – всё будет хорошо. Они сидели в молчании довольно долго. Шото гладил Мидорию по волосам, не в состоянии перестать радоваться из-за того, что наконец нашел его. Уверенность в том, что кто-то да поможет им не покидала его. Иар и Мина, не желая сдаваться, искали другие выходы, дважды чуть не свалились в какие-то расщелины. После стали чуть более осторожными. Они расхаживали туда-сюда, волновались. Свет факела постепенно становился меньше, пока он полностью не погас. Время, судя по биологическим часам, близилось к вечеру. Альфы прекращали ворчать, суетиться, кричать. Они рассаживались по углам, закрывали глаза. Шинсо уснул практически мгновенно. Тодороки не хотел смыкать глаза, волнуясь, что с Изуку что-то случится. Гладил его по голове, нежно покачивая туда-сюда на руках. Омега, кажется, немного согрелся, на его лице даже появилась слабая успокоенная улыбка. Шото напрягал глаза, пытаясь в кромешной темноте различить очертания любимого. Он втягивал носом воздух, но аромат Мидории был слишком слабым, его невозможно было учуять. Альфа был напряжен, внимательно вслушивался в дыхание омеги. Его не покидали смутные беспокойства, что с Изуку что-то случится. Или уже случилось. Тодороки боялся себе в этом признаваться, боялся об этом думать, но он не мог не переживать, что Мидория заболел и оправиться уже не сможет. Что с ним тут могло случиться? Шото было страшно представить, как можно провести несколько долгих мучительных дней одному во тьме. С жалкими остатками еды. Изуку ведь может никогда от такого не оправиться… Не ясно, сколько прошло часов. Иар с нервным вздохом проснулся. Огляделся по сторонам, издал болезненный вздох. – Я не хочу умирать, – пробормотал он. – Да не умрешь ты, – послышался незамедлительный ответ в десяти шагах от него. – Куда вероятнее, что нас спасут. – Спасут-спасут, – тихо согласился Тодороки. Мидория в его теплых руках заснул, сжавшись. И альфа старался его не будить, покачивая туда-сюда. – Конечно. Моя свекровь не бросит своего сына здесь, обязательно что-то сделает. Она же знает, куда мы пошли, – шептал Шото, пытаясь вселить в самого себя большую уверенность. Это отвлекало его от переживаний об Изуку. Хотелось пить. Всю флягу с водой Тодороки опустошил Мидория, видимо, его собственная вода закончилась пару дней назад. А ещё хотелось есть, но с этим пока что можно было совладать. Темнота и холод не располагали. От темноты уже болели глаза, хотя раньше Шото казалось, что это невозможно. Слышались какие-то звуки, альфа содрогался от мысли, сколько дней Изуку провел здесь. Так и с ума сойти недолго. – Может ещё раз попробуем найти выход, – тихо предложил кто-то. Тодороки даже не смог понять, чей именно это голос. Слишком сильно ему хотелось спать. – Можно… – фыркнул другой. – Если не боишься свалиться в расщелину. – Может это лучше. Быстрая и безболезненная смерть лучше, чем голод. – А кто-то гарантировал, что ты умрешь? Может, просто сломаешь себе обе ноги. А когда нас всё-таки спасут, даже выбраться не сможешь. Шото перекорежило. Он поморщился, устало прикрывая глаза. Ему ещё повезло, что в такой ситуации он оказался со своими слугами-солдатами, привыкшими воевать. Если бы это был кто другой, то уже истерить бы начал наверняка. Тодороки устало оперся спиной о стену и уснул. Он чувствовал, как Изуку двигается в его руках, как дышит, как бьется его сердце. Альфу это успокаивало… Шото открыл глаза, вокруг была темнота. В горле пересохло, он рефлекторно потянулся к фляге на поясе, но вспомнил, что та уже пуста. Поморщился. Ноги онемели: Мидория всё ещё лежал на нем, обхватив слабыми руками. Тодороки с заботой погладил его по голове. – Все живы? – спросил он и зевнул. Все восприятие реальности сбилось, он бы не смог сказать, какой сейчас час. Даже не был уверен, день сейчас или ночь. Ему никто не ответил. Альфа вздрогнул. Куда могли уйти эти трое? Всё же решили искать выход? Дураки совсем? В полнейшей темноте, когда собственных рук не видно! А может спят просто… – Шото, – под его руками что-то зашевелилось, – Шото, это ты, – Изуку схватил его за руку, сжав ледяными пальцами. – Да-да, это я, – Тодороки обнял его и помог сесть. – Как ты? – Мм, – Мидория уткнулся носом в его плечо. Альфа погладил его по спине. Он чувствовал, что омега весь в какой-то пыли и грязи, что от его одежды пахнет совсем не лучшем образом. Но его это ничуть не волновало. – Всё будет хорошо, не переживай, – тихо проговорил Шото. – Я знал, что найду тебя, и я нашел. Теперь я верю, что нас спасут, вот увидишь, это произойдет, – он улыбнулся. Хотя Изуку всё равно не мог этого увидеть. – Я так замерз, – тихо и хрипло выдавил из себя Мидория. – И так устал. Я хочу есть, Шото, может у тебя есть что-нибудь? – он вздрогнул, подняв голову. Тодороки почувствовал, что муж смотрит ему в глаза. Представил его встревоженное выражение лица, большие мешки под глазами, губы, вытянутые в тонкую полосочку. Сразу же стало больно, грустно. Не найдя ничего лучше, альфа крепко его обнял. – Прости… я не подумал, надо было что-то взять с собой, – тихо и виновато сказал он. – М… – Изуку вздрогнул, – Хикару волнуется за тебя… зачем ты пришел за мной? – шепотом спросил он, не желая напрягать голосовые связки. – Он не должен остаться один. – Я пришел за тобой, – горячо воскликнул Шото. – Но если мы теперь умрем оба. – Хикару скучал по тебе. И я скучал… – тихо объяснил Тодороки. – Очень сильно. – А теперь он будет скучать по нам обоим… – прохрипел Мидория. – Всё будет хорошо, всё будет хорошо, – мягко проговорил альфа, поглаживая его по волосам. Он не мог никак по-другому реагировать на эти слова. Без еды человек живет дней двадцать, не больше. Изуку здесь уже больше недели. У него был запас воды – кончился. Наверняка омега уже множество раз падал в голодные обмороки. Они сидели в молчании, Шото гладил любимого по голове. Несмотря на всю ситуацию, он улыбался. Улыбался, радовался и в целом был очень спокоен. А всё из-за того, что наконец нашел любимого. – Как так получилось, что ты заключил с Софией пари? – тихо спросил Тодороки. Мидория что-то устало забурчал. Он опять провалился в беспокойный сон. Вряд ли после он расскажет обо всем об этом. Решит забыть, как страшный сон. Шото сидел и винил себя за то, что ещё тогда, несколько дней назад дома не смог заметить, что с Изуку что-то не так. Не смог решить его проблему, не смог защитить. Мидория тогда был такой красивый, такой здоровый, наполненный жизнью. Он вел себя холодно, будто пытался намекнуть Тодороки, что ничего не в порядке. А тот, дурак, не смог ничего понять… Время тянулось мучительно медленно. Шото ещё не дошел до такого состояния, как Изуку, не засыпал ежесекундно. Организм требовал еду и не собирался переходить в сберегательный режим. Тодороки медленно вздыхал, считая секунды. Пытался как-то себя развлечь и успокоить. Не получалось. Хотелось есть и прилечь на мягкую постель. От холодных и жестких камней уже начинало ныть тело. Он с ужасом думал, как же Мидория жил здесь. Он-то даже к походной жизни и той, не приспособлен. А спать на холодном так опасно для его здоровья! Шото не поднимал с Изуку этой тему, ведь очень долго находился в отъезде, но он надеялся, что у них родится и второй, и третий ребенок. И девочка, и мальчик. А теперь… разве будут они? Тодороки боится, что омега может захворать и умереть, что уж говорить о детях! Он прижимает мужа ближе к себе, пытается окутать его своим теплом и запахом, обезопасить, защитить. Тот жмется к нему, жмется в теплом и мелко дрожит. Шото смотрит на него, напрягает глаза, пытаясь различить очертания. Но слишком темно. Мирное дыхание Мидории успокаивает его, он снова проваливается в сон. Вздрагивает, просыпается. Всё та же картина. Тодороки меняет позу: у него затекло всё тело. Уже одни сутки они точно сидят здесь. Воздух сперся, голова идет кругом. Желудок требует еду, горло – воды. Шото вздыхает, гладит Изуку по голове, наклоняется и целует его. Даже если случится так, что они умрут здесь, то альфа рад, что был рядом с любимым в последние часы его жизни. Что тот чувствовал его теплые крепкие объятья, слышал признания в любви. – Шинсо! – позвал Тодороки громко, качнув головой. Не сразу, но последовал ответ: – Господин? – Вы где все? – Я здесь, – послышались шаги, видимо, Хитоши подошел. – А Иар с Миной… вроде как… – Шото ясно представил, как он неопределенно махнул рукой, – вроде как пошли разгребать тот завал около лестницы. – Но вдвоем это нереально, – удивился Тодороки. – Не попытаться они не могли, – а сейчас Шинсо наверняка пожал плечами. Шото очень хорошо знает его. –Ясно… по твоим ощущениям, какой сейчас час? – Вечер, полагаю, – Хитоши чем-то зашуршал. Наверное, одеждой. Было холодно, поэтому все кутались во что только можно. – Хотя я уже ни в чем не уверен. – Я тоже, – Шото устало вздохнул. – Чего ж они нас не ищут-то? Сутки уже тут торчим считай… Прошло ещё около часа. А, может, больше. Или нет, лишь пятнадцать минут. Тодороки не мог сказать точно. Да что там точно, даже приблизительно. В голове был какой-то дурман. Из-за темноты перед глазами порой плясали разноцветные точки. Альфа прикрыл глаза, устало вздыхая. От голода его обоняние обострилось, он явственнее начал чувствовать сырость. Шото отдаленно подумал, что им ещё повезло. Мидория был заперт в одной комнате, пусть и большой, где рано или поздно кончился бы свежий воздух. Хотя, впрочем, умереть от недостатка воздуха, возможно, менее безболезненно, чем от голода. Голодная смерть считается такой болезненной! Тодороки ненадолго провалился в неспокойный сон, поддавшись влиянию темноты. – Господин-господин! – кто-то агрессивно и радостно будил его. Шото медленно разлепил глаза, сфокусировал зрение. Всё та же беспросветная мгла. – Шинсо? – он сменил позу, крепче перехватывая Изуку. – Что? – Там виднеется свет, господин! – воскликнул Хитоши. – Иар с Миной раскапывали каменный завал. И вдруг их осветил тоненький лучик света и послышались голоса! Сверху кто-то тоже пытается откопать выход! – Да? – Тодороки оживился. Он бережно перехватил Мидорию и медленно, но решительно поднялся на ноги. Это было ошибкой. Его сразу же зашатало из стороны в стороны, голове стало больно. Шото оперся боком о стену, тяжело дыша. Видимо, он зависим от еды куда больше, чем предполагал. Глаза слипаются, хочется обратно сесть. Но он преодолевает усталость и делает нерешительный шаг вперед. Изуку в его руках болезненно начинает стонать. Тодороки прижимает его ближе к себе, боится уронить. Он идет медленно, пробираясь к месту, откуда они пришли. Боится упасть или напороться на осколки. Судя по шагам, Шинсо идет неподалеку. Шото чуть не врезается в стену, тяжело дышит. Голова болит, страшно хочется есть. Альфа и не думал раньше, что от голода на него может напасть такая жуткая слабость. Вдруг он замечает из-за угла тонкий световой лучик. Спешно идет туда, сердце от нетерпения начинает биться быстрее. Тодороки хочет вылезти на свет, чтобы сразу же найти мужу лекаря. Он замирает у стены, глядя на силуэты, двигающиеся туда-сюда. Иар всё ещё продолжает двигать тяжеленые камни, Мина выдохлась. С той стороны кто-то явно им помогает, медленно, но верно щель становится всё больше и больше. Слышатся голоса, кто-то подгоняет рабочих. Иар, измученный на годы вперед, отходит к стене и съезжает по ней вниз, тяжело дыша. Он устало смотрит на свет, что пробивается меж камней в щели, и шепотом благодарит множество богов, которое знает. Мина вторит ему, они вместе молятся. Шинсо сидит неподалеку, он безмятежен, как и всегда. Тодороки усмехается, думая, что не знает, что в целом свете может вывести из равновесия этого альфу. – А… – Изуку вдруг издает болезненный стон. Шото взволнованно опускает к нему глаза. – Потерпи ещё немного, ещё чуть-чуть, – шепчет он, целуя мужа в лоб. Тот лишь тихо стонет и жмется к нему. Просвет постепенно становится больше. Хитоши, чьи силы ещё не на исходе, решительно поднимается и откидывает в сторону несколько крупных камней. Те лениво перекатываются и ударяются в стену. Сверху слышны голоса. – Вы живы там? – кричит кто-то. После доносятся ещё крики. Иар первым бросается к просвету. Он осторожно пролезает через щель, машет спасителям. Те хватают его за руки и помогают подняться по лестнице к свету. Следующей спешит Мина, радостно ликуя. Шинсо спокоен, он и так видит, что спасется. Тодороки крепче прижимает к себе Изуку. Тот неспокойно дремлет, слыша множество людских голосов. Щель между камнями расширяется ещё, вылезти можно спокойно. Хитоши оборачивается на Шото, неуверенно смотрит, спрашивает глазами, мол, помощь нужна. – Вылезай уже, – говорит Тодороки и отталкивается от стены, медленно подходя к выходу. На свету видно, как Мидория плох. Его волосы спутались, под глазами залегли темные круги. Кожа кажется прозрачной, все тело мягкое, податливое. Сердце Шото пропускает удар. Альфа прижимает Изуку по-другому к себе, тот сонно обхватывает его руками за шею. Тодороки осторожно пролезает с ним меж камней, смотрит вверх. Несколько ступенек лестницы и небо, будто они на дне колодца. Оттуда на них смотрят множество пар глаз. Кто-то наклоняется, хватает Мидорию подмышки и тянет резко наверх. Тот испуганно открывает глаза, смотрит на Шото, что ревностно пытается вылезти сразу же за ним. Он застревает в камнях. Приходится ждать, пока и ему помогают выкарабкаться. Шото обессиленно садится на траву, удивленно наблюдая за тем, как Иар целует землю и благодарит небеса. Облегчение и радость разливаются по телу, сердце медленно успокаивается. Он осматривается по сторонам, но никого из людей не узнает. – Чьи вы люди? – нахмурившись, хрипло уточняет Тодороки, припадая губами к горлышку протянутой фляги. Мина с Шинсо уже пьют из ближайшего ручейка. Изуку обессиленно лежит на земле, тяжело дышит. Он морщится от яркого солнца, его глаза явно болят. – Мы от госпожи Инко, – отвечает один и подходит к Шото. – Она приказала проверить ситуацию, если что принять меры и любой ценой вернуть ее сына и зятя домой. Тодороки устало усмехается. Он тяжело поднимается, пошатываясь. Медленно подходит к Мидории, что жадно пьет воду. Сейчас отчетливо видно, как он исхудал. Кожа бледная, глаза красные. Волосы спутались. Вся одежда испачкалась, в некоторых местах даже порвалась. Шото наклоняется к нему, хочет взять на руки. Но какая-то альфа опережает его. Тодороки недовольно смотрит на нее, но не сопротивляется. Сил у него не так уж и много. На повозках и лошадях они быстро доезжают до дома свекрови. Всех несчастных сразу же зовут в ванны и к столу. Иар жадно вгрызается в куриные ножки. Изуку же уносят к лекарям. Шото рвётся к нему, но для начала все же спешит поесть. После направляется к мужу, жутко волнуется. – Папа-папа! – в коридоре чуть не сшибает сына с ног. – Хикару, – облегченно выдыхает альфа и быстро целует сына в лоб. – Пойдем скорее со мной, – Тодороки хватает мальчика на руки и бежит с ним в лазарет. – Зачем? – удивляется тот. Он выглядит спокойным, кажется, ещё не успел напугаться таким длительным отсутствием отца. – Ты папу нашел? – Нашел-нашел, – Шото резко открывает дверь, замирая на пороге. Мидория лежит на кровати. Его успели переодеть и обтереть влажными полотенцами. Омега устало смотрит в потолок, прикрыв сонно глаза. Заметив вошедших, лекарь говорит: – Здоровью господина ничего уже не угрожает. Тодороки смотрит на него удивленно. Он ожидал худшего. В руках стоящего рядом слуги пустая тарелка, видимо, Изуку уже накормили…