Мы найдём тебя

Шото проснулся первым. Он открыл глаза, сладко потягиваясь. На лице непроизвольно появилась улыбка. Альфа перевернулся на бок, внимательно глядя на Мидорию, что спал рядышком, натянув одеяло до плеч. Тодороки приподнялся на локте, внимательно уставившись на его лицо. Красивое, любимое. Он вздохнул, принюхиваясь. Отголоски сладкого персикового запаха уже пробивались. Совсем скоро Изуку будет пахнуть так же сладко, как раньше. Шото бережно погладил его по волосам, убирая кудрявые прядки с лица. Он не сдержался и мягко поцеловал мужа в щеку. Тот от этого проснулся. Наморщил сначала нос, после открыл глаза, удивленно посмотрел на альфу. – Прости, – выдохнул тот, – я не хотел тебя разбудить, – он сел. Мидория покачал головой, мол, всё в порядке. – Так хорошо, – он потянулся, зевая, – просыпаться дома. В тепле и комфорте… – омега странно посмотрел на мужа и отвернулся. Тот удивленно посмотрел в ответ. – Какие планы на сегодняшний день? – Какие могут быть планы? – Изуку пожал плечами. – Должность свою я потерял, восстанавливаюсь после… ну… отдыхаю, ничего не делаю, – он блаженно прикрыл глаза, явно наслаждаясь своим бездельем. – Полагаю, ты легко сможешь восстановиться в должности, – мягко улыбнулся Тодороки. – Как вернемся в столицу… – Мм, – Мидория покачал головой, – я уже не хочу. Да и в сенат столько претендентов. Я устал от них, – он зевнул и медленно сполз с кровати. Шото внимательно за ним наблюдал. Омега спустил на пол ноги, поднялся, потягиваясь. Его длинная туника спала до колен. Изуку прошел к столу, где лениво подобрал волосы. – Если не хочешь, – Тодороки вскочил вслед за ним, – и не надо. Одни никому не нужные риски, – он наклонился, собираясь поцеловать мужа в щеку, но вовремя себя остановил. Виновато улыбнулся и отстранился. Мидория удивленно на него посмотрел. Не такого он ожидал. – Д-да… – омега как-то слишком застенчиво улыбнулся. – А ты? Тебя не отправляют в новый поход? – Пока их не предвидится, – засмеялся Шото, взяв мужа за руку, потянув в коридор. – Зима – я в отпуске. Скоро поеду тренировать новобранцев. Ничего интересного, – он махнул рукой. Изуку мягко улыбнулся, ничего больше не сказав. Они прошлись по маленькому узкому коридору от спальни к ваннам. Мидория первым проскользнул внутрь, Тодороки нерешительно поспешил за ним. Омега сразу же скрылся за ширмой, где к нему подскочили слуги. Шото скрылся за своей, присев на стул. Слуги подскочили и к нему, стягивая тунику и разминая плечи. Альфа не обращал на это никакого внимания. Он раздумывал над тем, чем же заняться им этим днем. Его отпуск не продлится вечно, да и скоро возвращаться обратно. У Изуку не достаточно сил, чтобы куда-то тащиться… Они закончили с водными процедурами через полчаса, вышли в столовую. Здесь же обнаружили и Хикару, что давно их дожидался. Мальчик сидел на стульчике и весело болтал ногами, играясь с двумя игрушками – новой курой и петушком. Он обернулся на звук шагов и сразу же спрыгнул со стула, побежав к ним на встречу. Тодороки замедлился, чуть раскинул в стороны руки, готовый поймать его в свои объятия. Привык. Но Хикару не добежал до него, врезавшись в ноги Изуку, что шел чуть впереди. – Ох-ох, – Изуку опустил голову, застонав, – ты так меня собьешь, – улыбнулся он, потрепав сына по голове. – Осторожнее надо быть. Хикару проигнорировал его слова, потянув ручки вверх, как бы прося взять его на руки. Мидория неуверенно улыбнулся, виновато улыбнувшись. – Ну-ну! – мальчик запрыгал на месте, делая просящее выражение лица. – Ты уже такой большой, – протянул Изуку. – Я не могу тебя поднять, извини, – он вздохнул. Хикару разочарованно вздохнул. Он продолжил руками цепляться за одежду, не желая никуда отходить. – Пойдем сегодня гулять? – попросил мальчик. Изуку качнул головой и вздохнул. – Нет, – он вздохнул. – Прости, у меня не так много сил, я не смогу никуда пойти, – извинился он. Хикару обиженно насупился и отошел к Шото, что с улыбкой за ними наблюдал. Он присел перед сыном на корточки, взяв его за руку. – А я могу взять тебя на руки, – тихо прошептал он мальчику на ухо. Тот удивленно на него посмотрел, его глаза радостно загорелись. Хикару поднял ручки, запрыгав на месте. Тодороки обхватил его и поднялся, улыбаясь. – Папа-папа, смотри, я выше тебя! – радостно закричал мальчик, привлекая внимание Изуку, что уже сел за стол на продолговатую перину. Шото привык сидеть на стульях, его так приучила армия. Но Мидория его рвения не разделял, искренне предпочитая обычные ложа, которые использовали все. – Ага, – Изуку улыбнулся, обернувшись к ним. Его глаза стали неожиданно добрыми, счастливыми. Тодороки растерянно посмотрел в ответ. Он медленно прошел к столу, присел, посадив сына на колени. Тот такому раскладу вещей был очень даже рад. Слуги начали расставлять еду, тихонько расхаживая меж ними. Мидория с Шото не отводили глаз друг от друга. В какой-то момент омега улыбнулся шире и хихикнул. Альфа тут же отчего вспыхнул, его щеки залила краска. Давно, очень давно он не видел, как Изуку смеется. – Чего ты смеешься? – шепотом спросил он. Но Изуку всё равно услышал. Он качнул головой, подперев ее рукой. – Вы хорошо вместе смотритесь, – вместо ответа на вопрос сказал он. Тодороки удивился, но больше ничего не спросил. В молчании они приступили к еде. Но тишина продлилась недолго: Хикару сразу же начал рассказывать о чем-то. Он показывал взрослым своих игрушек, весело прыгая ими по столу. Мидория смотрел на это около минуты, а после решительно сказал: – Сынок, за столом нельзя играть, – в его голосе послышалось немного строгости. Мальчик удивленно на него посмотрел. – Ну-у, – он насупился, обернувшись на отца, ожидая его поддержки. Но тот, как последний предатель, поддержал мужа: – За столом действительно нельзя играть. Давай ты сначала покушаешь, а после уже поиграешь, – он улыбнулся. Изуку чуть недовольно на него посмотрел и усмехнулся. – Стоило бы сначала покушать, после поучиться, а затем уж поиграть. – Не хочу, – Хикару обиженно насупился, надув губки. Мидория покачал головой, глядя на него, и мальчик стыдливо спрятал лицо у отца на груди. Игрушки прижимал к себе, неготовый их никуда убирать. – Сына, – Шото погладил мальчика по спине, – убери, пожалуйста, свои игрушки на полку. – Ну-у, – тот поднял на него большие глаза, полные мольбы. Тодороки умиленно улыбнулся и сжалился: – Хотя бы куру. Петушка, так и быть, можешь оставить, но не играйся, – проговорил он. Изуку не стал возражать. Он тоже прекрасно знал, как сын дорожит этим петушком. – Ну… нет, можно я обе оставлю? – попросил Хикару. – Я играться не буду. – Нет, – твердо ответил Шото. – Нельзя, – он вздохнул. Мальчик грустно опустил голову. Он слез с колен отца и направился к стене, где стояли цветы. Поставил игрушки на полку и вернулся к родителям. – Ты отставил две игрушки, – протянул Изуку, удивленно на него посмотрев. – Почему? Я думал, ты очень сильно любишь петушка, даже купаться с ним ходишь. – Да? – удивился Тодороки. – Ему же нельзя купаться. В смысле, петушку. Он же деревянный! – серьезно сказал он. – А я его не мочу, – серьезно отозвался Хикару. – А вместе я их поставил, потому что… – он обернулся на Изуку, посмотрел на него недолго, а после забрался к Шото на колени, – ну просто… Мидория прищурился, удивленно глядя на сына. – Почему? – повторил он свой вопрос. – Потому что… я играю так, что они вместе, – протянул Хикару. – Всегда-всегда. Я не могу убрать куру и оставить петушка. Тогда они будут разделены. Это неправильно, – уверенно проговорил он и принялся за еду. Изуку удивленно посмотрел на сына. Он улыбнулся, отводя глаза. Тодороки внимательно уставился на его мягкую улыбку. Шото обожает её больше всего на свете. После завтрака Мидория решительно отправил сына заниматься, хотя тот усердно сопротивлялся. Ему хотелось играть и веселиться. Никогда ещё на его памяти, двух родителей одновременно не было рядом. – Ты такой строгий с ним, – протянул альфа, удивленно глядя на омегу, что скрестил руки на груди, провожая сына глазами к учителю. Тот пару раз грустно оборачивался, но все же послушно ушел заниматься. – А ты излишне мягкий, – отозвался Изуку, обернувшись к мужу. – Разбаловал его. – Ну-у, – Тодороки виновато качнул головой, – я так давно его не видел, соскучился. Хочу как можно больше времени проводить вместе. – Хорошо тебе, – фыркнул Мидория. – Уедешь обратно на границу, а мне одному его воспитывать, – он отвернулся. Альфа удивленно на него посмотрел. Он медленно обошел омегу кругом, заглянув ему в глаза. – Изуку? – Шото осторожно улыбнулся, – э… ты так недоволен тем, что у меня такая работа? Отдаленная. И я редко бываю дома? – М… – Мидория поджал губы. – Я… – он вздохнул, погладив себя по руке. – Ну так? – Тодороки удивленно приподнял брови. – Или я что-то не так понял. – Ну да, – омега вздохнул. – Меня это удручает, что ты так редко бываешь дома. И не только дело в том, что я один должен заниматься воспитанием Хикару, нет… просто… – он отвел глаза. Шото же, напротив, уставился на него во все глаза, его сердце трепетно забилось. Он подался корпусом вперед, внимательно глядя на мужа. – А что же ещё плохого? У нас же столько слуг, они занимаются бытом. Что ещё тебя может напрягать? – Ты не понял, – Изуку закатил глаза, – ох… – и вздохнул, отвернувшись. Тодороки растерянно на него уставился. Он никогда не был особенно сообразительным. – Что? Поясни. – Ну… меня удручает не то, что мне сложнее становится жить. Нет… С Хикару не так уж и сложно, он лапушка по большей части. Капризничает только, когда устает, – Мидория мягко улыбнулся, думая о сыне. – Меня удручает просто факт того, что тебя нет рядом, – он отвел глаза. Шото удивленно на него посмотрел. – Почему? – тихо спросил он, осторожно взяв омегу за руку. – Я думал, тебе всё равно. – Ну… это не совсем так, – Изуку покачал головой. – Когда ты рядом, я чувствую себя лучше… почему-то, – он опустил глаза, вздыхая. – Увереннее, спокойнее. Я… чувствую себя в безопасности, понимаешь? Если бы ты вернулся домой на полгода раньше, то со мной бы ничего не случилось. Я был бы внимательнее, я бы… не позволил родственничкам, – омега фыркнул, – угрожать нашему сыну, не заключал бы пари с Софией… в котором заведомо нельзя было выиграть… Тодороки встревоженно его оглядел. Он притянул мужа к себе, осторожно обвивая его руками за талию. Мидории стало намного лучше, он набрал вес, округлился. Альфа нарадоваться не мог. – О… я даже не знаю, что сказать, – Шото внимательно посмотрел в его глаза, – разве что… извиниться? Прости меня… я должен был быть рядом, а меня не было, – он виновато пожал плечами. – Да нет, – Изуку махнул рукой, – ты не виноват. Я просто… хочу сказать, что… я раньше об никогда не думал, никогда этого не ценил… но… ты, Шото, ты стал очень дорог для меня за время нашего брака, – он вдруг обхватил альфу руками за шею, прижавшись к нему. Тот выдохнул, сердце на мгновение замерло. Сколько бы времени ни прошло, любовь Тодороки не становится менее пылкой. Он каждый раз вздрагивает, как в молодости, глупо улыбается, краснеет, сердце пропускает удары рядом с Мидорией. – Спасибо, – альфа зарылся носом в пушистые волосы, вздыхая. Отголоски любимого запаха уже пробивались. – Мне очень приятно это слышать. Очень… ты… – М, – Изуку смутился и поспешил отстраниться, – прости, не знаю, что на меня нашло. Просто… три года назад, когда мы были вместе, я не замечал, как это… вместе с тобой. А после ты уехал, я остался один… – он отвел смущенно глаза. Шото встревоженно на него посмотрел. – Я снова чувствую себя виноватым. Прости. – Ты не виноват, я вообще не это хочу сказать, – Мидория нервно хихикнул. – Жизнь без тебя совсем другая. Она такая пустая, пугающая, одинокая, – он закусил губу. – И… недавно ты… столько для меня сделал. Я не думал даже, что поедешь за мной, – омега улыбнулся. Тодороки удивленно на него посмотрел. – Как ты можешь так говорить! – чуть обвиняюще воскликнул он. – Разве не знаешь, как я тебя люблю? Изуку! Я готов отдать свою жизнь за тебя, неужели ты не знаешь? – З-знаю, – робко отозвался омега и покраснел. – Вот… это так… Я думал, что умру… думал, что всё, конец, – он закусил губу. – А тут ты пришел… в первое мгновение мне даже показалось, что это просто сон. Фантазия моего умирающего сознания… – Изуку, – Шото прижал его к себе, поддерживающе погладив по голове. – Ну ты что, – проговорил он и вздохнул. Мидория положил голову ему на плечо. – Ради меня ещё никто ничего такого не делал. А ты… – он заулыбался, прикрыв глаза. – Изуку, прекращай. Такие слова… странные. Я ведь люблю тебя. Очень люблю! Я готов все сделать ради тебя и… и Хикару, – Тодороки внимательно посмотрел на омегу. Тот глупо улыбнулся, нервно вздохнув. Он осторожно погладил альфу по щеке холодной ладонью, смотря ему прямо в глаза. – Я знаю, что ты меня любишь. Но и я хочу донести до тебя, что ты мне очень дорог, что я… – Мидория вдруг покраснел, хотя раньше с ним такого никогда не происходило. Шото удивленно на него посмотрел: не привык наблюдать такую картину. Изуку вдруг приподнялся на носочки, нервно вздыхая, и поцеловал его в губы, зажмурив плотно глаза. Тодороки вздрогнул, по спине побежали мурашки. Он непроизвольно обнял Мидория крепко-крепко, прижимая к себе. Омега отстранился через мгновение, густо-густо покраснев. Альфа внимательно на него смотрел, а после потянул из коридора прочь. Изуку в молчании следовал за ним, не решаясь ничего сказать. Шото тоже молчал, в голове появился дурман. Он толкнул мужа в комнату, закрыв за собой дверь. – Там столько чужих глаз, – объяснил Тодороки, виновато качнув головой. – Аг-га, – поддержал его Мидория, кивнув. Он неуверенно улыбнулся. – Да, будет не очень красиво, если кто-то нас увидит, – он нервно хихикнул. Шото внимательно на него уставился, изучая взглядом. Жар распалялся в его груди, распространяясь к каждой клеточке тела. – Три года я был так далеко от тебя, – пробормотал он, облизывая губы, – я так… соскучился, – горячо воскликнул альфа с ноткой вины. Омега вздрогнул, но улыбнулся. Протянул к нему руку, качнув головой. – Иди сюда, – позвал он, отступая назад. Тодороки подскочил к нему, схватив за руки. Мидория отошел к кровати, присев на самый краешек. Шото навис над ним, тяжело дыша. – Хикару недавно говорил, что хочет братика или сестричку… – Да-да, я помню. Ты мне рассказывал, – Изуку неуверенно кивнул головой, улыбаясь. Тодороки медлил мгновение, а после припал к губам омеги, схватив его за талию и пересаживая дальше на кровать. Мидория обхватил его шею руками, прижимаясь ближе. Он прикрыл глаза. Шото почувствовал, как сердце бьется быстрее. Он сглотнул, пристально глядя на мужа. Где-то отдаленно подумал, может, все это просто сон. Изуку упал на мягкий матрас, глядя на альфу снизу вверх. Он улыбнулся и покраснел. – Это смущает, – вдруг сказал Тодороки, – не так, как я представлял себе, думая о тебе. – Что? – Мидория вздрогнул, покраснев. – Меня три года не было, – пробормотал в свое оправдание Шото. – Я думал об этом… рвался к тебе, – он облизнул губы, прижимаясь к омеге с поцелуями. Его руки лихорадочно начали стягивать с него одежду, раздевать. Изуку расслабленно улыбался, поглаживая мужа по голове. Прикосновение его холодных пальцев были такими приятными, нежными. Омега зарывался в мягкие волосы, перебирал их… Тодороки суматошно целовал его в шею, плечи, ключицу, губы. Прижимался к любимому, изучая его тело будто в первый раз. Снял с Мидории тогу, откинул ее в сторону. Та съехала с кровати на пол. Ничего… Шото тяжело вздохнул, глядя внимательно на мужа. Не мог поверить, что всё это взаправду. Уже смирился с мыслью, что Изуку не будет подпускать его к себе. Альфа осторожно провел рукой по бедру омеги, задирая край его туники, которую тот носил под тогой, как нательную одежду. Мидория нервно вздохнул, улыбаясь. Он не двигался несколько секунд, а после резко сел, схватив мужа за грудки и притягивая к себе. Впился с поцелуем в его губы, прижимая ближе к себе. Тот растерянно на него уставился. Изуку решительно утянул его вниз, вынудив лечь на спину, а сам смело забрался верхом, странно посмотрев на мужа. Тот ошарашенно уставился в ответ. Такого ещё не было. Мидория редко, а то и никогда брал инициативу в свои руки. Омега уперся ладонями в крепкий живот альфы, хитро улыбаясь. Шото не стал лишний раз себя томить, снимая свою тогу и убирая ее в сторону. Изуку решительно начал стягивать с него тунику, сам не спеша раздеваться. Тодороки схватил его в нетерпении за бедра, сжимая пальцами. Пожар разгорался во всем его теле, сердце стучало быстро-быстро, отбивая ровный ритм о ребра, словно собиралось пробить их и вырваться наружу. Они вскоре полностью обнажились, раскинув одежду в разные стороны. Мидория быстро дышал, альфа пристально наблюдал за ним, его грудью, быстро взметавшейся. Он провел ладонью по телу омеги, кровь резко прилила к паху. Изуку внимательно смотрел мужу в глаза, а после смело обхватил его пенис ладонью, крепко сжимая пальцами. Тодороки напрягся, тут же садясь. Он обхватил омегу руками, нежно целуя его в шею. Персиковый запах становился сильнее, ему это жутко нравилось. Мидория ритмично задвигал ладонью, Шото сдавленно блаженно замычал. Он скользнул своими ладонями омеге по пояснице, осторожно оглаживая его ягодицы, и мягко толкнулся двумя пальцами внутрь влажного ануса. Изуку тихо выдохнул, прижавшись к альфе. Тот энергично задвигал рукой, внимательно наблюдая за реакцией мужа, что прикрыл сладко глаза. – Можно уже, – тихо выдохнул он, приподнимаясь на коленях и осторожно насаживаясь попкой на член альфы. Тот еле сдержался, чтобы не зарычать от нетерпения. Он сжал пальцами бока Мидории, внимательно за ним наблюдая. Тот закрыл глаза, положив ладони на его плечи. Он опустился медленно вниз, медленно приподнялся вверх. Тодороки не мог больше ждать: подбил его, опрокинув на спину, а сам навис сверху, тяжело дыша. Крепко схватил омегу за талию, двигая плавно тазом. Изуку сдавленно застонал, отвернувшись. Шото медленно вошел, внимательно следя за реакцией мужа. Жар и наслаждение разливались по всему его телу, радость распалялась в груди. Он навалился на Мидорию, начав двигаться энергичнее. Вошел по самое основание, омега громко выдохнул, сомкнув плотно губы. Тодороки двинулся назад, резко дернувшись вперед. Изуку тихо вновь застонал. Альфа перехватил его ладони, переплетая их пальцы. Его губы скользили по разгоряченному телу омеги, от плеча по шеи к лицу. Он горячо поцеловал мужа, накрыв его губы своими. Тот прижался к нему и тут же отстранился, рвано дыша. Шото ускорился, чувствуя подступающее окончание, начал вбивать Мидорию в кровать, слыша в ответ негромкие, сладкие стоны. – Изуку, – он позвал омегу, не отводя от него глаз, – Изуку! Ты… – дыхание было прерывистым, рваным, – ты говорил, что я дорог… тебе… – Д-да! – Мидория открыл глаза, удивленно на него посмотрев. – Можно ли это считать… – Тодороки замолк на мгновение, еле сдерживаясь от тихого рыка. Знал, что Изуку его не любит, сразу пугается. – Можно ли считать это признанием в любви? – спросил он, посмотрев вновь с трепетом на мужа. Тот зажмурился, слабо кивая. – Да-а! – ответил он, с одновременным стоном, что непроизвольно сорвался с губ. Мидория выгнулся, запрокинув голову назад, и кончил на свой живот, жмуря глаза. Шото перехватил его за талию и резко вошел до конца, кончая и блаженно выдыхая. Наслаждение распространилось от паха к каждой клеточке тела. Изуку под ним тяжело вздохнул, приподнимаясь на локтях. – В какой-то степени, д-да… Я люблю тебя, – негромко проговорил он. – Особенно после всего того, что ты сделал для меня, – тяжело проговорил он. Тодороки спешно вышел, с любовью на него глядя, не хотел, чтобы завязался узел. Точно не сейчас, не в начале дня. – Как я счастлив это слышать, – пробормотал Шото, заваливаясь рядом с мужем на кровать. Он поцеловал омегу в щеку, приобняв его рукой. – Надеюсь, скоро у нас появится ещё один малыш. – Я тоже… – тихо отозвался Мидория.