Для счастья нужно что-то делать, что-то любить и во что-то верить.
© Джозеф Аддисон
Три часа как они в ссоре. На двоих выкурено почти три пачки сигарет «Marlboro Red», выпито больше половины бутылки настоящего шотландского виски и одна бутылка хорошего французского вина, что когда-то была подарена друзьями для «особого» случая (явно не это они имели в виду). Сидя каждый в своей квартире на разных концах города, они упрямо ждут друг от друга первых шагов. Ежесекундно проверяют телефоны, выставленные на беззвучный режим, чтобы не вздрагивать каждый раз, когда мобильный вибрирует, и не испытывать разочарования от того, что пишет и звонит не тот абонент. Оба надеются увидеть заветное «+1» в окошке уведомлений, однако, кутаясь, кто в плед, кто в старую толстовку, они хранят молчание и заталкивают протестующие чувства в самые тёмные и самые холодные уголки души, где те в скором времени перегниют и засмердят, отравляя любовь обидой. Ох, уж эта проклятая гордость! Сколько дверей она захлопнула, когда на пороге, смущаясь, топталось счастье? Им бы просто поговорить. Поделиться своей болью, обсудить страхи и забыть о тревогах, услышав родной голос. Утонуть в объятиях друг друга, согревая лёд внутри теплом своих тел. Увидеть своё отражение на дне любимых глаз. Но нет, уж лучше топить печаль в алкоголе и пытаться спрятаться от реальности за плотной стеной сигаретного дыма, каждый раз убеждая себя, что слёзы на глазах не от избытка чувств, а от едкого дыма. Четыре часа как они в ссоре. На двоих выкурено уже чуть больше трёх пачек сигарет «Marlboro Red», выпита бутылка настоящего шотландского виски, и открыта вторая бутылка хорошего французского вина (на этот раз купленная на годовщину, которая, по всей видимости, не состоится). Телефоны выключены и заброшены под диван, чтобы не раздражали своим молчанием, ведь оба уже ничего не ждут. Сейчас они выкурят до фильтра ещё по одной сигарете, а затем уснут на разных концах города, в разных квартирах и в разных постелях, улёгшись поверх покрывала и не снимая одежды, думая лишь о том, кто больше страдает, и совершенно не думая, почему.