Фрагменты нашей маленькой жизни

      Ночь тиха.              Никаких звуков, кроме дыхания — немного прерывистого, хриплого, жаркого. Опаляющего шею, отчего по коже тут же мурашки. Пока еще слабая волна жара обжигает внутренности, поднимаясь выше. Сладкий стон срывается с губ, когда чужие пальцы касаются бедер и сжимают несильно, но ощутимо.              — Чжань-гэ, — облизнув пересохшие губы, Ибо втягивает носом воздух. Ловит губами обводящий их контур палец, игриво касается кончиком языка, а потом на выдохе шепчет: — Чжань-гэ.              Это просто имя. Ибо произносил его тысячу раз и произнесет снова, но в глазах Сяо Чжаня бушует пламя, когда оно срывается с уст Ван Ибо таким тягучим голосом.              Ибо видит: ему сложно устоять.              Улыбнувшись, он обхватывает кончик пальца и всасывает его в рот, слыша, как прерывисто и резко Сяо Чжань втягивает носом воздух. Как чуть дрожит его тело, прижимающееся к нему, как он мучительно сладко стонет, стоит Ибо начать посасывать.              В последнее время они редко позволяют себе подобное — дразнить, доводить до грани и оставлять ни с чем, лишь обещая восхитительный конец когда-нибудь потом. Они оба — жадные, даже слишком, чтобы проделывать это постоянно, но когда хочется насладиться процессом и получить максимум удовольствия, то ни в чем себе не отказывают.              Сяо Чжань наклоняется ближе, ведет губами по щеке, повторяя путь тут же пальцем. Мокрый, вытащенный из плена рта Ибо, он оставляет след от слюны на чувствительной коже, стоит ладони опуститься на шею.              Приятно, очень приятно. Дыхание Сяо Чжаня и его мимолетные поцелуи, заставляющие кровь кипеть, а возбуждение скручиваться узлами и нарастать. Ибо дышит с трудом: прикосновения Сяо Чжаня становятся все интимнее, все провокационнее, от них и хорошо, и плохо, потому что сил не хватает ни на что, кроме прерывистого вздоха, когда языком Сяо Чжань обводит ареол соска, зажимая между пальцами второй.              Ибо прошибает насквозь, будто бы острыми иглами. Нервные окончания пульсируют, даруя боль и усладу, перед глазами расходятся разноцветные круги, его подбрасывает на постели, стоит Сяо Чжаню отстраниться и вновь припасть к его губам.              Ван Ибо хочет вернуть ту каплю восхитительных ощущений, от которых поджимаются пальцы на ногах и горит каждая клеточка тела. Ему нужно, просто жизненно необходимо снова почувствовать, но Сяо Чжань лишь дразнит его руками, касаясь кончиками пальцев невесомо.              — Куда ты так спешишь?              Спрашивая, Сяо Чжань шепчет ему на ухо, а потом втягивает мочку в рот. Посасывает, очерчивая языком нежную плоть, прикусывая, прежде чем покрыть шею жадными поцелуями, от которых однозначно останутся следы. Ибо не против: ему нравится, очень нравится, когда на теле видны следы их страсти, говорящие куда больше, чем просто слова. Они словно похожи на самую важную вещь, которую Ибо гордится всем демонстрировать. И которую хочет показать всему миру.              — Чжань-гэ, — зовет Ибо умоляя. — Ты убьешь меня.              Он подбрасывает бедра вверх, приглашающе разводя ноги. Сгибает в коленях, стоит ладоням Сяо Чжаня обхватить лодыжки и пойти выше, оглаживая икры. Выше и выше, достигая бедер, перемещая на внутреннюю сторону и трогая уже там, сжимая и пощипывая, срывая с губ Ибо полувздохи-полустоны.              А потом он перемещается ниже сам, припадая к тазовой косточке. Ибо вплетает в волосы Сяо Чжаня пальцы, оттягивает пряди чуть вниз, прижимая следом, требуя большего. Держаться уже трудно, возбуждение охватывает окончательно, вытесняя томность и негу. Их сметает волной страсти и похоти, сильной, неконтролируемой, и, когда Сяо Чжань обхватывает его член пальцами, сжимая головку, Ибо стонет уже в голос.              Не удержавшись, он толкается в ладонь. Сяо Чжань удерживает его свободной рукой, тихий смешок вырывается у него из груди, заставляя Ибо зашипеть.              В принципе, в действиях Сяо Чжаня нет ничего такого, чего они не делали раньше, — просто прикосновения-поглаживания, жаркий шепот на ухо и умопомрачительные поцелуи. Малость, от которой волнами по телу ощутимая дрожь и пересыхает во рту.              — У тебя такие красивые ноги, ты знаешь? — каждое свое слово он подкрепляет поцелуем. — Просто преступление.              Ибо сдавленно охает, чувствуя, как языком Сяо Чжань очерчивает родинку на одной из ног. Способность связно мыслить теряется в ощущениях, Ибо снова охает, всхлипывая каждый раз, это так чертовски горячо, невыносимо приятно, что кажется, будто бы не хватит всей его выдержки, пока Сяо Чжань сделает что-нибудь еще.              А ему так хочется, так хочется, чтобы Сяо Чжань уделил внимание не только его ногам. Чтобы он прикоснулся к члену, взял его в рот, одновременно с этим растягивая пальцами. Хочет ощутить сладко-тянущую боль от проникновения, отзывающуюся в каждой клеточке острыми вспышками. И еще много-много чего хочет.              Если бы он мог говорить, то желания тут же были бы озвучены. Но вместо слов Ибо способен произносить только что-то невнятное, шепча в упоении мольбы, которые Сяо Чжань не слышит или же игнорирует намеренно, потому что он по-прежнему не переместился выше.              Пот стекает у Ибо по виску, он ерзает, откровенно намекая; ничего. Сяо Чжань гладит, трогает, покрывает кожу поцелуями, лижет родинки и шепчет слова восхищения, будто бы никогда не делал этого прежде.              Ван Ибо кажется, что он умрет. Он уже умирает, сгорая в мареве желания, словно спичка. Плавится воском, растекаясь по простыням и тут же застывая, лишившись пламени: Сяо Чжань, приподнявшись на локтях, отстраняется.              Его тяжелый, полный поволоки желания взгляд пронзает насквозь. Ибо тянет к нему руки, облизывая губы. Шепчет почти на грани слышимости заветное «Пожалуйста», от которого на губах Сяо Чжаня появляется чувственная улыбка.              — Ибо, — подавшись вперед, Сяо Чжань кладет руки ему на бедра. Ибо жмурится, подставляется под прикосновения, но тут же открывает глаза вновь, попадая в плен в горящий вожделением взгляд. — Я люблю тебя.              — Иди сюда, — ладонями Ибо касается своего тела. Ведет медленно, дразняще прикусывая нижнюю губу. Взгляд Сяо Чжаня становится черным-черным, мглой, пожирающей на своем пути любой лучик света. Ван Ибо готов, чтобы его поглотили тоже. Когда удается поймать руки Сяо Чжаня и потянуть на себя, он постанывает, чувствуя, как соприкасаются их тела.              Он целует Сяо Чжаня тут же. Мокро, всовывая язык в его рот, развязно, до тех пор, пока не заканчивается дыхание. Голову кружит, Ибо кажется, будто бы он кружится сам и мир вместе с ним, превращаясь в дикий водоворот из ощущений.              Просто феерично.              Как долго длится это наслаждение, больше похожее на пытку, он уже не осознает. Наверное, целую вечность и еще немного: время застывает вокруг них плотным кольцом, останавливаясь в конкретной точке, потому что Ибо как-то пропускает тот момент, когда Сяо Чжань оказывается внутри него.              Цепляясь за его плечи, вылизывая его рот, Ибо всхлипывает и двигает бедрами, насаживаясь. Член Сяо Чжаня внутри, от этого так хорошо, так сладко и жарко, что Ибо захлебывается накатившим на него экстазом.              Беспомощный и безвольный, Ибо только и может, что принимать, подмахивая невпопад, сбивая Сяо Чжаня с нужного ритма. Тот держит его за бедра, направляя, хватка крепкая, сильная, но в то же время абсолютно нежная, и это такой мощный контраст, что Ибо кончает, стоит коснуться себя и провести по стволу несколько раз.              У него совершенно нет голоса — только хрип. Сяо Чжань продолжает входить в него — мощно, глубоко, до самого основания, с такими пошлыми звуками, от которых спираль возбуждения скручивается и раскручивается, заставляя Ибо всхлипывать с очередной фрикцией.              Это чистая пытка и наслаждение. Грань тонкая, почти неосязаемая, ее бы преодолеть, но все, что сам Ибо может сейчас, — балансировать на ней, прося большего. Ему не нужно трогать себя снова, он просто хочет, чтобы волны эйфории, еще не успевшей скрыться в чувственности, затопили вновь, лишая кислорода. Он просит, умоляет, и Сяо Чжань — дает, оглаживая бока и целуя.              С одним из поцелуев все и заканчивается. Сяо Чжань замирает, содрогаясь всем телом, Ибо обнимает его за плечи, дыша через раз прямо ему в губы. Его глаза открыты, смотрят прямо в глаза Сяо Чжаня, на дне которых яркие взрывы-вспышки. Это такое красивое зрелище, не передать словами, Ибо смотрит и смотрит, пока не восстанавливается дыхание. Пока не возвращается возможность говорить.              Признание срывается с его губ само собой. Он улыбается, поглаживая взмокшую спину, и говорит, говорит, пока Сяо Чжань не затыкает его очередным поцелуем. Их много, быстрых и поспешных, тягуче-медленных и чувственных.              Ван Ибо отвечает на каждый из них.