Летний Париж в лучах восходящего солнца был похож на розовую сладкую вату: светило прекрасно отражалось в окнах величественных зданий, а светло-фиолетовое небо придавало легкость и толику ребячьей беззаботности еще спящему мегаполису. На улице ни души, только мы с Дамиано нарушали всю эту идиллию спокойного утра. В автомобиле тихо играла приятная музыка, которая идеально подходила под наш затянувшийся разговор о звездах. Мой новый друг по несчастью — ну, или по счастью, тут вопрос спорный — рассказал легенду про царя Ликаона и его дочь Каллисто, про то, как Зевс наказал Беллерофонта и забрал его коня, превратив в созвездие, про легенду о Тельце, похитившем красавицу Европу, и многое другое. Я с немым упоением слушала его рассказы, не смея перебивать, мысленно поражаясь его глубоким познаниям.
Сейчас же мы молча ехали вновь под двести, словно он решил, что наш в некоторой степени душевный разговор окончательно успокоил меня и я теперь не боюсь. Хотя, отчасти так оно и было на самом деле — мне было совсем не страшно, и я пока не поняла: это оттого, что, несмотря на бешеную скорость, Дамиано водит предельно аккуратно, или потому, что я постепенно начинала ему доверять. Молчание между нами было комфортным — хотя, скорее, даже уютным — и именно это, собственно, говорило об относительно доверительных отношениях между нами.
Хоть я и не переставала ежесекундно поражаться тому, что прямо в нескольких десятках сантиметрах от меня сидело чертово произведение искусства, в эту ночь по числу случайно брошенных взглядов лидировал котоподобный, который даже сейчас периодически поглядывал мимолетно в мою сторону, будто надеясь, что я не замечу. А я замечала. Каждый взгляд.
Однако, честно признаться, я сама практически всю дорогу смотрела на него, только не так скрывая это, а напрямую. Да и смысл шифроваться, если меня уже давно запалили за этим делом и даже позволили мне этим легально промышлять.
Только я ведь тоже позволяю, к чему он шифруется?
— Дамиано, — на удивление для самой себя резко произнесла я, на что мужчина даже слегка вздрогнул, быстро поворачиваясь ко мне и чуть сбавляя скорость. Его реакция меня достаточно позабавила, отчего я беззвучно хихикнула, на что вышеупомянутый слегка сощурил глаза. — А сколько тебе лет? — Его внутренние уголки бровей мило чуть поднялись, а глаза расширились.
— Ты для чего-то хочешь посчитать нашу разницу в возрасте? — Его глаза озорно блеснули, щеки чуть напряглись, а я демонстративно цокнула, все еще улыбаясь.
— Ну конечно же, уже неделю эта мысль мне покоя не дает! — наигранно воскликнула я, приложив руку к груди. Однако в следующий момент я почему-то смутилась. — На самом деле я хотела спросить, может, какой-нибудь художник Эпохи Возрождения писал твой портрет? — Эмоции Дамиано вмиг перемешались: на его лице будто бы одновременно появились восторг и изумление. — Просто твой образ с одеждой того времени идеально бы вписался в ту обстановку… — робко продолжила я, на что котоподобный тихо рассмеялся. — Вот я и спросила… — Черт, алкоголь явно давно отключил рациональную часть моего мозга, потому что я сама удивилась, какую чушь сморозила.
— Агата, тебе меня вживую не хватает, что ли, хочешь еще мой портрет у себя дома поставить? — лучезарно самодовольно улыбаясь, начал он, пристально смотря на меня. — Но, если быть точнее, пока у меня. — Дамиано слегка поднял подбородок выше. — Мы же не в эпоху Возрождения живем, если тебе так хочется, ты в любой момент можешь меня сфотографировать — я всегда прекрасен, — не переставая улыбаться, он демонстративно провел кончиками пальцев свободной руки от кадыка до подбородка, запрокинув голову назад, показательно смотря на сумку, что вот он, мол, прямо сейчас позирует, на что я непроизвольно напрягла щеки, потому что подаренный Арой новый телефон я благополучно оставила в квартире, а в сумке лежали совсем иные вещи…
— Какая досада! — наигранно расстроенно воскликнула я, а Дамиано, чуть повернув голову в мою сторону, вопросительно покосился на меня одним глазом. — Я как раз забыла телефон, но у меня есть идея получше! — опершись на подлокотник между нами, я игриво прищурила глаза, на что котоподобный выжидающе изогнул левую бровь. — Мне кажется, логичнее будет тебе сфотографировать меня, потому что я-то хотя бы не смотрю исподтишка, думая, что никто не заметит этого. — Я победно подвинулась ближе к нему, все-таки выпитое давало о себе знать странной смелостью. Дамиано, усмехнувшись как-то подозрительно смущенно, повернулся ко мне и попытался щелкнуть по носу, но я успела увернуться. — Ого, это что это за эмоция сейчас была? — изумленно радостно воскликнула я, смотря, как щеки парня быстро напрягались, а глаза прищуривались.
— Заткнись, — улыбаясь, прошипел он, резко давя на газ, будто надеясь меня этим напугать, чтоб замолчала. Но пока мои инстинкты самосохранения притуплены, я решила наслаждаться моментом и демонстративно еще больше придвинулась к Дамиано, принимая из-за габаритов автомобиля практически положение полулежа и, закинув ногу на ногу, приблизилась носом к темно-вишневому платку, все еще завязанному на его шее, на что брюнет странно покосился на меня. — Позволь узнать, что ты делаешь?
— Ты вкусно пахнешь, — ответила я, вдыхая полной грудью приятный аромат, исходящий от него. — Что за парфюм, никогда ничего подобного не чувствовала? — Котоподобный вдруг подозрительно усмехнулся.
— А я им не пользуюсь, — самодовольно до одурения ответил он, вальяжно смотря на дорогу, на что я приблизилась к его лицу.
— Ты хочешь сказать, что это твой запах? — с удивлением проговорила я, на что брюнет, усмехнувшись, кивнул. — А я ведь проверю! — с вызовом сказала я, вновь ловя на себе взгляд котоподобного, чья левая бровь с не меньшим вызовом была поднята.
— Да делай ты все что хочешь. — Его глаза будто бы непроизвольно прищурились, потому что он, словно заметив это, вновь резко отвернулся к дороге, делая вид, что максимально равнодушен к происходящему.
Но я-то знала, что это не так. Ловко развязав импровизированный шарфик и поднеся его к своему лицу, я вновь почувствовала дурманящий аромат: сигареты, лаванда и какой-то неизвестный мне запах, принятый мною за парфюм.
Да быть не может, чтобы это был его запах, сто процентов какими-то духами брызгается, а сейчас просто издевается над моей доверчивостью. Положив темно-вишневую ткань на панель управления с моей стороны, я вновь потянулась к его шее, предвкушая как выведу на чистую воду его наглый обман. Кончиком носа я еле коснулась теплой кожи, на что грудь Дамиано содрогнулась под напором резко вдыхаемого воздуха, однако его лицо все также не выражало никаких эмоций.
Странно, правда пахнет так… Но может, он просто духи на шею брызнул? Ловко скользнув пальцами на уже расстегнутые будто бы специально для меня верхние пуговицы рубашки, я чуть потянула на себя полосатую ткань, открывая для своих экспериментов его ключицу и правое плечо, по которым я тоже невесомо проскользила носом, остановившись у «vita» на его груди и задерживаясь в ямочке под ключицей, для удобства обхватив его шею левой рукой.
Странно, тут тоже пахнет. Ну не мог же он все тело духами побрызгать? Или мог?..Теперь же я была в слепой зоне и никак не могла видеть его эмоции, что безусловно досадно, но движение его кадыка и рваный вздох мне удалось уловить.
Ему нравится? Чуть вставив заостренные ноготки в его шею, я вновь вернулась к ней, выводя носом узоры на теплой коже. Дамиано вдруг слегка поднял челюсть вверх, отводя в противоположную от меня сторону, словно открывая новые места для моих манипуляций.
Где-то внизу живота вновь завязался морской узел, а предательские мурашки целой сворой пробежали вниз по спине. Облизнувшись, я снова воздушно прикоснулась к разгоряченному телу только уже чуть разомкнутыми губами, оставляя еле заметные влажные дорожки на пульсирующей коже. На это он шумно сглотнул и еще больше отклонил голову, прерывисто дыша.
То есть сейчас будет так же, как в прошлый раз, — практически вся инициатива от меня, а он, весь такой из себя, лишь позволяет мне делать это?! Ну уж нет! Невольно вспоминая его губы и хаотичные движения рук, я с толикой обиды слегка прикусила кожу на его шее, планировав закончить на этом, и как ни в чем не бывало вернуть тело в нормально положение, и вновь продолжить о чем-то бренном разговаривать. Вдруг с характерным визгом автомобиль затормозил, резко поворачивая в какой-то переулок, и остановился на парковочном месте пустующей парижской улицы. И я совершенно не поняла, как оказалась сидящей сверху на Дамиано и упиралась ладонями в его грудь. Одно колено неприятно упиралось в подлокотник, а второе еще более неприятно в дверь.
— Ну и зачем? — На этот раз его самодовольная мордашка оказалась скорее просто «довольной», а я, решив поиздеваться по полной, раз уж все так произошло, будто случайно чуть пошевелила бедрами, ища более удобное положение. Из-под темных пушистых ресниц на меня смотрело два абсолютно черных уголька. Не было видно даже зрачков его фирменных.
— Ты сам сказал. — Демонстративно прикусив нижнюю губу, я положила руки ему на плечи и, мысленно порадовавшись относительно высокому потолку автомобиля, выпрямилась, прогибая поясницу. — «Делай что хочешь»; из его груди вырвался непроизвольный шумный выдох, а ресницы дрогнули. Его рука скользнула чуть ниже корсета и остановилась немного выше копчика, притягивая меня еще ближе к себе. — Вот я и делаю. — Совершенно непроизвольно, скорее, даже инстинктивно, я проскользнула промежностью по его бугорку на штанах. Наши резкие вздохи вдруг слились воедино, от ощутимого ответного толчка внизу живота приятно потянуло, а бабочки будто бы вовсе были готовы разорвать своими крыльями мою грудную клетку. Он опьянено смотрел на меня, точно изучая каждую мелочь, наконец до приятной боли сжимая мне ягодицу сквозь тонкую ткань платья и будто прося вновь совершить подобное движение. Что я и сделала, параллельно замечая, что водительское сиденье отъезжало назад, а спинка слегка отклонялась. Незаметно для самой себя нахмурила брови, касаясь полусогнутыми пальцами его идеально ровной скулы, чувствуя едва ощутимую щетину кожей. — Боже, кому ты продал душу? — скользя пальцами вниз к его шее, прошептала прямо в его губы, которые в этот момент тронула отчасти самодовольная улыбка. Его вторая рука взяла меня под шею, в то время пока он наклонил голову в бок.
— Тому же, кому и ты, — скопировав мою манеру, произнес он, улыбаясь и притягивая еще ближе, а я и не сопротивлялась. Движения моего таза приобрели поступательный характер, от приятного трения в нервном узле концентрировались сладкие импульсы, отдающие новыми спазмообразными сокращениями пресса. Его губы вдруг резко влажно прильнули к моим, на что внутри все еще сильнее сжалось, а из груди вырвался первый приглушенный стон.
Поцелуи стали жестче, требовательнее, подняв лишнюю ткань платья, он опустил руки на ягодицы, сжимая их, задавая моим движениям ритм. Когда я в очередной раз прогнулась в пояснице, скользя рукой вниз по мужской груди к животу, Дамиано сдавленно зарычал, раня мою нижнюю губу, резко увеличившимися клыками.
Хищник и жертва. И я даже не знаю, кто есть кто сейчас. Желание взяло определенный верх над здравым смыслом, и я, не разрывая поцелуй, потянулась к сумочке, лежащей на моем сиденье, чтобы достать из нее необходимый материал. От моих телодвижений котоподобный ненадолго отстранился, смотря вопросительно, однако, заметив коробочку Masculan в моих руках, его брови поднялись вверх, глаза расширились, а щеки напряглись. К удивлению, свои ядовитые комментарии он оставил при себе и, притянув меня вновь к себе, жадно целуя, периодически будто прокручивая ситуацию и улыбаясь мне в губы, одной рукой перехватил пачку, открывая ее.
Под шумный вдох опустив руки на его ремень, я ловко расстегнула его, подобие шуршания фольги резануло слух, пока я одной рукой расстегивала пуговицу с молнией. Клянусь, никогда в своей жизни я не видела, чтобы даже гребаный кусок латекса надевали настолько, сука, эстетично. Не отрывая взгляда своих томных черных глаз, Дамиано вновь опустил руки под юбку на мои ягодицы, одновременно с тем отодвигая лишнюю ткань трусов, насаживая на себя.
Пожар. Громко застонав и откинув голову назад, я схватилась руками за спинку кресла, медленно принимая его целиком. Опустив меня до основания, томно выдохнув, он прижал свой корпус к моему, зарываясь одной рукой в волосах, и припал губами к моей шее. C каждым толчком он ускорялся, его горячее дыхание обжигало мое тело, а от руки на ягодице определенно останутся синяки. До боли закусив раненую губу в попытке заглушить очередной стон, я почувствовала во рту металлический вкус крови, и зло схватилась одной рукой за его плечо, яростно царапая в качестве мести, на что почувствовала достаточно ощутимый укол в шею. Вот же сука…
Пожар. Несмотря на то что сверху была я, определенно руководил процессом он, что мне даже нравилось. Его томные, до ужаса возбуждающие сдержанные стоны, замаскированные вздохами, просто сводили с ума, потому что каждый раз, когда я слышала это, внизу живота концентрировался горячий щекочущий комок, опускающийся ниже. Еще никогда в жизни я не видела настолько красивого секса, а сейчас я будто бы сама попала в какой-то роман по типу «пятьдесят оттенков серого». Он, словно слыша мои мысли, периодически еле заметно улыбался уголком рта, затем или притягивал меня к своим губам, заставляя чуть согнуться, или ласкал шею языком.
Пожар. Оторвав спину от сиденья, он наклонился вперед, заставляя меня непроизвольно выгнуться назад и обхватить его руками. Новый угол подарил абсолютно необычную для меня гамму ощущений, он также способствовал дополнительному трению клитора о тело мужчины. Теперь каждый толчок отдавал не только теплыми спазмами внизу живота, но и приятными ощущениями ниже, а в совокупности с тихими стонами, срывающимися с губ Дамиано, когда я, слегка дрожа, впивалась в его спину, пусть и через ткань рубашки, ногтями, я вовсе теряла рассудок и в поцелуях даже сама путалась в том, кто кого кусает. Близкая разрядка давала о себе знать чуть подрагивающими приводящими мышцами на бедрах, заметив это, он увеличил амплитуду движений, тем самым создавая еще большее трение.
Громкий стон, сорвался с моих губ, когда я, резко выставив руки перед собой, оттолкнула его обратно к спинке водительского сиденья. Пик. Сжав в руках его рубашку и вновь до крови закусив губу в попытке приглушить вырывающиеся из моей груди звуки, я с чуть замедленным темпом опускалась на пульсирующий орган, чувствуя схваткообразые сокращения внутри, что в совокупности еще больше продлевало удовольствие. C каждым новым толчком спазм становился все сильнее, причем настолько, что я буквально начала чувствовать внутри практически весь его рельеф. Я не сразу поняла, почему вдруг его руки, держащие меня за ягодицы, вдруг резко начали поднимать меня, на что я изо всех сил сопротивлялась, еще глубже принимая его, чувствуя каждое сокращение внутри себя.
Не позволю обламывать мне кайф. Однако такое странное действие мне быстро стало понятно, когда я открыла глаза: его рот был чуть приоткрыт и содрогался от рваного дыхание, в то время пока он с толикой недовольства смотрел прямо мне в глаза. После очередного спазма он вдруг оставил попытки снять меня с себя и жестко, заметно увеличив темп, что лишь усилило сокращения внутри меня, несколько раз насадил меня на себя до основания, вдруг резко зажмурился, притягивая ближе, и сдавленно застонал мне прямо в ухо, больно за него кусая. «Сучка», — тихо прошипел он, восстанавливая сбитое дыхание.
Упс…
***
04:30
Светлая квартира, приятная глазу, переливалась в лучах только взошедшего солнца. Мои сопровождающие на сегодняшней тусовке все еще благополучно пребывали на ней, пока мы с котоподобным уже заходили в одинокую квартиру. После моих наездов за след от клыков на шее, искусанную нижнюю губу и даже пострадавшее ухо, Дамиано с улыбкой вытащил из моего пучка парочку держащих его невидимок, отчего он быстро развалился, падая еле закрученными локонами мне на плечи.
— То есть ты все это спланировала?! — с самодовольной моськой начал он на пороге, когда я дала ему подержать сумку, чтобы разуться, подмечая, что мои колени тоже пострадали, — на них красовались только появляющиеся синяки.
— Да, тебя совратила обычная девушка, живи теперь с этим, — недовольно ответила я, подмечая, что губы ужасно ноют, а ранки на шее неприятно щиплют. — И даже закончить раньше заставила — какая досада! — выпрямившись, я щелкнула Дамиано, чей рот был в изумлении, смешанным с какой-то толикой восторга, чуть прикрыт, по носу, и, демонстративно забирая сумку, отправилась в свои временные апартаменты.
***
13:45
К большому удивлению, голова после выпитого не болела, а вчерашний вечер напоминал о себе лишь слегка трясущимися ногами и небольшими ранками на теле. Быстро встав и удостоверившись, что мои пижамные штаны прикрывают мои травмированные колени, а воротник рубашки в клетку — шею, я двинулась на кухню, потому что меня преследовало уже привычное для меня желание — выпить всю воду в доме с утра. Виктория оживленно рассказывала мужчинам последние сплетни про неизвестных мне людей, хотя, скорее всего, не совсем про них. Также она рассказывала про какую-то репетицию с Томасом и Итаном, в то время пока Арон измученно с видом «еще чуть-чуть и сдохну» залпом пил минералку, а Ясон вальяжно развалился на подоконнике. Дамиано же увлеченно слушал Викторию, опершись плечом на стену прям у прохода, и курил сигарету, держа пепельницу в руке.
Заметив меня, Виктория шутливо поздоровалась, подмечая мою любовь к воде по утрам, котоподобный коротко кивнул, а Арон, убрав бутылку от лица, c прищуренными глазами осматривал меня.
— Малыш, ты шо, у нас голодаешь? — вдруг начал он, когда я открывала бутылку воды, я отрицательно помотала головой и сделала первый глоток. — Тогда зачем ты губы свои сожрала? — От услышанного я немного подавилась, резко опустила бутылку, чуть расплескивая воду на себя, и для вида осмотрела всех присутствующих в комнате, остановив взгляд на котоподобном, которого в этой ситуации выдавал лишь озорные чертики в глазах. — Боже ж, а с ногтями что! — воскликнул Ара, а я только заметила, что под вчерашним натиском старый гель-лак не выдержал и несколько ногтей были сломаны. — Как тебе повезло, что я иду на маникюр через полчаса, поторопись, угощаю.
