16:24
Несколько десятков метров до необходимой комнаты были сравнимы с вечностью, ибо время моего пути тянулось до неприличия долго, да и мешочек этот маленький был уже практически истерзан напрочь моими пальцами, нещадно и абсолютно безобразно нервно теребящими его. Сердце с громким треском грохнулось куда-то в пятки и оттуда предательски било где-то в районе желудка. Одним словом: колотило меня не по-детски. А причина была до боли банальная — одна прекрасная гадина, «помирающая» в помещении за дверью. Хотя, если учитывать то, что мне довелось увидеть вчера, кавычки здесь не к месту. Вообще, справедливая карма получается: он мне нахамил, вот его и хлопнуло, так и надо ему, скотине. Но ведь, с другой стороны, он не обязан что-то чувствовать ко мне, да и бред это полнейший. «Сенсация, двадцатиоднолетняя девушка смогла заинтересовать трехсотлетнего мужчину» — финито ля комедия. Смеяться и плакать одновременно. Осознавание собственной глупости сопровождалось самобичеванием: ну вот зачем ты, дура такая, позволила так близко к себе подойти. Общались бы дальше сарказмом, на кой черт я прыгнула в его постель? Ну, второй раз точно был лишним. Да и он тоже молодец, зачем какие-то надежды, пусть и неясные, мне своим хорошим отношением давать, если на самом деле все иначе. Хотя почему-то в глубине души я была практически на сто процентов уверена, что тот всплеск в мою сторону не что иное, как выброс эмоций, а вот почему это трехсотлетнее существо не в силах их контролировать — другой вопрос. Собравшись с силами и глубоко вздохнув, я постучала три раза в дверь и отворила ее, быстро заходя внутрь. Виктория отвлеклась от увлеченного просмотра чего-то, видимо, интересного на своем телефоне и, улыбнувшись, помахала мне рукой. С радостью я подметила, что ни на этой, ни на другой тыльной стороне кисти точащих костей не наблюдалось, что невольно заставило меня на миг усомниться в своей вменяемости, ибо про вампирскую регенерацию я напрочь забыла. Дамиано же лежал на спине с прикрытыми глазами, его кожа по-прежнему была мертвенно-бледной, также болезненности ему добавляли отчего-то больно уж яркие сине-фиолетовые вены, которые сейчас подозрительно сильно выделялись по всему телу, из-за чего его кожа казалась вовсе фарфоровой. — Приветик, — шепотом проговорила я Вик, махая рукой в ответ, но даже несмотря на то, что мой голос звучал максимально тихо, котоподобный резко распахнул глаза, переводя отчасти рассеянный взгляд на меня. — Тебе тоже, — на автомате выпалила я тем же шепотом, мельком оглядывая Дамиано. Сердце вновь неприятно отдало в желудок, а его пульсацию я чувствовала даже в висках, отчего голова показалась тяжелой, а ноги — ватными. — Т-тут это, — за эту запинку несчастную я готова была себя прибить на месте, но последняя выжившая нервная клетка таки не дала мне этого сделать, поэтому, стараясь не показывать боле своей взволнованности, я продолжила: — Азалия травы какие-то передала. Протянула сверточек вампирше я уж как-то слишком неуклюже, на что она, как-то улыбнувшись одной половинкой рта подозрительно хитро, взяла его. На Дамиано же я не смотрела абсолютно, потому что знала, какую бурю эмоций это во мне вызовет, молчит и на том спасибо. — Супер, спасибо, — подозрительно радостно произнесла она, вставая, все также хитро смотря на меня, из-за чего я глазела на нее с нескрываемым непониманием, после чего Виктория несколько раз подряд подняла и опустила брови. Лиса. — Я пока пойду уточню у Клауда, что из этого можно изобразить, и вернусь. — Сука нет, нет! Только я хотела воскликнуть, что схожу с ней, как она меня перебила: — Подожди меня, я буду через пару минут! — с нескрываемым энтузиазмом произнесла Вики, радостно идя в сторону двери. Вот же сучка. О чем мне с ним, блин, разговаривать? Молчать же совсем не вариант… Ладно, еще не поздно сбежать. Но поток моих мыслей был нагло прерван звуком закрывающейся двери. — Ты как? — робко спросила я, так и не сдвинувшись с места, на этот раз ощущая сердцебиение где-то в глотке, отчего говорить было невыносимо. Дамиано посмотрел мне в глаза, а я же подметила, что его кровавые белки стали чуть менее яркими. — Отлично, — тихо, хрипло, но с явной ноткой сарказма в голосе ответил он, то ли вновь шутя в свою сторону, то ли меня упрекая за такой глупый вопрос. И почему-то казалось мне, что второй вариант явно перевешивает. Откуда-то издалека накатила злость и раздражение: то есть после всего сказанного мне он еще и издевается. — Понятно, — коротко ответила я, после чего закусила щеку, смотря на парня, выражение лица которого выдавало какую-то непонятную гамму эмоций, хотя, вероятнее всего, дело было именно в том, что ему до сих пор больно. — Ясно, — передразнил он меня, продолжая смотреть в глаза, после чего я громко фыркнула, уже было начав поворачиваться к выходу. — У тебя снова проявилась сила, ты кому-то рассказала? От такого кривого вопроса я даже оторопела на миг, не зная даже, что отвечать. — Вик и Мефистофель изначально были в курсе, дальше, я думаю, они сами расскажут тем, кому надо, — так и замерев вполоборота проговорила я, словно робот. На его лице появилась еле заметная ухмылка. — А как же Арон? Герман? Твой отец? — в привычной своей манере начал он, пока злость внутри меня начинала фактически бурлить. — Или ты хочешь сказать, что никто не в курсе? — Ты чего до меня докопался? — возмущенно ответила я, вновь поворачиваясь к нему лицом и складывая руки на груди недовольно. Брови Дамиано вдруг поднялись, отчего выражение его лица стало еще более надменным, будто бы даже боль прошла. — Какая разница вообще? — Разница в том, что ты недоговорила, — коротко ответил он, смотря на меня все также странно, только теперь исподлобья. Возмущение внутри меня достигло практически уровня «максимум», отчего я зло смотрела на него, однако тревожность дикая прошла, что не могло не радовать. — Дамиано, ты сейчас серьезно? — прошипела, аки кошка адская, я, даже чуть наклоняясь в его сторону, на что он самодовольно, будто бы добился того, чего хотел, задрал нос к верху. Ну уж нет, вампир энергетический, я не дам тебе того, чего ты ждешь. Сосредоточившись, я вмиг сделала лицо максимально спокойным, ну, по крайней мере на столько, на сколько это было возможно. — Борец за правду, самому-то не смешно? Демонстративно закатив глаза и цокнув, я вновь уже было начала поворачиваться в сторону двери. — Тебя вчера не ранили? — вдруг резко произнес он, на что мой мозг выдал «ERROR 404» и я вновь замерла, пытаясь переварить услышанное. — Как видишь, целая… — ответила тихо я, смотря широко открытыми глазами на Дамиано, чье лицо вновь выражало непонятные для меня эмоции. Теперь мне уже стало интересно, чего он от меня хочет. — Ясно, — ровно так же, как в первый раз, проговорил он, не отводя от меня свой тяжелый взгляд, отчего внутри появилось чувство до ужаса странное и неприятное, однако как-то описать его я абсолютно не могла. — Что с Леоном? — вновь с непонятной интонацией спросил он, на что мой мозг окончательно взорвался. — То есть вот ты хочешь сказать, что Вик тебе ничего не рассказала из произошедшего? — возмущенно воскликнула я, чуть повысив голос от нахлынувших эмоций, на это он промолчал: я на миг дар речи потеряла. — «Разница в том, что ты недоговорила» — самому не смешно? — передразнила я его, продолжая пилить его недовольным взглядом, на что он лишь цокнул, закатывая глаза. — У нас какой-то душный, вялый диалог выходит… — резко прожестикулировав, я вновь направилась в сторону двери с твердой уверенностью, что на этот раз мне не помешают. — Постой, — коротко, будто бы сквозь зубы прошипел Дамиано, на что я вновь резко повернулась к нему, в возмущении приоткрыв рот. — Это уже даже не смешно! — воскликнула я громко, а мужчина вдруг глаза сощурил недовольно, но вся та же непонятная эмоция на его лице меня до ужаса смущала и злила одновременно, ибо походу я начала догадываться, что все это значит. — Дамиано, у тебя биполярка? Для чего весь этот концерт, я не понимаю… — Агата, — будто бы набравшись смелости начал он даже робко отчасти, его взгляд вмиг смягчился, но даже это на меня не подействовало, и я продолжила, не дав ему ничего сказать боле: — Что «Агата»? Боже, что за детский сад ты опять устраиваешь! — я заметно повысила голос, после чего Дамиано вновь прищурил глаза, смотря на меня зло даже как-то, отчего я невольно поежилась, но останавливаться не собиралась ни при каких условиях. — Что ты вообще хочешь от меня, я же тебя заебала? Какие у тебя там органы от огня этого дебильного пострадали? Мозг тоже был в их числе? — его выражение лица приобретало все более угрожающий вид, поэтому я решила красиво уйти на пике и не выслушивать его дальнейшие реплики в мою сторону. — Боже, тебе самому от себя не тошно? Дамиано, маленький вводный экскурс в социум: если ты хочешь чего-то, то говори прямо, не нужно устраивать истерики. Поправляйся! — на одном дыхании выпалила я, буквально вылетая из комнаты и чуть не впечатываясь в Викторию, которая с видом, будто бы ее за чем-то криминальным спалили, посмотрела одновременно озорно и виновато, отчего мое сердце таки растаяло. — Какая неожиданная встреча! — воскликнула я, на что девушка рассмеялась. — Из меня ужасный шпион… — отшутилась она, после чего из комнаты донеслось еле слышимое угуканье. — Дамиано, прекрати! — не переставая улыбаться ответила она, после чего мы с ней переглянулись и, не сговариваясь, пошли в сторону гостиной. Одновременно я испытывала чертову гору эмоций: с одной стороны, меня до чертиков выбесили его тупые душные вопросы, но с другой мне — было до невозможности приятно, что мои догадки все же оказались верными и шестое чувство меня не подвело. Отец о чем-то отвлеченном говорил с Мефистофелем, пока Клауд с Арой продолжали беседовать на улице, однако, увидев наше появление, второй тотчас же заметно воодушевился — теперь появился новый персонаж, у которого все можно будет выпытать во всех самых сокровенных подробностях. Вдруг со стороны лестницы донеслись чьи-то ленивые шаги. — Герман! — воскликнула я, на всех парах летя к своему товарищу, по которому я за все это время успела, честно говоря, соскучиться. Его сонная опухшая мордашка пробила меня на смех, отчего я пару секунд ничего путного сказать не могла. — Доброе утро в китайской деревне! — он ничего не ответил, только заулыбался тепло и сгреб меня в свои объятия.***
21:17
Остаток дня прошел в максимально дружественной атмосфере. Мефистофель вновь отправился в Инферис, когда начало темнеть, Виктория периодически отходила проведать Дамиано, который, по ее словам, был какой-то не такой, а мы же с Германом, Арой и папой безудержно веселились как в старые добрые времена, из «нового» была только обстановка и Вик с Ароном, а Клауд же задумчиво наблюдал за нами, периодически какую-то историю короткую в тему рассказывая. Мне таки удалось выпытать у папы, как у него обстоят дела с нашей соседкой по участку Алин — тридцатипятилетней девушкой с двумя просто очаровательными собачками-дворняжками, которых помогал забирать из приюта мой отец еще когда я в школе училась. Они были знакомы с самого детства, но в старшей школе она эмигрировала с семьей в Венгрию, где вышла замуж, но, у судьбы на нее были другие планы, поэтому спустя всего пару лет брака они развелись, и она вернулась на родину и, по счастливой случайности, купила дом рядом с нашим. Однако, теперь зная многие иные подробности папиной биографии, я начала буквально нутром чувствовать, что мне что-то недоговорили тогда… — Пап… — проговорила я робко, вовсе не зная, как подвести к необходимому вопросу, ибо просто спрашивать в лоб «кто такая Алин?» как-то не очень. — А она не переживает, что ты пропал куда-то? Все-таки уже несколько дней ты не дома… — Гера задумчиво почесал затылок, что вызвало во мне очередную бурю негодования. — Солнце, она знает… — робко — под стать мне — ответил он, на что я лишь улыбнулась искренне, ибо никакой обиды я боле не испытывала, наоборот, была только рада тому, что сейчас он ничего не скрывает. — Мне еще столько всего нужно тебе рассказать. — Отец улыбнулся грустной улыбкой отчасти, что еще больше убеждало меня в том, как сильно ему стыдно, что молчал так о многом. В процессе дальнейшего разговора Клауд вкратце поведал нам легенду создания мертвого огня, в которой говорилось о том, что, когда на земле были изначальные, их язык был крайне сложен, и очень узкий круг магов мог освоить его. Один из учеников сделал ошибку в заклинании огня — всего одно слово перепутал и породил нечто, из-за которого в будущем погибли миллионы. Также Клауд поведал, что заклинание огня, которое именуется в книгах Живым Огнем является обратным для мертвого, что вполне логично. Если в первую встречу он показался мне черствым закостенелым мужчиной, то сейчас я наверняка могла сказать, почему он покинул пост хранителя, — невыносимой болью на его лице отдавало каждое упоминание предателя. Его миру, его «детям», его ученикам, его дому угрожает огромная опасность, и он не в силах никак повлиять. Не выносит лжи, чинопочитания и подхалимства, он уверен, что сейчас число достойных хранителей равно пальцам на одной руке, все остальные — тщеславные пустышки, гонящиеся лишь за личной выгодой, а не за общим благом. Он несет с собой огромные знания, колоссальную силу и невыносимую душевную боль, что преследует его уже не одну тысячу лет. Слишком близко к сердцу он все принимает, каждое живое существо — родное, близкое, свое. Мефистофель относился к нему с огромным уважением и внимательно слушал все то, что старый демон ему говорил. Если вспомнить характер первого, то становится очевидно, какое влияние имел бывший хранитель на него. На всех. За интересной беседой обо всем на свете, мы вовсе не заметили, как на улице окончательно стемнело. Из окна доносились громкие пения цикад, Клауд разжег камин, пламя из которого оранжевыми бликами освещало комнату, придавая всему волшебный антураж. Виктория сидела в пледе, положив голову на плечо Арону, который, вместе со всеми, внимательно слушал рассказ Германа о том, какое на него влияние оказал мой отец и что это именно благодаря ему его отец разрешил ему оставить обязанности охотника, хоть, как выяснилось, и на время. Я часто замечала долгие взгляды Вики, замершие на активно жестикулирующем моем товарище, и невольно от этого начинала улыбаться, ибо, как мне казалось, по темпераменту они были ужасно похожи, до неприличия даже. — А вы помните, когда мы так сидели последний раз? — спросила я, одурманенная от счастья, подперев кулаком голову, смотря на всех с такой любовью, что аж плакать захотелось. — На новогодних выходных, — с толикой грусти ответил папа, оглядывая нас с Герой, который сейчас поймал взгляд вампирши, еле заметно улыбаясь, но ямочки его фирменные сдали его с потрохами. — Да-а, — завороженно протянул он, переводя глаза на папу, а у меня вовсе побежали по рукам мурашки. — Только тогда у нас был глинтвейн, и мы пели песни под гитару… — легкое потрескивание дров в камине придавало всему такого уюта неземного, что армия мурашек вновь пробежала по моему телу, отчего я вздрогнула даже. — Клауд, мне кажется, им нужно кое-что показать! — игриво воскликнул Ара, поднимаясь под одобрение старого демона и идя в сторону кухни, откуда он притащил маленький деревянный тазик с маленькой кружечкой из такого же материала, и поставил все это дело в середине нашего импровизированного круга. Далее он щелкнул пальцами — и рядом тотчас появились глубокие пивные кружки. Я вопросительно уставилась на эту странную экспозицию. — Зай, зачерпни пинтой водичку и попробуй! — подозрительно радостно воскликнул демон, усаживаясь около меня на ковер. Со словами «ну ладно» я под не менее вопросительные взгляды присутствующих выполнила указание Арона. — Вода, — заключила я после маленького глотка, все еще не понимая, что за странные махинации он тут проворачивает. После этого он сам зачерпнул жидкость той маленькой кружкой и протянул ее мне, смотря настолько озорно и хитро, что аж страшно становилось: что же он туда мне подмешал? Однако я все-таки попробовала. — Да ладно! — воскликнула я, почувствовав приятный вкус легкого глинтвейна. — А ты что думала, Клауд тут один с Вуду в трезвую сидит… — шутливо протянул демон настолько счастливо, что даже бывший хранитель растаял и заулыбался. — Вуду? — воскликнула Виктория, оглядываясь. — Вы занимаетесь этой магией? — восторженно проговорила она, смотря завороженно на демона, пока Ара под шумок всем пинты магическим глинтвейном наполнял. — Промышляю, — тепло ответил он, смотря еще более добро на девушку. — Только Арон говорит про вон ту особу, — Клауд указал рукой в сторону старого книжного шкафа, с одной из полок которого на нас смотрели два ярко-желтых кошачьих глаза. — Ну иди сюда, не вредничай. — Черная, как смоль, кошка мигом спрыгнула с этого атрибута мебели и засеменила чуть устало к своему хозяину, презрительно оглядывая всех присутствующих. Эдакая Ведьмина кошка из сказок. Невероятно! — Теперь не хватает только гитары, — заключил Герман, делая первые глотки горячей жидкости и оглядывая всех, на что Арон демонстративно поднял руку и щелкнул пальцами, — тотчас около моего отца, сидящего ближе всего к камину полубоком на ковре, появилась самая настоящая гитара. — Ну ниалё себе… — улыбнувшись, папа взял музыкальный инструмент, аккуратно начав струны перебирать, красивая мелодия быстро разлилась по дому. Клауд наколдовал нам с другом пледы, поэтому мы, укутавшись, чокнулись громко со всеми под приятную песню гитары, после чего я облокотила голову на плечо Германа, просто до глубины души поражаясь прекрасной атмосфере. Вдруг из коридора донесся тихий звук открывающейся двери, в сторону которого все синхронно обернулись. Из-за тусклого света Дамиано выглядел еще более болезненно — огромные темные круги под глазами доходили практически до середины щек, лицо осунулось. Он шел медленно, но при этом ровно, вновь, очевидно, скрывая боль. — Дами, тебе нужно лежать! — воскликнула Виктория, вставая с дивана, в то время пока Арон сидел около меня с другой стороны от Геры. На это высказывание Клауд лишь вздохнул и махнул рукой, мол, пусть что хочет делает, все равно бесполезно что-либо говорить. — Какая жалость, мне как раз надоело, — шутливо воскликнул он хриплым до невозможности голосом. — Тогда присоединяйся! — под стать котоподобному воскликнул Арон, поднимая пинту. — Ваше здоровье!