Хищник

По мнению Дамиано, Венеция была одним из самых красивых городов Италии, хотя, к чему такая скромность — каждый город этой неугомонной, как и он сам, страны можно назвать действительно уникальным. Но между всеми ними есть одно небольшое сходство: они пахнут ароматами базилика, запахом старинных зданий, излучающих свой особый шарм, сицилийским вином и, безусловно, пиццей. Отчего-то совокупность этих запахов вызывало в душе непреодолимую тоску, отдающуюся в каждом ритмичном ударе сердца. За всю свою жизнь Дамиано, ни многим, ни малым, объездил весь земной шар: успел пожить в Бостоне во времена, когда на европейском континенте творилось сумасшествие, именуемой Второй мировой, в бесконечно депрессивном Лондоне, чарующим своими историями про доктора Ватсона и Шерлока Холмса, на его глазах происходила Французская революция, он даже на русскую историю отчасти повлиял, притащив с «запада» революционные идее, положив вместе с такими же «неугомонными» начало русской интеллигенции и всех вытекающих оттуда последствий, при чем примечательно, что с именем он особо заморачиваться не стал и остановился на Демьяне Делянове, предварительно договорившись с Иваном Давыдовичем о так называемым принятии его в их род, что Арон до сих пор припоминал его излюбленному котоподобному в пред истерическом припадке. Справедливости ради, раньше гораздо больше людей были осведомлены о существовании подземного мира и относились к его жителям со страхом, опаской и большим уважением. …К семье Ивана Давыдовича Дамиано, хотя в данном контексте лучше сказать Демьян, присматривался относительно недолго: после внезапной смерти сына, граф впал в глубокое отчаяние, ибо потерял единственного наследника. Имея достаточно напористости, спустя месяц Дамиано встретился с графом на одной из улиц Санкт-Петербурга, архитектура которого, по мнению котоподобного, с легкостью могла бы потягаться с европейской. Условия «сотрудничества» были взаимовыгодными: Дамиано становился Демьяном — внебрачным сыном Ивана Давыдовича прямиком из Франции, и при этом котоподобный, который все же решил тогда прятать свои настоящие глаза за простыми человеческими, должен был всяческими хитростями помогать ему с продвижением по службе. Договоренность была скреплена рукопожатиями, Дамиано быстро подружился с семьей Ивана Давыдовича, однако жить предпочел отдельно, однако в не менее роскошной квартире. Годы шли, постепенно по городу поползли слухи о нестареющем молодом графе небывалой красоты, коего подозревали в сговоре с самим дьяволом. Они бы удивились, если бы узнали, что этот самый дьявол является отцом одного из немногих его друзей. Взаимоотношения с Иваном Давыдовичем стали своеобразным закрытием гештальта у обоих, ибо со временем первый будто бы даже забыл о том, что Дамиано не его настоящий сын, ровно настолько же, насколько котоподобный на время позабыл об отсутствии родственных связей между ними. Лишь немногим Дамиано раскрыл свою тайну, однако самым важным, пожалуй, был Врубель, картина которого «Демон» находилась сейчас в Третьяковской галерее. Думаю, не стоит говорить, с кого он рисовался, ну а если прочитать «Демона» Лермонтова, литературного героя которого творец частенько сравнивал со своим таинственным знакомым, то и о личности Дамиано многое можно узнать. Жаль только, что «портрет» рисовался из памяти: к концу девятнадцатого века Дамиано больше не мог оставаться в Российской Империи по целому ряду причин. Во-первых, он должен был уже выглядеть, как зрелый мужчина сорока-пятидесяти лет, из-за чего с каждым годом в городе появлялось все больше слухов, во-вторых, этот самый Иван Давыдович отчего-то на старости лет, как считал Дамиано, с ума сошел, ибо взгляды его стали до неприличия консервативными, на почве чего они, собственно, поругались, и котоподобный предпочел вернуться в Париж. Спустя несколько лет Иван Давыдович потерял жену, после чего до Дамиано дошли слухи о быстром угасании его когда-то, а может и не когда-то близкого человека. Ссоры с гордостью длились около двух лет, после чего в самом конце декабря тысяча восемьсот девяносто седьмого он решился, и каким же бы его ужас, когда он при виде буквально умирающего графа осознал, что мог опоздать. Последнюю их теплую беседу Дамиано помнил до сих пор: Делянов с присущей ему добротой вспоминал былое, называя котоподобного «родным человеком», добавляя, что никогда бы не подумал, что в тварях с той стороны так много хорошего. Проститься в тот день было настоящим испытанием, ибо оба знали, что, вероятнее всего, это их последняя встреча. На душе скребли кошки, однако котоподобный все же решился вновь следующим вечером зайти, зачем-то захватив с собой новогодний подарок — книгу «Граф Монте-Кристо» на французском. Но на этот раз он опоздал и, отчего-то даже не решившись зайти в комнату с телом, оставил книгу на кухонном столе, быстро покидая уютную квартиру на Петроградке, пока снег большими хлопьями падал ему на плечи. После этого он больше ни разу не посетил Россию, но… Но на похоронах графа Делянова какая-то юная девушка заметила силуэт в черном пальто и шляпе, из-под которой светились яркие кошачьи глаза… *** Весна тысяча девятьсот девяносто второго выдалась на удивление жаркой, а подобная погода в Венеции равна самому настоящему самоубийству из-за чересчур повышенной влажности. Италия — родина Дамиано, отдавала глубоко внутри щемящей тоской по детству, ибо именно здесь он родился и частично рос, его любовь с этой страной была подобна мазохизму, ибо нигде на всем белом свете ему не было так плохо и так хорошо, потому что здесь когда-то было все, что он любил. В прошлом. Он с ловкостью управлял катером, на коих и происходило до сих пор перемещение по городу, направляясь в сторону своей квартиры, находящейся в районе Сан-Марко. Припарковавшись в специальном месте за домами, Дамиано прошел через арку на площадь, двигаясь оттуда в необходимую сторону по маленьким, но до ужаса излюбленным туристами улочкам. Его внимание привлекла девушка в черном кардигане и обтягивающих джинсах, лежащая ничком сбоку улицы неподалеку от ресторана, в котором котоподобный был частым гостем. Именно по этой причине «отсыпание» этой особы маргинального вида в этом месте отчасти возмутило Дамиано, и он тотчас же обратился к официантке, к сожалению, новенькой. — Извините. — Девушка тотчас же обернулась в его сторону, пока он рассматривал имя на бейджике. — Мария, посмотрите. — Мужчина указал рукой в сторону лежащей девушки. — Не думаю, что вашим посетителям понравится подобное соседство, — Дамиано быстро достал из портмоне купюру в двадцать евро и, сложив вдвое, протянул чуть опешившей девушке. — Решите пожалуйста вопрос. — Мария чуть замешкалась, очевидно не ожидая подобного, после чего быстро закивала головой, сбивчиво повторяя «да, одну минуту» и забежала внутрь заведения, после чего буквально тотчас же вылетела оттуда с пожилым мужчиной, по виду напоминавшим охранника, с которым Дамиано поздоровался коротким кивком — к сожалению, его он тоже не знал. Работники быстро подошли к лежащей девушке, пока Дамиано, сложив руки на груди, безынтересно наблюдал, чтобы его просьба была выполнена. Однако их реакции после того, как они перевернули девушку, таки добавили так называемой перчинки всей ситуации. — Тьфу ты, эта наркоманка вся в волдырях, — брезгливо воскликнул седовласый мужчина, брезгливо скривившись, пока Мария будто бы даже с толикой сочувствия смотрела на нее. — Как закончим, обязательно помой руки и поменяй одежду — не хватало, чтобы мы сифилис какой-то от нее подцепили. — На сифилис не похоже… Что это может быть? — девушка продолжала держать руку незнакомки, пока пожилой охранник скривился в отвращении. — Ну ты пару лет попускай по вене и узнаешь… — Вдруг луч солнца, отраженный от какой-то витрины, юрким солнечным зайчиком упал на руки девушек, после чего Мария в ужасе взвизгнула, чувствуя будто в руках лопнул маленький шарик с водой, отпустила незнакомку, которая с ее стороны упала словно тряпичная кукла. — Ты что творишь? — крикнул он, опуская неизвестную на землю. — Она… Там… — официантка в ужасе трясла рукой, в попытке убрать мерзкую жидкость, что привлекло внимание Дамиано настолько, что он-таки решил подойти, надеясь всеми фазами души, что его догадки ложные. — Позвольте взглянуть, — под удивленные взгляды уже собравшихся зевак, котоподобный быстро подошел к месту происшествия, встречаясь глазами с испуганной девушкой. — Я врач, — коротко заключил он, присаживаясь на корточки и тела, задирая рукав кардигана — на месте волдырей красовались глубокие язвы, сочащиеся сукровицей. — Ну вот откуда они берутся-то все! — одновременно зло и растерянно воскликнул седовласый, срываясь в сторону кафе, в котором, очевидно, был стационарный телефон. — Я звоню в полицию, пусть сами разбираются с этой… — Ей нужно не в полицию, а в больницу, — Дамиано оглядел девушку вновь, окончательно убедившись в своих догадках. — Я сам отвезу, так быстрее. — наигранно задумчиво произнес он, с подозрительной легкостью поднимая незнакомку на руки, перекидывая корпус через плечо. — А вы действительно лучше поменяйте одежду и помойте руки. — бросил он, поспешно удаляясь под удивленные взгляды прохожих. Уж лучше так, чем сводка о «заживо сгоревшем» трупе на первых страницах газет. — Подождите, а деньги! — будто отойдя от транса, крикнула ему вслед Мария, но никто ей не ответил. *** Воспользовавшись своим излюбленным способом перемещения — зеркалом, Дамиано, одним щелчком пальца зашторив окна, положил незнакомку на заправленную кровать, сняв с нее предварительно кардиган. Локтевые сгибы девушки привлекли внимание мужчины, невольно приводя к умозаключению, что в чем-то тот охранник оказался прав. В темном помещении регенерация началась довольно быстро, поэтому Дамиано, в предвкушении близящегося очевидно не особо приятного разговора, истерики и слез, сел на кресло, стоящее в углу спальни, включил настенный торшер и начал читать. Подвывания со стороны этой, как оказалось, оторвы, послышались уже буквально через полчаса, волдыри практически пропали с кожи вместе со следами от шприцов, стало понятно, что скорее всего эта девушка не местная, ибо итальянского колорита в ней было мало. Вскоре девушка окончательно пришла в себя, быстро принимая сидячее положение, хватаясь руками за голову из-за простреливающей боли. — Ай! — пискнула она, сжимая в ладонях волосы, вдруг ошарашенно оглядываясь, останавливая испуганный взгляд на Дамиано, который, вальяжно убрав книгу, положил ногу на ногу, сложив руки в замок. — Где я? — звучало скорее не испуганно, а непонимающе. — Так… как тебя там? — от подобного вопроса котоподобный сдавленно усмехнулся, смотря, как девушка медленно поднимается с кровати. — Дамиано, — будто бы даже чуть шутливо ответил он, уж очень заинтересовавшись ее поведением. — Дамиано, все, что было этой ночью… Ну ты понимаешь, я пошла, это было ошибкой и неправда! — уж больно уверенно произнесла она, таки поднявшись с кровати, уже было двинувшись в сторону выхода. — Как тебя там? — полностью передразнив тон девушки, ехидно произнес мужчина, сложив руки на груди, на что она растеряно обернулась в его сторону. — Виктория… — все еще державшись за раскалывающуюся голову произнесла она, пока котоподобный про себя прыснул от подобной официальность — ну королева, не иначе. — Виктория, насколько я знаю, после «эта ночь была ошибкой» не просыпаются полностью одетыми, лежащими на заправленной кровати. — саркастично произнес он, а девушка окончательно оторопела, замерев в ступоре. — Как… Как я тут оказалась?! — с выпученными бегающими глазами растерянно проговорила она, пока Дамиано на миг задумался о том, как лучше ему сообщить ей о произошедшем. — Что ты помнишь? — пристально смотря ей в глаза, аккуратно спросил он, искренне боясь чересчур эмоциональной реакции девушки на произошедшее. Виктория обессиленно опустилась на кровать, на пару минут в комнате повисла тишина. — Я проснулась… — шепотом начала девушка, нахмурившись, на что Дамиано тяжело вздохнул — уж со слишком большим трудом давался ей сейчас мыслительный процесс. — Так?.. — У…У меня была температура… Я вроде бы заболела!.. — воскликнула девушка, после чего вновь погрузилась в собственные мысли на некоторое время. — Так?.. — вновь повторил котоподобный, пытаясь ее чуть-чуть ускорить. — Я… Пошла в аптеку? — спросила она то ли у себя, то ли у Дамиано, который, очевидно, ничего не знал. — Допустим… И? — А дальше я не помню… — растеряно проговорила она, испуганно мотая больной головой. — Совсем ничего не помню! — ее глаза вновь испуганно забегали по комнате. — Где моя сумка? — ее голос постепенно начинал приобретать истеричные нотки, чего Дамиано очень не хотелось, но и успокоить ее сейчас он никак не мог. — Когда я тебя нашел, при тебе ничего не было… — аккуратно произнес он, смотря, как девушка резко перевела на него взгляд. — В смысле нашел? — опешив, выпалила она, не разрывая зрительного контакта. — В прямом. — коротко ответил он, постепенно придумывая, как включить ее в так называемый курс дела, дать парочку напутствий и отправить восвояси сначала к знакомой ведьме, чтобы она сделала девушке кулон, ну а после в беззаботную вампирскую жизнь. — А ты думала, как ты тут оказалась? — Где? — нервно выпалила она, смотря на него с небольшой опаской, словно почувствовав неладное. — У меня дома, — медленно проговорил Дамиано, шумно вздыхая и нагло перебивая девушку. — Виктория, присядь пожалуйста. — девушка испуганно замотала головой, пятясь к стене за спиной, все еще прямо в глаза своему «спасителю» смотря. — Ну можешь постоять, — на миг он задумался, подбирая нужные слова. — Для начала я хочу сказать, что правда… часто звучит бредово. — Так?.. — растеряно ответила она, вжавшись спиной в стену, на что котоподобный мельком губы поджал. — Насколько я понимаю, ты не заболела… — он вновь тяжело вздохнул, пока девушка ошарашенно распахнула глаза, очевидно придумывая в голове план-побег от этого сумасшедшего. — Ты боишься солнечного света, — он вдруг загнул большой палец на правой руке. — Ты ничего не помнишь, — далее был указательный. — У тебя зажили следы от уколов, — отчего-то она даже не удосужилась в этом убедиться, пока Дамиано загибал средний палец. — Ты хочешь пить? — Чего? — от подобного вопроса девушка вновь растерялась, затем положительно кивнула головой. — Ну да, есть такое… — после чего Дамиано загнул безымянный палец. — Причинно-следственные связи умеешь проводить? — вдруг девушка резко засмеялась, отчего растерялся уже котоподобный. Более того, в припадке девушка согнулась пополам, заливаясь истерическим смехом, длящимся пару минут. — Чувак, ты… — проговорила она, успокаиваясь, смахивая слезы с внутренних уголков глаз. — Ладно, мне, конечно, интересно, чем ты тут занимаешься, но такое пробовать даже я не рискну… Счастливо оставаться! — радостно произнесла она, только было повернувшись в сторону двери, как она тотчас же захлопнулась перед ее носом. Вздрогнув от неожиданности, она вновь повернулась к Дамиано, который отрицательно помотал головой. — Это не смешно, зови своего друга сюда… Молодцы, разыграли! Теперь дайте я уйду, и верните сумку! — прокричала она, пока Дамиано, вновь тяжело вздохнув, щелкнул показательно пальцами, после чего шторы на миг распахнулись, но теперь даже этого было достаточно, чтобы кожа руки девушки, на которую попало солнце, мгновенно покрылась волдырями, вслед за чем послышался сдавленный вскрик Виктории, после чего она сию моментно залезла под кровать. *** Забившись под изголовьем кровати у стены калачиком, девушка наотрез отказывалась покидать свое временное убежище, а Дамиано ее и не спешил торопить. Сразу после ее столь необычного перемещения, он вновь закрыл шторы, пытаясь выйти с Викторией на контакт, но она абсолютно никак не реагировала, лишь ее громкое дыхание с сердцебиением выдавали ее присутствие. Исходя из этого, мужчина решил дать ей время, поэтому вновь вернулся в кресло, закидывая ногу на ногу вальяжно, захватив перед этим книгу. Однако практически час в тишине, разбавляемой периодическим перелистыванием страниц и шумным дыханием, постепенно начинал действовать котоподобному на нервы, и он, решив, что время настало, заговорил. — Господи, да не трону я тебя, клянусь — вылезай, поговорим спокойно… — Ага, в фильмах вся нечисть так говорит, а потом? — на удивление она ответила, только голос ее дрожал нехило, однако от подобного «обзывательства» Дамиано закатил глаза. — Ну ты же понимаешь, что достать тебя из-под этой кровати мне никакого труда не составляет, только я, к слову, такая же нечисть, как и ты, этого не делаю! — фыркнул он, откидываясь на спинку кресла раздраженно, после чего под кроватью воцарилось задумчивое молчание. — Сколько тебе лет? — смягчившись, произнес Дамиано придя к выводу, что сейчас лучше самому сделать шаг навстречу и помочь девушке чуть раскрыться. — Двадцать, — донеслось из-под кровати робким голоском, таки не решившись выходить. — Что было в сумке? — продолжил он, слыша легкое шевеление Виктории, отчего надежда на то, что она сейчас вылезет, появилась вновь. — Деньги, — таким же голосом ответила она, на что Дамиано еле-слышно фыркнул. — Интересно, и на что же? — ехидно спросил он, готовясь читать нотации о том, чтобы она лучше травку всю жизнь курила, чем таким лютым трэшем промышляла, ибо из-за этого, если и не все, то точно добрая половина проблем в ее жизни присутствовало, в том числе и данная. — На комнату, — проговорила она робко, чуть запнувшись, отчего Дамиано заинтересованно приподнял бровь левую. — Мы там с сестрой живем… она еще в школе учится. — А где родители? — отчего-то ее последняя фраза еще больше вывела котоподобного из себя, ибо что-что, а безответственность он ненавидел больше всего, из-за чего его вопрос звучал достаточно грубо. — Умерли, — коротко ответила она, после чего его буквально током шибануло, отчего он непроизвольно дернулся, понимая, что его тон был лишним. — Ну, как умерли, мама умерла полгода назад от лейкемии, а папа бросил нас после рождения Ники — это моя сестра, — после чего она отчего-то усмехнулись. — Квартиру забрали из-за долгов за лечение, которое не помогло, мне пришлось бросить университет и пойти работать, ибо часть задолжности все-таки осталась, я не хотела, чтобы из-за этого Ника бросила школу. Я уже забыла, что значит «нормальная» жизнь. — Дамиано тронуло то, что говорила она обреченно, абсолютно не требуя жалости, однако все же один вопрос беспокоил его. — Извини за бестактность, но как ты умудрялась совмещать все это со своей… привычкой? — спросил он аккуратно, после чего из-под кровати послышался сдавленный смешок. — Благодаря этой привычке я и работала по восемнадцать часов в сутки без выходных, энергия, спать не хочется, сам понимаешь. — в комнате повисло молчание. Мужчина, восседающий в кресле, абсолютно никак не ожидал подобной истории у такой простой, на первый взгляд, девушки. Более того, он отчасти проникся этим даже, из-за терзаний совести не в силах вновь заговорить. Молчала и она, отчего-то хорошо чувствуя ауру этого загадочного парня, пропуская все его эмоции через себя. — Что мне делать? — дрожащим голосом начала она, все еще не покидая свое убежище, на что Дамиано нахмурился. — Мне нужно вернуться домой, она без меня не справится… — Нет, это исключено, — коротко ответил он с сочувствием, тут же поясняя. — Ты новообращенная и убьешь ее в первую же вашу встречу. — Нет, не убью! — произнесла она резко, до ужаса комично высунув голову из-под кровати. — Я же сейчас не хочу бросаться на людей… К тому же она моя сестра, как я могу ее убить? Да я себя скорее убью! — Виктория… — только было начал он, как девушка тотчас же перебила его. — Называй меня Вик! — Хорошо, но со мной пожалуйста без сокращений, — усмехнувшись, ответил он, тотчас же продолжая. — Вик, давай ты поверишь мне на слово, я не хочу ломать твою психику еще сильнее… — Да куда уж сильней, — коротко бросила Виктория, смотря на стену. — Поверь мне, есть куда, — после этой фразы в помещении вновь повисло тяжелое молчание, которое на этот раз нарушил Дамиано. — Сколько было денег в сумке? — девушка тяжело вздохнула, переводя свои бездонные голубые глаза на него, мудрые и уставшие не по годам. — Двести евро, — коротко ответила она, после чего волосы на голове котоподобного буквально встали дыбом. -Вы где сейчас нашли такие цены? — изумленно вскинув брови спросил он, на что девушка лишь плечами пожала, высунувшись на одну четвертую из-под кровати. — Подожди, подожди, двести евро за месяц? — оглядевшись, Виктория с легкой улыбкой кивнула, как бы имея в виду «кому я это говорю?». — Стой, а почему так дешево… Ты же так много работаешь? — пожалуй, единственным, что не познал в своей жизни Дамиано, была бедность, поэтому причинно-следственные связи на эту тему в его голове складывались с трудом, но Виктория, видя окружающий его колорит, все понимала и никак не осуждала этого непонятного персонажа. — Я вроде бы упоминала про оставшиеся долги… — Сколько? — отчего-то робко спросил он, заставив ее вновь улыбнуться уголками рта даже как-то отчаянно будто бы, смиренно. — Осталось сорок три тысячи, семь я добила, — девушка вдруг прикрыла рукой левую часть лица, опираясь обреченно, пустыми потухшими глазами смотря вновь в пол. — Боже, что мне делать? — Дамиано вдруг подозрительно тяжело вздохнул, откидывая голову назад, пока бесконечный поток мыслей в голове снес бы его с ног, если бы он стоял. Мужественность этой бойкой девушки, жертвы обстоятельств, поражала. Тишина повисла вновь. Девушка вдруг отчаянно засмеялась. — Не знаешь какие у нас нынче выплаты по потере кормильца… — проговорила она, вновь заливаясь смехом. — Может мне правда лучше… Ну… Того самого? — робко спросила она, смотря в глаза мужчине пристально, пока у самой начинали собираться кристально-чистые гигантские слезы в уголках. — Значит так, — найдя в себе силы ответить, заговорил Дамиано, изо всех сил держась, чтобы не отвести взгляда от этих пропитанных болью глаз. — Месяц ты живешь здесь, привыкаешь к новой себе, я безвозмездно закрываю твои долги, помогаю Нике с нормальной квартирой, где она сможет учиться в комфортной обстановке, после чего ты отправляешься проживать свою жизнь достойно, главное помни, что мне это ничего не стоит… — с каждым новым словом котоподобного, интервал между каплями из Виктории глаз все уменьшался, после чего она, полностью закрыв лицо руками, разразилась рыданиями, отрицательно мотая головой. Теперь же Дамиано оказался полностью в тупике. — Нет, нет, нет, мне так не надо… Это неправильно! — А что, по-твоему, правильно? — аккуратно продолжил он, боясь лишнее слово сказать. — Убивать свою жизнь на оплату не своих долгов, пуская по вене, чтобы работалось лучше? — тут же на него уставились два стеклянных глаза, после чего вновь на несколько мгновений повисла тишина. — Кем ты работала и где? — Официанткой в пиццерии на въезде в город, в ночном клубе «Вкус ночи», а в перерывах… Давала объявления в газетах и… драила квартиры… — Хорошо, сколько в сумме ты зарабатывала? — он чуть сощурился, пока она задумалась на миг. — От полутора до двух тысяч… — ответила она, шумно носом шмыгая, пока Дамиано вовсе поплавило от того, что за такой колоссальный труд Виктория получала сущие копейки. — Хорошо, Виктория…? — вскинув брови, он уставился на нее пристально, чуть улыбаясь, сориентировалась она достаточно быстро. — Де Анджелис. — Значит так, Виктория Де Анджелис, я нанимаю вас на должность дом.работницы пока на этот месяц, что будет дальше — посмотрим, — чуть улыбаясь, тепло до невозможности начал он, отчего Вик вновь на него растерянно уставилась. — В ваши обязанности будет входить должная эксплуатация стиральной машины, посудомойки, пылесоса, отпаривателя и кофемашины, что касается надбавок, то это тоже само собой разумеющееся, во-первых, уход за цветами… — У тебя разве есть цветы? — усмехнулась грустно она, скромно притупив взгляд в пол. — Будут, — без толики раздражения ответил он, продолжая. — Во-вторых, за влажную уборку, в-третьих, за смену постельного белья, в-четвертых… за… за мою вредность. — Виктория вновь усмехнулась, поднимая усталые глаза на мужчину, вставшего с кресла и направляющегося в ее сторону. — Я же, как добросовестный работодатель, гарантирую оклад в пять тысяч, компенсацией за «токсичную» работу будет являться то, что долг я закрою, но, если тебе так хочется, можешь мне его потихоньку возвращать, я не банк, работаю без процентов и пеней. Ну и напоследок, прямо сейчас я выдаю тебе аванс, ты звонишь сестре и говоришь, что нашла хорошую работу в Милане и сможешь приехать только через месяц, при этом находишь ей нормальную, слышишь, нормальную квартиру. — Абсолютно не веря своим ушам, Виктория смотрела, высунувшись по пояс из-под кровати на Дамиано, который тут же протянул ей руку, за которую она взялась, после чего абсолютно не поняла, как оказалась стоящей напротив своего нового знакомого. — Договорились? — Знаешь, мне будто снова восемь лет, и я договариваюсь с мамой о том, что буду убираться дома только за шоколад… — ее вдруг затрясло, губы задрожали, а из глаз с новой силой брызнули слезы, и ей ничего не оставалось делать, кроме как бессильно уткнуться в подставленное плечо, судорожно повторяя такое простое, но очень важное слово: «Спасибо».