Всего лишь работа

Нежное прикосновение тонких пальцев заставило сделать глубокий вдох. Касания игривые, невесомые, словно пушистые пёрышки ласкали его то по груди, то по животу, то по рукам и ногам. Подбородок и шею обожгло горячее дыхание, линии его челюсти мягко, но настойчиво коснулись пухлые губы, и на его лице сквозь сон появилась лёгкая улыбка. Нежные губы медленно поднялись выше, на секунду замерли у его рта. Вмиг проснувшись, он оттолкнул старую подругу руками, и та чуть не свалилась с кровати — благо, она сидела на его бёдрах и успела ухватиться за ноги. — Совсем с ума сошла?! — закричал Гнев, вытирая лицо и шею тыльной стороной ладони. — Я подумала, что это самый приятный способ проснуться. — Похоть обиженно надула губки и скрестила руки на пышной груди. Её губы и глаза были ярко подведены косметикой, шею тёмной лентой обрамлял бархатный чокер, а её короткое приталенное платье едва закрывало половину бедра, в общем, она выглядела точно так же, как и всегда, чем уже выводила парня из себя. — Свали! — взревел он, еле сдерживаясь, чтобы не ударить подругу, и та нехотя сползла с него, элегантно откидывая прядь волнистых фиолетовых волос за спину. — Мы уже приготовили завтрак, — сказала Похоть, разворачиваясь на излишне высоких каблуках. — Будешь долго валяться, он остынет. Девушка вышла из комнаты, соблазнительно виляя бёдрами, и сразу закрыла за собой дверь. Она знала, что Гнев ненавидит холодную еду, поэтому точно разозлится из-за её угрозы и швырнёт что-нибудь ей вслед. Этим утром в дверь прилетела какая-то книга. Гордость и Зависть деловито копошились на кухне, пока парни медленно просыпались. Лень уткнулся носом в подушку, не имея ни малейшего желания открывать глаза, Обжорство, что поднялся раньше остальных, насвистывал нехитрую мелодию в душе, а Гнев, встав так близко к зеркалу, что раковина почти до боли упёрлась в живот, пытался уложить свои жёсткие ярко-красные волосы. Пластиковая расчёска с тонкими зубчиками с тихим треском сломалась, и Гнев, вмиг возненавидев весь мир, с силой ударил кулаком выложенную кафелем стену. — Тише, тише, — глухо посмеялся остановившийся в дверях Алчность. — Нам ещё пригодятся целые стены. Гнев через зеркало адресовал другу убийственный взгляд, на что тот только усмехнулся, проводя рукой по искусно уложенным медно-рыжим волосам. — Могу посоветовать кондиционер, если не хочешь, чтобы расчёски о волосы ломались. — Он встал около соседней раковины и повесил полотенце на небольшой крючок у зеркала. Из отражения на него смотрел загорелый парень с высоким лбом, хитро прищуренными глазами и полными губами, сложенными в усмешку. Придирчиво осмотрев своё лицо со всех сторон, он взял стоящую на раковине пену для бритья и щедро нанёс её на щёки, шею, подбородок и кожу над верхней губой, недовольно поморщившись, когда пена сквозь губы попала в рот. — Утречко, — протянул румяный после душа Обжорство. Он вышел из кабинки, активно вытирая голову полотенцем, и жизнерадостно улыбнулся друзьям, отчего на его пухлых щеках появились забавные ямочки. — Как настроение? — Лучше не бывает, — усмехнулся Алчность, бросив короткий взгляд на Гнева, что ничего не ответил только по одной причине — во рту была зубная щётка. — Лень так и не проснулся, да? — спросил Обжорство, перекидывая мокрое полотенце через полную руку. — Так спрашиваешь, будто всего день его знаешь. — Алчность послал другу озорной взгляд, в котором просвечивалась долька снисходительности, и тот тихо захихикал, прикрыв рот розоватой ладонью. Зависть расставляла по большому столу тарелки, кружки, раскладывала столовые приборы, пока Гордость заканчивала перекладывать омлет со сковороды в большую миску, из которой потом каждый возьмёт столько, сколько захочет. Тосты уже заняли своё место посередине стола, чайник постепенно кипятил воду, и только тарелка с фруктами пока стояла в стороне, дожидаясь своего часа. Похоть улыбнулась, заглянув на кухню, и тут же уселась прямо на стол, закинув одну ногу на другу так, что её и без того короткое платье поднялось выше положенного. — Слезай, — строго сказала Гордость, подходя к столу. Её кобальтовые глаза смотрели на подругу с укоризной, и Похоть показушно вздохнула. — Сидеть на стульях — это так предсказуемо и банально, — сказала она, чуть поднимая брови. — Каждое утро залезать на стол и повторять одно и то же — вот это предсказуемо и банально. Зависть тихо усмехнулась, а Похоть, обиженно цокнув языком, покинула своё место. — Ты всех разбудила? — спросила Зависть, наливая семь стаканов прохладной воды. Несмотря на то, что в доме было тепло, она всё равно носила свитер с высоким воротом, словно постоянно чувствовала холод, и смотрела на подругу с долей удивления — и как она только ходит в такой лёгкой одежде? Хотя, невесело думала Зависть, будь у неё такая фигура, она бы тоже не стала её прятать за мешковатым комбинезоном. — Ага, — кивнула Похоть, приобнимая подругу за талию, отчего та тут же смутилась и отвернулась, чтобы аккуратное зелёное каре скрыло её лицо. — Они были очень рады моему визиту. — Да, мы слышали, как Гнев радовался, — закатила глаза Гордость, смотря на накрытый стол с удовлетворением. Как всегда — отличная работа. Она и не ожидала от себя меньшего. — Он хочет меня, просто пока не признаёт это. — Да-да-да, все мы просто без ума от тебя одной, — усмехнулся Алчность, облокачиваясь на дверной косяк. Гордость окинула его оценивающим взглядом и покачала головой. Когда-нибудь он поймёт, что рубашку нужно застёгивать до конца и только тогда вешать на шею галстук. На подобное выражение недовольства парень только усмехнулся, сдувая с глаз медно-рыжую чёлку. — И как бы мы только вставали по утрам без твоего мега-эффективного метода? Похоть послала подругам я-же-говорила-взгляд, и Зависть только покачала головой. Возможно, однажды до неё дойдёт. — Где остальные парни? — спросила Гордость, вытирая свои руки цвета молочного шоколада кухонным полотенцем. Одним движением сняв резинку с акрилово-синих волос, она встряхнула головой и посмотрела на собравшихся друзей, что так и не ответили на её вопрос. — Всё уже остывает. — Остывает?! — В комнату вбежал тяжело дышащий Гнев. Его лицо уже успело покраснеть от еле сдерживаемой ярости, и Зависть, собиравшаяся дать парням по стакану воды, отошла назад. Давать Гневу стекло, когда он в таком состоянии, далеко не лучшая идея. — Завтрак должен быть в постели, — протянул Лень, сладко зевая. Он сразу опустился на своё место, сложил руки на столешнице и опустил на них светловолосую кудрявую голову. Его слегка узкие, аристократично грустные глаза с полупрозрачной жёлтой радужкой прикрылись, и он почти сразу уснул, не обращая внимания на неудобную позу и ходящих вокруг него друзей. — Нет, завтрак, определённо, должен быть на кухне! — торжественно сказал Обжорство, потирая пухлые ладони. — И что же у нас сегодня на главный приём пищи? — Мы приготовили твой любимый омлет, — робко улыбнулась Зависть, и Обжорство довольно закивал розововласой головой. — Правда, я не уверена, что у меня получилось так же хорошо, как у Гордости. Но ещё мы поджарили тосты, так что можно сделать бутерброды с сыром или с беконом. — Неправильно ты говоришь, — рассмеялся парень, усаживаясь на стул, стоящий во главе стола. — С сыром, с беконом и с сыром и беконом! Совместный завтрак уже давно вошёл у них в привычку. Они сидели за столом, болтали о чём-то, иногда подшучивали друг над другом. Лень еле-еле ковырял вилкой свой омлет, Гнев съедал всё самым первым, Обжорство только посмеивался над ним, накладывая себе добавку, а Алчность смотрел на них свысока и только усмехался, беззастенчиво считая друзей своей собственностью. — У меня сегодня столько заказов — это просто ужас! — вздохнула Зависть, грея бледные, почти болезненно-зелёные руки о кружку чая. — Почему я не могу работать как Лень? — А он и не работает, — добродушно пожал плечами Обжорство. — Я, честно говоря, удивлён, что его до сих пор не уволили. — Я могу помочь тебе с парой заказов, — с лёгкой улыбкой сказала Похоть, повернувшись к подруге. — У тебя своей работы достаточно, — отрезала Гордость, даже не посмотрев в сторону девушек. — Это не имеет значения, когда работа приносит удовольствие, — промурлыкала Похоть, постукивая ногтем по нижней губе. — А вот тебе не помешало бы иногда расслабляться. — Не тебе говорить мне, что делать. — Ох, ты такая хладнокровная, — покачала головой Похоть. — Ты хотя бы иногда улыбаешься? Звонкий стук во входную дверь заставил всю компанию замереть. Даже Лень приподнял голову, бросив короткий взгляд в сторону источника звука, но сразу же лёг обратно на руки. — У нас гости? — удивилась Зависть, обеспокоенно взглянув на часы. — Не должно быть, — задумчиво протянул Алчность. — Какой идиот додумался отвлекать нас в такую рань?! — заорал Гнев, ударяя по столу крепко сжатыми кулаками. — Ну, ну, — закудахтал Обжорство. — Сейчас мы всё уладим. Стук раздался во второй раз, и Алчность, разозлённый подобным вторжением на его территорию, встал из-за стола, чтобы встретить нежданного гостя. Выйдя в коридор, он открыл дверь, и на пороге появилась невысокая миловидная девушка со светло-серыми волосами, убранными в два высоких пучка, тёмными глазами, что казались большими из-за дурацких круглых очков, и добродушной улыбкой, которую с такой работой, как у них, нечасто встретишь. — Я могу чем-то помочь? — вежливо поинтересовался он, не желая произвести неправильное впечатление. — Я приехала на обучение, — с готовностью ответила та, любопытно разглядывая встретившего её парня. — Вам должно было прийти письмо. — Кто-нибудь получал письма в последнее время? — крикнул Алчность, и к нему на помощь вышла Гордость. — Недавно приходило одно письмо для Лени, — сказала девушка, критичным взглядом проходясь по незнакомке. — Эй, что было в том письме? — спросил Алчность, заглядывая на кухню. — Проснись, засранец! Лень в своей обычной манере уснул прямо за завтраком, и весь переполох про странное письмо прошёл мимо него. Подскочив от громкого голоса Алчности, он глуповато поморгал и смерил разозлённого друга недовольным взглядом. — Чего орёшь? — Тебе на днях приходило письмо? — с нажимом спросил Алчность. — Ну да, — сонно ответил Лень. — И что в нём было? — Я не знаю. — Парень пожал плечами и под яростными взглядами друзей стал объяснять. Его речь была медленной, тягучей, увлекала в сон, и, пока он говорил, Зависть нервно отстукивала ногой неровный ритм, дожидаясь окончания его ответа. — Я его не читал. Его же надо открыть, а для этого нужен нож или ножницы, а за ними надо идти… Зачем столько бессмысленных усилий? — Где сейчас это письмо? — спросила Гордость прежде, чем кто-то из парней успел перейти на крик. — У меня в тумбочке где-то, — вздохнул Лень. — Я не помню. — Я поищу, — сказала Похоть, поднимаясь со своего места. Она вышла из кухни, но не пошла прямиком к комнате Лени, а по пути заглянула в коридор, в конце которого на пороге мялась незнакомка. — О, так ты у нас милашка, — промурлыкала девушка, подмигивая нежданной гостье. — Это мисс Похоть, да? — робко спросила незнакомка, и Алчность, вернувшись в коридор, кивнул. — Только никогда не говори ей «мисс», она потом целую неделю будет ныть о том, что выглядит старше своего возраста. — Прекрати разговаривать с ней, как со старой подругой, — строго сказала Гордость, останавливаясь напротив незнакомки. — Что-то я не помню, чтобы ты представлялась. — Ой, простите! — пролепетала девушка. — Мне так неловко. Меня зовут Апатия. Меня отправили сюда для обучения и стажировки с мистером Лень. Он же здесь живёт, верно? — А с каких пор Лень занимается образованием? — нахмурился Алчность, обращаясь к девушке. — Мне кажется, ты что-то перепутала. — Ничего подобного, — сказала Похоть, выходя в коридор с открытым письмом в руках. — Это приказ начальства. — Стажировка? Когда это у нас появились стажировки? — Алчность забрал письмо из рук подруги и пробежал глазами по строчкам. — Дьявол. Слегка нахмурившись, Гордость забрала у друга письмо и внимательно просмотрела его. Пока она читала, никто не решался её прервать, и во всём доме воцарилась непривычная для этого места тишина. — Ты мог отказаться! — крикнула Гордость в сторону кухни, как только дошла до конца. — Ты мог отправить ответное письмо с отказом! — Ну я же не знал, — повёл плечами Лень. — И хватит уже орать. — Ты не потрудился прочитать письмо, а теперь мы не можем отказаться от этого. И тебе придётся вести стажировку этой… — Апатия, — шёпотом подсказала новоприбывшая девушка. — Нам не нужны лишние кадры в этом доме! — Гнев вышел в коридор и бросил оценивающий взгляд на Апатию, что так и мялась у дверей. — Только не злись. — Алчность осторожно похлопал друга по ключицам. — Она будет доставлять проблемы Лени, а не тебе. — Так эта милашка остаётся! — обрадовалась Похоть. — А можно она будет жить со мной? — Ни в коем случае не соглашайся жить с ней, — полушёпотом произнёс Алчность, посмотрев на Апатию, и девушка смущённо улыбнулась. — У нас нет вариантов, кроме как согласиться на все условия, — деловито сказала Гордость. — На втором этаже как раз есть лишняя комната. Надо будет её обустроить, но это не должно стать большой проблемой. — Проходи. — Алчность чуть улыбнулся новоприбывшей девушке и жестом пригласил её внутрь. — Спасибо! — обрадовалась Апатия, делая неуверенный шаг внутрь дома. — А где мистер Лень? — Он снова уснул, — хохотнул Обжорство, вставая в дверном проёме, ведущем на кухню. — Ты довольно часто будешь видеть его в таком состоянии. — С ума сошли?! — Гнев, покраснев от ярости, сжал кулаки и смотрел на друзей исподлобья, сведя густые брови к переносице. — Нельзя пускать её в наш дом! У нас нет места для ещё одного жильца! — Мы не отправили отказ, поэтому теперь должны принять её, — спокойно сказала Гордость, не давая отразиться на лице тому, как сильно её пугал разозлённый Гнев. И она не случайно сказала «мы»: если бы она повесила всю вину на Лень, тому бы серьёзно не поздоровилось. — Я против! — взревел Гнев, вцепляясь пальцами в свои кроваво-красные волосы, и Алчность заметил, как у него не шее проявилась тёмная вена. Боковым зрением посмотрев на испуганную не самым радушным приёмом Апатию, он медленно притянул её к себе за талию, освобождая выход на улицу. — Нет! Она не будет здесь жить! — Милый, успокойся, это не такая уж и проблема, — сказала Похоть, делая осторожный шаг вперёд. — Нет! — Гнев окончательно вышел из себя, и друзья невольно отшатнулись назад, не имея желания попасть под его горячую руку. — Я не позволю! Если она остаётся, то я ухожу! Выбирайте! Ребята переглянулись, негласно решая, что ответить Гневу, а Гордость только покачала головой. Алчность с каплей настороженности смотрел, как девушка расправляет плечи, поднимает уверенный, непоколебимый взгляд на Гнева и говорит исключительно деловым, не терпящим возражений голосом: — Она остаётся. — Что?! — заорал Гнев, тяжело дыша. — Да как вы смеете?! — Я уже говорила, мы не можем отказаться сейчас. — Да плевать! Раз она остаётся, то я ухожу! Напоследок обведя друзей взглядом и не получив никакой ответной реакции, Гнев прорычал сквозь зубы что-то неразборчивое и выбежал из дома, напоследок громко хлопнув дверью с такой силой, что, казалось, весь дом пошатнулся. Апатия, поняв, что последние несколько секунд практически не дышала, сделала беззвучный, но глубокий вдох, и с благодарностью посмотрела на Алчность, что предусмотрительно убрал её с дороги Гнева. — Вам не стоило… — робко сказала она, поворачиваясь к жильцам. — Ничего, — пожал плечами Обжорство. — Он скоро вернётся.

***

Похоть опять задерживалась на работе, заигравшись с каким-то мужчиной средних лет, но никто не показывал явного волнения: конечно, они не первый год и знакомы, давно стали близкими друзьями и потому просто не могут не переживать друг за друга, но Похоть редко возвращалась домой вовремя, так что до определённого часа никто не бросался бить тревогу. Лень развалился на диване в гостиной и слипающимися глазами смотрел телевизор, рядом с ним в кресле устроилась Зависть, бездумно пробегая глазами по строчкам старой книги и витая в своих мыслях, Апатия развешивала по висящей над столом пробковой доске свои разноцветные заметки, а Гордость, Алчность и Обжорство собрались на кухне, мирно обсуждая прошедший день. Гордость медленно пила морковный сок, разбавленный сливками, и с плохо скрываемым удивлением смотрела на Обжорство, что уже третий раз после ужина вернулся на кухню за добавкой, а тот лишь довольно улыбался и облизывался, передвигая по столу уже опустевшие и ещё не тронутые тарелки. — И всё-таки не слишком она на апатию похожа, — вздохнул Алчность, размешивая в чашке крепкий чёрный кофе. «А завтра опять будет жаловаться, что не мог уснуть», — подумала Гордость. — Вот Лень — он лень и есть, а она какая-то… слишком активная, что ли. — А то ты сначала был таким жадиной, — шутливо сказала девушка. — Ты так говоришь, как будто я сейчас жуткий собственник, — закатил глаза Алчность. Тогда Обжорство, незаметно усмехнувшись, протянул пухлую розовую руку к блюдцу друга, на котором лежала пара печений, и тот, вмиг переменившись в лице, поднял тарелку над головой, чтобы не дать стащить своё угощение. — Что и требовалось доказать, — улыбнулась Гордость. Обжорство тихо рассмеялся, а Алчность, ещё несколько секунд просидев с непонимающим взглядом, резко вздохнул и поставил блюдце обратно на стол. — Это всё эта работа, — протянул он, поправляя аккуратно уложенную светло-рыжую чёлку, хотя поправлять её, собственно, было незачем. — Вы сами-то хоть помните, какими были раньше? — Худым? — задумчиво спросил Обжорство, добродушно улыбаясь. — Похоть точно не была такой пошлой, — кивнула Гордость. — Да и одевалась как-то… поскромнее. — Думаете, с Апатией будет так же? Сейчас она такая милая и трудолюбивая, а потом станет как… Лень? — Ну, апатия и лень — это разные понятия, — учительским тоном сказала девушка, — но что-то похожее у них точно будет. — Надо будет устроить им соревнование: кто меньше проработает, — хохотнул Обжорство, открывая баночку йогурта со вкусом карамельного пудинга. — Но, как бы нам не нравилось то, что происходит, нам придётся постараться, чтобы стажировка не прошла безрезультатно. — Мы-то почему должны стараться? — фыркнула Гордость, поднимаясь из-за стола и убирая опустевший стакан в раковину. — Ответственность за неё лежит на Лени, так что это его работа — учить девчонку. — И ты предлагаешь оставить его один на один с этой задачей? — приподнял брови Обжорство, и Гордость была готова возмутиться, но он не дал ей начать говорить. — Не поможешь, не поддержишь? Вести стажировку далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд, а на беднягу Лень это свалилось без какого-либо предупреждения. Думаете, он знает, что делать? — Он не может оплошать, — нахмурился Алчность. — Его могут за такое и уволить, а я не хочу, чтобы моих друзей выставляли за дверь. — Поэтому мы и должны помочь ему, разве нет? — Обжорство обворожительно улыбнулся, с некоторым облегчением смотря на то, как меняются лица друзей — его слова не прошли бесследно. — Вот если бы вам так неожиданно пришлось вести стажировку, вы бы не захотели помощи? — Ни в коем случае, — покачала головой Гордость, и Алчность беззвучно усмехнулся. — Я бы никому не позволила встревать в мою работу. — Да-да-да, ты у нас сильная и независимая, мы помним, — улыбнулся Алчность, подмигнув подруге. — Только ты не Лень. — Сдаюсь, вы бы не стали просить помощи, — добродушно рассмеялся Обжорство. — Но помочь Лени, я думаю, всё же стоит. Вздохнув, Алчность допил свой кофе, звонко поставил опустевшую кружку на блюдце и уверенно кивнул. Мало иметь что-то, об этом нужно заботиться, иначе оглянуться не успеешь, как оно станет чьим-нибудь чужим. И если теперь ему нужно позаботиться о Лени, помочь ему со стажировкой или работой, он поможет. Алчность и Обжорство поняли друг друга, а Гордость всё смотрела в сторону. Каждый занимается своей работой, не лезет в чужую и не мешает другим — так же всегда было. Менять этот распорядок не хотелось, но мысли о том, что будет, если Лень не справится с работой, неприятно скребли подкорку. — Никто не просит тебя делать его работу. — Алчность похлопал подругу по плечу, и та посмотрела на него, чуть сведя брови. — Только помочь, ничего больше. — Хорошо, да, — вздохнула девушка, поведя плечом, так бы говоря убрать руку. — Поможем, чтобы избежать негативных последствий. — Именно, — улыбнулся ей Алчность. — Но я ещё вот чего не понимаю: зачем вообще эта стажировка? Мы уже сколько лет таким составом работаем, зачем нам ещё кто-то? — Восемь смертных грехов звучит далеко не так хорошо, как семь смертных грехов, — кивнул Обжорство. — Странно всё это, — вздохнула Гордость, переводя взгляд с одного парня на другого. — Надо бы заставить Лень связаться с начальством, задать пару вопросов. — Для начала было бы неплохо выяснить, где шляется Гнев. — Алчность посмотрел на друзей серьёзным взглядом, и те слегка нахмурились. — Он так и не вернулся, да? — уточнил Обжорство. — Нет, — покачала головой Гордость. — И на работу сегодня не пришёл. — Только бы он не пошёл к начальству, — вздохнул Обжорство. — Нам же потом влетит за его скандал. — Страшно даже не это, — улыбнулась девушка. — Сначала влетит ему, он разозлится, а срываться на ком будет? — На нас, — хором ответили парни и спустя секунду тихо рассмеялись. В следующей главе: Пропажа Гнева, стажировка Апатии, работа Гордости, большая ссора и крепкая дружба.