Диван: сборник

(pov Ваня) Мокрые ресницы, Глупый внешний вид. Да ты, братишка, плакса, А я походу псих. Даня бы никогда не пошёл на подобный шаг. Он самостоятельно даже вообразить бы подобного не смог. Жить затюканным ботаником в захудалой деревне это не равно серфить в интернете в поисках клёвых девчонок, тусить по выходным и без выходных и, вообще, получать от жизни всё. Ну, по мнению Вани. Иван Иванов ни в чём себе не отказывал. Стараясь исполнять каждую свою прихоть. Даня не понимал, как это возможно. Дане никогда не позволяли подобного. И даже если вдруг его жизнь как по мановению волшебной палочки переменилась бы таким образом, что обладателем полной свободы стал бы он, то он бы, он бы... Он бы просто не смог. Есть вещи, которые нельзя делать. Есть поступки, что просто не должны происходить. Есть люди, от которых всегда нужно держаться на расстоянии. Желание убежать было как никогда велико. Но Ваня словно предугадывал его действия. Его наглые, длинные ручищи крепко сцепились в замок у Дани на животе. Подбородок Вани тяжело лёг брату на макушку. "Вот вечно он подчёркивает нашу разницу в росте", - Даня вспыхнул моментально. - Ваня, отпусти, - брыкнулся он, но бесполезно. Ваня был сильнее его. Это было понятно с первого взгляда. Это было ясно всем и каждому. Но глупый Даня не оставлял надежд. На что? На избавление? На невесть откуда взявшуюся собственную силу? Или на то, что Ваня вовсе не имел ввиду того, что сказал. - Знаешь, Данёк. Я ведь хочу тебя. Пиздец, как сильно хочу тебя. Даня замер. Желания Вани - закон. Так всегда было. И всегда будет? Всё его тщедушное, маленькое тело пробрало холодом. "Но мы же братья", - кажется, Даня произнёс это вслух. - Конечно, мы - братья. Ты - мой брат. Мой. Усёк? - Ванин взгляд стал каким-то жёстким. Он развернул Даню как куклу лицом к себе. - Это как новый мировой порядок из твоей любимой экономики. Не сопротивляйся, и всё будет хорошо. Легко сказать - нелегко сделать. А точнее, вообще, ничего не сделать. Даня окаменел от шока, когда Ванин язык каким-то образом молниеносно оказался у него во рту. Вылизывая, стукая, пробираясь глубже. В своих юношеских, стыдливых фантазиях Даня, порой, не раз представлял себе те самые "французские" поцелуи, что передавались из уст в уста даже в его прежней деревенской школе. Но то было воображение, а это была реальность. И Даня не целовался, его целовали. И не какая-нибудь прекрасная девушка, например, Эля, а парень, высокий и наглый, и что к тому же самое ужасное - это был его брат. Но Ивана Иванова, определённо, это не тревожило. Только когда Даня начал задыхаться, Ваня его отпустил. Ласково потрепал по голове как маленького. С улыбкой отметил его растрёпанный вид. - Меня Петров на вечеринку позвал, - сказал он, чуть отряхнувшись. Ваня даже мало-мальски не покраснел. В то время как Даня стоял красный как рак. - Но тебе нельзя. Увидимся вечером. Хлопнула дверь. А Даня всё был на том же месте. Что это - очередной загон Вани, его дебильная шутка или действительность, которая только что началась. Сумасшествие, что так некстати ворвалось в его до этого, оказывается, вполне себе мирную, спокойную жизнь. Эле нравился Данила Иванов. Он был странный. А ей нравилось всё странное. И он был симпатичным. Даже очень. Этот его смешной вихор и длинные, пушистые ресницы. Даже у Вани таких нет. Даром что красавчик. А ещё Даня очень легко и мило краснел, и от того так приятно было его дразнить. С тем же первым Ивановым это никогда не прокатывало. Иван Иванов сам кого хочешь закатает в асфальт. - Ты мне нравишься, - не то что бы это не было правдой, но судя по реакции парня, Данила Иванов вкладывал в эти простые слова куда большее значение, чем сама девушка когда-либо. Но Эля привыкла добиваться своего. Её желания - закон. Так её воспитали родители. Так всегда и получалось. Что она хочет, то её. Поэтому Эля не сомневалась в себе, даже услышав невнятный, заикающийся ответ, который при всём желании не походил на громкое, радостное "да". - Ээ...Эм...Эля...Мне надо идти, - быстро выпалил пунцовый Даня и выбежал из класса. Как Иванушка-дурачок, честное слово. Эля звонко рассмеялась. Ведь что её, то её. А Данила Иванов был её, потому что она его захотела. И ему от этого не убежать. Эля сама выбросит Даню, когда он ей надоест. Но прямо сейчас девушка хотела его, а желания Ариэль Гамлетовны - закон. Просто Даня ещё об этом не знал. Но узнает. Напор Эли испугал его. Но Ваня пугал его ещё сильнее. Разве нормально залезать к брату под рубашку холодными пальцами и греть их там, зачем-то спускаясь всё ниже. А постоянные взломы ванной и непонятные, странно голодные взгляды, от которых волосы по всему телу стояли дыбом. Ваня больше не лез целоваться, и за это уже Даня был готов расцеловать его сам, конечно, не делая этого. Ванины тараканы - это не то, в чём он хорош. А то, что это был какой-то розыгрыш или даже проверка, цели которой он просто не понял - в этом Даня более не сомневался. Все всегда называли его странным, но, по его мнению, Иван Иванов был куда более страннее. В школе новоиспеченные братья сосуществовали вполне мирно. Даня прилежно учился, а Ваня зависал с Петровым. А Эля...Эля пугала своей красотой и неоправданным вниманием к нему. Поэтому Данила и не собирался пересаживаться к красивой однокласснице. Но в тот день, когда это случилось, Ваня постоянно огрызался на него и обидно передразнивал, стоило лишь Дане открыть свой рот. Причём что бы он ни сказал. - А что ты беспокоишься? Легкотня - контрольная, - Даня улыбался, на какое-то мгновение забыв, кому он улыбается. А, определённо, не стоило. - Ты же сам слышал учительницу? Нам всё уже объяснили, поэтому осталось только записать ответы на бумаге. Лег-ко-тня, - Даня улыбался легко и светло. У него было отличное настроение. - Раз и готово. - Тогда чего ты на физре на турнике как сарделька болтался? Нам же тоже всё объяснили. Ваня смотрел на Даню так злобно, что Даня аж опешил. Красивые (действительно, красивые - Даня всегда им завидовал) губы брата исказились в неприятной усмешке. Некстати, вспомнился поцелуй. Во рту сразу же пересохло. Даня облизал свои тонкие, бледные, невзрачные (по его объективному мнению - когда он однажды провёл детальный осмотр своего лица и тела) губы. Еле заметные трещинки тут же заныли, когда на них попала кислая слюна. И он ещё на какое-то время посмел подумать, поверить, что Ваня всерьёз. Что Иван Иванов был серьёзен по отношению к своему брату-не брату. Облегчение и вместе с тем горечь затопили Даню горячей волной. Но больше он на это не поведётся. Больше никогда. Поэтому, когда Эля позвала его за парту, Данила Иванов сел туда, ни секунды не сомневаясь. Даня пересел вопреки последовавшим предупреждениям брата. И тогда то всё и поменялось. Снова. По-настоящему. Эля, посмеиваясь над очевидной невинностью и наивностью нового Иванова, тем не менее легонько поцеловала парнишку в щёку. "Может, стоило в губы?" - тут же пронеслось в её хорошенькой голове, но она отмела эти мысли. Ещё успеет. Ещё не заслужил. Даня был идеальной игрушкой. Её игрушкой. Ваня рычал про себя, наблюдая за этой картинкой. Подруга детства в один момент превратилась в назойливую девку. Что ж, ей повезло. У него богатый опыт в устранении таких, как она. А, может быть, повезло Ване. Он оскалился, предвкушая победу. Но разве война, вообще, была? Между ними. А главное - за что? Или точнее - за кого. Эля с Ваней не на шутку засосались. Дружное оханье и аханье всего класса нисколько их не беспокоило. Ваня знал, что делал. Только вот ему было невдомёк, что Эля тоже знала. Она знала, что делает с самого начала и что - делает он! - Ну что убедился, что Эльку ты никогда не интересовал? - с превосходством заявил Ваня. Даня смотрел волком, но это не имело значения. Заучка его и только его. И пора бы ему уже это усвоить. - Я убедился, - тихо проговорил Даня. - Вот видишь, - Ваня уже хотел было загрести в свои лапищи своего занудного братца, но Даня продолжил. - В том, что ты...мразь. - Что?! - Ване даже показалось, что он ослышался. Но нет. Братик смотрел именно на него, и глаза его горели каким-то лихорадочным блеском, усиливавшим их потрясающий небесный оттенок. - Я, кажется, ненавижу тебя, Ваня, - Даня рыл себе могилу. Определённо. - Ненавидишь меня?! - о как же Ваня устал быть "хорошим мальчиком". Ради Дани. Он делал это только ради него. А он с ним вот так! - Но, Данёк, ещё рано для ненависти. - Нет причин, - Ваня с силой ударил брата в грудь, толкая к стене. - Но теперь они...появятся. - Я ещё ничего не сделал, - Ваня словно убеждал его. Или же себя. - Ничего плохого. "Разве?" - потонуло под мощным натиском, который принёс с собой шок, боль, слёзы и...наслаждение. То, что могло стать любовью, стало ненавистью. Означает ли это, что любовь была? Ваня вбивался в распростёртого под ним Даню, упиваясь каждым толчком, соприкосновением, стоном. Он дал братцу слишком много свободы. Он надеялся на его ум. Но Даня его разочаровал. Он упрямился. Он шёл против него. Ваня проучит Элю. Но прежде Даня должен усвоить урок. Выучить наизусть, что желания Вани - закон, и сейчас его желание - это он. Данила Иванов жил с клеймом. "Мой", - проникало ему глубоко внутрь. "Мой", - вырезалось невидимыми шрамами. "Мой", - шепталось в ухо разгоряченным воздухом. "Мой, мой, мой..." Ваня знал, что делает. А Даня - Даня не делал ничего... Может, в том-то и беда? Даня плакал. А Эля медленно расстёгивала свою нежно-розового цвета блузку. Им было только по шестнадцать. Или - уже шестнадцать. Давно пора. О чём Эля не преминула отметить вслух. Она знала, что Ваня его обидел. Но действительно ли она знала своего друга детства? Эля осталась только в тонком, шёлковом нижнем белье. Юбка с колготками давно уже валялись на бесшумном полу отеля. - Эля, что ты делаешь? - опомнился Даня. Его изрядно заплаканный вид слегка действовал девушке на нервы, но желание прибрать упрямца к рукам было куда сильнее. - Ты же хочешь меня? - хитрая улыбка так и не легла на полные, сочные губы, но спряталась внутри. - Так возьми. Не дождавшись от Дани реакции, Эля, недовольно фыркнув, сама потянулась к его губам. Для неё подобная ночь не была первой, но для Данилы Иванова - определённо. И Эля сделает всё, чтобы она стала для него и последней. Во всяком случае, пока ей не надоест. Ваня, неся на руках ошеломлённого, зарёванного Даню, ногой откинул мешающую табличку, свалившуюся с дверной ручки на пол с надписью: "Закрыто". Эля, брошенная в номере, билась в истерике. Едва ли Ваню это волновало. Уже дома (к счастью, родителей не было - снова на даче - как и дед) Ваня как мешок с картофелем бросил Данилу на свою неаккуратно заправленную кровать. И прежде, чем ботаник бы ломанулся к двери, жёстко зафиксировал его тонкие запястья своими сильными руками. - И что мне с тобой делать? - злость не ушла, но смягчилась, стоило Ване внимательнее разглядеть покрасневшие глаза, нос, щёки ботаника. Даня плакал недавно и плакал всерьёз. Не из-за него... Ярость вновь подкатила к горлу. - И стоит Элька твоих слёз? - в отчаянии выкрикнул он. - Что в ней такого особенного? - Это из-за тебя, - Даня помотал головой. Влага блестела на кончиках его потрясающих, поистине девчачьих ресниц. - ЧТО? - Я плакал из-за тебя. Или плачу..., - и Даня заплакал снова. Ваня как завороженный тянулся взглядом за мокрыми дорожками. Вверх - вниз, вверх - вниз. Желания Вани - закон. А желания Дани? - Ты хочешь уйти? - глухо спросил Ваня. Даня верил, что брат всё это время играл. В это верил и Ваня. Но так ли это было. Была ли вообще игра? Даня молчал, а Ваня беззвучно боролся с собой. Надо отпустить. Ему...нужно отпустить. Жёсткий захват Даниных рук как-то само собой превратилось в их настойчивое поглаживание. "Да отпусти, - взмолился Ваня. - Отпусти ты его, придурок!" - Зачем ты это сделал? - вдруг прошептал Даня. - Зачем, Ваня? Я что для тебя игрушка? "Игрушка? Игрушка?!" - Ване вдруг и самому захотелось заплакать. Нет, зареветь. "Я люблю тебя, дуралей", - с этими мыслями Ванины губы коснулись Даниных. А потом всё пропало. Здравый смысл, разум, мягкость, позволение уйти. "Ты - моя любовь", - в этот раз нежнее, но также глубоко, много и - мало. Мало...Всего мало. "Ты - моя любовь", - но Ваня не скажет этого Дане. Нет. Никогда. Никогда?...