Patrick's American Stories 2

      Вверх. Вниз. Вверх. Снова вниз. Я решил заняться поддержанием своей формы, потому что последние несколько дней, я словно не в своем теле. Утренние процедуры — как обычно, перед завтраком пью две таблетки адвила, мултивитамины и калий. Запиваю их, как обычно, минеральной водой Envian. На фоне играет одна из моих любимых песен, но не могу вспомнить название. Не могу даже разобрать текста. Завтракаю, как обычно. Тостер Salton Sonata, соковыжималка Cuisinart Little Pro.       Но сегодня я не такой, какой обычно.       Не хочу смотреть «Шоу Пати Винтерс». А мой шелковый галстук в крапинку от Valentino Couture меня раздражает. Как я вообще мог купить это дерьмо. Крапинки на галстуке похожи на опарышей, скопившихся над испорченным мясом молоденькой студентки, которую я изнасиловал и убил вчера. Сочная шейка девушки так и не стала моим праздничным ужином.       Меня начинает подташнивать. Я выбрасываю аксессуар в мусор, но оттуда вижу, как блондинистая голова Бетани злобно ухмыляется мне и спрашивает: «У тебя кто-нибудь есть, Патрик?». Мне становится совсем плохо. Я рассеянно ложусь на диван, слышу под собой какой-то хруст. Я хватаюсь за раскалывающуюся голову, поворачиваюсь на бок, чтобы хоть как-то унять боль. Как будто в правом полушарии мозга копошатся маленькими лапками насекомые, с омерзительным писком пытающиеся вывалится из моего уха. Хруст под левой рукой. Я снова переворачиваюсь на другу сторону. Снова хруст. Что-то твердое упирается мне в лопатку. Я дергаюсь от неприязни, подскакиваю с дивана. Все это время я лежал на костях Кристи. Точнее на ее плечевой кости. Я думал, что оставил ее на кухонной стойке.       Чавканье опарышей в мясе. Насекомые в моей башке. Кости. Белые кости. Голова. Блондинка с пустыми глазницами. Ту-ту-ту — знакомая мне песня, но кто поет? Женщина? Голос похож на Прайса. Нет. Это мой голос.       Бегу в ванную и умываюсь холодной водой.       — У меня есть все, — машинально отвечаю я на вопрос отрубленной головы.       Ее место там, где и должно быть — в мусоре. Потому что та сука была еще той грязной испорченной шлюхой. А все непригодные вещи идут на свалку. Мне не жаль ее. Никого. Никогда не было. Мой гнев сильнее сострадания. Во мне просто его нет.       Я смотрю на себя в зеркало. Выгляжу ужасно. Просто отвратительно. Я не вижу своего обычного здорового цвета лица, своей дежурной улыбки. Передо мной будто другой человек. Другой я. Бледное, уставшее, испуганное лицо. Я умываюсь снова.       Бутылка минеральной воды Envian. Дезирел. «J&B» со льдом. Кассеты. Мусс для волос. Ксанакс. Кашемировое черное пальто-честерфилд дизайна Crombie от Lord & Taylor. Нож с зазубренным лезвием.       — Это — мое все. Это то, что я люблю, — криво улыбаюсь и провожу мокрой ладонью по стеклу, размывая свое отражение. Мне становится грустно.       «Шоу Пати Винтерс». Или мой галстук в крапинку от Valentino Couture. Все это принадлежит мне. Без этих компонентов Патрик Бэйтман не может существовать. Разве у меня ничего нет? Когда у тебя что-то есть, значит это твое, правильно? Но они не мои — они лишь делают меня собой.       Я никто в этом долбанном мире. Я красив, остроумен, обаятелен — совершенство. Но я ничто без «P&P», без часов Rolex, без кассет с убийствами, без крови на руках.       Разве у такого существа, как я, может быть кто-то? Разве другой человек вообще может быть твоим? Такое вообще бывает? У меня кто-то есть? У меня никого нет.       Кости, голова, кусок шеи — части, которые когда-то принадлежали живым людям, стали мои. Значит, у меня все же кто-то есть. Значит, у меня кто-то был.       Всегда кто-то был, но никогда не будет.        Я услышал чьи-то шаги в прихожей и принялся испуганно копаться в аптечке. С трудом мне удалось найти клопапин, клазарин, клапизин. Я всухую проглатываю таблетку клозапина, выбегаю в гостиную, с раздражением кидаю кость Кристи в картину, секунда — и я на кровати, обессиленно закрываю глаза. Меня потряхивает от непонятного страха. Спальня кажется самой холодной комнатой во всем доме. Проснувшись, я забуду об этом утреннем кошмаре. Я засыпаю под чьи-то громкие шаги на кухне.