В плену

Сугаваре приходится приложить усилия, чтобы открыть глаза. Голова раскалывается так сильно, что хочется всхлипнуть: кажется, его чем-то сильно ударили. Руки инстинктивно тянутся к больному месту, но что-то резко впивается в запястья. Сугавара понимает – руки связаны, разорвать веревки(судя по врезающимся в запястья волокнистым полосам, это они) он не сможет.       - Без резких движений, ты же не мазохист, - над ухом раздается вкрадчивый голос, от которого по спине ту же пробегают мурашки.       В помещении темно, в дальнем углу тускло светит лампа, но проку от нее никакого. Сугавара напрягается, чувствуя первобытный страх перед неизвестностью. В памяти возникают образы сегодняшней(или уже вчерашней?) ночи: кто-то настойчиво стучит в дверь, врывается в квартиру, а дальше… А дальше Сугавара не помнит. Только боль.       Теперь он сидит в каком-то темном помещении, перед ним три силуэта, а рядом нависает четвертый. Сугавара чувствует исходящую от них опасность и сжимается, но плечи пронзает резкая боль. Видимо, прежде чем тут оказаться, он был избит. Это подсказывает и засохшая кровь на лице. «Поздравляю, Коуши, тебя похитили!»       Правила поведения в сложной ситуации, которые Сугавара учил наизусть в школе, забываются сразу же, как только он осознает свое положение. Все, что он сейчас может, - пытаться дышать ровно и не падать в обморок от нарастающей паники. Сколько жертв выживает, пока полицейские ищут их? Статистика так же вылетает из головы, но интуиция подсказывает: мало. Была ночь, просто идеальное время. Никто не заметил, даже вахтерша, потому что уснула во время дежурства, хотя хвастала, что может не спать всю ночь. Предательский голос в голове говорит смириться с участью.       - Все прошло хорошо? – спрашивает силуэт, который даже в темноте и сидя на стуле, выглядит больше и внушительнее остальных.       - Естественно, - тянет голос над ухом, и Сугавара вновь дергается.       - Врет, - сплевывает третий силуэт, стоящий справа от первого. – Успел позвонить кому-то.       Первый силуэт почему-то одобрительно хмыкает. Слышится чирканье зажигалки, и помещение наполняется противным запахом никотина.       - Так даже лучше. Быстрее свяжутся, - силуэт медленно поднялся с места. – А кому звонил, не узнали?       - Без понятия, он куда-то телефон закинул, - отмахивается стоящий рядом и сжимает плечо Сугавары. – Мы не стали искать.              - Гошики, отведи его, - спустя какое-то время нудного разговора, в ходе которого для Сугавары ситуация ни капли не проясняется, главный силуэт машет рукой в его сторону. – И скажи Сэми, чтоб приглядел за ним.       - Есть! – отвечает звонкий молодой голос, почти мальчишеский.       В следующее мгновение чужие руки больно подхватывают Сугавару под локоть и тащат вон из помещения, которое, по выводам блондина, служило комнатой для допроса или камерой пыток(все-таки было темно, но парень был уверен, что стены увешены разного вида оружия и арсеналом медицинского работника эпохи Средневековья). Сугавара передвигается с трудом, сильно припадая на левую ногу. При каждом шаге или резком движении ее пронзала острая боль, словно каждый раз наступаешь на гвоздь.       Гошики, темноволосый парень лет двадцати с упрямым грозным взглядом, грубо вталкивает Сугавару в крохотную комнатку с маленьким окошком почти у самого потолка, да и то закрыто решеткой. Парень толкает пленника на оказавшуюся здесь кровать, и та с тихим скрипом продавливается под весом Сугавары.       - Сэми, иди сюда! – кричит Гошики в коридор, после подходит к кровати, в его руке сверкает нож. Блондин жмурит глаза и тихо шипит, когда его хватают за волосы и утыкают лицом в подушку. Что-то холодное коснулось кожи рук, и веревки, которые уже натерли запястья до крови, ослабевают.       - Зачем так жестоко? – слышится тихий, но твердый голос. – Выслуживаешься перед Ушиджимой?       - Он приказал тебе следить за ним, - сухо говорит Гошики и, нарочито громко вышагивая, покидает комнату.       Сугавара не смеет сесть или даже просто развернуться. Дверь, как он слышал, закрылась, но неизвестно, кто сейчас находится с ним в одной комнате. И есть ли вообще кто-нибудь. Но парень решает не рисковать: инстинкт самосохранения не позволяет это сделать.       - Сядь, - он чувствует прикосновение к плечу и осторожно поворачивает голову. Парень с пепельными волосами и слегка раскосыми глазами сидит на корточках перед кроватью. В его взгляде странное сочетание беспокойства, равнодушия и смирения. – Ну и разукрасили они тебя.       И только сейчас Сугавара чувствует, как болит правая часть лица, как расплывчато видит правый глаз, а щека – словно налита свинцом. Про руки и ноги не хочется и вспоминать – там, наверное, даже хуже.       Парень, по-видимому,Сэми, тянется откуда-то взявшейся смоченной тряпкой к лицу Сугавары, но тот дергается в сторону и смотрит с недоверием.       - Я тебе ничего не сделаю, - медленно произносит парень, - просто обработаю раны. Дай кровь хотя бы стереть.       Взгляд Сугавары скользит по его скрюченной фигуре в поисках чего подозрительного.       - Оружия с собой нет, - словно прочтя мысли, вздыхает Сэми и повторяет. – Я тебе ничего не сделаю. Только вытру кровь, тут за боль не ручаюсь.       Пока Сугавара думает, как же поступить, Сэми пользуется его озадаченностью и аккуратно касается его лица. Мокрая ткань впитывает уже засохшую кровь, оставляя влажный след около брови. Коуши замечает, что парень делает все с осторожностью, будто боясь случайно сделать больно. Это никак не вяжется с той ситуацией, в которой они сейчас находятся. Сначала пугающие силуэты, затем – грубый пацан, видимо, важничающий своей принадлежностью к данной группировке, а теперь – без единого намека на жестокость спокойный парень, стирающий кровь с его лица. Кто-то притворяется или просто паранойя?       Пока Сэми в очередной раз выжимает тряпку, Сугавара успевает осмотреть комнату. Точнее, коробку, потому что комнатой назвать это трудно. Маленькая, с низким потолком, серыми бетонными стенами, на которых, словно издеваясь, висел рисунок с цветочком. Из мебели только кровать и стул в противоположном углу, предназначающийся, скорее всего, для наблюдателя. И ничего больше. Настоящая тюремная камера, только не хватало унитаза и умывальника.       «А дверь железная, штурмом не возьмешь. Да и этот Сэми крепким выглядит», - Сугавара удивляется своим мыслям. Раньше за собой он не замечал склонности к риску, да и камикадзе он никогда не был, но, видимо, желание свободы в корне меняет человека.       Сэми поднимается с колен, держа в руках таз, и неуверенно оглядывается на дверь. Надо вылить воду, но выходить он пока не может: нужно следить за пленником, приказ все-таки. Парень с долей отвращения смотрит на ставшую алой воду и ставит у двери, сам садится на стул, скрещивая руки на груди, и напряженно прислушивается к происходящему за дверью, чтобы услышать шаги и отдать этот чертов таз. Сэми не хочет видеть эту воду. Он ненавидит красный цвет и все его оттенки. Его все достало.              ***       - Вам знакомо имя Ушиджима Вакатоши?       После этого вопроса все в кабинете заметно напрягаются. Ямагучи опускает взгляд и сжимает пальцы в замок, чтобы дрожь не была так заметна. С губ Ойкавы срывается тихое ругательство. Черт!       Все знают этого чертова ублюдка. Жестокий убийца и чуть ли не самая авторитетная скотина в преступном мире. Его группировку часто сравнивают с итальянской мафией, а о способах наказания для провинившихся вряд ли могут додуматься даже серийные маньяки. О том, что он может сделать с Сугаварой, Ойкава даже не хочет думать.       Все из компании были знакомы с Ушиджимой и все имели личные счеты с ним. С похищением Сугавары, понимают они, появляется новый пункт на это чудовище.       - Он лично присутствовал? – хрипло спрашивает Ойкава.       Акааши качает головой.       - Нет. Возле дома Сугавары и Савамуры висят камеры, которые засняли машину. Правда, - парень нажимает пару клавиш и разворачивает ноутбук экраном к другим, - они поставили машину так, чтобы не было видно, кто в нее садится. Но видно номер, - он приближает табличку на бампере большой черной машины. – Я пробил по базе, машина принадлежит Ушиджиме.       - Знакомая машина, да, бро? – Бокуто толкает Куроо в плечо, тот хмуро кивает. Естественно, он знает эту машину, а номер этой сраной тарахтелки запомнит на всю жизнь. Он сам не раз сидел, водил, запрыгивал в нее, пару раз даже кого-то переезжал. Куроо закрывает лицо ладонями и шумно вздыхает. В этой машине происходило такое, что при одном воспоминании начинало воротить. А Сугавара сидел там, и, кто знает, что с ним там делали. Чертов Ушиджима, чтоб тебя!       - Я пытался проследить маршрут, - продолжает Акааши, тыкая по клавишам. Картинка на мониторе начинает меняться: огромный черный BMW едет по пустынным улицам спящего Токио, поворачивает туда, сюда. В какой-то момент Акааши останавливает запись и приближает изображение. – Сугавара.       От увиденного Ойкава хочет взвыть, но лишь сильно прикусывает палец. На изображении с камеры видеонаблюдения(хоть то и было ужасного качества) виднеется лицо Сугавары в профиль. Взъерошенные волосы, опухшая щека и затравленный взгляд. Внутри все холодеет. Хочется вскочить с места, забрать весь запас оружия и найти того ублюдка, что посмел коснуться невинного Коуши. А он ведь и правда невинный: он не знает, кем являются его друзья на самом деле, не знает, что как раз из-за того, кого считает другом, он схвачен и, возможно, будет подвергнут пыткам. Ойкава знает наклонности Ушиджимы.       Шатен ударяет кулаком по столу. Ямагучи, не ожидавший этого резкого выпада, вздрагивает и жмется к Куроо.       - Куда они поехали? Куда?! – рычит Ойкава, впиваясь безумным взглядом в Акааши.       Тот лишь вздыхает и разворачивает ноутбук обратно к себе.       - Запись прерывается. Видимо, они взломали систему безопасности и удалили записи, чтобы мы не смогли проследить их путь дальше, - парень несколько раз моргает покрасневшими глазами и вновь утыкается в ноутбук. – Я пытался восстановить, но ничего не вышло.       - Так сделай что-нибудь, ты же у нас гений! – Ойкава выходит из себя и раздраженно ходит по кабинету. Нехорошо срываться на подчиненных, Акааши не виноват, и Ойкава это понимает, но ничего поделать не может. Он хочет видеть Сугавару, хочет видеть его живым. Хочет спустить всю обойму в тварь Ушиджиму и его шакалов, желательно, прямо в голову.       - Ойкава, пожалуйста, - просит Бокуто, предпринимая попытку успокоить разъяренного босса.       Акааши будто не замечает, что на него только что наорали.       - Конечно, я могу попробовать, - голос его, как всегда, спокоен и тверд, но Бокуто улавливает нотку сомнения, - это займет время, - Ойкава кивает. – Но ничего не обещаю, там слишком сложный код и…       - Просто делай, ладно? – прерывает его шатен и раздраженно дергает плечом. – Делай, что считаешь нужным.       - И вообще, попытка – не пытка, Акааши, - Бокуто, перегибаясь через стол, ободряюще хлопает айтишника по плечу.       «Пожалуйста, давай обойдемся без этого слова», - Ойкава кусает губу почти до крови. Хочется закурить, чтобы хоть немного успокоиться. Он уже тянется к пачке сигарет Мацукавы, лежащей на тумбочке, но одергивает себя. Он же завязал. Всё, больше не курит, Сугавара не переносит табачный дым. Когда Ойкава об этом узнал, он выбросил все сигареты и зажигалки, что у него были, и совсем по-детски поклялся, что больше никогда не будет курить, ничто не заставит его опять делать эту гадость. Это не было порывом к изменению образа жизни из-за тихо сказанных слов Сугавары. Это был шаг к сближению с ним.       - Я хочу повторить их маршрут, - произносит Ойкава, набрасывая на плечи пиджак. – Куроо, за мной. Бокуто, остаешься с Акааши и Ямагучи.       - Почему? – Бокуто округляет и без того свои круглые совиные глаза. – Я могу помочь. А вдруг что?       - Вот именно: вдруг что, - отрезает Ойкава, -а офис и этих, - он кивает на Акааши, уже погруженного в работу и поэтому ничего не замечающего, и сжавшегося Ямагучи, - кто защитит?       Бокуто что-то бурчит и плюхается обратно на стул. Куроо разводит руками, мол, прости, бро, но такова се ля ви.       Не то чтобы Ойкава сомневался в силе и физических способностях Ямагучи и Акааши. Просто спокойнее, когда рядом с ними есть кто-то сильнее. Да и втроем они точно смогут отбиться, если случится «вдруг что».              ***       - Так вот где живет Суга-чан, - Мацукава бросает докуренную сигарету на асфальт. «Суга-чан» - прозвище, которым Ойкава называл Сугавару, сейчас звучит, как грустная ирония. А может, издевательство. Черт поймешь, какой смысл этот безэмоциональный Мацукава вкладывает в свои слова! Ханамаки это начинает раздражать все чаще.       - Пойдем? – он первым направляется к подъезду, хотя понятия не имеет, куда идти дальше. Нет, он понимает, что Мацукава злится на Ойкаву, но, черт, не время сейчас поясничать!       - Как думаете, если после спасения Сугавары дать ему выстрелить в ногу Ойкаве, это будет достаточным наказанием? – продолжает Мацуква, когда они поднимаются на лифте.       «Господи, да заткнись ты!» - Ханамаки переводит на него убийственный взгляд.       - Мне кажется, он и так винит себя за все, - Савамура достает из кармана ключи от квартиры Сугавары и аккуратно вставляет в дверную скважину. – Не напоминай ему лишний раз, а то, боюсь, сделает что-нибудь собой.       Мацукава облокачивается на стену, пока Савамура возится с замком, и усмехается:       - Всегда знал, что ты добрячок. Другой бы на твоем месте уже рвал и метал, друга ведь похитили.       - Хочешь сказать, что я не волнуюсь за Сугу? – Савамура сжимает ручку двери. Хватка у парня сильная, это все знают, поэтому даже железная ручка может треснуть. – Чтоб ты знал, в его похищении есть моя вина.       - В этом виноваты все мы, хватит уже! – Ханамаки надоедает. Он толкает Савамуру вперед, в квартиру, которая уже открыта, и цыкает на Мацукаву. – Ты тоже не уследил за нашим солнышком, понял, мудак?       Мацукава опускает хмурый взгляд и входит следом.       - Да знаю я, - цедит он сквозь зубы. Чтобы хоть немного облегчить чувство вины, он срывался на других: Маки слишком давно знает этого придурка.       Как Ханамаки и предполагал, квартира у Сугавары небольшая, но светлая, на стенах – картины с какими-то пейзажами, два шкафа, заполненные книгами. На столе и на кровати тоже книги. Пара мягких игрушек, 3 цветочных горшка на подоконники. Очень уютно, если бы не разгром. Кажется, Сугавара пытался отбиваться. «Хотя, скорее всего, его избивали».       Покрывало свисало с кровати, на полу валялись какие-то осколки, несколько книг оказались порваны – интересно, ими пытались отбиваться? У подоконника, за креслом, обнаруживается телефон с разбитым экраном.       - Видимо, он бросил его после того, как поговорил со мной, - размышляет Савамура и убирает телефон к себе в карман.       - Есть предположения, кто бы это мог быть? – Ханамаки ходит по комнате в поисках каких-нибудь улик. Но нет ничего, даже следа от обуви. Похитители что, подошвы вымыли, прежде чем войти?       - А вы заметили, что дверь немного повреждена? – подает голос Мацукава. – Она сложно открывалась, да? Видимо, пытались вскрыть.       И то верно. Савамуре пришлось помучиться, прежде чем повернуть ключ.И почему он сам не обратил внимания? Все-таки Мацукава в таких делах полезен.       - Наверное, еще стучали, точнее, долбились со страшной силой, - парень зажимает сигарету зубами, но не закуривает. –Дайчи, ты говорил, что Сугавары был напуган, когда звонил, - Савамура кивнул. Мацукава моргнул, мол, видите. – Всегда же страшно, когда неизвестно кто стучится. Да и лично я тоже так делал: сначала бил в дверь, а потом вскрывал.       - А, личный опыт, - понимающе кивнул Ханамаки, на что Мацукава закатил глаза:       - Отъебись.       Савамура не вслушивается в дальнейшие пререкания. Его внимание привлекает то, на что он случайно наступает. Это что-то тонкое, но крепкое, небольшое и почему-то вытянутое. Савамуро смотрит под ногу и сглатывает.       Серебряный браслет с подвеской змеи со сломанной застежкой.       - Твою мать, - тянет Мацукава, склоняясь над находкой. Ханамаки согласно хрипит крепким ругательством. Совсем не это они хотели найти в квартире Сугавары.       Хозяин браслета им хорошо знаком. Дайшо Сугуру.       Но еще лучше им знаком его покровитель – Ушиджима Вакатоши.