В плену

      Суна падает в свободное кресло в главной комнате и тихо стонет от боли. Сэми, конечно, молодец, промыл и забинтовал порезы, даже чем-то обработал(что весьма великодушно с его стороны), но действие его помощи, к сожалению, не моментальное. Суна потирает плечо, пытаясь хоть немного успокоить жжение.       В комнате, помимо него, находятся еще трое. Цукишима, как всегда, пялится в свой ноутбук(хакер, черт его дери). Тендо что-то рассказывает Дайшо, при этом сопровождая свои слова жестами. Привычка это или особенность, но Суну она очень раздражает.       - Ринтаро-кун, ты где был? – Тендо переключает внимание на брюнета, и тот чертыхается про себя: сейчас опять достанет. – Оставил после себя кровь в душевой и пропал.       - А тебя ебет? – Суна устало прикрывает глаза. Он потерял некоторое количество крови, ему бы поесть и поспать. «Сам виноват, что в комнату не ушел».       - Ой, да ладно тебе! – Тендо присаживается на подлокотник кресла и прижимается к Суне. – Я же беспокоюсь. А вдруг ты валяешься где-то и кровью истекаешь?       «Ага, беспокоишься», - Суна не верит ни единому слову Тендо. Он вообще ему не доверяет. Ему не внушают доверие люди со странным цветом волос.       - К Сэми ходил, - отрывисто отвечает Суна.       Лицо Тендо вытягивается в радостном удивлении, огромные глаза становятся еще больше, и Суна еле сдерживается, чтобы не врезать ему.       - Значит, видел Сугаварочку? – Тендо ластится, как кот, и совсем не скрывает маньячную улыбку. – Ну что, как он? Дрожал, плакал?       Суна морщится и отворачивается. И ежу понятно, что Тендо нашел новую жертву.       - Чего ты к этому пацану прикопался? – в голосе Дайшо звучит подозрение.       - Понравился, - противно тянет Тендо. – Мордашка у него симпатичная, не находишь?       Дайшо наклоняет голову и заинтересованно смотрит на товарища. Смотрит и хитро улыбается: просто знает, чем кончится внезапная симпатия Тендо к пленнику. Проходили уже, исход всегда один. И Сугаваре он вряд ли понравится.       - Что, опять ломать будешь? – Цукишима потягивается и разминает плечи. – Не боишься, что Ойкава в ответ с тобой что-нибудь сделает?       Тендо недовольно морщится и отмахивается.       - Ойкава пусть идет куда подальше. Пока эта мордашка у нас, мы можем делать с ним, что захотим, верно? – Тендо оборачивается к Суне за поддержкой, и тот кивает. Все-таки это правда, их группировка, в отличие от других, позволяет себе вольности в отношении пленников, что несказанно радует Тендо и Гошики.       Ломка людей – любимое занятие Тендо, заключающееся в психологическом и физическом насилии. Красноволосый больше предпочитал последний. Что может лучше, чем видеть слезы боли и унижения в глазах жертвы, слышать хриплые мольбы остановиться, обещания сделать что угодно, лишь бы прекратить пытку? Это в прямом смысле ломало человека, его психику. Тендо мог сделать так, что человек умирал, оставаясь при этом живым. Он просто выбивал из него желание, разбивая его вдребезги. Голые, холодные, разбитые, уничтоженные изнутри, опороченные и мечтающие исчезнуть, кануть в небытие – именно такими становились люди после ломки Тендо. На очереди оказался Сугавара.       - Ты бы и того блондинчика сломал, если бы не я? – улыбка Дайшо кажется натянутой, его и без того узкие глаза превращаются в щелочки.       - Да ты и сам разбил сердце Конохи-куна, тебе не кажется? – Тендо наконец-то отлипает от Суны и садится обратно за стол.       Дайшо хмыкает.       - Интересно как? – он проводит ногтем по поверхности стола. – Когда нож в сердце воткнул? Это как-то тупо.       - Ты мыслишь слишком прямо и совсем не понимаешь метафор, - вздыхает Тендо. Дайшо вопросительно смотрит на товарища, ожидая объяснений. – Просто представь, какого было Конохе, когда ты воткнул в него нож. Сердце бедного мальчика разбилось со сто процентной вероятностью, ведь он был убит своим другом.       - Мы не были друзьями, - хмуро отвечает Дайшо и трет руку. – Это было просто задание. А если этот придурок, - он резко обрывает уже начавшего возражать Тендо, - считал наоборот, то смерть для него была логичным исходом. Его проблемы.       - Всегда хотел спросить, - Цукишима, прокашлявшись, обращает на себя внимание, - неужели ломать людей так интересно?       - А то! – восклицает Тендо и вскакивает с места. – Ломать людей, разбивать их сердца – что может быть лучше? Еще больший кайф, когда они полностью теряют свет и жажду жизни, когда они выстреливают себе в голову или затягивают петлю на шее. Обожаю присутствовать при таких моментах, - Тендо дрожит от удовольствия и облизывает пересохшие губы, его глаза затуманиваются мечтательной поволокой.       - Черт, Цукишима, он это чуть ли не каждую неделю рассказывает, когда очередного человека в подстилку превращает и на тот свет отправляет! – стонет Суна страдальческим голосом и прикрывает глаза рукой. Желания слушать откровения Тендо нет, сил встать с кресла – тоже. Суна делает мысленную заметку напиться до беспамятства, чтобы хоть как-то притупить воспоминания очередного монолога Тендо.       - А были те, кто не заканчивал жизнь самоубийством? – Цукишима, хоть и пытается держаться отстраненным и равнодушным, все же интересуется, что только льстит Тендо. Дайшо и Суна переглядываются: чего очкарик добивается?       - Ну, - задумчиво тянет Тендо, - помню, была одна девушка. Проституткой стала, потому что посчитала себя дном. У нее был только один путь – на панель. Но в основном все, - и Тендо проводит пальцем по шее.       Дайшо замечает тонкую улыбку Цукишимы, которую тот поспешно прячет.       - Больше всего мне нравится ломать людей, которые… - Тендо крутит рукой, пытаясь подобрать слово, - сильные, закаленные, что ли? У которых было тяжелое начало, которых унижали и тому подобное, но потом они поверили в себя. А ты их хрясь, - он делает жест, - и все.       - Да, есть в них определенная прелесть, - Цукишима согласно кивает и вновь утыкается в ноутбук.       Суна достает телефон и печатает сообщение: «Я не понял, у Тендо появился последователь?»Дайшо в ответ пожимает плечами, в хитром прищуренном взгляде скользит интерес.       - И если бы не кое-кто, я бы уже давно сломал Сугавару, - Тендо недовольно смотрит на Дайшо, тот тут же меняется в лице, изображая невероятную заебанность. Видимо, Тендо не впервые напоминает ему об этом.       - Что тебе мешает сломать его сейчас? – голос Дайшо дрожит от раздражения. – Уж Сэми ты как-то сможешь выгнать, так что иди, а то достал уже.       Суна ударяет себя по лбу. Только что Дайшо дал разрешение на применение насилия. Только что Дайшо подтолкнул Тендо к его гадкому действу, а тот только того и ждал. Суна не понимает, в чем прикол доставать людей своей манией ломки, чтобы те открытым текстом посылали его сделать это, но, видимо, это был очередной странный фетиш Тендо. Он всегда добивается «разрешения на насилие», когда дело касается пленников, с людьми же на улицах и в барах его ничего не сдерживает. Удивительный человек.       - Ох, точно, они же сейчас там только вдвоем, - Тендо наигранно удивленно хлопает глазами, но садистская улыбка предвкушения разрушает образ невинной овечки под чистую. – Думаю, Сэми уже устал, надо бы его сменить.       - Вот и топай, - бурчит Дайшо, но Тендо уже скрывается за дверью.              ***       Сугавара тупо смотрит перед собой. Внутри – пустота, отбивающая желание жить. Сугавара понятия не имеет, как теперь ему существовать. Весь круг его общения – коллеги по работе, те самые, кто скрывал от него правду. Ойкаве и Савамуре он верил больше всего. Если он каким-то чудом выберется из плена, то куда пойдет? Вернется домой, в Мияги? Сугавара запускает ладони в волосы, натягивая их на пальцы: нет, возвращение в родную префектуру не вариант. Самый бессмысленный и бесполезный вариант. Дайчи знает, где живут родители Сугавары, поэтому точно его найдет. Податься в другой город или страну? Сугавара стереотипно верит, что преступники, хоть и бывшие, найдут его везде.       На мгновение Сугавара испытывает сильное опаляющее желание больше никогда в жизни не встречаться ни с одним из этой лживой восьмерки. «Ямагучи, а как же ты?» - с грустью думает Сугавара и сильно закусывает губу. На глазах наворачиваются слезы, и сморгнуть их никак не получается.       Все-таки Сугавара хороший парень, милосердный и очень добрый, именно за это Ойкава полюбил его. Эта часть блондина подает слишком наивную мысль, которая кажется в какой-то степени верной, что только раздражает. «Этот черноволосый парень, Суна, сказал “оберегать”. Может, Ойкава и не говорил ничего потому, что защищал?». Сугавара, забыв, что находится в комнате не один, громко всхлипывает. Неведение и сокрытие правды – не такая уж и хорошая защита. Сугавара поводит плечами, поправляя разорванную майку, и утирает слезы. Все-таки надо было отобрать у Суны зажигалку.       Сэми нервно отбивает пальцами ритм по колену, упираясь взглядом в пол, не в силах смотреть на сломленного пленника. Сердце просто кровью обливается, хочется схватить этого бедного паренька за руку и вывести наружу, дать сбежать, а потом застрелиться самому, чтобы не жить остаток дней, вспоминая его несчастный взгляд. Сэми знает, что такие мысли ему не по статусу, он же наоборот должен думать, как бы сделать заложнику больнее. Но истинную натуру не засунешь в потемки, как ни старайся, вылезет даже из крохотной щелочки и будет давить на совесть. А Сэми всегда знал: эта гадина у него есть.       Но чем он может помочь сейчас? Сэми замечает, что футболка Сугавары разорвана, и кивает самому себе.       - Я могу принести тебе другую майку, - говорит Сэми, а сам вжимает голову в плечи и напрягается, будто ожидая удара. – Принести? – Сугавара медленно кивает, и блондин с облегчением выдыхает, встает с места и крутит ключ в замке. – Я быстро, хорошо?       И Сэми действительно быстрым шагом, почти бегом спешит к своей комнате. В штабе у каждого есть своя комната, так, на всякий случай. Обычно они хранят там сменную одежду, чтобы не возвращаться домой грязными и в крови, если только что были на разборке.       Сугавара остается в комнате один, и становится только хуже. Теперь ничье присутствие не ограничивает и не сдерживает его мыслей и эмоций. Парень начинает тихо выть, вцепившись себе в волосы. Только бы не сойти с ума, только бы не сойти… Осознание предательства колется где-то в груди, и хочется разорвать себе там кожу, достать эту гадкую колючку и откинуть куда-то в угол. Сугавара понимает, что его начинает накрывать безумие. Он никогда не думал, что эмоции в прямом смысле могут убивать. Можно ли простить такое?       Смогу ли я простить?       Буду ли я жить?       Дверь тихо хлопает, в замочной скважине поворачивается ключ. Видимо, Сэми уже вернулся. И правда, быстро. Сугавара поворачивает голову и в ужасе шарахается назад, ударяясь о железную спинку кровати.       У двери стоит Тендо, слишком довольный, его глаза слишком возбужденно блестят. Он начинает медленно приближаться к кровати, стягивая бинты с пальцев и запястий.       Сугавара вжимается в холодный металл. Парень понимает, чтобы было бы лучше, если бы он встал с кровати, предприняв более активную попытку самозащиты, но ноги просто отказываются двигаться, ребра и шея отзываются тупой болью при каждом резком движении. И рядом нет ничего, чем можно отбиться: подушка в этом деле совсем не помощник.       Тендо, закинув ногу, садится на кровать. От него исходит парализующая аура хищника, кажется, одно малейшее движение – и он набросится, вонзив когти в горло жертвы. Сугавара быстрым взглядом пробегает по его долговязой фигуре, пытаясь понять, есть ли у него с собой оружие.       - Я смотрю, ты тут один, - Тендо подается вперед, хватает Сугавару за лодыжку и тянет на себя. Парень, брыкаясь, все-таки сползает и оказывается под уже нависшим над ним Тендо. – Я составлю тебе компанию, если ты не против.       Сугавара смотрит в безумные глаза напротив, и у него перехватывает дыхание. В памяти тут же всплывает та ситуация в коридоре, но верить в то, что Тендо пришел закончить начатое, парень отказывается. Это же невозможно! Только если Судьба не решила добить его окончательно. Но, видимо, Судьба сделала именно такой выбор.       Тендо опускается к белой нежной шее и больно кусает. Сугавара вскрикивает и, уперевшись ладонями в худощавую грудь, отчаянно пытается оттолкнуть. Бьет ногами по кровати, пытаясь дотянуться до куда-нибудь и пнуть, но Тендо ловко устраивается между его ногами и прижимается, хрипло выдыхая блондину в ухо. Разорванная майка в этой возне спадает с плеч, Тендо яростно отбрасывает мешающуюся ткань, обнажая чужой торс. Красноволосый пищит от удовольствия, видя нетронутое нежно-молочное тело и чувствуя нарастающее возбуждение. «Так и просится, чтобы его сломали, разбили вдребезги!»       Тендо проводит языком по выступающим ключицам и опускается ниже. Какая мягкая кожа! Одна рука скользит по бедру, Сугавара пытается оттолкнуть, в ход идут ногти, но Тендо от этого заводится только сильнее. Он ставит кровавые отметины на шее, груди, плечах, грубо перехватывает тонкие запястья и заводит их над головой Сугавары, мимолетом вглядываясь в заплаканные и испуганные глаза.       Тендо пододвигается ближе и немного приподнимается, оценивая картину. Слишком, слишком впечатляюще, настолько, что в штанах уже тесно, а дыхание сбивается и переходит на рык. Под ним лежит настоящий невинный ангел, которого хочется окунуть в грязь, оставить на нем свой след, наиграться вдоволь и вернуть поломанным Ойкаве. Как же будет страдать этот урод, когда обнаружит эту святыню опустошенной и мечтающей умереть! Тендо хватается за резинку домашних темных штанов Сугавары и медленно тянет вниз.       - Ойкава делал с тобой что-нибудь подобное? – пыхтит красноволосый, пытаясь справиться с одеждой одной рукой. В ответ получает лишь полный ужаса взгляд и очередную попытку высвободиться. Тендо смеется и вонзает ногти в оголившийся участок бедра. – Я бы на его месте не сдержался, давно бы уже выебал.       - Не надо! – надрывно кричит Сугавара, пытаясь свести ноги и отползти хоть немного, но получается слишком плохо. Действия Тендо хорошо отточены и последовательны, будто он делает это не в первый раз. Запястья начинают неметь от сильной хватки, горло болит от сдерживаемых рыданий. – Хватит! Пожалуйста!..       Тендо закусывает губу и закатывает глаза. Как же он обожает такие моменты! Как же хочется разорвать к чертям всю одежду, войти без смазки, вбивать в жесткий матрас это хрупкое тело, выбивая из него просьбы перестать! Тендо прижимается пахом к заду Сугавары и протяжно стонет. У Сугавары по телу пробегают мурашки, теперь он понимает, что наступает неотвратимое. Нет, нет, нет, пожалуйста! Помогите, кто-нибудь!       Сугавара начинает кричать. В его крике нет зова о помощи, нет просьб остановиться, просто многократное «нет» и «пожалуйста», которые прерываются громкими всхлипами и вскриками, когда Тендо слишком больно прикусывает или царапает кожу. Тело продолжает отчаянную борьбу, что доставляет Тендо лишь большее наслаждение.       Штаны Сугавары стянуты уже до колен, Тендо возится с пуговицей на своих брюках. Слышится звук расстегивающейся молнии, и блондин с новой силой начинает бить ногами по кровати.       - Ойкава – придурок, раз не трахнул раньше такую лапулю, как ты, - облизывается Тендо, приспуская брюки.       «Ойкава бы никогда так не сделал», - с ненавистью думает Сугавара, когда холодные пальцы хватаются за резинку его боксеров.              ***       Сэми хватает чуть ли не первую попавшуюся футболку и спешит обратно. Он не стал запирать дверь, думая, что вряд ли кто зайдет к пленнику, но вдруг ему становится тревожно. А не совершил ли он ошибку?       Парень буквально через минуту подлетает к нужной двери, дергает за ручку, и внутри все холодеет от ужаса. Дверь оказывается заперта.       Неужели Ушиджима опять потребовал пленника к себе? Вряд ли, на сегодня он поиздевался над ним сполна. Кто-то вошел внутрь и закрыл за собой дверь? Тоже маловероятно, кому сдалось общение с заложником, правда?       Из раздумий Сэми выводит громкий крик боли за дверью. Кричит Сугавара, судя по напряжению в голосе, идет борьба. Сэми дергает за ручку. Бессмысленно. Не мог же Ушиджима послать кого-то убить Сугавару?       Дверь, конечно же, не поддается. Сэми вставляет ключ в замочную скважину, но и тут облом: ключ ни в какую не желает поворачиваться, видимо, тот, кто вошел, закрыв дверь изнутри, оставил ключ в замке. Сэми в ярости пинает дверь. Нет никаких способов ее открыть. Выломать не получится – железная.       Сэми пытается что-то сообразить, стараясь не обращать внимание на усиливающиеся крики, в которых все больше и отчетливее слышится страх. Сэми замечает, что находящаяся рядом комната открыта, и, недолго думая, бежит туда. Прямо у входа, на тумбочке, лежит пистолет. Сэми, не спросив разрешения находящегося в комнате хозяина оружия, хватает его. Сняв предохранитель, несколько раз стреляет в замок и вваливается в комнату пленника.       - Тендо, скотина! – Сэми в считанные секунды отходит от шока и хватает красноволосого за плечи, оттаскивая от рыдающего Сугавары.       - Ты чего приперся? – шипит Тендо, застегивая брюки. – А если бы я уже начал?       - Проваливай отсюда, понял?! – в висках начинает бить кровь, скулы сводит от напряжения. Сэми держит пистолет наготове. Он прострелит Тендо голову, если тот посмеет двинуться в сторону Сугавары.       - Посмотрите, какие мы злые, - Тендо угрожающе нависает над Сэми, хватает его за волосы и тянет вниз. – Нахуй ты приперся, белобрысик?       - Это ты что тут забыл? – Сэми со всего размаху ударяет красноволосого пистолетом по лицу и отступает на шаг. – Уходи, иначе я выстрелю.       Тендо щурится, пытаясь понять серьезность Сэми. «Кишка у тебя тонка такое сделать». Тендо переводит взгляд на кровать, где лежит Сугавара, рыдающий и поджимающий голые ноги к исцарапанным ребрам, и подавляет удрученный вздох. Лакомый кусочек, долгожданная ломка-разрядка уходит во второй раз. Сегодня прям день невезения.       - Уходи, - повторяет Сэми, пистолет он держит твердо, во взгляде – ни малейшего сомнения, и Тендо на полном серьезе боится, что этот придурок выстрелит.       - У тебя что, Лимский синдром*? – Тендо идет к выходу и бросает хмурый взгляд на Сэми. – Не пожалей об этом, Сэми-Сэми.              ***       - Итак, - Мацукава хлопает в ладоши и переплетает пальцы в замок, - ты опять заставил Ямагучи убивать.       Ойкава поджимает губы и разворачивается к товарищу лицом.       - Я помню, что обещал больше не втягивать Ямагучи, но мне пришлось, - он выдерживает тяжелый взгляд Мацукавы.       Брюнет, да и что скрывать, все агентство опекали и заботились о Ямагучи, считая его младшим братом. Психика Тадаши больше других пострадала от времени, проведенного в группировке. Ойкава до сих пор удивлялся, как паренек с такой тонкой душевной организацией оказался в лапах преступного мира да еще смог убивать. «Он точно не по своей воле тут оказался», - сказал Иваидзуми, когда босс представлял новых членов группировки.       Когда Ойкава предлагал Ямагучи уйти с ним, то пообещал, что тот больше никогда не возьмет в руки оружия, а будет жить обычной жизнью, той жизнью, которую у него отнял тот, кто привел за собой к преступности. Пообещал и сам же нарушил. За эти пять лет раз семь минимум.       - Оправдываешься, - цыкает Мацукава и тянется за сигаретами.       - Все нормально, - встревает Ямагучи, прерывая назревающий конфликт. – Правда. Там действительно нужна была моя помощь, так что все нормально, Мацукава-сан.       Мацукава устало прикрывает глаза и выдыхает никотин. Милое невинное создание, что ж ты такое доброе!       - Тебе следует быть тверже, Ямагучи, - Мацукава хлопает паренька по плечу. – А тебе, - он резко поворачивается к Ойкаве, и тот вздрагивает, - с этого дня я запрещаю втягивать Ямагучи в свои грязные дела. У тебя в арсенале Бокуто, Куроо и Ханамаки есть. И вообще, почему ты Акааши не используешь?       - Акааши – отвратительный боец, - Ойкава морщится и отворачивается. Конечно же, он так не думает, но если сравнивать Акааши с другими, то айтишник проигрывает каждому из них, даже Ямагучи. «Но оружие держать умеет, уже хорошо».       - Только Бокуто это не говори, - усмехается Мацукава и стряхивает пепел в пепельницу. – Ямагучи, открой окно.       Все трое находились в главном кабинете. Мацукава увел Ойкаву и Ямагучи сюда, как только те вернулись с переговоров с Кьётани. Естественно, к моменту их возвращения по новостям уже передавали об убийстве одного из известных преступников, терроризировавшего Токио и ближайшие города. Когда Ойкава во время телефонного разговора потребовал Ямагучи, у Мацукавы возникло огромное желание послать шатена в путешествие по дальним странам и запереть Ямагучи, чтобы тот не ринулся помогать старшему товарищу. Иногда Мацукаве кажется, что он поседеет раньше, чем ему исполнится тридцать. «Иваидзуми определенно красился, вот зуб даю».       В комнате уже летает никотиновая дымка – Мацукава успевает выкурить две сигареты, Ямагучи украдкой морщит нос и сдавленно кашляет. Поэтому когда брюнет просит проветрить, он чуть ли не с радостью бежит к окну.       - Что я говорил про то, что тебе нужно быть тверже? –Мацукава вытягивает ноги, и Ямагучи почти спотыкается.       - Это же просто просьба, - паренек, вжав голову в плечи, отступает на шаг.       - Ойкава тоже просто попросил, - Мацукава тушит сигарету. – Не надо выполнять каждую просьбу, надо уметь посылать всех нахер.       - Но вы же старше, это невежливо, - Ямагучи совсем теряется, а Мацукава запрокидывает голову и шумно выдыхает. Вот за что ему это все? Хочешь дитя уму-разуму научить, а оно, извините, вежливое.       - Ты его сейчас до слез своей идеологией доведешь, - ворчит Ойкава и сам открывает окно. В кабинете тут же становится легче дышать. «Надо купить Мацуну никотиновый пластырь, пусть бросает, достал уже дымить». – Ямагучи, спасибо еще раз, можешь идти.       Паренек кивает и поспешно направляется к двери. Но как только он берется за ручку, дверь с грохотом открывается, задевая Ямагучи по носу. В кабинет влетает злой Савамура. Горящим взглядом он обводит комнату и, остановившись на Ойкаве, в мгновение оказывается рядом, хватая его за ворот.       - Где Сугавара? Почему ты до сих пор его не нашел?! – Савамура срывает голос в страшном крике, руки сильнее сжимают воротник рубашки. Ойкава начинает задыхаться.       - Савамура, что… - Ойкава заходится в кашле.       - Где. Сугавара, - Савамура дрожит всем телом и громко сопит. Ойкава видит в его глазах застывшие слезы, и внутри все холодеет.       Взгляд Савамуры Ойкава даже не в состоянии описать, он не может понять весь спектр эмоций, за раз испытываемые парнем. Злость, гнев, обида, разочарование, боль – все эти чувства обострились до предела. Сейчас Савамура давится ненавистью, которая диктует ему, что делать. Он резко отпускает Ойкаву и, отступив на шаг, замахивается, целится прямо в челюсть. Но Ойкава(будь он неладен со своими рефлексами!) успевает увернуться, и кулак Савамуры лишь слегка задевает подбородок.       Савамуре мало, он хочет добиться своего, поэтому, наступая, замахивается еще раз.       - Прекратите немедленно! – Мацукава пытается схватить Савамуру, но тот юрко уворачивается и кидается на Ойкаву. В этот раз ему удается повалить его на пол.       Ойкава понимает, что попал. Удар у Савамуры крепкий. Если тот приложит достаточно сил, то с легкостью может отправить душу на тот свет, а тело – до ближайшего морга. Вот очередной замах, Ойкаве перехватывает чужие руки и пытается удержать. Мацукава хватает Савамуру за плечи и с силой тянет назад, но Дайчи резким движением ударяет его локтем в нос. Мацукава, запрокидывая голову, ругается сквозь зубы и кричит куда-то в стороны двери:       - Что случилось?       - Он узнал про прядь, - Ханамаки вбегает в кабинет, за ним появляется Куроо, который виновато отводит взгляд.        - Я случайно вытащил, - лепечет Куроо и крутится возле Савамуры в попытках оттащить его от Ойкавы. «И чего ты в карманы Ханамаки полез, дурак?»       - Ты хотел это скрыть, да? – шипит Савамуры. Ему все-таки удается вырвать руку и ударить Ойкаву в скулу. Лицо опалило болью. Обескураженный ударом, Ойкава пропускает еще один и чувствует, как по щеке и виску течет горячая кровь. – Почему ты не сказал? Я думал, мы заодно! Почему ты скрывал?!       - Я не хотел тебя волновать в лишний раз, - напряженно говорит Ойкава, сам же понимает, как глупо это звучит. Волновать в лишний раз – Савамуры, может быть, больше других волнуется и рвет себе нервы в переживаниях. Его лучший друг похищен и, возможно, будет убит, а его не хотят «волновать в лишний раз». Гнев Савамуры становится только сильнее.       - Это выглядит так, будто ты хочешь один во всем разобраться, - брюнет хватает Ойкаву за воротник и рывком притягивает к себе. – Зачем ты так делаешь? Ты не доверяешь нам, боишься чего-то? – он начинает трясти Ойкаву. – Почему? Просто ответь, придурок!       - Савамура, - встав так, чтобы не оказаться в зоне случайного удара, Куроо касается плеча товарища, аккуратно обвивая его руку. – Слезь с него, давай спокойно все обсудим.       - Почему вы тоже молчали?! – Савамуры резко встает и, развернувшись, толкает Куроо, и тот ударяется спиной о стол и валится на пол. Ханамаки, тоже предпринявшего попытку угомонить Савамуру, постигает та же участь. Мацукава, наплевав на все, стоит в углу и пытается остановить кровь. «Да пошли вы все, достали», - и чертыхается, когда замечает побагровевшие пятна на рубашке.       Ямагучи с разбитым носом выскакивает из кабинета за подмогой и врезается в Бокуто, спешащего на шум. Ямагучи облегченно выдыхает: уж этот здоровяк сможет справиться. Наверное. Куроо бы тут не помешал, на всякий случай.       - В похищении Сугавары виноват только я из-за своей недальновидности и излишнего эгоизма, - твердо говорит Ойкава, тяжело дыша. В ребрах чувствуется тупая боль – Савамура все же не пушинка. – Поэтому посчитал верным решением, если разберусь сам. Конечно, это невозможно, мне требуется помощь, но я не хотел втягивать в это именно тебя, Савамура.       - Так что ж ты медлишь? –Савамура издает смешок и делает шаг, но Бокуто, оказавшийся за его спиной, хватает его, обездвиживая. – Раз ты виноват, почему ты здесь, а не рыщешь по городу по всяким закоулкам? Ты же ищейка, почему не ищешь? Почему ты медлишь?!       Ойкава сжимает кулаки. Он задает себе те же вопросы. Почему он до сих пор не нашел Сугавару? Почему он только винит себя? Он делает слишком мало, этого недостаточно; он делает все слишком медленно – это потраченные дорогие минуты жизни Сугавары. Совесть уже вопит, что ему не видать искупления. Он потерял Сугавару, а теперь лишился и доверия Савамуры. Все идет по чьему-то чертовому сценарию уничтожения Ойкавы, план выполняется с завидной безупречностью.       - Сугавару украли только сегодня ночью, никто не медлит, - хмуро отвечает Мацукава. – Не прошло даже 24 часов. И, знаешь ли, на первый день поисков мы имеем не так уж мало сведений. Лучше, чем ничего.        - А что мы имеем? Прядь волос и браслет Дайшо? – рычит Савамура и жмурится. По его щеке скользит слеза, которую он пытается вытереть плечом, и Ойкава сдерживается, чтобы не броситься ему на шею и не зарыдать. – Прядь волос!       - Это просто предупреждение, - пыхтит Бокуто.       - Это прядь волос! – упрямо повторяет Савамура. – Это конец, вы сами это понимаете! Это ты, - он впивается полным ненависти взглядом в Ойкаву, - это ты во всем виноват. Это твоя вина! Зачем ты его сюда устроил? Зачем ты вообще начал с ним общаться?       Все тактично молчат, что именно Савамура привел Сугавару в агентство, пусть и не специально. Дело ведь не в том, кто привел, а в том, кто приблизил, кто подставил под угрозу. А ведь все до одного в этом кабинете были против, когда узнали о затее Ойкавы, когда тот начал проявлять интерес к новому знакомому и ни о чем не заботился. Савамуре – как и всем – приходилось общаться с семьей и друзьями крайне редко, чтобы не сделать их целью обиженной бывшей группировке, которой может вздуматься мстить. И не докажешь же, что в тот день Сугавара прицепился, как банный лист, и отказался подождать снаружи!       Ойкава же решил действовать по-своему. Можно ли считать похищение Сугавары расплатой за неосторожность и следованию эгоистичным желаниям? Иваидзуми так бы это и назвал.       Ойкава чувствует повисшее в кабинете напряжение. Он знает, что все именно его считают виноватым в случившемся. Весь день он пытался гнать это давящее чувство, но сейчас оно обрушивается на него, словно мощный поток ледяной воды, в которой он начинает тонуть. Воздуха не хватает, несмотря на настежь раскрытое окно и сквозняк. Руки начинают трястись. Вина опять хватает за горло и сладко шепчет пустить себе пулю в висок, чтобы покончить с этим. «И свалить ответственность на других. Да сейчас!»       - Дайчи, я найду его, слышишь? –выдавливает из себя Ойкава. – Я верну Сугавару живым.       - Да пошел ты! - шипит Савамура, вырвавшись из захвата Бокуто, и идет на выход. Проходя мимо Ойкавы, он задевает его плечом. – Ненавижу тебя. Надеюсь, ты исчезнешь из моей жизни, после того как найдешь Сугу.       Ойкава кивает и закусывает губу, пытаясь сдержать слезы. Конечно, он исчезнет. Он сделает все, лишь бы больше не ставить жизнь любимого под угрозу.              ***       Вечер опускается на город. Ойкава закрывает офис до следующего утра. Все разбредаются, кто куда. Мацукава и Куроо сразу же отправились вслед за Савамурой, как только тот покинул здание, громко хлопнув дверью. Бокуто вызвался подвезти Акааши и Ямагучи и даже проводить каждого до квартиры, мол, на всякий случай, тем оставалось лишь согласиться, потому что отказы Котаро не принимал и вряд ли понимал. Ханамаки, потирая ушибленную спину, отправился в больницу и даже не попрощался.       Ойкава, разбитый и опустошенный, в одиночестве возвращается домой.       Он ненавидит одиночество, оно его тяготит. Затягивает, как болото, проникает противной жижой под ребра, закрывает глаза, нос, рот и утягивает на самое дно, откуда никто не спасет. Ойкава никогда не был один, рядом всегда находился Иваидзуми.       Ойкава косит глаза на пустое пассажирское сидение и, резко затормозив, утыкается лбом в руль, больше не в силах сдерживаться. Рыдания рвутся из груди, он даже не прикрывает рот ладонью, чтобы плач был тише. Плевать, все равно никто не видит и не слышит. А если бы на пассажирском сидении сидел тот, кто всегда был рядом, тоже было бы все равно, потому что он не осудил бы.       «Ива-чан, мне тебя не хватает» - Ойкава закрывает глаза руками, чтобы не смотреть в ту сторону.       Иваидзуми Хаджиме, лучший и самый близкий друг Ойкавы, погиб несколько месяцев назад вместе с Конохой в том злосчастном переулке. Ойкава до сих пор не может смириться, не может отпустить: на рабочем столе стоит общая с Иваидзуми фотография. Единственная фотография, на которой этот вечно недовольный дурак Хаджиме улыбается и выглядит счастливым. Живым.       Ойкаву каждый раз пробирает дрожь, когда он вспоминает тело Иваидзуми с тремя пулевыми ранениями, лежащее в луже крови. Ойкава сам обмывал тело друга, сам делал гроб, сам копал могилу. Все это он делал сквозь слезы. Было ощущение, что кто-то просто вырвал все живое, что было в нем, скрутил гортань, обрекая жить с вечным колючим комом в горле, при этом не имея возможности избавиться от него. Первые несколько часов после смерти Иваидзуми Ойкава с тупой уверенностью ждал, что тот сейчас встанет, с негодованием посмотрит на окровавленную рубашку и даст очередную порцию подзатыльников каждому, да еще Коноху оживит. Но Иваидзуми, милый и понимающий Ива-чан, лежал на столе в офисе и стеклянным взглядом смотрел в потолок.              /Иваидзуми лежал на столе для конференций в кабинете Ойкавы. Грудь не вздымалась, не было слышно ни хрипа, но Ойкава напряженно вслушивался. Он очнется, он обязательно очнется, надо только вытащить пули. Где носит этого Ханамаки?       Ойкава прижал дрожащие пальцы к губам. Скотина Дайшо, чтоб ты сдох!       Вдруг на столе что-то зашевелилось, и Ойкава, споткнувшись, бросился туда, навис над телом Иваидзуми. Рука трупа медленно соскользнула вниз, взгляд остался застывшим. Ойкава с криком уткнулся в грудь друга и грустно усмехнулся.       Холодная.              В тот день на кладбище привезли два гроба. Они были еще без крышек, чтобы родные и близкие могли попрощаться с усопшими. Ойкава навсегда запомнит эти холодные, словно восковые, заострившиеся лица, покоящиеся среди цветов в углублении гроба.       У Бокуто, который ошалело метался от Куроо к Акааши, дрожала губа во время церемонии. Когда гробы закрыли, он не выдержал и ушел с кладбища.       Ойкава, когда дали возможность попрощаться с погибшими, в последний раз пожал руку другу, стремясь воспроизвести их обычное крепкое рукопожатие и пытаясь навсегда запечатлеть в памяти руку Иваидзуми.       Гробы опустили. На черную лакированную поверхность упала первая горсть рыхлой земли. Ойкава зажмурил глаза и изо всех сил сжал зубы, сдерживая рыдания. Акааши и Савамура украдкой вытирали слезы, но Ойкава понимал, что так не сможет. Он просто расплачется, как ребенок.       Последняя капля. Последний взмах лопаты, ровняющей землю. По щеке бежит предательская слеза, удушающие рыдания почти слетают с губ. Дрожащей ладони коснулись теплые пальцы.       Это Сугавара сжал ладонь Ойкавы./              Ойкава никогда не думал, что похоронит друга так рано. Не думал, что вообще будет его хоронить. Уже несколько месяцев он пытается смириться с мыслью, что лучшего друга больше нет, но он продолжает говорить о нем в настоящем времени. Он слышит его голос, его слова, обращается к нему. Ойкава понимает, что это клиника, но ничего не может с этим поделать. Нельзя так просто отпустить того, кто был с тобой с самого детства, кто вырос с тобой, кто прошел с тобой такой длинный путь. Это не так легко.       Возможно, надо выбросить фотографии и вещи Иваидзуми, которые он продолжает хранить, но это значит выбросить память. Но сердце каждый раз болезненно сжимается, когда взгляд натыкается на фоторамку или брелок от ключей.       Помогает только одно средство – Сугавара. Ойкава усмехается: у него зависимость от людей. Такое лечится?       Поднявшись в квартиру, Ойкава идет к спальню, открывает шкаф, отодвигает вешалки с одеждой и, пыхтя, вытаскивает небольшой сейф. По привычке оглядывается, вводит код. Дверца сейфа с щелчком открывается. Внутри – пачки денег, украшения, банковские карты, дарственные. Об этой ценности говорил Ушиджима в записке. Он точно уверен, что все это принадлежит ему. Возможно, он прав, вот только начерканные на квадратике бумаги слова говорят об обратном.       

Дорогой Ойкава, завещаю все это тебе.

      

ТанджиВашиджо.

      Танджи Вашиджо – бывший лидер группировки. Еще при жизни он говорил Ойкаве, что был бы рад видеть его на своем месте, что завещает ему, как будущему боссу, свои богатства. И вот, богатства перешли наследнику. Ведь наследник решает, как распорядится ими, верно? Ойкава придерживался этого мнения, Ушиджима же был уверен, что Ойкава просто украл то, что принадлежит ему.       При уходе из группировки Ойкава прихватил с собой сундучок Вашиджо, и его содержимое очень помогло ему на первых порах становления агентства. Последние два года Ойкава совсем не притрагивается к тайнику, денег хватает, а бередить прошлое не хочется. Расставаться с многомиллионным «наследством» особого желания нет, но если Ушиджима хочет только это в обмен на Сугавару, то пожалуйста. Ойкава раздраженно пихает содержимое сейфа в вывалившийся из шкафа рюкзак.       Появляется ощущение, что скоро все закончится. Скоро он вновь обнимет Сугавару, будет смотреть с ним фильмы, гулять по парку, болтать ни о чем и смеяться, и плевать, что пообещал Дайчи исчезнуть из их жизни. Ойкаве не привыкать нарушать обещания.       Рюкзак брошен у двери, рубашка и пиджак смятым комком летят на пол. Закурить хочется до трясучки, но в квартире нет ни сигарет, ни зажигалки. Мысли только о Сугаваре, о том, что с ним делают, где он вообще находится. Вариантов нет никаких. «Тоору, можешь снимать с себя гордое звание ищейки!»       Дверцы шкафа раздражают тем, что просто распахнуты. В темной комнате нутро шкафа кажется бездной, ведущей в другой мир, в котором Ойкава с радостью бы пропал. Он с грохотом хлопает одной дверцей и уже берется за вторую, как взгляд задерживается на светло-голубой майке. Он медленно тянется к ней, по телу пробегает ток от касания к прохладной нежной ткани. Ойкава прижимает майку к груди и вместе с ней валится на кровать.       Сугавара – частый гость в квартире Ойкавы. Вопреки смущенным отказам блондина у него здесь появились собственные тапочки, собственная кружка и даже майка, естественно, с плеча хозяина. Ойкава каждый раз умилялся, видя Сугавару в своей майке, которая слегка сползала с хрупких плеч блондина.       Перед уходом переодеваясь обратно в свою одежду, Сугавара всегда аккуратно складывает футболку. Ему и невдомек, что как только за ним закрывается дверь, Ойкава тут же сминает вещь дрожащими руками и вдыхает аромат чужого, но такого любимого тела. И, утыкаясь лицом в футболку и водя рукой по возбужденной плоти, Ойкава каждый раз молится всем богам, чтобы те не дали узнать об этом Сугаваре.       Ойкава поднимает футболку Сугавары к лицу и вдыхает уже ослабший нежный запах, прикусывая ткань. Но дрочить, как обычно это бывало, он не собирается. Не то время, не та атмосфера, да и – Ойкава усмехается – совесть не позволит. Он не животное, чтоб идти на поводу у похоти, пока дорогой человек находится в опасности.       Тонкий нежный запах Сугавары действует успокаивающе, от него клонит в сон. Все тревоги разом рассеиваются, переходя в следующий день. Ойкава поддается и, прижав футболки сильнее, переворачивается на бок. Он разберется со всем завтра. Завтра все кончится.       ***       Сэми зовет Дайшо, чтобы тот починил замок, и оставляет Сугавару. Дайшо не такая тварь, как Тендо, ему абсолютно плевать на пленника(он даже бровью не повел, когда увидел полураздетого рыдающего блондина, только повозмущался, почему именно ему придется устанавливать новый замок).       Как бы ни хотелось, но Сэми не мог остаться с Сугаварой. Понимал, что его присутствие вряд ли поможет или хотя бы успокоит, поэтому просто оставляет футболку и уходит.       Давно не было таких тяжелых эмоциональных дней. В последнее время Сэми отошел от дел группировки, он не ходит на разборки, не проверяет подвластные предприятия даже в качестве сопровождающего. Сам не предлагает свою кандидатуру, да и Ушиджима не требует.Сэми сыт по горло драками, кровью и свистящими у уха пулями. Ему никогда это не нравилось, просто приходилось. Это – вынужденная мера, которая хорошо оплачивается. Деньги – вот почему Сэми среди шакалов и подонков преступного мира.       Уже поздно. Большинство должны были уже разойтись, а Сэми не спешит следовать их примеру. Решает на время пребывания Сугавары оставаться здесь, с ним. На всякий случай. Парень даже себе не может ответить, почему ему так жалко пленника, почему хочется его защитить. Обычное чувство сострадания Сэми испытывает ко всем, кого Ушиджима держит в заложниках. Но тут что-то другое. «Может, действительно лимский синдром?» - и усмехается своим мыслям.       Он толкает дверь душевой. По полу тянутся кровавые полуразмытые следы. Суна так и не удосужился вытереть за собой. Сэми вздыхает: придется заняться этим самому, брюнета даже под угрозой смерти не заставишь.       В душевой тишина. Тем лучше, никто не будет возмущаться, что льешь слишком много воды и вообще долго моешься. В душевой всего восемь мест, которые разделены между собой плотными невысокими перегородками. Сэми заходит в первую попавшуюся и сразу же поворачивает кран.       Холодная струя воды бьет между лопатками, и Сэми передергивает плечами, делает шаг назад, подставляя лицо. Начинает тереть руки, плечи, шею, но совесть противным голосом шепчет, что это не поможет смыть грязь и грех. «Ты умрешь уже гнилым, как ни отмывайся». Сэми упирается руками в стену: он ненавидит свою жизнь. Сдохнуть бы, но он слишком боится умереть. Замкнутый круг.       Сквозь шум воды слышатся шлепки голыми ступнями по кафелю. Сэми чертыхается и трет голову, пропуская струю воды в волосы. Ну вот кому вздумалось идти в душ почти ночью?       - Решил освежиться, Сэми-Сэми? – Тендо занимает соседнюю кабинку и переваливается через перегородку.       - Отвали, - Сэми с особым ожесточением продолжает тереть голову.       - Что Сугавара? Еще живой? – Тендо впивается взглядом в плечи товарища и закусывает губу, но Сэми не обращает внимания. Это, можно сказать, обыденное дело, все привыкли к странным взглядам Тендо.       Сэми решает игнорировать. Ему кажется, что чужое присутствие рядом исчезает, и слегка напрягается. Вдруг ноги касается что-то скользкое и падает на кафель.       - Ой, я уронил мыло, - сокрушенно вздыхает Тендо. Сэми чувствует, как тот уже стоит сзади и проводит пальцем у него между лопаток по выступающим позвонкам. – Подними, пожалуйста.